Chapter 29
20 декабря 2022 г. в 14:08
— Как им вообще удалось поймать такого человека и зверя? — тихо похвалила я, откидывая назад его волосы и проводя ногтями по его черепу, вызывая легкое удовлетворенное мурлыканье.
— Пожалуйста… еще несколько мгновений, — умолял Эймонд, бормоча свои слова у моей кожи, его губы с обожанием скользили по моему животу. — Позволь мне это удовольствие… Gō se ūndegon naejot gūrogon ao qrīdrughagon arlī.
Это было очень приятно. Тот, до которого я никогда не думала, что дотронусь снова. Ощущение его кожи на своей, ощущение всего его и его существа ощущалось как какой-то сон, который может быть вырван из моих рук в любой момент. Мы сидели так в течение нескольких часов после того, как грелись в вечерней зари друг с другом. Мы игнорировали окружающий мир, смывая грязь с его плена, крадя потерянные поцелуи и обнимая друг друга, пока кто-то не осмелился прийти и утащить меня прочь. Пальцы Эймонда обвились вокруг моей талии, крепко удерживая, пока он бормотал что-то неразборчивое в кожу.
Я склонила голову набок, на моих губах появилась легкая улыбка.
— У вас уже есть секреты между вами двумя? — он на мгновение запечатлел мягкий затяжной поцелуй на моей кожи, прежде чем положить подбородок мне на живот.
— Никаких секретов, — он пообещал со своей кошачьей ухмылкой. — Sepār gīmigon tolie arlī. — я почти забыла, как легко старый язык слетал с его губ, такой царственный и непринужденный. Он уже был таким преданным, всегда любящим отцом, а малыш едва объявил о своем существовании. Это было все, чего я когда-либо хотела для себя и тем более для своего собственного ребенка — иметь настоящего отца. Хороший человек, который защитил бы их… умер бы за них… сжег бы мир ради них.
— Ты это серьезно? — я поиграла с концами его шелковистых локонов. — Никаких секретов?
— Спроси меня об этом, и я дам тебе только правду. — он поклялся еще одним поцелуем, сплетая наши пальцы вместе.
Я улыбнулась его предложению, слегка проведя кончиками пальцев по его глазу.
— Тогда правду. Как ты позволил такому ничтожному дракону, как Мелейс, захватить тебя, а также Вхагар? — Эймонд поднялся из своего спокойного положения на моем животе и подполз, чтобы на мгновение приподнять меня, прежде чем повернуться на спину, прижимая меня к своему боку.
— Насколько я понимаю, эта схема была твоей собственной идеей. — Эймонд приподнял бровь, когда начал свое собственное расследование. — Принцесса Рейнис упомянула, что я должен поблагодарить тебя, — пробормотал он в наши переплетенные пальцы, и я закатила глаза в ответ, понимая. Все это было теоретически. Военный разговор за столом.
— А, — кивнула я, снова устраиваясь рядом с ним. — Это не входило в мои планы. Это было просто наблюдение во время обсуждения стратегии боя.
Его грудь слегка заурчала от веселого смеха, вибрация была манящей и знакомой.
— И что это было за наблюдение, моя маленькая женушка?
— Вхагар есть и была самым крупным зверем в воздухе. — я закинула ногу ему на талию, побуждая его обхватить руками мое бедро, чтобы удержать меня там. — По какой причине она должна смотреть вверх?
Сильные пальцы впились в кожу моей ноги, крепче прижимая меня к его обнаженному торсу.
— Непослушная, принцесса. Умная, плохая и непослушная. — он усмехнулся, забавляясь моими мыслями. — Кое-что, что мне нужно будет исправить в будущем, как только я буду свободен, чтобы пойти за ней.
Я оперлась рукой о его грудь, когда села, прижимая пальцы к коже прямо над его новым шрамом.
— Она не вернулась с тобой?
— И как, скажешь на милость, ты ожидала, что люди Рейнис и северяне приведут ее с собой? — Эймонд нахмурился. — Заставь своего любимого Хранителя взобраться на вершину, чтобы его отбросило на миллион лиг через ледяное пекло Севера? На самом деле, это было бы не… Ах! — я ударила его по груди тыльной стороной ладони, останавливая его ревнивую тираду. — Она находится в центре Речных земель. Ранена, как и Солнечный Огонь во время нападения…
Мое горло сжалось.
— Эйгон был с тобой? — мы могли бы заполучить их обоих?
Эймонд слегка кивнул.
— После первой или второй атаки это произошло так быстро, что они повернули назад. Я бросился за ним, но Мелейс спустилась. Теперь Вхагар сидит где-то под присмотром черных, оккупирующих территорию. — он ответил, видя, как я недовольно нахмурилась. — Заботятся ли о ней или оставляют гнить — это совершенно другой вопрос…
— Носящий имя Завоевателя и убегающий при первых признаках сопротивления… — я насмехалась над трусостью Эйгона. — Я прикажу ему изобразить Эйгона Дезертира в истории, когда все это закончится. — я недоверчиво покачала головой, сжимая руку Эймонда. — Тираксес и я отправимся к ней верхом. Найдем ее. Вернем ее… как-нибудь… — я прикусила нижнюю губу, когда снова погрузилась в его объятия, ломая голову в поисках решения.
— Висенья, ты не можешь отправиться в путешествие одна. Без защиты. — настаивал Эймонд, усиливая хватку. — Я только что вернул тебя. Помимо всего этого, ты не должна быть той, кто вернет ее обратно.
Я вскочила, собираясь с духом, чтобы снова взглянуть на него.
— А почему я не должна? Речные земли, Долина и Север защищены. Там для меня не было бы никакой опасности. — заверила я, слегка проводя кончиком пальца по его подбородку. — Даже если бы я захотела поехать одна, королева не позволила бы еще одному из своих детей уехать без гарантии, что они вернутся целыми. — я сослалась на Люка, и мое сердце сжалось при этой мысли.
— Хорошо, потому что я отказываюсь выпускать тебя из виду. — он прижался жестким собственническим поцелуем к моей макушке, бормоча невнятные валирийские слова в мои волосы.
— Боюсь, у тебя не будет особого выбора, — пробормотала я ему в кожу, надеясь, что это останется неуслышанным, но все его тело напряглось, и я выпустила череду валирийских проклятий.
— Они не могут ожидать, что я просто буду сидеть здесь, как какой-нибудь…
— Заключенный. Пленник, Эймонд. Вот кто ты для них, и именно так они будут обращаться с тобой, пока ты не предстанешь перед судом. — я разочарованно вздохнула, садясь, чтобы посмотреть на него. — Это может быть вылепленная позолоченная клетка, но тем не менее это клетка.
— Пусть они отдадут меня под суд. Они увидят правду так же ясно, как ты ее носишь. — он был так уверен в себе, деликатно перебирая драгоценный камень, который ранее украшал его глаз. Я должна была согласиться с тем, что физические доказательства нашей лояльности имели вес в суде. Это должно было произойти, когда они увидели нечто большее, чем просто драгоценный камень, сверкающий между моими грудями, — когда они увидели, что его знак преданности сверкает на его месте.
— Я боюсь, что физические знаки не убедят совет во многом… неважно, насколько они постоянны. — я грустно улыбнулась, проводя пальцем по шраму на его груди, когда его рука призрачно скользнула по моему животу. Лицо Эймонда стало угрюмым, глаза сузились, когда он пережевывал мысль, которую держал под замком. Запертый до тех пор, пока он не позволил себе несколько мгновений истинного удовольствия и желания, которые разрывали его изнутри. Врывается в святая святых его разума, как дикий зверь.
— Скажи мне. — тихо взмолилась я, запустив пальцы в его волосы и нежно поцеловав его в лоб.
— Никаких секретов? — его вопрос был суровым, с оттенком страха. Я покачала головой, положив свою руку поверх его с легким ободряющим пожатием, затаив дыхание в ожидании. — Скажи мне, что ты не знала об этом, Висенья… — он взглянул вниз на наши переплетенные пальцы, которые, казалось, защищали нашего ребенка. — Близнецы… скажи мне, что ты не принимала никакого участия…
Слова застряли и жгли, как будто в мое горло влили раскаленный металл. Я сама делала все, что могла, чтобы не дать своему разуму погрязнуть в том, что мы сделали. Заставляю себя отвлечься, чтобы сохранить хоть какое-то самообладание.
— Я не могу. — я с трудом сглотнула, пытаясь протолкнуть расплавленную сталь обратно вниз. — Я… я подбросила идею, которая позволила создать указание. — то, как он посмотрел на меня, как будто я сама совершила это деяние, разбило меня на миллион кусочков, которые будут развеяны по ветру. Я ожидала, что он придет в ярость, набросится и уничтожит все в пространстве, но вместо этого он оставался безмолвным, как могила, когда новый вид пустоты окутал все его существо.…
— Как ты могла не знать? — он мрачно кипел. — Это была не их война. Самые невинные из всех нас, без единой злой косточки в их телах и…
— Ты думаешь, это имеет значение? — недоверчиво воскликнула я. — Ты не можешь быть настолько наивен, чтобы думать, что во время этой войны не произошло бы трагедии! Разве не ты сказал мне, что это мерзко и ненавистно? Что, каким бы отвратительным все это ни стало, это было необходимо для процветания? За мир? — раздраженно возразила я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Я отстранилась от него, прижимая простыни к телу, когда мои ноги коснулись холодного камня.
— Этого не должно было случиться, Висенья. — прогремел Эймонд. — Если бы ты видела их тела… если бы тебе пришлось смотреть на их крошечные тела, насаженные на вертела, и как Хелейна баюкала и укачивала их без голов. — мое дыхание стало поверхностным, когда рыдания медленно выползли наружу.
— Ты думаешь, меня не преследует каждую минуту бодрствования то, что случилось с теми детьми? Ты думаешь, я не лежу без сна и не плачу из-за агонии, которую Хелейна должно быть испытывает каждое мгновение каждого дня? — как я хотела забрать ее боль и сделать ее своей собственной. — И теперь… теперь, когда наш собственный ребенок брошен в эпицентр этой войны. Я… ох, я… — слова покинули меня, когда рыдания начали овладевать моим телом. Я прижала руку ко рту, заглушая звуки агонии, которые распространились по моей груди подобно лесному пожару. — Skorkydoso nyke jaelagon nyke emagon naejot zirȳ naejot bisa. Ziry sagon sȳrkta lo pōnta māzigon ezīmagon bisa vys rȳ al. — пробормотала я, отводя глаза от мужа, смущенная собственными эгоистичными желаниями.
Выражение лица Эймонда расширилось от моей вспышки.
— Не смей так думать, не говоря уже о том, чтобы желать этого нам. — он зашипел, приближаясь ко мне. — Nyke issare naenie drējī sȳz isse bisa vys se ao jaelagon qrīdrughagon īlva drīve syt bisa vīlībāzma.
— Участвовать в войне Эйгона? — прошептала я, вытирая набежавшие слезы. — Война, которая началась с убийства детей и, без сомнения, закончится этим. — образ тела моего ребенка, растянутого поперек стен городских ворот, пронзил мой разум. — Боги обязательно накажут меня за то, что я поощряю такую несправедливость по отношению к невинным… — я покачала головой, покусывая нижнюю губу, и защитно прижала руку к животу. Как мог кто-то без мысли, без дыхания в этом мире стать таким важным за такой короткий промежуток времени? Как мне хотелось, чтобы отвердевшая маска Эймонда исчезла — избавиться от того фасада, который мы разрушили вместе. Как бы мне хотелось, чтобы он смотрел на меня с чем-то большим, чем недоверие. — Эймонд… jurnegon issa. Vestragon mirros. — взмолилась я.
Он потянулся, не говоря ни слова, накрыв мою руку своей, продолжая избегать моих глаз — за ними горел новый огонь целеустремленности.
— Я подожгу всю эту гребаную страну, прежде чем увижу еще одного ребенка… нашего ребенка, погибшего от рук Эйгона. — он выругался, все его поведение омрачилось. — Мне наплевать, чья это война, к концу она будет моей.
— Эймонд, пожалуйста… — я едва понимала, о чем умоляла. Я знала, какое предательство он чувствовал. Это сжигало меня, как лесной пожар, каждый раз, когда я вспоминала Люка. Он знал, какая агония опалила мою душу, и все же я стояла здесь, умоляя его о прощении. Умоляя о его милости, чтобы он посмотрел на меня и увидел меня. Увидел свою жену, а не какую-то пешку, разжигающую войну, которой по прихоти толкают по раскрашенному столу. — Дорогой я… — я не могла отделаться от второй мысли, прежде чем присутствие лорда-командующего Дарклина потребовало признания.
— Принцесса, вас позвали к расписному столу. — он изо всех сил старался оставаться невозмутимым при виде абсолютной наготы Эймонда и меня, пристально глядя на гобелен, висевший над камином. Я сдержала разочарованное рычание, мысленно умоляя Семерых и Старых богов смилостивиться — смягчить сердце Эймонда по моему возвращению.
Хотя то, как он держал меня за руку, когда я повернулась, чтобы уйти, вселило в меня надежду, что еще не все потеряно.
— Я вернусь так быстро, как только смогу… — пробормотала я ему в щеку. — Я клянусь в этом. — его хватка только усилилась, притягивая меня обратно к нему, когда он захватил мои губы своими в сердитом неохотном поцелуе. Так много вещей, которые нужно было сказать, застряли у меня в горле, когда я отстранилась, чтобы посмотреть на него, выражение его лица все еще не изменилось.
Судя по виду, казалось, что наше притворство было далеко не закончено…