***
Карета убаюкивающе поскрипывала и качалась. Сложив руки на коленях, Хината увлечённо ковыряла заусенец на большом пальце, выглядывая в приоткрытое окно на скачущего верхом на лошади, Итачи, временами отвлекаясь на окрестные пейзажи. Сидевшая напротив Мадам Карин обмахивалась веером и бросала на де-Хьюга раздраженные, даже злые, взгляды. Однако Хината предпочитала поступать так же, как поступала в приюте — сделала вид, что не замечает ничего. Мадам несколько раз раздражённо вздыхала, пытаясь привлечь её внимание, но Хината упорно смотрела в окно. Скачущий верхом, мисье Учиха успокаивал её, поэтому де-Хьюга пыталась не терять его из виду. В какой-то момент Хината задремала. Дорога была длинной. Погода во Франции с каждым днём становилась всё теплее, а в тесной кабине кареты не хватало свежего воздуха. Духота утомляла, поэтому девочка широко зевнула под грозный взгляд Мадам Карин, смежив веки.***
Гомон за окнами кареты заставил Хинату вздрогнуть и тяжело проснуться. Шея затекла и вспотела под волосами от неудобной позы и духоты, которая, кажется, стала ещё более невыносимой. Снаружи кипела жизнь. Они проезжали через центральную улицу Парижа, где развернулся большой рынок с рядами разных товаров: местных и привозных. Де-Хьюга отодвинула бархатную занавеску, «прилипнув» к окну под тихое сопение уснувшей Учиха, рассматривая товары и людей. Итачи ехал в пределах её видимости, прикрывая платком нос со ртом. Он кивал некоторым торговцам, когда несколько раз притормаживал за уздцы мотающего головой вороного. Жившая практически в глуши, Хината никогда не видела такого количества людей. В церкви, куда они отправлялись на воскресную службу, собиралась чуть ли не вся деревня, но и тогда там не было так людно. Бедные торговцы, увидев хорошо одетого господина, сопровождающего карету, стараясь продать скудный товар, буквально бросались под лошадиные копыта и под колеса кэба. В момент, когда Хината подумала, что это может быть опасно, громко заржала лошадь. Карета резко затормозила под испуганные выкрики толпы и плачь ребёнка. От шума, мадам Карин заполошно распахнула глаза, так же выглядывая в окно и наблюдая за тем, как её муж торопливо соскакивает с воротного, нагибаясь возле переднего колеса кареты. Учиха мотает головой, лицо его болезненно искажается, когда он подзывает жестом двух парней. Карету отталкивают немного назад, а Итачи поднимает с земли окровавленное тело. Дверь кареты открывается, впуская внутрь зловоние рыночной площади. Мадам Учиха морщится, глядя на мужа. Хината стремительно вскакивает, забывая о низком потолке, ударяясь о него макушкой, но не обращая на это внимания. Она осматривает бледного, истекающего кровью, мальчишку у Итачи на руках. Ему лет двенадцать. Его каштановые волосы слиплись от грязи и крови. Распухшая, вывернутая под неправильным углом, наливающаяся гематомой, рука. Ссадины повсюду на лице и мертвецки ужасная худоба… Глаза де-Хьюга налились слезами. — Мадам Карин, вам придётся проделать оставшуюся часть пути верхом. Здесь недостаточно места для троих. Мадмуазель Хината, Вы сможете позаботиться о ребёнке? Хината кивнула молча, а вот мадам молчать не стала, громко заявив, что не станет выходить из кареты ради какого-то оборванца. — Я не прошу вас, мадам. Я этого требую. — Грозно произнёс Итачи, и когда жена опустила взгляд, уже мягче обратился к приемной дочери: — Вам что-то понадобится? Хината закусила губу и задумалась. Раньше ей приходилось лечить только рассеченую розгами плоть. Раны были глубокими, но ровными, а здесь… Рана на голове выглядела страшной, а с рукой Хината вообще не знала, что ей делать. Однако предполагала, что её нужно, на худой конец, зафиксировать. Чтобы, если мальчишка очнётся, он не сделал ещё хуже, пытаясь пошевелить травмированной конечностью. Кивнув своим мыслям, Хината озвучила, охрипшим от испуга, нерешительным голосом: — Нужна чистая ткань, вода и спиртовой раствор. Еще нам нужно будет чем-то закрепить его руку… Несколько ровных палочек или дощечек. Веревки и нож были бы очень кстати. Учиха кивнул головой и обернулся к своим людям, отдавая распоряжения. Уже через несколько минут у Хинаты было всё, о чем она просила. Последним Итачи передал ей тонкий, остро наточенный кинжал из собственных ножен, когда забирал с собой жену, покидая карету и ободряюще улыбаясь приёмной дочери. Хината торопливо смочила в воде кусок дорогой муслиновой ткани, и, стараясь не причинять мальчишке лишнюю боль, осторожно добравшись сквозь копну каштановых волос к ране, начала смывать кровь, стараясь получше разглядеть масштаб повреждений. Светло-бежевая обивка сидений тут же намокла и измазалась, но де-Хьюга старалась не думать о том, что позже её могут обругать или, чего хуже, наказать. Мальчик сейчас выглядел крайне жалко. Ей было важнее, чтобы он, по крайне мере, не умер в карете, практически у неё на руках. К счастью, смыв кровь, Хината поняла, что рана не слишком глубокая. Смочив ткань спиртом и прикрыв ею повреждённый участок, девушка перемотала голову пострадавшего, приступая к его руке. С травмированной конечностью было всё гораздо хуже. Предплечье опухло ещё сильнее, а пальцы не сгибались. Хьюга подумала, что ребёнок пытался прикрыть от удара лицо, потому что оно практически не было повреждено. Однако рука была сломана, а Хината порадовалась только тому, что перелом не был открытым. Дощечек, как и палок, подчинённые Итачи не нашли, поэтому передали ей два куска плотной дубленной кожи. Настолько грубой, что она практически не гнулась. Подумав, Де-Хьюга сделала в коже отверстия кинжалом, пыхтя от усилия, которое приходилось применять, но упорно продолжав делать свою работу. Разделив верёвку на две части, и приложив кожаные пластины к руке парня, Хината начала осторожно шнуровать их вокруг предплечья, будто затягивая в корсет. Мальчишка морщился, сдавленно стонал, но очнулся только под конец, когда Хината обвязывала остатки ткани вокруг шеи пострадавшего, фиксируя его руку в согнутом положении. Он ошеломлённо оглянулся и, заметив девушку, испуганно дёрнулся. — Успокойся. Всё хорошо! Меня зовут Хината. Я не причиню тебе вреда… Ты попал под колёса кареты, тогда мой… — Тут Хината запнулась, но продолжила, — отец попросил позаботиться о тебе. Как тебя зовут? — Киба. Киба Инузука. — Приятно познакомиться, Киба. Всё будет хорошо. Мы позаботимся о тебе… Но скажи, тебя будут искать родители? — Я сирота. Последней моей родственницей была сестра, но она скончалась неделю назад… Спокойнее, чем ожидалось, проговорил мальчик, уставившись в окно. — Мне очень жаль. Мои родители тоже погибли… — Поймав удивлённый взгляд, Хината объяснила: — Меня только что удочерили. — Вот как… Киба продолжил смотреть в окно, кажется, больше не желая продолжать разговор.