Город, меняющий людей

Юлия приезжает в Город в конце марта, когда начинает таять снег и земля немощеных улиц превращается в мерзкую кашу. К концу пути она уже не может думать ни о чем, кроме жгучей боли, разрывающей колено на части. Но она все равно едет. Не от того, что ей очень уж интересна работа: простой заказ на расчеты для проектирования городских улиц. Она бежит. Бежит в страхе перед Инквизицией. Тот факт, что несколько лет Люричева работала на них, никак не способствует снижению страха, наоборот, усиливает его. Она не революционерка. Никогда ею не была. Но вместе с тем, она всегда оставалась достаточно разумной, чтобы понимать: эта система не работает. Ее нужно менять. И поэтому она связалась с кружком Феликса. Это было глупо, но Юлия верила, что способна разделять идеи, но не методы. Однако его дерзкая выходка с взрывным устройством около дверей Сената будет стоить им всем, если не жизни, то свободы. И поэтому Юлия, узнав, что за ее друзьями стали приходить, как за соломинку ухватилась за странное предложение вымирающей аристократии далекого провинциального городка. Она рассчитывает пересидеть здесь полгода, пока о ней все не забудут, а потом, когда уляжется шум преспокойно вернуться обратно. Она не знает, как причудливо сплетаются нити судьбы. Город встречает ее мерзким моросящим дождем, переходящим в снег. На платформе всего один встречающий, в вагоне второго класса – последняя пассажирка. Среднего роста мужчина, крепкий на вид, довольно молодо выглядит, но по глазам видно, что прожил немало. Юлия сперва принимает его за посыльного, но он протягивает ей руку и представляется: – Виктор Каин, соправитель этого города, рад знакомству. Юлия пожимает руку и старается изобразить любезность. При больной ноге это непросто. Она надеется, что сейчас ее отведут в обещанную квартиру, а завтра утром, немного оправившись, она узнает суть работы, но Каин неожиданно ведет ее прямо в свой особняк, расположившийся посреди недостроенного квартала. Значит, об этом правиле приличия в провинции тоже не знают. Придется действовать по наитию. В большой гостиной собирается вся семья. Странноватые люди, с первого взгляда видно: не от мира сего. Виктор среди них выглядит самым адекватным. В старом кресле восседает патриарх – Симон Каин, старик, который, тем не менее, приходится Виктору братом, а не отцом. За ним тенью маячит второй – Георгий. Они выглядят пугающе, от того, что в детстве их, вероятно, было не различить, а теперь жизненный опыт искажает лица, делая Георгия кривым зеркалом Симона. На полу возится с игрушками маленькая девочка, которая примерно половину встречи старательно выкалывает кукле глаза ножницами. Рядом истуканом замер ее брат. Юлия не уверена, что он вообще может шевелиться. Но венцом безумия семейки становится женщина. Нина, жена Виктора. Ее взгляд не просто раздевает Юлию. Ей кажется, что с нее живьем сдирают кожу и внимательно рассматривают, перекладывая на стол орган за органом. Из-за этого жуткого взгляда Юлия практически пропускает мимо ушей и механическую речь Виктора, и пространные рассуждения Симона и неуместные комментарии Георгия. Она не может перестать думать о Нине и о том, что где-то и когда-то она уже ощущала нечто подобное, но в разы слабее. Виктор лично провожает ее до нового дома. Странно, но ради этого приходится тащиться почти через весь город. По непроходимым от грязи улицам, полным неприятных типов, некоторые из которых выглядят, как дикари, а другие и вовсе походят на животных, замотанных в тряпье. Виктор же напоминает Юлии автомат. Если его жена кажется источником вечной неуемной энергии, лесным пожаром, но он больше похож на часовой механизм. Почти слышно, как скрипят шестеренки в его суставах. Впрочем, как заказчик он Юлию устраивает. Она решает временно игнорировать мыслеизлияния Симона и сфокусироваться на простом и понятном задании. Вряд ли они хотят от нее многого. А вечерами можно заняться и своей главной работой. Предварительный чертеж она заканчивает за три недели. Все просто и красиво: набережные, бульвар, парк, центральная площадь. Да, немного стандартно, но это стандарт Империи. Юлия считает, что постаралась на славу, учитывая, что нога не давала ей покоя. Пришлось даже вызвать местного лекаря, который больше смахивал на коновала и посоветовал Юлии припарки из вонючей местной травы и частые прогулки. Ага, как же. Выйти из дома было решительно невозможно. Трость увязала в грязи, порой казалось, что сделаешь один неверный шаг и по колено провалишься в вездесущее болото. Да и зачем ходить? Не смотреть же на унылые разваливающиеся домики и мрачных местных? А вот усадьба, Невод, Юлии нравится. Она задумывалась, как общественная библиотека, но до такого Город еще не дорос. Так что Люричева может работать в тишине и покое, окруженная книгами. Юлия думает отнести бумаги сама, но в тот день нога решает взбунтоваться окончательно. Она с трудом добирается до двери, чтобы подозвать одного из городских курьеров, а потом обессиленная падает на кушетку и проводит там остаток дня. Удивительно, но к вечеру ответ так и не приходит. Молчание Каиных затягивается. Юлия удивлена, но и немного обрадована. Весь следующий день она проводит, погрузившись в настоящую работу. А потом к ней является сам Виктор Каин. Лично. В руках у него, несколько изорванных листков. Все, что осталось от увесистой пачки, отправленной Юлией в Горны. Явно работа сумасшедшей Нины. Это немного нервирует Люричеву. Значит, проект не понравился, придется все менять. Возможно, даже вспоминать, что там хотел Симон. – Госпожа Люричева, – холодно произносит Каин, – Вы живете в Городе уже довольно долго. Но, как я понимаю, практически не покидали этот дом. Я чувствую некоторую вину за это, поскольку поселил Вас сюда. – Я работала, – сухо отвечает Юлия, но не позволяет себе развить мысль, чтобы случайно не нахамить заказчику. – Не прогуляетесь со мной? – Неожиданно предлагает Виктор. – Я всегда предпочитал показывать, а не рассказывать. Юлия вынуждена согласиться. Погода наладилась, и грязи стало меньше, так что идти удается, пусть и с некоторым трудом. Виктор медленно движется в сторону Управы, подстраиваясь под неровный шаг Юлии. – Я виноват перед Вами, – начинает он разговор, – виноват в том, что не смог объяснить Вам сути Вашей работы, надеясь, что Вы поймете нас без слов. Это было самонадеянно. Позвольте исправить ошибку. Вы ведь имеете университетское образование, верно? – Высшие женские курсы, – Юлию всегда поражало, когда люди не знали очевидного. Например, того, что ни в один университет ее не пустят. – Да-да, конечно, высшие курсы. Но там ведь тоже читают лекции по биологии? – В общих чертах, – признаваться в том, что из всего курса биологии Юлия запомнила только серо-зеленые глаза преподавательницы, похожей на русалку, уж очень стыдно. – Тогда начну издалека. Я тоже не специалист, но за литературой по теме слежу. Сейчас считается, что эволюция низших форм жизни в высшие шла постепенно. Движимые внутренним стремлением к совершенству и подстегиваемые постоянной борьбой за существование они постепенно порождали структуры все большей сложности и красоты. Гипотезы утверждают, что когда-то вся жизнь была представлена только одноклеточными формами. А затем они стали объединяться вместе, разделять функции, формировать то, что в конечном итоге за сотни тысяч или даже за миллионы лет стало нами. Высшей формой существ многоклеточных. И сейчас то, что исходно было лишь собранием отдельных сущностей, не мыслит себя друг без друга. Даже нейрон, составная часть разума, величайшего нашего достижения, взятый в отдельности становится не более чем ошметком плоти со слабой электрической активностью. Даже мозг, если бы мы извлекли его из черепа и поместили в банку не смог бы сохранять активность. Вы понимаете мою мысль? – Да, конечно. – Так вот, а что если мы представим, что это не конец эволюции. Мы мним себя ее финальной целью. Но разве не могли считать так высшие формы одноклеточных в свое время? Мне кажется… Нет, я уверен, что у нашего пути есть продолжение. Люди всегда невольно объединяются в сообщества, и там мы разделяем функции подобно тому, как разделяли их клетки древних конгломератов. Я верю, что город – есть следующий шаг стремления к совершенству. Наша семья уже много лет пытается по мере сил способствовать этому процессу, создать не просто город, но Город нового типа. Город-организм. Мои братья занимаются построением каркаса, костей, если вы позволите такое сравнение. Моя жена сейчас ищет талантливых архитекторов для создания особых зданий, которые бы направляли энергию внутрь Города, регулировали его процессы. Моя же задача. Задача, для которой я нанял вас, дать Городу кровеносную систему. Построить пути, по которым пойдут люди, превращаясь в эритроциты. Такие пути, которые будут менять их мысли, связывать их в единое целое. В организм. Я не слишком пространен? – Нет-нет, ничуть, я понимаю Вашу мечту, но ведь это очень сложно и маловероятно. Все же люди, не клетки, они наделены сознанием, свободой воли. – Поэтому я пригласил Вас. – Меня? – Я читал вашу статью. Как она называлась? О тонких связях? – Как вы узнали про нее? – Удивляется Юлия. – Она ведь была распространена только для узкого пользования. Ее не выпустили за пределы Инквизиции. – Скажем так, у меня есть друзья, которые знают о моих идеях и разделяют их. Прошу, объясните мне Вашу концепцию еще раз, как ее понимаете Вы, чтобы я проверил, правильно ли разобрался в ней. – Тонкие связи, – начинает Юлия, – не слишком удачный термин, но иного у меня пока не нашлось. Я использую его для обозначения непонятного, но точно существующего явления родственного парадоксу бабочки. По мелким незначительным событиям с помощью ряда довольно сложных формул мне удается предсказывать масштабные изменения мира. Точнее пока что я вижу, что это можно было бы сделать, будь у нас эти формулы десять или двадцать лет назад. Если прибегать к столь любимым Вами аналогиям, по биению крыльев бабочки я пытаюсь угадать местоположение бури. Это кажется наивным или даже сумасшедшим, однако это работает. Как животные чувствуют грозу или землетрясение, так и мы с Вами вольно или невольно предвосхищаем некие события. – Я понимаю Вас. Говорят, что, глядя на каплю, мудрец догадается о существовании океана. Мне кажется, Ваша теория похожа на эту, не так ли? – В общем и целом да. Но отличие в том, что все это описывается рядом формул, довольно строго выводимых и неизменных. – Тогда Вы действительно та, кто мне нужен. Понимаете ли, мне кажется, что те связи, что Вы обнаруживаете в ткани бытия, есть прямое следствие зарождения новой формы жизни. Ее первые признаки. Объединение людей в нечто большее, чем они есть по отдельности. Я хочу предложить Вам не только изучать эти связи, но и создавать их. В конце концов, не в этом ли смысл и суть любой науки, постичь законы, чтобы затем преодолеть их? Поставить на службу себе и своим целям? Они выходят на грязную рыночную площадь около неуместно большого в столь маленьком городе здания Театра. – Взгляните, – произносит Виктор с невероятным жаром, который стоило бы ожидать скорее от его жены, – сейчас этот город – не более чем дома, разбросанные по склонам холма, неупорядоченный первородный хаос. Мы хотим дать этому хаосу вектор, смысл, цель. Объединить его. Сделать колыбелью новой формы жизни. Первым их Городов нового типа. Это амбициозно. Возможно, мы с Вами не увидим этого, но когда-нибудь, через сотни лет, выяснится, что именно здесь и сейчас был заложен первый камень чего-то большего, чем есть мы сами. И Юлия заражается его идеями. Они удивительным образом откликаются в ее сердце. Построение порядка из хаоса, полная перестройка общества путем создания системы улиц. Кровеносной системы. Она начинает ходить по Городу, наблюдает за людьми, как они ходят, какое настроение создают дома, как повернуть улицу, где поставить лавку, а где соорудить детскую площадку. Многое приходится решать на ходу. Они перекрывают улицы под предлогом работ и смотрят, что изменится в поведении людей, расставляют заборы, открывают и закрывают калитки. Работа превращается в акупунктуру. Виктор заходит в Невод по два или даже три раза в неделю. Город обретает свои очертания. Сложнее всего им дается планировка Каменного двора, потому что здесь работают приглашенные Ниной архитекторы. Дома, которые они создают – это особые машины и органично встроить их в единую структуру Города удается с трудом. Нина начинает приходить вместе с Виктором в Невод, спорит, указывает, как верно. Юлия боится перечить Хозяйке (теперь она выучила и это слово), но все равно стоит на своем. Город важнее. Виктор поддерживает ее. Рядом с женой он меняется. Словно бы ее неуемный огонь оживляет механизм его сознания. На островке в центре Горхона сумасшедшие архитекторы начинают строительство Башни, преодолевшей силу тяготения Земли. Однажды вечером Юлия сидит в небольшом кабачке где-то в Земле и слушает разговоры степняков. Она любит приходить сюда, замаскированной и незаметной, чтобы лучше понять этот народ. Народ, который предстоит интегрировать в ткань нового Города. За соседним столиком Исидор Бурах, местный мудрец, врач, все еще большие похожий на коновала, рассказывает паре молодых парней о сотворении мира. Якобы все когда-то было создано из тела древнего Быка. И что порой еще можно найти в природе следы его пребывания. Якобы где-то в Степи находится его ухо, а около Боен, Олоннго, торчат из земли его рога. Юлия задумывается. Какая-то мысль оформляется в ее голове. Она успокаивается и позволяет причинно-следственным связям выстроиться в единую схему. Не торопит их. А потом она понимает. Встает на место последний фрагмент мозаики. Как и всегда, смутные ожидания и предчувствия становятся стройной теорией. Она почти бежит домой, на ходу отмечая, что нога почти перестала болеть, несмотря на приближающиеся холода. А на утро, встречает Виктора со стопкой расчетов и легкой тенью безумия в глазах. Безумия, которое переняла у него, а, в конечном счете, от Нины. – Вы не просто задаете вектор Города, – произносит она с несвойственной ей горячностью, – вы меняете его. Взгляните. Раньше он бы направлен в сторону Боен, символа прошлого, традиций, степных суеверий. Вот здесь это видно особенно хорошо, в осях старых бульваров и ориентации площади у Театра. Но теперь, – она указывает на постоянно меняющийся план города, – теперь вектор поворачивается. Силой Вашей жены, Вашими силами, он будет смотреть вперед, в сторону Двора. В конце концов, – Юлия проводит линию, – вот, он будет направлен на тот островок, туда, где вбивают сваи для Башни Стаматиных. – Вы умны, Юлия, – на секунду кажется, что Каин удивлен, но это ощущение длится совсем недолго, – вы правы, мы хотим дать Городу новое направление. Не думайте, что таким образом мы усиливаем свою власть, пусть это и неизбежный побочный эффект. Нет, наша итоговая цель создание Города нового типа. Города-организма, Города-машины. Мы с братьями давно ведем спор. Они верят, что особое построение улиц и домов позволит растянуть человека, как пружину, сделать его большим, чем есть он сам. Я же верю, что человек свой потенциал исчерпал, что будущее не за ним, но за сообществом. Впрочем, мои идеи вы уже знаете. Я верю, что Вы поможете мне, а на самом деле всей нашей семье. Особенно теперь, когда Вы понимаете. Юлия понимает. Она забывает обо всем, окрыленная идеями Каиных. Их невероятными проектами. Зима кончается и вновь приходит весна. В Город привозят камень для отделки набережных и улиц. Теперь ходить с тростью намного удобнее, хотя горожане и привыкают к новым мостовым с трудом. Феликса приговаривают к казни через повешение. Его смерть завершает этот акт гонений. Но Юлии это уже не важно. Она погружена в работу с головой. Многогранник поднимается над Городом, придавая ему новый вектор, направляя его вперед и вверх, прочь от земли, от корней.

***

Нина умирает в сентябре. Через полтора года после приезда Юлии в Город. Неуемная энергия, горевшая внутри Алой хозяйки, в конечном итоге выжгла ее изнутри. Кто-то грешит на ритуалы степняков, кто-то на тяжесть вторых родов. Но Юлия знает точно, Нина умерла, потому что завершила свое дело. Многогранник готов, вектор задан, остается лишь мелкая косметическая работа. Но отчего же тогда так пусто внутри? Отчего кажется, что мир потерял что-то со смертью той, кого Юлия так и не перестала бояться? Виктор, разумеется, больше не приходит в Невод. Горны погружены в траур. Печальные горожане несут цветы к дому той, кого боялись, но кого любили. Юлия уверена, Каиным сейчас совсем не до нее. В первые дни она то и дело порывается сходить туда, выразить соболезнования единственному мужчине здесь, ставшему ей… Но тут ее мысль всегда останавливается. Кем стал для нее Виктор? Другом? Заказчиком? Коллегой? Учителем? Источником вдохновения? Не умея обозначить его роль, Юлия не находит для него слов утешения. И потому каждый раз замирает на пороге Невода, не решаясь выйти за дверь. Ее вызывают в Горны через неделю после похорон. Виктор говорит м ней один на один. Одетый в черное, он вновь начинает походить на автомат. Более того, на автомат сломанный, утративший цель и смысл. За эти дни он постарел на несколько лет, в идеально прямой осанке появилась неестественность. При встрече он встает, но затем все же предлагает Юлии занять место по другую сторону широкого письменного стола. И Люричева понимает, тому, что было между ними, чем бы оно ни было, пришел конец. Раз и навсегда. – Я благодарю вас за проделанную работу, – сухо произносит Виктор, – Вы сделали очень многое, основной этап строительства завершен. Да, остались еще и вычисления и некоторые нерешенные проблемы, но эта работа вспомогательная. – Вы хотите отослать меня? – уточняет Юлия и сама пугается прямоты этих слов. – Я хочу сказать, что Вам нет нужды задерживаться тут. Оставшаяся работа не требует такой квалификации, а специалист Вашего уровня легко найдет себе более подходящую работу в Столице или в ином крупном городе. Зачем Вам оставаться здесь, в провинции? Тем не менее, если Вы пожелаете остаться и продолжить работать, мы не будем возражать. Вы сможете жить в Неводе, выполнять обязанности смотрителя библиотеки и помогать нам и дальше. Однако боюсь, что мы будем вынуждены уменьшить оплату в связи с упрощением задачи. – Я понимаю, – сухо отвечает Юлия, вторя Виктору, – могу я все обдумать? – Разумеется, мы не гоним Вас. Оставайтесь здесь так долго, как пожелаете или отправляйтесь в большой мир любым удобным поездом. «Наше общение окончено», – читает Юлия между строк. Что ж, думает она. Виктор изменил ее, но теперь их пути расходятся. Значит, таков узор этого Города. Здесь ведь наверняка есть и другие любопытные личности, которых Юлия не замечала, пока была занята работой. Другие? Отчего она думает так, словно бы решила остаться? Почему бы ей завтра же не вернуться в Столицу? Угрозы для нее нет, работа найдется, Виктор прав. Но почему тогда так щемит сердце? Почему, несмотря на пропитавший все запах твири, некрасивые дома, провинциальную простоту местных, несмотря на уныние, скуку и тоску, она все равно не хочет покидать Город. Не от того ли, что он изменил ее, пока она меняла его? Юлия идет на Мыс. Туда, где они планировали еще один квартал. Теперь план не осуществится. Здесь теперь кладбище одной могилы. Здесь должна была найти покой Нина, но покой противоположен самой природе Каиной-Лилич. И это ощущается здесь. Мыс не завершен. Что-то должно уравновесить пылающий огонь сердца Алой Хозяйки. Юлия идет к самому краю. Туда, где меньше всего ощущается сила Города. Города, который, как теперь понимает Юлия, творила Нина, вдохновляя и Виктора и саму Люричеву. Она стоит там очень долго. Смотрит на воду Горхона и Степь на другой его стороне, и понимает, она хочет увидеть, что вырастет здесь. Что построила Нина, как направила Город, что станет с ее семьей, с десятками других семей, со степняками, странными детьми, с братьями-архитекторами Андреем и Петром, Симоном и Георгием. Она знает, лучшего материала для проверки ее гипотезы не найти. Не только потому, что в маленьком пространстве связи проще, но и потому, что сила Нины вывела их на поверхность. Юлия глубоко вдыхает пропитанный запахом трав воздух, оглядывается и смотрит на Город словно бы в первый раз, замечая красоту его противоречивости. Она улыбается и тихо говорит, не могиле Нины, но самой себе: – Я остаюсь