Травма

      — Геличка, тебе надо поесть, — девушка почувствовала нежное прикосновение кончиков пальцев к своему лицу. Правда, это отозвалось только небольшой вспышкой раздражения. Она же только смогла задремать!       — Не хочу, мам, — тихо застонала Лина, пытаясь поменять положение. Болело всё тело, и это злило ещё больше. Каждая острая вспышка боли напоминала о том, что случилось, то, что так сильно хотелось забыть, о том, что мешало двигаться дальше. О глобальном позоре, о больших потерях. Тот вечер, когда её сбили по пути в общежитие, вспоминать не хотелось, но забыть было невозможно. Лина в подробностях помнила, как летела вниз по склону, больно ударяясь о камни и выбоины, прекрасно осознавала то, как трусливо сбежала от реальности. Картина того вечера стояла перед глазами и никак не хотела рассеиваться. После того, как произошла катастрофа, девушка чисто на адреналине поднялась и направилась в сторону общежития, уговаривая себя, что ничего страшного не произошло, что всё будет в порядке. Вот только с каждым шагом адреналин успокаивался, а боль в теле разрасталась, и уже через несколько метров она снова упала, принимая действительность. Она не сможет выступать. Она проиграла, даже не участвуя. Она слабачка, которая допустила подобное. Как теперь появляться перед тренером, как выдержать насмешки «товарищей», как показаться на глаза Марку, который так верил в неё? Как пережить всё это, если она сдалась? Предательские слёзы вырвались в тот момент, когда внутренняя стена дала трещину, выпуская эмоции. Сожаление… Что может быть ужаснее этого чувства! Нет, она не готова сейчас вернуться в общежитие, не готова продолжать борьбу. Ей надо время, чтобы залечить раны и укрепить духовные силы, а лучшего места, чем собственная нора, для этого не найти. Лина проверила свой счёт, пересчитала наличку, трясущимися руками заблокировала чудом уцелевший телефон и поймала такси, направляясь на вокзал. Ей просто надо было домой. — И называй меня Линой, я же просила.       — Лина, ты никогда не восстановишься, если будешь устраивать голодовку. Если хочешь поскорее встать на ноги, то слушайся своих родителей, — женщина напустила на себя строгости, но это нисколько не расшевелило девушку. Она знала, что мама просто волнуется, но чувство стыда не позволяло ей выйти из комнаты и спуститься вниз в столовую. — Мы с папой ждём тебя, спускайся. Только осторожно, милая.       Мама ушла, оставив танцовщицу в одиночестве. Всё-таки у неё замечательные родители. Когда в воскресное раннее утро Лина появилась на пороге собственного семейного гнёздышка вся в крови и грязи, никто из родителей не стал пытать и выяснять, что случилось. Мама только аккуратно обняла, отвела в ванную комнату и помогла умыться и переодеться, а отец уже прогрел двигатель и готов был ехать в больницу. Ничего страшно выявлено не было — Ангелина та ещё счастливица. Ни одного перелома, но с десяток ушибов и гематом, а также разбитое колено и небольшой вывих запястья. Доктор пообещал, что всё пройдёт, но с болью надо подружиться. А боль была такая, что невозможно было без стонов дышать, без вскриков ходить, без всхлипов двигаться в принципе. Лежать она могла только на спине и без движения, даже челюсть болела, чтобы говорить. А говорить пришлось. Девушка не хотела ничего скрывать от родителей, поэтому после посещения больницы честно рассказала о том, что её сбила машина прямо перед полуфиналом танцевального конкурса, из-за чего она так расстроилась, что просто сбежала. Никто осуждать не стал. Ну и славно. После продолжительного сна она даже вернула себе боевой настрой, только он быстро сошёл на нет, когда не получилось с первого раза даже встать в туалет. Какая же она беспомощная, аж бесит! Злость тоже не задержалась в осознании — в права вступила апатия.       — Ангелина, спустись, пожалуйста, вниз, — послышался теперь уже мужской голос. Кажется, придётся действительно вставать, с отцом так отнекиваться не получится. Девушка с уже привычными охами поднялась на ноги, немного походила по комнате, позволяя атрофированным мышцам привыкнуть к нагрузке, а потом, хромая, спустилась на первый этаж.       — Я не голодна, пап. Правда, — сказала Лина, даже не сомневаясь, что это не возымеет эффект.       — Тогда представь, что это лекарство, которое обязательно надо принять. Без обсуждений.       — Хорошо, — девушка со вздохом уселась за стол, безразлично осматривая предложенные блюда. В общем-то, право выбора ей не дали. Просто положили всего понемногу.       — Скажи мне, дочка, ты собираешься продолжать учиться на танцевальном факультете? — отец говорил спокойно и тихо, что всё равно напрягало. По маме всегда видно, когда она злится или разочарована, а вот по папе сейчас сложно было понять, что её ждёт — выговор или праздная беседа.       — Конечно! — Лина позволила себе удивиться подобному вопросу. Да, на какой-то момент у неё возникали мысли о том, что происшедшее могло быть знаком свыше, но надолго они не задерживались. Она мечтала танцевать с самого детства, пережила серьёзную болезнь, уговорила родителей принять её выбор, уезжала на обучение заграницу. Естественно, одна неудача не заставит её передумать. — За пару месяцев я обязательно вернусь в форму.       — Это похвально, рад, что твоя депрессия отступает. Ешь, — было видно, что это не конец разговора, кажется, танцовщице давали фору. Она послушно положила в рот кусочек жареной свинины и закусила любимой кинзой. Мм, а ведь, кажется, она действительно проголодалась за пару дней.       — Линочка, мне звонили из университета, — мама кинула на отца извиняющий взгляд. О, похоже они уже обсудили эту тему и теперь молчаливо боролись за право предъявить. — Звонил твой тренер. Сказал, что ты просто исчезла.       — Ты не поставила никого в известность о том, что с тобой произошёл несчастный случай, а также о том, что возвращаешься домой. Они собирались заявить в полицию о твоей пропаже. Дочка, это очень безответственно с твоей стороны! На уши подняли половину университета! — вот теперь отец уже говорил громко и с упрёком. От этого даже полегчало. Лина почувствовала, как краснеют уши. Она ведь действительно поступила глупо, просто сбежав. Можно было вернуться в общежитие, собрать вещи, поставить в известность вахтёра. Может, даже попросить Марка осмотреть её, а перед тренером извиниться за невозможность защитить честь университета. Но тогда это казалось невозможным, слишком сильной была обида на судьбу и себя саму. А теперь уже слишком стыдно. Даже не хотелось представлять себе будущую встречу с группой и преподавательским составом. Наверняка все подумали, что она струсила и не явилась на своё выступление. Позор!       — Пап, я поступила неправильно, я признаю. Тогда я была слишком… слишком… зла. Я усердно готовилась к своему соло, тщательно подбирала музыку, доводила движения до совершенства, а потом за день до выступления — бац! — и я инвалид. Я очень расстроилась и не думала, что делаю и как это будет выглядеть. Прости, — Лина отложила вилку и виновато опустила голову. Мама рядом шумно выдохнула. — Мне жаль, что мои проблемы доставили вам неудобства. Я чувствую себя уже лучше, поэтому планирую вернуться в общежитие, забрать свои вещи и объясниться с тренером и ректорами, если это потребуется.       — Не надо никуда ехать, Игорь Иванович сказал, что сам привезёт тебе твои вещи.       — Что? — Лина вздрогнула. Зачем? Почему так? От Москвы до Краснодара сотни километров, вряд ли тренер будет просто мимо проезжать. Неужели её хотят исключить? — Пап, я позвоню тренеру и скажу, что сама приеду.       — Не надо, мы уже обо всём договорились. В конце концов, это их вина тоже, раз ты их подопечная. Он приедет в четверг. А теперь, раз мы всё выяснили, то давайте поужинаем спокойно.       До четверга Ангелина была вся как на иголках. Она раз за разом проигрывала в голове будущий разговор с тренером, надумывая всякие вариации исхода. Ну не может человек просто так без причины проделать такой путь. Новости явно будут нехорошие. Сглаживало острые углы только то, что её старый приятель, Ванька, узнав, что Лина вернулась, стал каждый день наведываться в гости и развлекать танцовщицу видеоиграми.       В назначенный день Лина подорвалась ни свет, ни заря. Она тщательно приняла душ и осмотрела своё тело, которое, к сожалению, выглядело с каждым днём всё хуже и хуже. Она знала, что синяки так просто не проходят, но огромные гематомы выглядели устрашающе яркими. Благо, что на лице следов было не так много, всего-то кровоподтёк под глазом, да царапина на щеке. Да уж, сказать, что ничего не случилось, не получится. Но всё равно девушка считала себя счастливчиком, ведь можно было запросто свернуть себе шею или переломать кости. Одевшись так, чтобы максимально скрыть кожу, она опять осторожно устроилась на кровати, погружаясь в виртуальный мир пришельцев, которых надо было срочно уничтожить.       Лина прекрасно слышал звонок в дверь, потом тихие голоса и топот ног, поднимающихся по лестнице. Деликатный стук в дверь явно говорил о том, что пора отложить телефон и собраться. Девушка как раз осторожно перекатилась на бок и приподняла себя на локте, когда в комнате показались мама и Игорь Иванович.       — Не вставай, если тяжело, Лина, — тут же спохватился тренер, приближаясь к кровати. — Здравствуй.       — Всё нормально, рада вас видеть, — танцовщица всё же поднялась, слегка поклонилась и уселась на самый край кровати.       — Как ты себя чувствуешь? — всё так же учтиво спросил мужчина, и Лина поняла, что показная вежливость скорей всего из-за присутствия матери.       — Мам, — девушка многозначительно глянула на женщину, которая поспешно вышла за дверь, плотно её прикрыв. — Со мной всё в порядке, Игорь Иванович, честно.       — Что ж, если ты так говоришь, — было видно, что ей не поверили, но мусолить тему не собирались. — Я привёз твои вещи, они внизу, в гостиной. Прости, что пришлось покопаться в твоей комнате.       — Не стоило так утруждать себя, я бы сама забрала, — Лина почувствовала огромную волну смущения. И за то, что не смогла выступить, и за то, что просто исчезла, и за то, что постороннему человеку пришлось собирать её вещи и везти в такую даль. — Игорь Иванович, я должна извиниться. Простите, я поступила глупо и только недавно это осознала. Я поступил как…как…как ребёнок. И если университет решил исключить меня, то я буду просить…       — Стой, стой, стой, — тренер решил прервать трагический монолог. — Никто не собирается тебя исключать, Ангелина. Мало того, об этом инциденте знают немногие. Поэтому я и приехал, хотел с тобой поговорить. Можешь рассказать, что произошло? Хочу это услышать от тебя. Ты ушла в субботу днём и больше не возвращалась.       — Да… да, так и было, — Лина физически почувствовала, как краснеет её шея. Насколько можно быть откровенным? Подставит ли она Марка, если скажет всю правду? От мысли о докторе внутри больно кольнуло. — Я тренировалась до позднего вечера. В парке возле порта. Там мало людей и много пространства. У меня, наконец, получилось свести заготовки в танец, я отрепетировала несколько раз и, довольная собой, направилась в общежитие. Я была на скейте и в наушниках. Не услышала, как подъехала машина, только почувствовала удар и покатилась вниз по склону.       — Ты не видела, кто это был? Ты выехала на дорогу?       — Я ехала через дворы, где меньше людей и машин. Не думаю, что можно кого-то обвинить, это моя безответственность.       — Даже если так, то это не повод наезжать на человека, Ангелина, — Игорь тяжело вздохнул, по привычке проведя рукой по волосам. — Что было дальше?       — Я просто поднялась и пошла на вокзал. Я поняла, что выступить не смогу даже при всё своём упрямстве, поэтому очень расстроилась и просто купила билет до Краснодара.       — Ты ехала в автобусе всю ночь в таком состоянии?       — Да, —Лина поморщилась и вытянула повреждённую ногу, чтобы эластичный бинт на колене не так впивался в кожу. — Я не хотела, чтобы меня увидел кто-то из знакомых. Мне… мне было больно и стыдно. Как только я приехала, меня отвезли в больницу. Врач сказал, что ничего опасного для меня нет, я восстановлюсь и смогу заниматься танцами и дальше. Если… если мне позволят.       — Никто не собирается тебя исключать, — тренер нагнулся вперёд, облокачиваясь локтями на колени, и внимательно посмотрел прямо на девушку. — Как я уже сказал, практически никто не знает об этом случае. Конечно, новость о том, что ты не явилась на конкурс, уже облетела половину Москвы, но об аварии знаем только я, Марк Александрович и Елена Захаровна.       — А как… как так получилось? — Лина опустила взгляд на свои скрещенные пальцы. Боги, кто бы знал, как ей сейчас неловко.       — Когда ты не выступила, мы с Марком что-то заподозрили. Он пришёл посмотреть выступления наших участников. Тогда наш доктор направился в общежитие, где выяснил, что тебя нет с субботы. Я хотел позвонить в полицию, но он попросил не спешить с этим, тогда я узнал номер твоей семьи и позвонил. Ну, а Елена Захаровна… мимо этой женщины не пройдёт ни одна новость, знаешь ли.       — Мгм, — на автомате согласилась Лина, чувствуя, что слёзы подступают. Ещё не хватало расплакаться! Марк пришёл на неё посмотреть, Марк искал её, Марк не позволил обратиться в полицию, потому что это не прибавило бы славы в личном деле девушки. — Простите. Мне, правда, жаль, что я так глупо…       — Не надо. Главное, что ты в порядке, — Игорь Иванович неожиданно наклонился вперёд ещё больше и осторожно погладил исцарапанную тыльную сторону ладони танцовщицы. Лина даже удивилась, потому что этот мужчина отличался строгостью и вспыльчивым характером на тренировках. — Восстанавливайся и не забывай о тренировках на каникулах, потому что в следующим году я тебе спуску не дам, — тренер поднялся, собираясь уходить. — Кстати, наши вылетели из конкурса, если тебе интересно. А теперь мне пора ехать, у меня тут недалеко родня, вот, повод навестить.       — Мм, хреново, — слишком быстро ответила Ангелина, в глубине души радуясь, что Виталик провалился. Меньше кичиться своим талантом будет. Девушка, ушедшая в мысли, слишком резко поднялась, чтобы попрощаться с тренером как подобает, а потом охнула и упала обратно.       — И всё же ты сильно пострадал, да? — Игорь Иванович на секунду задумался, а потом цыкнул и вернулся к девушке. — Можешь сказать, что именно у тебя болит?       — Зачем? — удивилась Лина.       — На самом деле, это Марк просил выяснить. Он рвался ехать со мной, но я его отговорил. Вот только тогда он взял с меня обещание выяснить, насколько сильно ты пострадала, — тренер замолчал, кусая свои губы, как будто хотел сказать ещё что-то. — А знаешь что? Сообщи ему сама. Я дам тебе номер, — мужчина быстро подошёл к столу, отыскивая листок бумаги и ручку. — Он очень переживал за тебя, Лина. Даже выпытывал твой адрес. Просто сообщи ему, что ты в порядке, это будет лучшей благодарностью, — а потом тренер отдал листок девушке, воспользовался её замешательством и задрал её толстовку на животе, осматривая фиолетовый бок, снова цыкнул и ушёл, не сказав больше ни слова.       После ухода тренера Лине стало иррационально и лучше, и хуже. С одной стороны, её не будут исключать за ту глупость, что она совершила, но с другой — лежащий возле неё листок с цифрами заставлял задыхаться в нерешительности. Девушка просто сидела на кровати и гипнотизировала номер, будто это страшный хищник, который может в любой момент кинуться на неё и разорвать в клочья. Ситуацию спас Ваня, завалившись в гости без предупреждения.       — Твоя мама сказала, что к тебе приезжал тренер. Как всё прошло? — с ходу спросил он, плюхаясь рядом на кровать.       — Всё в порядке, — уклончиво ответила Лина, быстро пряча листочек под подушку. — Порубимся во что-нибудь?       — Вообще-то я пришёл предложить тебе возобновить наш проект. У меня сейчас уйма свободного времени, да и студия пустует. Как на это смотришь?       — Даже не знаю. Текст не дописан, и я не уверена, что сейчас способна закончить его, — засомневалась девушка, но почувствовала, как внутри что-то заинтересованно шевельнулось. Она ведь совсем забыла об этом, но сейчас…       — Да ладно, подруга, наоборот! То, что случилось, может помочь, ты только подумай! Даю тебе две недели, — Ваня, не думая о последствиях, хлопнул бедную девчонку по спине и поднялся, доставая с полки Playstation. — А сейчас я планирую реванш!