Чистота доказательства

Брови напряжëнно сводятся к переносице, испарина на лбу скопилась словно стая противных мошек и прежде чем открыть глаза, Скарамучча примерно с несколько минут вертит головой на подушке. Его ожесточённый сон почти подходит к концу, решающую битву с каким-то непонятным божеством прерывают на самом интересном, чëрт возьми, моменте. И первое, что парень видит, распахнув веки, это расплывающийся потолок своей комнаты. О, это хорошо. Он не в непонятном помещении, из каждого угла которого будто сквозит холодом, перед ним не механическая штука, готовая его прихлопнуть, как муху, он не у Тартальи и не в объятиях у Венти, что почти странно, учитывая события прошлого дня, но что несказанно радует. Парень причмокивает губами и хочет было что-то прохрипеть про «замечательное утро», как вместо этого из горла вылетает не радостное «а-ла-ла», а тихий стон, живот парня моментально втягивается, по телу, вплоть до пальцев ног пробегается дрожь. В такие моменты, как этот, Скара даже не против спать и дальше в страшном сне. — Какого чëрта, блять?! — осознание приходит быстро, отчего мозг просыпается ровно в момент вскрика. Скарамучча протирает глаза и пялится на возвышающееся над ним одеяло. Почти над ним. Почти одеяло. Дрожащей рукой тянется с краю и распахивает, открывая вид на чë-за-пиздец-Кадзуху с членом во рту. — Э. — Как постфактум заключает он, смотря на зрелище над своим пахом. Зрелище тире Кадзуху. Блондин же даже плечом не повёл, лишь как-то разочарованно вздохнул, отчего его ноздри заметно расширились, и продолжил своё дело. Тонкие забинтованные пальцы сжимают худые бëдра старшего, который, оказывается, без белья… Ещё, блять, лучше. А Скаре и думалось, что ему так комфортно спать-то было? Теперь интересно, его раздели когда и…что с ним успели сделать… Блять. Но в целом… Только спустя несколько уверенных движений головой по стволу и тяжёлых вздохов, вздыманий грудью Скарамучча замечает чужое практически полностью обнажëнное тело, и ком в его глотке мгновенно набухает, мешая нормально дышать. Похуй. Пусть делает что хочет. Поэтому прикрыв глаза и нервно пробежавшись языком по пересохшим губам, парень расслабился на подушках, вплетая пальцы в волосы Кадзухи. Неимоверно сильно хотелось толкнуться навстречу, бëдра дрожали от возбуждения, в паху горело и ныло, но приближения пока не намечалось. Парень благодарит свою природу, что умеет долго сдерживаться. Младший с тяжëлым полустоном выпускает уже влажную от слюны плоть и смачно целует основание, перетекая мокрыми поцелуями на бëдра, пах, всасывая напряжëнную мошонку, после возвращаясь обратно к члену и принимаясь ласкать его языком. Кадзуха чувствует всеми фибрами души своё лютое смущение, ведь он никогда этого не делал, слишком стыдно и грязно, но… Скарамучча так красиво лежал. Блять. Кадзуха сорвался. Это слишком. До этого в нём не просыпалось чувство вытворять что-то подобное, даже со Скарамуччей. Максимум, что младший делал, это смотрел видео на посторонних сайтах, только тогда он не понимал, зачем. Видно теперь понял. К тому же ещё больший интерес подогрел весьма пикантный сон с участием старшего, в котором они облюбовали каждую более менее удобную поверхность, да даже попробовали поменяться местами… Честно говоря, но парень об этом не скажет Скаре, ещё до его пробуждения Кадзуха, пока только начинал…на пробу вставил один палец. Ну, так… Опять же, ради интереса, только вот особо для себя ничего не выделил. В расслабленный анус, оказывается, так легко можно погрузить один палец. Вспоминая это и густо краснея, блондин широко лижет от основания, ведя по контурам вздутых вен, к багровой головке и обнимает её распухшими губами, скользя по щëлке кончиком языка и ловя слухом обрывочные стоны старшего. Хватка в волосах усиливается, но не так, чтобы причинить боль, однако и этого достаточно, чтобы понять, что нужно продолжать. И парень продолжает, насаживаясь и более активно двигая головой, немного давясь от солоноватого привкуса, морщась от жжения в уголках губ. Он знал, что так будет, что скорее всего будет не приятен вкус или сам факт минета, но отступать уже поздно, даже если мысль закрадывается. — Блять, — Скарамучча стонет и елозит пятками по постели, пытаясь унять дрожь в бëдрах. Икры дрожат, пальцы на ногах поджимаются. — Откуда ты такому научился? — Он не в силах открыть глаза, не в состоянии решиться посмотреть на то непотребство, что творится внизу. Да, он определëнно не пожалеет, если увидит, да, ему определëнно понравится, но нет гарантий, что после этого Кадзуха сможет нормально ходить. Ох… — Мм.ах.! Я се… — мямлит парень и в то же время Кадзуха выпускает член и завершает рукой, доведя Скарамуччу до разрядки и с жадностью рассматривая его лицо, искажëнное гримасой удовольствия. Старший кончает то на живот, то в чужой кулак, но ему уже не особо важно. Мозг и так порядком опустел, каждая мышца тела расслаблена и, если быть честным, из парня теперь можно лепить что угодно. Да что б всех, его бы можно было трахнуть. Конечно, при условии, если это сделает Кадзуха. Внезапно он вспомнил момент из прошлого, когда по пьяне ему отсасывал Тарталья, однако до секса дело не дошло, к счастью. Тогда Скарамучча был не готов подставить жопу, а Тарталья… А Тарталья уже состоял в отношениях с кем-то. Смешно и страшно. Но именно после этого «священного отсоса», рыжий придурок расстался с тем человеком, и это стало локальной шуткой парней. Типо, хочешь расстаться с кем-то — отсоси у Скарамуччи. Удивительно, что они не начали встречаться, хоть парней и окрестили, как женатиков. Темноволосый хихикает и закрывает глаза рукой, вспоминая эту ситуацию. Вот это, конечно, был стыд… Но зато так весело. На губах появляется удовлетворëнная улыбка, пальцы прикрывающей до этого глаза руки вплелись в светлые локоны волос Кадзухи, что лёг рядом и оставил нежный поцелуй на чужой шее. Младший отзеркалил эту красивую улыбку, ощущая тупых бабочек в животе и теплоту в сердце. — С чего такой довольный? Что-то случилось? — Немного хрипловатым голосом спрашивает блондин, подпирая голову рукой, чтобы с такого удачного ракурса смотреть на старшего. — Мне рассказать тебе в красках и во всех подробностях? — Скарамучча, наконец, разлепляет глаза, глупая улыбка никак не уходит с его лица, наоборот, становится только светлее при виде краснеющего Кадзухи. Очаровательно и горячо. Возможно, парень бы всерьёз подумал над сладким утренним сексом перед трудным днëм. Но из него высосали все силы, в прямом смысле этого слова. Кадзуха что-то смущëнно мычит и тычется лицом в горячую шею парня, обнимая его поперëк груди. Очень, очень сильно горит лицо. Боже… Ощущение, будто оно сгорит заживо прямо сейчас и спалит всю квартиру. А Скарамучча лишь смеётся на такую милую реакцию и целует младшего в макушку. Носом зарывается в мягкие волосы и трëтся. В груди щемит от нежности, переполняющих эмоций. Это так необычно, когда ты взаимно любишь кого-то. Те чувства, которые невозможно отпустить, продать или променять на что-то иное. — Поцелуй меня и мы сходим в душ. Тебе бы тоже не помешало снять напряжение. — Бурчит на ухо младшему Скар и чувствует жаркое пыхтение на своей шее. — Хочешь, я сделаю так же, как ты мне? — парень скользит по чужой спине пальцами и останавливается на белье, бессовестно ныряя под него, чтобы с удовольствием сжать ягодицу и пройти дальше, разводя пальцы по начертанию чужого возбуждения. От этих действий и вопроса Кадзуха крупно вздрагивает, заглушая стон о шею, и приподнимаясь над старшим. Яркий румянец на щеках, блестящие глаза, приоткрытые губы и сбитое дыхание. О да, Скарамучча уверен на все сто процентов, что Кадзуха представил. Потому он поддался вперёд, упираясь локтями в постель, и захватил губы блондина в глубокий и чувственный поцелуй, встречающий пылким ответом и влажным языком во рту.

***

Эи сообщает о своём прибытии спустя полтора часа, ну…как. Так как парни были заняты друг другом, они даже не думали брать в руки телефоны, чтобы проверить мессенджеры. А женщина написала каждому ещё прошлой ночью и понаотправляла кучу стикеров и открыток обоим. Ойкнув и густо покраснев, Кадзуха с поджатыми губами посмотрел на старшего, пока тот с невозмутимым видом, но привычной усмешкой листал сообщения от матери. А прикинув, через сколько она должна примерно приехать на такси уже до дома, Скара решил, что у них есть время прибраться дома. С завтраком дело обстоит сложно, потому они забили на него. Самое сложное было то, что тот ковëр перед камином так и остался испачканным… И Скарамучча его завернул с мешок с намерением отнести в химчистку. Но какую историю придумать для Эи, которая бережёт этот несчастный ковëр как зеницу ока… Несладко придëтся, ой не сладко. В итоге, Эи приезжает к 12 часам дня, когда её сыновья только-только заканчивают с уборкой. Кадзуха, радостно улыбаясь, бежит открывать дверь, ругается и шипит на Скарамуччу, который, следуя за младшим, захотел шлëпнуть того по заду и теперь наслаждается красным лицом и надутыми щеками. Такой очаровательный. Кадзухе думается, что это весьма странно со стороны будет выглядеть. Эи уезжала, когда её сыновья не ладили, а приезжает — они уже даже спокойно смотрят друг на друга, а старший и вовсе молнии не пуляет. Удивительные вещи происходят, не правда ли? — Привет, мои солнышки! Я так по вам соскучилась! — Такая же весëлая и счастливая женщина, с аккуратно заплетëнной косой, аккуратно положила несколько пакетов на пороге и с раскрытыми руками подошла к парням, которые с теми же эмоциями её крепко обняли. — Ну мам, как будто сто лет не виделись, — всë же, стойко вытерпев чересчур крепкие объятия мамы, фыркнул Скарамучча и поспешил освободиться и схватить пакеты, с любопытством заглядывая в них. — Оп, сувенирчики. Для нас? — Тебе там ничего не светит, все подарки для Кадзухи. — В качестве мести фыркнула Эи, покрепче прижав самого младшего к себе. Скарамучча кинул офигевший взгляд сначала на мать, а потом на блондина и вдруг улыбнулся ему, на что тот стыдливо отвëл глаза, стараясь не краснеть. Кажется, он понял, что с него потом спросят за такое… Вот попал, конечно. — Ну…мам, не надо так поступать со Скаро… Скарамуччей, он же тоже скучал и ждал тебя. Может даже больше, чем я. — Решает вклиниться Кадзуха, осторожно отпрянув от матери, которая сразу же недоверчиво щурится. А блондин просто хочет выжить среди двух природных бедствий… Эи, отпустив сына, поворачивает голову на старшего, то на младшего. — Что тут было, пока меня не было? — кажется, будто она сейчас просверлит в голове каждого из парней дырку. И пока Кадзуха обливается потом на спине, то Скарамучча вполне себе спокоен. Он ждал этого вопроса, даже примерно готовился к нему. Это как устный экзамен. Главное ответить почти правильно, чтобы ответ был засчитан. Остальное дело за красноречием. — Мы сдружились, вот и всё. — Улыбнулся он ей, пока с пакетами направился в гостинную. Всë же интересно посмотреть, что такого привезла мама с командировки. Не дай бог новые наволочки на подушки, да столовые приборы, которых и так в достатке. Эи же, не веря своим ушам, уставилась теперь на блондина, чуть сжав его плечи, но тот только пожал ими и также улыбнулся. — Это правда. Поняли, что нет смысла враждовать. — Ответил на немой вопрос он и, взяв маму за руку, повëл также в гостинную, смотреть сувениры, пока женщина в немом шоке озиралась по сторонам в попытках найти скрытые камеры. Вдруг розыгрыш. Не дай бог здесь был тот Тарталья, вечная проблема для Скарамуччи. Но никто, кроме них, не знает, что настоящая проблема для всех именно Скарамучча, а рыжий придурок так, просто посредник. Как итог: от вопросов про ковëр парни так и не избавились, но пришлось импровизировать. Скарамучча, мысленно прося прощения у Чайлда, сказал Эи, что он приходил в гости и ел на бедном ковре и такое наглое враньë прямо в глаза сработало. Уж что-что, а вешать лапшу на уши Скар умеет. Женщина поверила даже без лишних объяснений, пригрозив, что если увидит этого рыжего оленя, то оторвëт ему уши. При этом так крепко сжимала ручку чашки, пока пила чай, что та чуть не треснула и отвалилась… Кадзуха в тот момент понял, насколько страшна его мама в гневе. Они сидели на кухне несколько часов, пробуя то одни лакомства, то другие, шутили шутки, да смеялись. Эи призналась, что закрутила роман с одним хорошим человеком, а Скарамучча спросил, его ли халат он видел в тот раз по видео-звонку, однако женщина, пряча улыбку в чашке, только отмахнулась, что-то булькая невнятное. Почëтное звание «пубертатный подросток» заслуженно получает Райден Эи. Похлопаем. — Кстати. — Вдруг начинает Скарамучча, запихивая за щëку очередную конфету и запивая чуть-чуть чаем. — Помнится мне, кто-то говорил про то, что было бы неплохо съездить всем вместе куда-нибудь отдохнуть. После тяжëлого трудового дня. — Ну вообще я такого не говорила, но, — Эи довольно хихикает, сохраняя интригу, и продолжает говорить только после того, как с упоением делает глоток вкусного чая. — Мне выплатили зарплату и дали месячный отпуск! Юху! — она, поставив чашку на стол, победно вскидывает руки, а затем и вовсе встаёт из-за стола, радостно и неуклюже приплясывая. — Вау, какое редкостное явление, чтобы так, да одновременно, — выглядя совершенно не удивлëнным констатирует Скарамучча, зажимая к зубах печеньку. Кадзуха же улыбается, чувствуя разрастающиеся внутри себя странные эмоции. У него такого никогда не было… Необычная и уютная атмосфера…дома. Мама танцует странные танцы, хотя по ней видно, что ей неловко от своего же поведения перед сыновьями, а они в свою очередь…просто любят и довольно щурятся, посмеиваясь и ловя кончиками пальцев испанский стыд вместо матери. Добро, душевно и так по-родному. — Тогда, завтра отправляемся! Куда хотите?

***

Найти подходящее место для совместного отдыха не составляет труда. Везде проконсультировал местный гид-фотограф Тома, который оказался очень приятным в общении юношей с камерой на шее и в смешной бандане, обмотанной вокруг лба. Руки увешаны несколькими браслетами, а костюм очень даже странный…словно в самурая оделся. Скарамучче показалось сначала, будто он косплеит кого-то из игры или аниме, но хер знает. Просто в конечном итоге троим потеряшкам дали точный маршрут к домикам, которые можно снять на время отдыха. Эи, конечно же, чтобы немного сэкономить, не стала брать прям хоромы, но все удобства были соблюдены. Только вот вместо телевизора — вид из окна на закатное море. Потрясающе красиво… Распаковав вещи, поплескавшись в тëплом море и исследовав весь периметр пляжа, Скарамучча приметил местечко, куда позже отведëт Кадзуху. Но перед этим они договорились рассказать всё маме. И это, конечно, пиздец. Всё те же два варианта. Отвергнет или примет такими какие есть, но поставит определённые рамки между ними в любом случае. Но ни Кадзуха, ни тем более Скарамучча этого не хотят. Им и так было слишком тяжело принять факт влюблëнности. А тут какие-то грëбанные рамки. — Мам. — Обращается Скарамучча, прочистив горло, к матери, что с удовольствием уминает за обе щеки угощения, купленные на ярмарке. Там был воистину огромный выбор еды и не только. Так что на этом Эи разрешила себе раскошелиться. Всë-таки один раз живут. Скар сразу же почувствовал хватку на своём колене и краем глаза увидел чужое напрягшееся лицо. Каждая мускула выдавала сильное волнение и страх перед неизбежным… «Блять, Кадзуха, видя тебя таким, я сам начинаю нехило так волноваться…» — грозно тарабанит в мыслях у старшего и он осторожно кладëт ладонь на забинтованную руку, нежно оглаживая костяшки и подпираясь чуть выше. И себя успокоить, и блондина. — М? Что такое? — Эи оторвалась от еды и посмотрела на сына, что почему-то вдруг начал казаться каким-то…озабоченным. — Можно мы с Кадзухой прогуляемся ещё по берегу? — Неожиданно просит Скарамучча, чувствуя, как пальцы под ладонью дрогнули, но затем расслабились, осторожно сжав коленку. Старший улыбается в своей манере обезоруживающе, прекрасно зная, как его фирменная улыбочка работает на других. — А. Ну конечно, только в воду больше не лезьте, а то душ заставлю принимать снова, — Пригрозив пальцем, наказала женщина, после чего парни удалились. Тёплый, морской ветер ласково пробегался по лицам, щекотал оголëнные руки, ноги, настырно забирался под развивающуюся одежду и кусал нежные участки кожи. Скарамучча не мог не сдержать улыбки. Давно он не был на море, давно так не отдыхал, не веселился. И никогда не проводил так время одновременно с двумя любимыми людьми, одного из которых любишь по особенному. Пальцы переплетены, подушки больших палец ненавязчиво ласкают кожу. А закатное солнце сейчас кажется до невозможного волшебным. Почти как сказка. Кадзуха неловко переминается с ноги на ногу, зарывая в нежный песок то одну стопу, то вторую, когда первая оказывается снаружи. Ему сильно неловко перед Эи, они её бросили и ушли гулять… И так и не рассказали про себя. У самого блондина смелости не хватит, но почему же Скарамучча не стал? Тоже испугался? Или есть какая-то другая причина? — Знаешь… Прости меня. — Скарамучча отпускает руку младшего и садится на песок, подставляя стопы крохотным потокам воды, что еле-еле тянутся в надежде достать и обмочить. — За что же? — Кадзуха садится следом, но обнимает под коленками, отчего ноги слегка сгибаются. — За всё, что я тебе когда-либо плохого наговорил. Надеюсь, ты не станешь меня оправдывать, мистер добросердечность. — Он усмехается и прекращает созерцание заходящего Солнца за край сверкающей водной глади, обращая внимание на ещё более прекрасное. Кадзуха…такой невозможно, незаконно красивый. И он так рядом — только протяни руку. Блондин улыбается совсем совсем немного, кажется, будто одни его уголки губ дрогнули. — Если бы я тебя не простил, то не сидел бы сейчас рядом… — Да, я понимаю, ты ведь тоже с характером. — Кивая, соглашается старший, подмигивая Кадзухе, и снова отворачивается. Он теперь не знает, что сказать. Словно растерял весь свой запал, он ведь столько хотел поведать, так много открыть о себе. И ему не страшно, все его чувства и тайны спрячут надëжнее, чем каменный сундук за сто замками. — Скар, — тихо зовёт Кадзуха, — посмотри на меня. И тот повинуется. Тёплые всполохи цветов на щеке младшего завораживают. Ох уж этот закат, он так похож на Кадзуху. Особенный, багряный и до мурашек под кожей и неэлектризованного тела приятный. Кадзуха целует сладко, чувственно, сминая мягкие губы без какого-либо пошлого подтекста. Но потом его перетаскивают на колени и руками обвивают талию, прижав к себе как можно ближе. Скарамучча довольно лыбится в поцелуй, постоянно теряя над собой контроль, и в какой-то момент Кадзухе это надоедает: он щипает старшего за сосок и лукаво щурится, ловя губами рваный вздох. Оба сидят и улыбаются как два дурака, которые без слов признались друг другу, осознали взаимность чувств. Под красками багряного неба парни гуляют, носятся по пляжу друг за дружкой, благо уже никого нет, можно спокойно повеселиться. Правда, душа не избежать… Песок ещё долгое время остаëтся приятно тëплым, а вот воздух чуть прохладнее. Остатки часов до полуночи парни проводят в уютной пещерке, которую Скарамучча заприметил пока ещё гулял тут раннее. И возвращаются парни домой только тогда, когда Кадзуха начинает дремать на плече Скары и прижиматься к его боку, ища тепло. Приходится взять его на руки и нести так. На пороге же их встречает Эи с тарелкой салата в руках и вилкой в зубах, как-то удивлëнно смотрит на сыновей, однако ничего не спрашивает, замечая мирно сопящего Кадзуху на руках Скарамуччи. Тот кивком головы показывает, что сейчас отнесëт брата и вернëтся, Эи же понимающе хлопает ресницами. И правда ведь. Поцеловав младшего на ночь в лоб, Скарамучча возвращается к матери. На его душе впервые в жизни так спокойно и…тихо. В хорошем смысле. Ведь обычно где-то в глубине грохочут молнии, шумит ливень и неистово кричит гроза. Он на своей шкуре почувствовал, что такое настоящее счастье. Парень садится рядом с матерью и отбирает у неё из рук вилку, понавтыкав на неё всего по одному кусочку и запихивая в рот. Взгляд падает на планшет, но увиденное заставляет устало вздохнуть. Снова она про свою работу смотрит. Ни дня прожить не может. Под недовольный писк женщины Скарамучча отбирает из её рук планшет и кладëт его позади себя. Именно сейчас он настроен решительно и его никто и никто не сможет остановить. Да, Кадзуха спит спокойным сном, Скарамучча целенаправленно измотал его окончательно, чтобы лично поговорить с мамой, потому что он тупо переживает за чистосердечного и искреннего Кадзуху. А Эи. Ну это же Эи. Она не должна осудить, но даже если так. Скарамучча хочет лично поговорить с ней. И возможно, Скарамучча может пожалеть об этом, но это будет потом, да и другого выхода у них нет. Неловкого разговора всё равно бы не избежали. — Нам надо серьёзно поговорить. Чаю? Да, опять. А что?