Реальность такова

       Дверь в кабинет тихо открывается. Тонкая фигура тенью на стене отражает мрачное веселье. За столом сидит доктор, озабоченно нахмурив брови. В руках результаты обследования. Он их откладывает, жестом указывает на кресло — присаживайся; снимает очки и надавливает большим и указательным пальцами на глаза. — Добрый вечер, — падает в стылое пространство. Тело тоже – в кресло. Раздается тихое пф-ф при контакте кожи к коже. На стенах развешаны грамоты и дипломы — я у мамы отличник — в шкафу коллекция книг. На подоконнике резиновая уточка. Перехватывает взгляд: — Это антистресс, можешь взять. Помогает.        Кресло комфортно-мягкое, тон такой же: настраивает на определенный лад. Лад третий, тональность минорная, грустное трунь. Доктор опять надевает очки. Глаза печальные. Касается шершавыми пальцами ее сцепленных ладоней. Кожа холодная. Здесь все уже ясно. — Результаты неутешительные. Мы сделаем операцию, но вернуться к тренировкам вы не сможете.        Взгляд исподлобья — острый и слегка насмешливый: да неужели? — Небула, раньше ситуация не была настолько критичной. Вы плевали на предписания врачей и думали, что так будет всегда. Это не так. Ваше колено при любом неловком движении, будь то случайное падение на улице или обычная ваша тренировка, просто не выдержит, и вы останетесь инвалидом. Врачи не боги, операция не панацея. Если прислушаетесь к моему совету, то есть шанс на долгосрочную реконвалесценцию…        Небула нахмурилась, Огрон выдохнул — значит хотя бы слушала, поспешил продолжить: — Восстановление. Это займет время, год, может, два. Вы никогда не вернётесь в большой спорт, но сохраните здоровье.        Небула фыркнула, сложив руки накрест. Пряди волос клубились дымом в сумраке помещения, тонкие пальцы тарабанили по спинке кресла. Утка тонко крякнула в левой руке. Она перевела задумчивый взгляд на Огрона. Что-то в кабинете ухнуло, хотя было тихо. — Угораете что ли? — наконец, произнесла Небула. Огрон почувствовал топящее его раздражение напополам с горьким пониманием полной отбитости сидящей перед ним девушки. — На носу Олимпийские Игры. Я к ним готовилась суммарно восемь лет, я проиграла прошлые какой-то малолетней выскочке. Извините, Огрон, но я уже затратила столько ресурсов своего тела, что назад поворачивать сейчас просто смешно.        Огрон смотрел на нее — выпирающие кости, выраженные мышцы ног и рук, мелкие синяки на коже, один крупный в районе голени. Отметил мраморную кожу, злые глаза и ровный нос, мерное дыхание — вдох и свистящий выдох, перегородка искривлена, постоянное сопение. Яркая помада, фиолетово-розовые тени на веках — ей сочетание шло несмотря на кажущуюся нелепость.        Огрон смотрел и понимал, что объяснения бесполезны, потому что Небула идиотка, но она знает риски. Осознает степень опасности и принимает ситуацию.        Огрон знал, что единственное, чего она не понимает в полной мере — каково это жить в инвалидной коляске. Но он мог показать.