dear God, why him?
Он бежит. Бежит быстро, еле удерживая в руках учебники. Вокруг лишь мелькают лица одноклассников, учителей, других учеников. Кого-то он задевает плечом, кидая виноватое и торопливое «извини». Взбирается по лестнице, перепрыгивая сразу две ступеньки, бежит на верхний этаж подальше от любопытных глаз. В груди жжёт, а сердце стучит так сильно, кажется, будто мальчик умрёт прямо тут, в школе. Его тело найдут распластанным посреди коридора в неестественной позе, правая рука намертво сожмёт место под сердцем так, что оторвать ее будет невозможно. Одноклассники обступят его тело, кто-то тяжело вздохнёт, а кто-то, один из шайки, усмехнётся и прошипит: «Наконец-то этот придурок сдох. Теперь не будем терпеть его кислую мину каждый день.» Он помнит наставления мамы. На протяжении многих лет проговаривает эти слова как мантру, боясь забыть. «Однажды, когда тебе исполнится шестнадцать, ты почувствуешь сильную боль в груди. В лёгкие как будто перестанет поступать кислород, но ни единого нового вдоха ты сделать не сможешь. Однако, Чимин, все хорошо, ты не умираешь». Парень усмехается про себя: «Спасибо, матушка. Именно об этом в первую очередь я и подумал». В памяти вновь появляется взгляд мамы, строгий и в то же время ласковый. Она недолго молчит, как бы подбирая слова. Хоть и готовилась к этому разговору на протяжении многих лет, произнести нужные слова всегда трудно: — Сынок, в этот момент, где бы ты ни находился, уходи, беги оттуда. Тебе следует найти укромное местечко, успокоить себя там. Понимаю, это может быть трудно. Но это самый важный и первый шаг. Спокойно сядь, прижми колени к груди и обними их руками. Твои мысли должны быть собраны, не паникуй! Грядёт самый важный и ответственный момент в твоей жизни. Пропой любимую песню, досчитай до десяти — сделай всё, чтобы привести себя в порядок. Чимин заскакивает в самый дальний туалет, почти летит на пол, только успевая подставить руки. Мальчишка забивается в самый угол, между окном и раковиной. Пытается вспомнить песню, но, вот чёрт, ни одна не приходит в голову. Начинает считать. Раз — он чувствует, как голова от долгого бега начинает кружиться. Два — в горле появляется рвотный комок, и обед просится наружу. Три, четыре, пять — пытается выровнять дыхание, но выходит очень плохо. Шесть, семь — руки перестают подрагивать, он крепко сцепляет их в замок. Восемь, девять — чувствует, как жар в груди начинает спадать. Десять — штиль. Вселенная выбрала его судьбу. Чимин выдыхает. Он расцепляет руки, сразу откидывает голову назад, расслабляясь. Сидит так минуту-две, а потом начинает вставать. Угораздило же его родиться именно в этой Вселенной, именно на этой, блять, планете. Когда мир погряз в бесконечных войнах, люди убивают друг друга из-за денег, власти да и просто так, ему, шестнадцатилетнему подростку очень нужны эти проблемы с подбором партнера от матушки судьбы. О боже, Чимин же всегда мечтал о принце на белом коне из дальней Европы или о девушке, чья бронзовая кожа блестит под лучами солнца в жаркой Калифорнии. Мальчик читал в детстве сказки, но во всех то и дело мелькала госпожа судьба. Золушка пришла на бал не случайно, а принц нашел её с помощью туфельки не просто так. В юности они были хорошими детьми, грезили только о правильных вещах, всегда надеялись на лучшее. И Вселенная вознаградила их за молитвы, подарив друг-другу добрых, подходящих на все сто десять процентов партнёров. Чимину же было глубоко наплевать. Да, он, конечно, помнил, как мама перед сном говорила помолиться Вселенной. Тогда она обязательно найдет мальчику такого человека, который будет с ним и в огонь, и в воду. Они будут увлекаться одним и тем же, смотреть одни и те же фильмы и читать одни и те же книги, а мечты их соединятся в одну, которую они до глубокой старости будут исполнять, умрут в один день, а на их надгробии будет написано «любовь вечна». Чимин же мыслями был далеко от подбора судьбы. Он думал о прошедшем дне, вспоминал лица ненавистных ему одноклассников и мечтал набить им рожи. Правда, мечты всегда так и оставались потоком мыслей. Чимин был среднестатистическим подростком, совершенно не выделялся из толпы. Он не красил волосы, не прокалывал уши, как все носил школьную форму, старался прилежно учиться. Но в десятом классе при перераспределении все полетело в тартарары. Мальчик, как обычно, вошел в класс. Он сразу увидел несколько знакомых лиц, тихих, таких же спокойных, как он, одноклассников. «Все хорошо», — подумал мальчик. А потом его взгляд упал на компанию в конце класса. Тэмин был главным красавчиком школы. Чимину в один момент показалось, что с ним встречался каждый в этой школе. Сынок богатеньких родителей, чьи предки закладывали фундамент главных корейских компаний. Он был худой, но невысокий, ниже самого Чимина. Наверное, это и было его главным комплексом и недостатком. Его ведь из-за этого не взяли в модельную школу, даже когда родители предлагали огромные деньги. Вот поэтому-то он всегда и толкал Чимина, заставляя того смотреть снизу вверх. Тэмин был предводителем этой шайки. Следующим был Ким Соджун. Хотя чаще Чимин слышал, как все называют его просто Ким. Громила под метр девяносто с огромными руками. Он всегда подкрашивал волосы в блонд, видимо хотел выделяться. Хотя с таким ростом сделать это ему было не трудно. Ким Чимина не любил больше всего. Он был тем, кто кричал обидные слова, постоянно цеплялся за него руками, портил его еду на обеде. При этом, что больше всего раздражало Чимина, заливисто смеялся и скалил зубы. Наверное, потому он и был ручной собачкой Тэмина. По бокам стояли двое из ларца. Одного звали Минги, другой был Джихуном. Они всегда ходили вместе, бегали за Кимом, выполняя его поручения, и в целом валяли дурака, получая почести главной банды школы. Последним был Чон Чонгук. Личная ненависть Чимина. На людях Тэмин ласково звал его Джеем, держал всегда возле себя. Вся школа думала, что они либо встречаются, либо находятся на стадии ухаживаний друг за другом. Чимину же казалось, что это все игра на публику. Чонгук почти всегда молчал. В шайке он занимал роль наблюдателя, и это хорошо у него получалось. Его холодные чёрные глаза смотрели не меньше, чем в самую душу. Иногда, когда его радужка блестела на свету, Чимину казалось, будто Чонгук знает всё, что находится у парня в голове. Он умел читать мысли, это точно. Чонгук почти не говорил, но, когда его рот открывался, Чимин запоминал это навсегда. Он не выбирал какие-то особенные формулировки, но почему-то всегда попадал в цель. — Ты сегодня особенно дерьмово выглядишь, Чимин. Наверное, тяжело жить без родителей, в семье, где тебя никто не любит. — Плохая оценка, Чимин? Не волнуйся, Вселенная подкинет тебе такого же недоумка, как ты. — Нет денег? Заведи себе папика, хотя, кто ж клюнет на этот нос картошкой и огромные щёки. Если говорить коротко, Чонгук старался испортить настроение Чимину так, чтобы тот запомнил это надолго. И Чимин запомнил. Много ночей он провел, плача в подушку, потому что все сказанное парнем было правдой. Его мама умерла незадолго до того, как он поступил в старшую школу. Раз — и человека может не стать. Её здоровье просто не выдержало попыток прокормить себя и сына самостоятельно. Отца Чимин не видел вовсе. Поэтому, когда он остался совсем один, на попечение мальчика взяла двоюродная тётка. У неё самой было двое детей, а лишний рот казался ей обузой. Карманные деньги она ему, конечно давала, но тех с трудом хватало на нормальную еду в столовой. Иногда приходилось голодать, чтобы сэкономить и купить себе что-то стоящее. Учился Чимин средне. Если в начале он был в топе учеников школы, то постепенно стремление учиться хорошо испарилось, и мальчик стал занимать почетную середину списка. Писанным красавцем он не был, о нет. Чимину было далеко до того же Тэмина. Он не был так худощав. Как у всех нормальных подростков у парня были прыщи и шалили гормоны. Не то, чтобы раньше он обращал внимание на свой нос и лицо в целом. Но после слов Чонгука он действительно заметил, что его щеки закрывают собой всё, а такой же огромный нос кажется далеко не изюминкой. Неприятные воспоминания заставили мальчишку вздрогнуть. Пора возвращаться в не менее тяжелую реальность. Чимин встал напротив зеркала, посмотрел на себя. Гнездо на голове, под глазами усталость, будто он не спал несколько дней. Хорошо выглядишь, Чимин, самое время встретить судьбу! Имя его родственной души могло появиться на любой части тела. Чимин много раз видел фотографии людей, у которых метки были на руках, бедрах, животе, лопатках. Свою же ему еще предстояло найти. Парень медленно стянул свитер: решил начать с верхней части. Дрожащими руками начал расстегивать рубашку, а потом заметил чернила под ключицей. Бинго! Надпись была аккуратно выведена, будто бы самый старательный каллиграф писал ее. Чимин сощурил глаза, пригляделся и в ужасе отшатнулся. Нет, это все проделки Вселенной! Судьба не могла так с ним поступить! Мальчишка с шумом влетел в кабинку, упал на пол. Руки тряслись, губы дрожали в безмолвном плаче. Это же шутка, скажите! Он сейчас подойдет к зеркалу, вновь посмотрит на свое тело, и там будет совершенно другое имя. Только подсознательно Чимин знал: имя никогда не изменится. Судьба не может измениться — она с ним навсегда. Парень вновь бредет к зеркалу, смотрит на имя. Он не чувствует облегчения, не чувствует, как становится легче дышать. Все, что писали в книгах, ложь. Судьба — это не сказка, а Вселенная — не помощница. Чимин никогда не хотел влюбиться, никогда не хотел долгой и счастливой жизни со второй половинкой. Что ж, его молитвы были услышаны. С Чон Чонгуком этих чувств мальчик никогда не испытает. Он чувствовал, ощущал на подсознательном уровне этот тяжелый взгляд тёмных глаз. Чтобы он сказал, если бы увидел парня сейчас? Как обычно, что-нибудь, что задело бы Чимина? Или просто молчал бы так, чтобы это молчание казалось самым громким в мире. Чон Чонгук — его родственная душа. Тот человек, которого судьба послала ему. Тот, с кем он должен провести остаток жизни. Это же шутка? Нужно уходить, выбираться отсюда как можно скорее. Он не выдержит здесь больше ни минуты, ни мгновения. Чимин наскоро застегивает рубашку, кое-как натягивает свитер, хватает учебники и выбегает. Коридоры уже пустынны: начался урок. Парень, не останавливаясь, забирает куртку и уходит из школы. С прогулами он разберется потом, когда-нибудь в другой жизни.
*
Мальчишка кое-как добирается до квартиры, на ходу скидывает кроссовки и ложится под одеяло. Здесь тепло, мягко и безопасно. Чимин прислушивается, но дома никаких звуков. Видимо, с работы ещё никто не пришел. Через какое-то время внутри становится жарко, и он выбирается из кокона, чтобы наполнить себя кислородом. Парень вроде бы дышит, чувствует, как под ладонью быстро бьётся сердце, но как же тяжело. Его родственная душа — человек, которого он ненавидит. Они же совершенно разные. Как так получилось, что Чимин оказался навсегда привязан к Чонгуку? Чонгук — мальчик из обеспеченной семьи, Чимин же никогда не ел чего-то дороже курицы. Чонгук талантлив во всем, за что ни возьмётся; Чимин сколько бы усилий не прилагал, получается из рук вон плохо. Чонгук популярен как у девушек, так и у парней, а Чимина никогда не звали на свидание. Чонгук очень красивый, Чимин — нет. Чимин кое-как засыпает. Ему снится прежний дом; мама стоит у плиты и готовит рисовую кашу, пока он лежит на кровати, укутанный в плед. В доме пахнет сыростью, спичками и молоком. На столе стоит небольшая вазочка с живыми цветами: мама всегда старалась создать уют, даже если дом был похож на сарай. Он чихает, морщится и вновь переводит взгляд на женщину. Она поворачивается на звук и тепло улыбается: — Когда ты вырастешь, Чимин-и, то встретишь самого лучшего человека на свете. — Но, мам, как я узнаю, что этот человек тот самый? —мальчик привстает на кровати и внимательно, с интересом смотрит на женщину. — Ты почувствуешь это, Чимин. Что-то незримое будет преследовать тебя всякий раз, когда этот человек будет проходить рядом, смотреть тебе в глаза, — женщина выключает плиту и поворачивается, подходит ближе. Чимину страшно. Чем ближе она подходит, тем больше ее силуэт меняется. Перед ним, маленьким мальчиком, стоит Чонгук. Он не улыбается, он просто смотрит. Так, как умеет это делать. Взгляд его с каждой секундой леденеет, заставляя все внутри сжаться. А потом Чимин закрывает глаза и просыпается. На улице уже глубокая ночь. Чимин привстает с кровати и понимает, что полностью мокрый. Одежда прилипла к телу и теперь неприятно сковывает его. Парень несколько секунд смотрит в никуда, а затем идет в ванную. Там, снимая школьную форму, он взглядом снова цепляется за имя. — Чёрт бы тебя побрал, Чон Чонгук, — вздыхает и достает телесный пластырь. После душа заклеит надпись, чтобы не мозолила ему глаза всякий раз. Дома Чимин застает только троюродного брата. Тот играет в игры и совсем не замечает Чимина, расхаживающего по комнатам. Мальчик проверяет телефон. На экране висит одно сообщение от одноклассника. Тот спрашивает, куда пропал Чимин, потому что учитель математики был зол. Пишет, что Ким тоже заинтересованно крутил головой, в надежде найти парня. Чимин вздыхает, быстро пишет ответ. Он со всем разберется, обязательно, но не сейчас, позже. Математик никогда не был к нему милосерден, но теперь проблема доверия учителя не кажется парню такой уж важной. Главный вопрос: как смотреть в глаза Чонгуку.*
В школу Чимин почти опаздывает. Сегодня он проспал, потому что допоздна делал домашку, не мог разобраться с задачей, а потом с собственной головой, которая подкидывала ему картинки прошедшего дня, все больше напоминая, кого Вселенная выбрала ему в качестве пары. Так, мальчик успешно засыпает под утро, а через пару часов бежит со всех ног, лишь бы успеть до переклички. За последние два дня он только марафоны и бегает. В класс он успевает до прихода учителя. Доходит до своего места, садится выдыхая. Парень даже не успел привести себя в порядок, только зубы и почистил. Форма все та же, только сегодня уж больно она мятая. Он чувствует, как от него пахнет кислотным запахом пота и немного мятой. Оглядывается на одноклассников, но шайки не видит. Только один Минги, что необычно, подпирает шкафчики в конце класса. На перекличке никто так и не появляется. Это странно, обычно все, кроме Кима, усердно следят за учебой и прилежно посещают занятия. После нескольких уроков Чимин идёт в столовую, чтобы хоть сегодня что-то поесть. В меню какая-то похлёбка, рис и курица. Может, для кого-то это и покажется едой для собак, но Чимин не из привередливых. Парень садится за один из столов в конце помещения, ест. Почти добирается до второго блюда, как на столешницу с грохотом опускаются чужие ладони. — Чими-и-н, где же ты был вчера на последнем уроке? Учитель так долго тебя искал, мы думали наш драгоценный цыпленок захлебнулся водой в туалете, — тянет Ким, садясь напротив парня. — А ты сбежа-а-л. Нехорошо так поступать с друзьями. После занятий мы хотели с тобой поиграть. За его спиной стоит Тэмин. Не садится, ведь знает, что тогда их глаза будут на одном уровне. Руки держит в карманах. По обе стороны от него стоят Минги и Джихун. Их подбородки горделиво подняты вверх, смотрят на Чимина с прищуром. Но долго парень их не рассматривает. Он чувствует, ощущает где-то внутри шевеление. Переводит взгляд на тёмный силуэт позади. Чонгук стоит, одной рукой придерживает рюкзак, другой печатает что-то в телефоне. Не обращает на Чимина никакого внимания. А Чимину от одного взгляда на него становится легче дышать. Камень, придавливающий лёгкие, будто исчезает. Парень вдыхает полной грудью и давится от того, насколько свеж воздух вокруг. Он будто находится где-то в Альпах, между бескрайних зеленых лугов, а не в школьной столовой. Кончиками пальцев мальчик ощущает приятное покалывание, пребывает в этом мире еще несколько мгновений, а потом переводит взгляд со своих рук на Кима и видит гримасу удивления на его лице. Такое же выражение у Тэмина и двух за его спиной. Чонгук же отрывается от телефона, смотрит на него своими тёмными глазами и только выгибает бровь. — Ты чего лыбишься, придурок? — Тэмин подходит ближе, вглядывается в Чимина. Неужто за сутки он душевнобольным заделался или просто потерял последнее самообладание. — Извините, я отвлекся. Мне надо идти, скоро начнется урок, — улыбка быстро пропадает с его лица, а сам мальчик судорожно начинает собирать свои вещи. — Чими-и-н, приходи сегодня в восемь вечера в парк. Мы хотим поговорить с тобой, — Ким хватает его за плечо, останавливая, а потом хлопает по спине в знак прощания. — Обязательно приходи, и запомни — без опозданий. Он чувствует, как Чонгук смотрит в его удаляющуюся спину. Ощущает это сильнее, чем собственное биение сердца. Так вот оно, то чувство, о котором рассказывала мама. Рядом с Чонгуком Чимин свободный. Он чувствует, что присутствие парня естественно. Как будто деталь любимого пазла наконец нашлась. Она всегда была близко, за ножкой дивана, но, когда нашлась, подарила неописуемую радость. Чимина пробивает на истерический смех. Он садится в каком-то закутке, трясется в истерике. Мало того, что Вселенная связала парня с его личной головной болью, человеком, которого он по окончанию школы ни за что не хотел бы видеть. Так она еще хочет влюбить Чимина, подарив мнимое чувство свободы и защищенности рядом с парнем. В таком случае, он к Чонгуку ближе, чем на метр, по собственной воле не подойдет. Проблема лишь одна — друзья Чонгука, которые шатаются за Чимином постоянно. Иногда парню кажется, что, если бы не Ким, столкновений с Чоном у него было бы намного меньше. Если они позвали его в парк, значит там будет Чонгук собственной персоной. Главное, что выяснил для себя Чимин, — близко к Чону не подходить и не смотреть ему в глаза.*
Предзакатную пору Чимин любил. Особенно осенью, когда еще тепло и можно носить легкую верхнюю одежду. В лучах солнца листья окрашивались в красивые бордовые и розовые цвета, блестели как рубины. Сегодня погода была для него благосклонна. Из окна Чимин видел, как город дружно собрался на вечернюю прогулку: родители шли по тротуарам, придерживая за руки своих детей, кто-то бежал, кто-то выгуливал собаку, красиво одетые парочки спешили на свидание. Чимин же собирался на встречу непонятно с кем и, не зная с какой целью. Он не старается нарядиться, снимает свою школьную форму и достает из шкафа первое, что выпадет. Надевает пару поношенных брюк и черную толстовку брата, которую тот отдал за ненадобностью. Теперь, будучи весь в черном, он похож на грозовую тучу среди этой пленительной красоты осени. В парк мальчик шёл нехотя. Плёлся впервые так медленно, как только мог. Может, если он опоздает, все забудут про него и уйдут. Но, уже заворачивая на детскую площадку, видит четыре фигуры. Ким пытается раскачаться на качелях, но его длинные ноги не позволяют это сделать. Даже вне школы он не снимает свою бежевую толстовку, потому что Тэмин однажды сказал ему, что это цвет парню к лицу. Что до самого Тэмина: он стоит опираясь на железку в какой-то аляпистой жилетке известного бренда. Чимин видит золотую цепочку у него на шее с английскими инициалами. Красивая, но никогда не будет по карману самому Чимину. Двое других сидят позади, засунув руки в карманы. Чонгука Чимин нигде не замечает. — А вот и наш цыплено-о-к идет! Почти вовремя, опоздал всего на пять минут. Но раз ты не последний, наказания не будет, — Ким подскакивает к нему, обхватывает плечи одной рукой, прижимая к боку. — Дождемся Джея и объявим тебе важнейшую новость. Пока они стоят, Чимин чувствует, как хватка на его плече усиливается. Рука сдавливает плечо, да так, что наверняка останется темно-красный синяк. Он поднимает взгляд на парня, но тот даже не смотрит в ответ. Взгляд Кима направлен куда-то в даль, кажется, будто он вообще не здесь. Значит руки его двигаются бессознательно, не из-за Чимина. Физическую боль мальчик способен вытерпеть, а ту, которая оставляет дыры в его сердце после обидных слов, переносит с трудом. Издалека они замечают фигуру. Чонгук не спешит, идет уверенно. Его волосы подсвечены красным солнцем, а в ушах болтаются сережки. Он одет в клетчатый костюм, похожий на пижаму, будто бы и не наряжался вовсе. Тем не менее выглядит он потрясающе. В глазах остальных, не в глазах Чимина. Как только парень появился на горизонте, мальчик опустил взгляд под ноги. Руки сжал в кулаки. «Не смотреть, не смотреть на него», — повторяет про себя Чимин. — Эй, Дже-е-й, ты опоздал на целых пятнадцать минут. Завтра покупаешь нам обед, — Ким наконец отпускает мальчишку, идет, чтобы поздороваться с другом. — Я не виноват, что свой единственный свободный вечер должен проводить с вами и этим недоумком, — Чонгук на Чимина не смотрит, садится на качели, закидывая ногу на ногу. — Ну, чем быстрее мы закончим, тем быстрее я окажусь в более приятной компании, чем ваша. — Как грубо, Дже-е-й! Ладно, цыпленок, смотри сюда, — Ким вновь хватает Чимина за плечо, притягивая в центр компании. — Наш младшенький скоро отмечает свое шестнадцатилетие, а мы зна-а-ем, какой это важный возраст для каждого человека, верно? Чимин сглатывает. Он знает, знает и не понаслышке. Не поверите, только вчера узнал, какая же Вселенная все-таки сволочь. Мальчик пребывает в мыслях, пока Тэмин не пихает его в бок, чтобы тот слушал внимательно. — Если говорить коротко, Чимин, мы предлагаем тебе подзаработать деньжат на вечеринке. Поучаствуешь в подготовке, украсишь помещение. Представь, какую выгоду мы предлагаем! А если хорошо справишься, сможешь и на вечеринке остаться. Познакомишься с кем-нибудь да и вечер весело проведешь, — скалится Ким, обхватывая его шею. — М-м, ну как, ты в деле? — Я приглашаю на вечеринку приличных людей. Маловероятно, что кто-то там сможет заинтересоваться мешком с картошкой, — Чонгук говорит это с усмешкой. Он всегда говорил обидные вещи с такой уверенностью, будто это чертова аксиома. У Чимина сдавливает горло. «Заткнись, не говори так. Ты ничего не знаешь. Ты говоришь это, чтобы просто задеть меня, унизить перед всеми. На самом деле ты так не думаешь. Ты, ты, ты». Чимин не справляется, и думает, что не сможет жить вот так еще полтора года. Его сознание делится надвое. Они шепчут, говорят одновременно, заставляя черепную коробку плавиться под натиском эмоций. — Закрой рот, — почти шепотом, еле слышно проговаривает Чимин. Всё на миг останавливается. Одноклассники вокруг перестают смеяться, замолкает и сам Чонгук. Такая реакция предельно ясна. Можно сказать, что Чимин никогда не осмеливался сказать что-то в ответ. Он всегда проглатывал все оскорбления, ядовитые высказывания, принимал их со спокойным лицом, чтобы выплеснуть всю злость и обиду дома. Но, видимо, волшебной сказке рано или поздно должен был прийти конец. — Что ты сказал? — Чонгук встает с качелей, которые за его спиной звенят противным скрипом, подходит ближе, почти вплотную. — Сказал тебе закрыть свой гнилой рот, наконец, — говорит, не поднимая глаз, все еще смотрит под ноги. С такого расстояния чувствует запах каких-то духов Чонгука. Аромат горечью оседает на языке. — В лицо мне это скажи, придурок! Чего смотришь под ноги? Думаешь, твоя мамочка выберется из могилы и прибежит на помощь? Брось, под землей хорошая звукоизоляция, она не услышит твоих молитв, — Чонгук шипит слова змеиным языком, пытается задавить. Он знает, всегда знал слабости мальчишки и то, на что с легкостью можно надавить. Чимин чувствует, что, если поднимет голову, взглянет в эту ледяную Арктику чужих глаз, уже не оторвется. Судьба сделает все за него. Она решит, что в их положении Чонгук достоин любви, сердца Чимина, его будущего. Ничего не думая, Чимин со всей своей силой налетает на Чонгука, толкает руками, пытаясь свалить с ног. Лучшая защита — нападение. Хоть Чимин и меньше в размерах, его плечи не такие широкие, но они оба мальчики-подростки. Чонгук, может, и в форме получше, но эффект неожиданности сбивает его с ног. В прямом и переносном смысле. Он падает на спину, поднимая за собой облако песка. Несколько секунд лежит в шоке. На периферии слышится удивленный возглас Кима; Тэмин зовет его по имени, спрашивая в порядке ли он. Да, парень в полном порядке. Чонгук чувствует себя хорошо, Чимину же сейчас несдобровать. Быстро, как только может, парень приподнимается и хватает Чимина за лодыжку. Обхватывает одной рукой и тянет на себя, чтобы мальчишка рухнул в противоположной стороне. Чонгук слышит, как тот кряхтит, распластанный по земле. Смотрит куда угодно: на небо, деревья, кусочек качелей, но не на Чонгука. Это уже начинает раздражать. — Хочешь еще раз повторить, что мне сказал, или отделаешься только больной спиной? — Чимин слышит, как Чонгук встает, подходит, нависая над ним. В его голосе проскальзывает раздражение, но он не зол, нет. Он звучит как человек, у которого отнимают еду, но, не то чтобы в тарелке было его любимое блюдо. — Да пошел ты, Чонгук! Ненавижу тебя, твой поганый язык и твоих друзей. Чтоб твоя родственная душа никогда тебя не встретила и не полюбила! — выплевывает Чимин. На последнем слове переводит взгляд вверх, прямо в глаза Чонгука. Не сдержался. Почему Вселенная дала ему в пару Чонгука? Чем он заслужил, смотря в эти глаза, чувствовать все то, что чувствует? Чимин ощущает, как по щекам начинают течь слезы, горячие, почти как лава. Он закрывает лицо руками, складываясь в комок, начиная истошно кричать. Это ли чувство называется непринятием? Ему кажется, будто он очутился в жерле вулкана. Вокруг все горит: горит его сердце, горят его кости, его сознание. За свои слова надо платить, Чимин. — Больно, мне больно! — он кричит почти отчаянно, катаясь по земле. Вокруг него собираются одноклассники. Чонгук стоит, подняв руки, начинает медленно отходить. Он не трогал этого придурка, он лишь толкнул его. Это не Чонгук довел мальчишку до агонии, нет. Это все не его вина. Отшатываясь, парень уходит, почти убегает. Не его это проблемы, не ему с ними разбираться. Чимин чувствует, что кто-то трясет его за плечо, зовет, а потом все исчезает. Исчезают лица, звуки. Мальчику кажется, что он забыл, как испытывать эмоции. Вокруг все черное, похожее на хаос, но этот хаос не приносит ничего. Нет ни страха, ни боли, ни отчаяния. Есть только он и тьма вокруг. Просыпается Чимин в машине. В салоне приятно и освежающе пахнет мятой, лимоном и чем-то древесным. Одно из окон приоткрыто и оттуда слышится шум города: машины то и дело гудят, кто-то кричит, лает собака. Парень выпрямляется, вытягивает руки. Таксист на переднем сидении оглядывается, смотрит с прищуром: — Молодые люди сказали, что Вы упали в обморок. А скорую не вызвали, потому что Вы начали приходить в себя. Через две минуты будем на нужной улице. Парень выходит из машины, ковыляет до скамейки, чтобы перевести дух. До этого чистая одежда вся в коричневом налёте от земли. Он даже находит в капюшоне кусочек травы. Старые конверсы все покрыты пылью, шнурки развязаны и теперь висят серыми лохмотьями. Чимин выглядит так, будто его таскали по земле десять человек на протяжении часа. На улице уже потемнело, начали зажигаться фонари. Только на их улице фонарь не горел. Его разбили много лет назад такие же подростки, как он. Так и не починили. Чимин поднимает голову вверх. Видит: в его квартире горит свет, но парень не думает, что кто-то ждет его дома. Тетя занимается своими делами: готовит ужин, отдыхает после очередной смены. Братья, закрывшись в своих комнатах, играют в игры. Чимин знает. Так проходил каждый их вечер на протяжении нескольких лет. Чонгук. Точно. Это он спровоцировал тот приступ агонии у мальчишки. Мама говорила, что никогда нельзя говорить о своей родственной душе плохо, при этом смотреть человеку в глаза. А Чимин решил это совместить. Подумал, наверное, что одноклассник мало страданий ему приносит. Обещал, обещал же себе не смотреть на него. Черт, правду говорил Чонгук. — Я полный придурок, — мальчишка опускает голову, закрыв лицо руками. Вновь вспоминает этот взгляд ледышек, стонет. — Блять, да исчезни же ты из моих мыслей. Чимин сидит так еще несколько минут, а после поднимается и, шатаясь, заходит в подъезд. Это был только второй день с его родственной душой. Но если Вселенная так хочет, то пусть. Чимин сильный мальчик. Он вытерпит все, что принесет ему Чонгук. Пронесет это сквозь себя, даже не сморщившись. А потом окончит школу и свалит на другой конец света, подальше от этих проклятых глаз.