Без любви жить легче.
Но без неё нет смысла.
© Лев Толстой.
Ещё до полного пробуждение первое, что ощущает Камила- это то, что она просыпается в полном одиночестве. Брюнетка проводит рукой по второй половине кровати, натыкаясь лишь на холодную простынь. Хочется вновь закрыть глаза и оказаться там, где рядом лежит Аня, крепко обнимая и заботливо целуя. Девушку открывает глаза, врезаясь взглядом в белый потолок. Вчерашнее кажется ей призрачным и далёким сном. Кончено, это была неправда. Просто её воспаленный мозг нуждался в небольшой поддержки, поэтому сам себе её создал. Аня бы не пришла. Это не в её стиле. И не в её интересах. Камила кусает губу, чувствуя, как солёная влага скапливается в уголках глаз. Ей всё ещё холодно, а горло саднит, но пустота внутри перекрывает всё это. И всё же девушка заставляет себя встать, хотя бы для того, чтобы выпить воды и попробовать хоть что-то поесть, иначе желудок навряд ли скажет ей спасибо. От соприкосновение ног с холодным полом, тело бросает в дрожь, но до кухни девушка всё же доходит, замирая на пороге. Картина, открывшаяся перед ней кажется слишком прекрасной даже для сна. Камила пару раз усилено трёт глаза, забывая кажется про сохраняющуюся температуру и слабость. Аня стоит к ней полу боком, возясь с чем-то у плиты. Её движение плавные и отточенные, будто она всю жизнь провела на кухне, а не на льду. Лицо её сосредоточенное, а брови чуть нахмурены, волосы собраны в тугой хвост, а на ней самой смятая футболка с надписью кажется на французском. Камила прислоняется к дверному косяку, стараясь даже не дышать, чтобы не нарушить эту образовавшуюся идиллию. Аня в её доме смотрится до невозможности правильно. Будто так и должно быть. Будто так было всегда. Щербакова оборачивается, замечая замершую в дверях девушку. — Ты сдурела, Валиева, — строгие нотки звучат в её голосе. Она подходит к Камиле, прикладывая тыльную сторону ладони к её лбу. А затем, будто этого недостаточно, ещё и мажет губами по лбу. Камила думает, что страдает тахикардией, ведь её сердце бьётся слишком быстро, чуть ли не скача галопом. — То что температура чуть спала не даёт тебе права ходить раздетой по дому. Камила прикрывает глаза, и кажется даже задерживает дыхание. Слишком уж хорошо она себя ощущает. — Ты чего? — Аня поджимает губы, прикасаясь рукой к плечу девушки. — Не сон, — нервно хмыкает Камила, выдыхая. Её губы растягивает робкая улыбка, а глаза бегают по заученным наизусть чертам лица напротив. — Что? — Аня недоуменно хмурится. — Ты не ушла, — на выдохе шепчет Валиева. — Уйди здесь, когда у тебя температура чуть ли не под сорок вчера подскочила, — недовольно бормочет старшая. Камила ощущает себя слишком хорошо, она хватается за плечи Ани, крепко прижимаясь к ней. Запах вишни окутывает сознание, опьяняя получше алкоголя. Если сон, то пусть не кончается. — Ты хочешь теперь и меня заразить, — и не смотря на напускное возмущение, в голосе Ани Валиева отчётливо различает нотки нежности. — Зараза к заразе не липнет, — смеётся младшая, оставляя поцелуй на щеке Щербаковой. И происходит что-то совершенно странное, не подающаяся описанию, когда лицо Ани заливает краска, а её губы растягиваются в смущенной улыбке. — Иди в постель, — стараясь скрыть собственную реакцию, командует старшая, отворачиваясь. Камила даже не спорит, чувствуя себя слишком окрылённой для того, чтобы препираться. Она ложится на кровать, прикрывая глаза. Кажется даже болезнь сокрушается перед всепоглощающей радостью, отступая, либо просто счастье затмевает всё остальное. — Тебе надо поесть, — Аня появляется в комнате спустя пару минут, с огромным подносом. Камила принимает сидячее положение, разглядывая выбор предоставленной еды: омлет с помидорами, нарезанные овощи, блинчики и чай, судя по запаху, с мятой и имбирём. От последнего Камила хмурится. Имбирь никогда не входил в список её любимых травяных растений. — Мне надо сбросить, а не набирать вес, — хмыкает младшая, когда Аня присаживается на край кровати. Щербакова неодобрительно качает головой. — Ешь, — настойчиво произносит она. — Я вообще-то на это целый час потратила. К тому же ты ничего не ела со вчерашнего дня. А на пустой желудок пить лекарства нельзя. — Вот привыкну к твоей заботе, а потом, когда вновь станешь холодной, что мне делать? — Камила произносит это как шутку, но её серьезность во взгляде говорит о том, что шуткой здесь и не пахнет. Аня закусывает губу, отводя взгляд в сторону. — Кусать губы- плохая привычка, — тихо произносит Камила. — Мне один человек так вечно говорит. — Правильно говорит, — произносит чемпионка мира, хмыкая. — А то у тебя все губы уже в болячках. — Почему ты пришла? — Камила смотрит пристально, будто стараясь проникнуть в душу. — Я волновалась, — после недолгого молчания выдаёт Аня. — Разве люди волнуются о человеке, который является для них никем? — Не должны волноваться, — тихо отвечает Щербакова. — Тогда, кто же я для тебя, раз уж мы пришли к выводу, что я точно не «никто» — Камила прикасается своей ладонью к руке Ани, не прерывая зрительного контакта. Янтарные глаза горят неуверенностью. Кажется, вечно знающая что ответить Анечка, впервые не может отыскать слов. Дать сотню интервью, чтобы не суметь ответить на такой лёгкий вопрос. — Ты- главная ошибка, — наконец на выдохе шепчет старшая, но до того, как Камила успевает отдёрнуть свою руку, Аня сжимает её крепче, — Самая прекрасная ошибка. Ошибка, которую я бы совершила заново если бы мне дали выбор. Ошибка, которую я бы совершала раз за разом. — Тебе надо обязательно сначала заставить нервничать и пугать? — недовольно интересуется Камила. — То есть я тут себя пересиливаю, тебе признаюсь, а ты всё равно ворчишь? — Аня изгибает бровь, возмущённо округляя глаза. — А тебе до этого признания надо было меня измучать, заставить страдать, плакать и душить своим равнодушием. Я имею полное право возмущаться, — усмехается Камила, но Щербаковой отчего-то кажется, что она вовсе не шутит. Разговор будто выходит на опасную дорогу. Не удержишь равновесие и упадёшь, разбившись насмерть. Страшно. Видимо теперь уйти от разговора или попробовать перевести всё в шутку не получиться. Либо пойдёшь вперёд, ставя всё на кон, либо… Либо закончишь то, что едва ли успело начаться. Слова Алины вспыхивают в создании: “Если любишь скажи, что любишь, если не любишь, прекрати её мучать”. А Аня любит? Она почти всю ночи лежала, задаваясь этим вопросом. Но ведь если бы не любила, если бы ей было наплевать, она бы не приехала, она бы так не переживала, она бы навряд ли осталась. — Мне жаль, — тихо произносит Аня, отводя взгляд. — Очень жаль, что всё так сложилось. Я виновата за многое. И знаю, что ты многое пережила из-за меня. И я не могу обещать, что больше никогда не причиню тебе боль. Мне правда хочется, но я знаю, что порой это просто не контролирую. Я не могу сказать, что теперь всё резко изменится и я стану лучше. Всё, что я могу это просто пообещать, что я буду стараться. Аня тараторит так быстро, порой запинаясь либо вовсе прерывая себя на полуслове. Её монолог получается нервным, и может совершенно не таким красивым, коим он мог бы быть будь это какой-то мыльный фильм о любви. И всё же большего Камиле и не надо. Скорее было бы неправильней если бы Аня сразу пообещала ей изменится и стать лучше. Такое просто невозможно. Ей хватает и того, что Щербакова постарается. Постарается изменится ради неё. Пусть не сразу, но постепенно. Вместе. Камила подаётся вперёд, врезаясь в губы Ани поцелуем. Она удобно устраивает свою руку на щеке старшей, прикрывая глаза. — Мне кажется я с этой зависимости теперь точно не слезу, — отрываясь, шепчет Валиева. — Может и не надо. Просто стоит дать ей другое название, — улыбается Щербакова. /// Аня нервно притопывает ногой, сжимая в руках букет фиалок, который удачно скрывает половину её лица. Она поправляет капюшон, чтобы в этой миниатюрной фигуре наверняка никто не узнал Олимпийскую чемпионку Пекина. — Для исполнения произвольной программы на лёд приглашается Камила Валиева! — громкое объявление проносится по всему помещению. Взгляд Ани цепляется за фигуру в чёрном платье, что уверенно выкатывает в центр катка. Щербаковой всё ещё совершенно не нравится эта программа. Слишком тяжёлая. Она знает, что Камиле тоже непросто её катать, поэтому чемпионка мира ни раз предлагала сменить это всё на что-то более красочное и жизнерадостное. В ответ она получала лишь твёрдое: «Я должна это пережить и справиться с этим». Аня делает глубокий вдох, а вместе с первыми аккордами напрягается всем телом. Её руки сжимают обертку букета, пока глаза, не мигая, следят за каждым движением на льду. Первый прыжок. Треклятый тулуп. Аня не успевает сдержать собственного вскрика, посе падения, но он тонет в шуме оваций. Казань поддерживает свою чемпионку как никогда. Кажется и Камилу это заряжает особой энергией, поэтому оставшуюся программу она катает безошибочно. Аня позволяет себя расслабиться лишь после того, как видит беззаботную улыбку Камилы, которая стягивает с себя ненавистный капюшон. С трибун летят игрушки, почти не оставляя свободного пространства на льду. Вот только спокойствие Ани длиться недолго, ведь неугомонная фигуристка отчего-то решает идти на ещё один квад-тулуп. Щербакова кусает губы, смотря на то, как Камила стремительно набирает скорость. И вновь падение. Букет кажется по окончанию соревнований можно будет смело выбрасывать в мусор, настолько смятым он кажется на данный момент. — Я тебя убью, — под нос себе шепчет Щербакова, наблюдая за тем, как Камила катит к тренерам. Но вот уже спустя пару секунд она вновь решает идти на прыжок, а Ане кажется, что на её голове такими темпами седина выступит раньше времени. И вновь падение. Щербакова думает, что если Валиева вздумает прыгнуть ещё один, то она уже не церемонясь сама выйдет на лёд и силой вытолкает её оттуда. Всё-таки пару статей с громкими заголовками пережить можно, а ещё одно падение точно доведёт её до гроба. Но видимо Камила всё же понимает, что на сегодня достаточно, поэтому покорно едет к борту, натягивая чехлы на лезвия. Оценки говорят о том, что Камила первая. Этого достаточно для того, чтобы широкая улыбка озарило лицо Ани. Ками точно в финале и это не может не радовать, пусть и сама Щербакова туда не попадает. Почему-то теперь это ранит не так сильно. Пусть для неё сезон закончился, не успев начаться, но она верит в свою девушку и проживёт все её эмоции вместе с ней. Аня покидает трибуны, когда Камила заканчивает своё интервью. Чемпионка мира незаметной тенью идёт по длинным коридорам, пытаясь вспомнить, где здесь была раздевалка. В руках всё ещё букет фиалок, а на голове капюшон, поэтому люди вокруг не обращают на неё никого внимания. Телефон в кармане вибрирует. Ками: — Ты смотрела? Я выиграла, буду в финале. Можешь меня поздравлять. Моя любовь: — Минуточку, сейчас поздравлю. Аня прячет телефон обратно в карман, возобновляя шаг. У раздевалок она застаёт Камилу, которая явно витает в своих мыслях, бездумно пялясь в телефон. Щербакова усмехается, размеренным шагом подходя к ней. — Извините, а можно автограф, — елейном голосом тянет Аня. Камила отмирает, отрывая взгляд от телефона. Её глаза расширяются от удивления, а губы изумленно приоткрываются. — Аня! — радостно пищит она, вешаясь на шею своей девушки. Щербакова смеётся, одной рукой стараясь удержались и без того натерпевшийся букет, а другой обнимая фигуристку за талию. Её нос утыкается к шею Камилы, втягивая ставший родным запах карамели. — Почему не предупредила? Когда ты приехала? Почему мне не сказала? — Помедленнее, — хмыкает старшая. — Во-первых, это тебе, — она протягивает цветы. — Они за сегодня пережил настоящий апокалипсис, перед тем как дойти до тебя. — Во-вторых, поздравляю с победой чемпионка. — Спасибо, — Камила мило смущается, утыкаясь носом в букет. — Ты не ответила на вопрос, почему ты приехала? У тебя же были съемки. — Решила поддержать свою девушку, кто мне может запретить? — щёки Камилы вспыхивают сильнее, заставляя Аню самодовольно усмехнутся. — Ради меня приехала? — переспрашивает младшая, а глаза её светятся от радости. — Ну точно не ради Этери Георгиевны, — беззлобно закатывает глаза чемпионка мира. — И ты видела прокат? — Конечно, — кивает Аня. — И хочу сказать, что если ты ещё хоть раз не приземлишь свой тулуп, то я тебя свяжу и больше в жизни на лёд не отпущу. — Волновалась? — щурится Камила, а губы её трогает улыбка. — Конечно, я чуть с ума не сошла, — серьёзно произносит Аня, протягивая руку и сплетая их пальцы. Уже привычный жест, от которого каждый раз становится тепло и уютно. — Если в следующий раз приземлю, то ты должна мне желание, — говорит Валиева, хитро усмехаясь. — Мне кажется ты начала мои черты перенимать себе, — смеётся Аня. — Если приземлишь, то сделаю всё, что захочешь. — Обещаешь? — щурится Камила, склоняя голову набок. — Я же говорю, скоро будешь вылитой моей копией. — Так это же хорошо, — пожимает плечами младшая. — Нет, ты лучше оставайся собой, — качает головой Аня, — я же тебя такой полюбила. — Это первое признание в любви? — спрашивает Камила, не переставая улыбаться. — А разве до этого я тебе ни разу не признавалась? — хмурится Щербакова. — Нет, за эти тринадцать дней наших официальных отношений ты ни разу мне не призналась. Это вверх бесстыдства. Я могу обидеться. — Будем исправляться, — усмехается Аня, а затем тянет руку вперёд убирая выбившиеся пряди за ухо. — Я тебя люблю, — тихо шепчет она, целуя щеку. — Я тебя люблю, — целует лоб. — Я тебя люблю, — целует нос. — Я тебя люблю, — целует подбородок. — Я тебя люблю, — наконец прикасается к губам, жадно сминая их своими. — Я прощена? — Прощена. И я тебя люблю, — на выдохе шепчет Камила, а в её глазах столько тепла, что Аня тает, словно мороженое под солнцем. — Если приземлишь, то обещаю, что выполню любое твоё желание, — возвращается к прошлой теме Щербакова. — Мне кажется, что все мои желания уже сбылись, — пожимает плечами чемпионка Европы, — но я его приземлю и посвищу тебе. — Буду ждать, — Аня сжимает ладонь Валиевой в своей. — Но если не приземлишь, то я тебе правда привяжу и буду дома у себя прятать, потому что такими темпами ты меня правда до гроба доведёшь.