православный шоколадный рт

посмотрев на огонек сигареты, руслан поджал губы, облокачиваясь на холодную стену. ощущение, что он находится под толщей воды накрывает постепенно, не давая парню рассмотреть двор и услышать хоть некоторые слова в песне, играющей за дверью балкона. фильтр сигареты снова оказывается зажат между сухими губами, а глаза начинают закрываться. несмотря на то, что воздух на балконе прохладный, желание лечь спать прямо здесь бьет по голове. неожиданный гость, зашедший на балкон, заставляет руслана дрогнуть, но менять позу тот даже не думает. тушенцов на чужие слова о том, что гость не собирается мешаться, кивнул, рассматривая зигзаги дыма сигареты напротив себя. лишь спустя пару секунд тело пробивает дрожь, аж передернуло нехило. голос до боли знакомым показался, в горле ком образовывается с поступлением мыслей. рус губы поджимает, а сигарету тушит в кучке окурков, лежащих в пепельнице. чувствует на себе чужой взгляд, ощущает его на себе, как прикосновения холодных рук, но реагировать не спешит. — привет. приветствие окончательно добивает тушенцова. он руки на груди скрещивает, пытаясь спрятаться в толстой ткани худи от всей происходящей хуйни. дыхание сбивается, а веки начинают подрагивать. хочется спрятаться от орущих за балконной дверью людей, от своего же состояния после выпитого, от дани спрятаться хочется. завернуться в ткань хочет и очутиться дома, под пледом и в компании жени попадинца. все же, надо было спросить список гостей. сейчас бы руслан дома сидел, отогревал бы заледеневшие ступни и смотрел фильмы, а не пытался бы слиться со стеной или спрятаться от всех проблем этого мира в ткани толстовки. тошнота подкатывает к горлу вместе с желанием пропасть, спрятаться или позорно сбежать. для себя руслан ещё не определил то, что он именно хочет, но исход у всех этих действий один. кончики пальцев покалывает от желания прикоснуться к двери и толкнуть ее. ещё пара минут и руслан, не сдержавшись, окажется или в туалете, или в душном салоне такси. кажется, своим присутствием данила подошву кед русика к полу приклеил, не давая возможности позорно сбежать от разговора. тело ужасно тяжелым стало, возможно, еще немного, и рус завалится, не выдержав этой борьбы со сном. парень улавливает чужое дыхание, невольно подстраиваясь под него. за балконной дверью шумит музыка, слышны радостные визги девушек и гогот пьяных парней. а вот руслан, вместо веселья и моря выпивки в компании друзей, стоит на балконе и старается не упасть спать в такой важный для него момент. не обращая внимания на нервозность, сонливость бьёт по голове сильно, что аж веки слипаются почти каждые две секунды, а худи становится чересчур комфортным, мягким и теплым. — давай поговорим. пожалуйста. чужой голос вырывает из мыслей, заставляя обратить внимание шоколадных глаз на его обладателя. хрипотца вызывает лёгкую улыбку на лице, которую тушенцов пытается смазать с губ, нервно потирая их ладонью. руслан представлял подобную ситуацию. сделал для себя вывод, что кашина нахуй пошлет и вместе с гордостью отправится в плавание. но именно сейчас заветные слова даже не рвут глотку, наоборот, хочется слушать, да следить за серыми глазами напротив. рус раньше часто рассматривал их, поражаясь такой красоте. шутил, что глаза дани в темноте будут такими же светлыми и, кажется, светящимися, как и днём. продолжение монолога заставляет поддаться желанию и поднять взгляд, да начать всматриваться в чужое лицо. руслан рассматривает челку, скрывающую половину лба, проходится глазами по чужой шее, спускаясь к плечам. поджав губы, тушенцов снова уткнулся в пол, дожидаясь подходящего момента для… какого-нибудь чуда. парень не знал, что именно ему надо делать. послать нахуй, как и планировалось задолго до этого? молча выйти, заказать такси и уехать домой? молчать надоедает, а слушать звенящую тишину и чужое дыхание, под которое подстроиться сложной задачей оказалось, невыносимо. руслан нервничает, ладонями медленно сам себя по бокам поглаживает, ткань сминает, пытаясь придумать что-то. кажется, кашин помог моментально отрезветь. тошнота медленно отступает, заменяясь сухостью в горле. глазами рус нервно бегает по полу балкона, подмечая пару окурков обычных сигарет около своей обуви. шевеление со стороны рыжего заставляет мысли течь быстрее. выдохнув, руслан выпрямился и сделал шаг в сторону почти ушедшего с балкона кашина, который для себя сделал вывод, что молчание приравнивается к отказу. — дань, стой, — зацепившись пальцами за чужое плечо, тушенцов взглянул в чужое лицо, отчаянно ища то самое свечение, которое подметил пару лет назад. рыжие линзы очков не дают рассмотреть даже ресницы напротив, поэтому, откашлявшись, рус снова уткнулся в пол. — я, в общем-то… — отпускать рыжего не хотелось, но и слов для продолжения уже своего монолога парень не может найти уже минут семь. — ну бля, я, эт, короч, нахуй слать и не хотел, — сжав пальцы на чужом плече сильнее, парень выдохнул, подмечая то, что дыхание сбилось. разнервничался, словно в убийстве бля признается. — я тебя ваще не узнал, пока ты не… — подобрать слов для описания неожиданного приветствия со стороны данилы руслан не может, снова отчаянно выдыхая. — бля, сука, я рот ебал, — подняв голову, тушенцов снова встретился с чужим взглядом — оба мы хуйло, понимаешь, а? я тоже пиздец скучаю, дань, но для решения этого вопроса я нихуя не сделал. — парень грустно улыбнулся, рассматривая уже шею напротив. он точно помнил, что на ней были бледные веснушки, по которым пальцами всегда хотелось провести, будто созвездия рисовать кончиком пальца можно. но сейчас, в свете тусклых фонарей, кожа кажется молочной, будто фарфор. — короч, ты прости, съебланил и тебя в этом винил ещё. — обнять хочется, снова положить голову на чужое плечо, подбородком проезжаясь по ткани одежды. руками спину широкую огладить и смех чужой услышать совсем близко, чтобы ухо опалило чужое дыхание. но, вместо объятий, тушенцов задерживает воздух в лёгких, выглядывая из-под капюшона черного, который до конца защищал его от странностей этого вечера. слов выразить свои эмоции у руслана в очередной ебанный раз нет, поэтому вся надежда на взгляд, который в тик токе уже несколько дней славится как «щенячий». надеется, что данила все и без слов поймет, и как раньше хмыкнет, выдав какую-нибудь аморальную шутку. шорох со стороны дани пугает лишь на секунду. долгожданные объятия заставляют улыбнуться, вымученно выдыхая застоявшийся в лёгких воздух. рус реакцию кашина на его слова ждал с задержанным дыханием, будто тот мог послать его или въебать, хоть и рус понимает, что это был бы не очень логичный поступок с его стороны. кажется, если разговор продолжился бы дальше, то сонный руслан завалился бы на данилу самостоятельно, не дожидаясь подходящего момента или знаков согласия со стороны рыжего. тушенцов, почувствовав чужие руки на себе, сразу голову на чужом плече уместил так, как и хотелось все это время, притираясь к чужому плечу подбородком. кожей щеки парень мимолётно ощущает холод шеи кашина, а пальцами перебирает такую же прохладную ткань одежды на спине, наконец расслабляясь. возможно, наваливаться всем весом на человека, который хотел лишь объятий, не самое лучшее решение, тем более в данной ситуации. улыбка с лица не сползает, хочется лечь на данилу окончательно, заснуть прям так, желая продлить этот теплый и долгожданный момент. капюшон черный, все ещё находящийся на голове парня, мешал прижаться сильнее, расслабиться окончательно и понять, что приехал руслан сюда не зря, пиздец как не зря. тряхнув головой в попытке сбросить с каштанового горшка мешающийся в данный момент кусок ткани, рус услышал лишь стук чего-то лёгкого, что упало на пол от неожиданной встречи с толстым капюшоном. кажется, очки дани. поняв, что он, капюшон, все ещё держится на макушке, парень плюнул на эту затею, пройдясь раскрытой ладонью по чужой спине и прикрывая глаза. возможно, сейчас кто-то видит их их. возможно, им насрать, куда пропали два человека. русу же искренне похуй на то, каково сейчас всем, кто находится за дверью балкона. выпускать данилу из объятий не хотелось, а пьяный мозг хотел чуть ли не залезть на рыжего, ухватившись за него всеми конечностями и сидеть так дня два, а лучше три. разобрать то, что сказал даня, уже не удалось. тушенцов засыпать начал, осталось только покрепче ухватиться руками за чужую спину и уткнуться ледяным носом в уже теплую шею данилы. повернувшись в сторону, прижимаясь к плечу уже ухом, рус пощурился. какой приятный вечер.