***
Собрав слегка волнистые волосы в пучок на затылке, мужчина отложил рукописный текст и снял со своей переносицы очки с толстым стеклом. Он устало потер глаза и устремил свой взгляд на морскую гладь, которая виднелась из окна его кабинета. Длинными пальцами, он медленно погрузил исписанные листы в толстый конверт. После положил несколько фотографий и карточку с зашифрованными данными его местонахождения. На месте отправителя стоял жирный прочерк, но графа получателя была идеально заполнена каллиграфическим почерком. Надпись на ней гласила: «Кристофер Гриндевальд». Завтра ему исполнится шестнадцать лет. Именно эту дату Сириус посчитал правильной для того, чтобы сообщить юноше всю правду об его отце. Именно для этого он уже три года собирал информацию по крупицам, дабы воссоздать портрет погибшего Теодора, для которого так и не нашлось время, чтобы его оплакали. Сейчас же они вдоволь располагали этим ценным ресурсом. Найдя укромный домик на берегу моря, они готовили свой план мести, пока Британия погружалась в безумие и диктатуру. Тот, кто думал, что правление Дамблдора омрачали темные тучи, был глупцом. Впрочем, все они были таковыми. Сейчас же варварство, убийства, мучения и рабство — были первыми словами, которые приходили на ум, когда иностранцев просили описать могучее Королевство. Их разыскивали первые пять лет. Драко Малфой, Гермиона Грейнджер, Блейз Забини, Луна Лавгуд, Пенси Паркинсон, Сириус Блэк, Гарри Поттер, Джинни Уизли и Джеймс Поттер были объявлены самыми разыскиваемыми персонами. Их убийства желала вся Великобритания. Образы этих людей мелькали по телевизору. Они были представлены как преступники, которые пойдут на все ради собственной выгоды. Теодор Нотт же стал символом отмщения. Отмщения за смерти тех, кого он так призирал. Геллерт Гриндевальд выставил себя народным героем, который обезвредил неуловимого маньяка. Он был хорош в своей актерской игре. После этого начались чистки. Пропаганда. Новые убийства отличались ещё большей жестокостью. Первой показательной казнью стала чета Малфоев. Люциус и Нарцисса Малфой были публично повешены на центральной площади Лондона. Драко лишь сжимал кулаки наблюдая за тем, как все горожане огромного мегаполиса пришли понаблюдать за этим действием с колой и попкорном. Словно это было лучшим представлением за долгие годы. Жену Джеймса, которая отказалась куда-либо бежать, было так же приговорено к пожизненному рабству. Ему не хватило сил досмотреть ролик о том, как его любимая супруга теперь находится в доме утех. Его было сложнее всех удержать на плаву. Даже сейчас, после смерти Лили, после шестнадцати лет, Джеймс Поттер находился в своем собственном безумии и всегда был под дозой седативных. Гарри убеждал себя, что так будет лучше для отца, но едва сам верил в это. Долгими ночами он делился с Джинни тем, что лучше было его отпустить и отправиться с ним. Легче было бы умереть, чем жить с таким сложным выбором. Том Реддл, Северус Снейп, Минерва Макгонагалл, Римус Люпин стали верными соратниками Геллерта и откусили огромный кусок власти. Горький привкус желчи вечно ощущался на языке Сириуса из-за того, что он вечно считал предателем не того человека. Джеймс пожертвовал многим, дабы спасти друзей. Люпин готов был пожертвовать друзьями ради места под солнцем. Смотря на идеальный крафтовый конверт, Сириус Блэк ощущал спокойствие в своей душе. Он впервые отдал свою дань памяти Теодору Нотту, который спас их всех. Каждый из них получил короткое сообщение: «Я еду к нему. Если не выйду на связь через час, собирайте вещи и пересекайте границу. Т.Н.». Так они и поступили. Ощущая себя предателями и крысами, которые убегали с корабля. Но сейчас впервые он понимал, что сможет изменить историю этим своим действием. Воздать по заслугам всем тем, кто был причастен к смерти стольких людей. Автор этой истории верил, что ничего и никто не останется безнаказанным. И сейчас пришло время Кристофера Гриндевальда отомстить за смерть собственного отца.Эпилог
8 марта 2023 г. в 17:18
Стоя на пороге огромной детской, женщина наблюдала за тем, как маленький пятилетний мальчик играл с игрушечными лошадками. Его кудрявые волосы были горьким напоминанием о человеке, которого нельзя было вспоминать в стенах этого дома. Но более поразительной схожестью стали глаза Кристофера Гриндевальда. Глубокие карие, которые казалось, видели весь мир сквозь призму не детского ума. Кэтти сжимала полы голубого платья и сдерживала комок слез глубоко в своей глотке.
Именно сегодня, в день его рождения, проявились те черты, которые она не хотела бы видеть в сыне. Ей пришлось забрать его раньше из детского сада, после того, как воспитательница позвонила ей вся в слезах, на грани истерики. Малыш Кристофер сломал мальчику руку за то, что тот съел больший кусок его собственного праздничного торта. Стоило воспитателям лишь потерять бдительность на пару мгновений, как из комнаты, где были дети, послышался хруст. Мальчик вначале ударил обидчика в лицо, а после положил его хрупкую, маленькую ручку в дверной проем.
Ей хотелось выть, когда эта история была пересказана подле её собственного сына. Выть от того, что у пятилетнего ребенка от сказанного не изменилась на лице ни одна эмоция. Он не дрожал в страхе, что его накажут. Не плакался и не пытался обвинить своего обидчика. Кристофер Гриндевальд лишь улыбался, когда смотрел, как скорая увозит Сэмми, который кричал от боли и трясся в объятиях матери.
— Тебе нужно было избавиться от него, — тяжелый баритон отца послышался за её спиной и заставил тот час вздрогнуть. — От гнилого кабеля не получается достойный выводок.
— Было слишком поздно, отец, — рявкнула в ответ Кэтти и закрыла голубые глаза, пытаясь унять дрожь во всем теле.
Она так и не призналась ему, что срок был допустимым. Врала на каждом шагу. Подделывала документы. И даже согласилась на процесс вызова родов, ведь врачи считали, что плод переношен. Кэтти Джонсон не могла признаться отцу в том, что не могла избавиться от частицы мужчины, который навеки поселился в её окровавленном сердце. Тем более, что перед её глазами все ещё стояла та последняя ночь, когда Теодор будто знал, что прощается с ней. Ей казалось, что каждый его поцелуй, каждое касание было пропитано невыносимой нежностью. Если бы он мог чувствовать. Или все же мог?
Геллерт подошел к своему внуку и приподнял его лицо одной рукой, заставляя смотреть в голубые глаза. Джонсон дернулась, в отличие от её собственного сына. Тот лишь изучающе смотрел на своего дедушку и даже не моргал. В его маленьком сознании даже сейчас не было и капли страха. Даже тогда, когда взрослый мужчина мог бы одним движением свернуть ему хрупкую шею.
— Ты позоришь меня, — рявкнул Геллерт. — Я — Король Англии, и репутация всей моей семьи должна быть безупречна. Ещё одна такая выходка, и я запру тебя в подвале, словно бешеного пса.
— Попробуй, деда, — прошипел Кристофер.
Лицо мальчика моментально встретила обжигающая пощечина. Кэтти вскрикнула и разразилась рыданиями. Её сознание буквально вопило, что в тот злополучный день, шесть лет назад, она совершила ошибку и убила не того. В погоне за долгожданной отцовской любовью она утратила намного большее.
— Недостаточно, — прошептал мальчик, потирая воспаленную кожу. В его карих глазах не было заметно и проблеска слез. Джонсон отодвинула отца и сгребла сына в свои руки.
— Ты не посмеешь более его трогать! — рявкнула женщина, пытаясь прижать сына поближе к себе и спрятать за копной своих рыжих волос.
— Ещё одна выходка, и ты подпишешь себе смертный приговор, — злостно прошипел Геллерт. — Мне плевать, что в тебе течет моя кровь. Для меня важна лишь моя жизнь.
На этих словах мужчина быстро покинул детскую комнату, оставляя за собой лишь громкий хлопок дверью, которая до сих пор эхом отдавалась в её барабанных перепонках. Кристофер вынырнул из завесы материнский волосы и прикоснулся маленькой ручкой к её щеке, стирая большими пальцами дорожки соленых слез.
— Не плачь, мама, — с мягкой улыбкой произнес мальчик. Его лицо впервые за долгое время окрасила та нежная улыбка, которая делала его похожим на ангелочка в ореоле кудряшек. И всегда была дарована лишь ей. — Я сделаю все, чтобы ты больше не плакала. Клятва на мизинчиках?