Под тихим сиянием

      Здание бывшей текстильной фабрики. Пустой просторный зал с высокими потолками. Второй раз на этой неделе их выстраивают в шеренгу, лицом к огромным арочным окнам, располагавшимся на противоположной стене. Два надзирателя ровняют ряд, тыкая кого-то в ребра незаряженными электрошоковыми дубинками, приказывают стоять смирно, опустив глаза.       Через пару минут хлопает двустворчатая дверь, в помещение заходят управляющий и незнакомый покупатель. Они разговаривают в стороне. Пространство настолько большое, что стоящие люди не слышат, о чем они говорят, лишь отголоски эхо. По голосу понятно, что покупатель женщина.       Закончив разговор, женщина подходит ближе, отстукивая каблуками шаги по бетону, и медленно проходит мимо выстроенных девушек и парней. Их было двадцать четыре, возрастом от восемнадцати до двадцати пяти лет, одетые убого и серо. Самые смелые украдкой поднимают глаза и улыбаются, чтобы понравиться. Другие наоборот, вжимают голову в плечи и сутулятся, надеясь остаться незамеченными.       Гейл стоял неподвижно, не поднимая взгляда, лишь наблюдая за ногами, которые проходят сначала мимо девушки, стоящей слева от него, а потом и мимо него. Черные брюки, черная закрытая обувь на каблуке, на пальцах рук серебряные кольца — он по привычке, пытается достроить образ в голове.       Он почти не волнуется. В их глуши просмотры бывают несколько раз в месяц и далеко не всегда покупателю приглядывается хоть кто-то. Сейчас, в начале весны, посещения зачастили.       Когда женщина дошла до конца шеренги, так ни на кого не указав, к ней подошел управляющий, переговорил с ней, а потом так же прошел вдоль шеренги, по пути тыкая некоторых ребят дубинкой в живот с приказом «Шаг вперед». Ткнул и в Гейла. Его будто окатили ледяной водой. С секундной заминкой он повиновался, гоня волну паники от горла к пяткам и внутренне съеживаясь.       Управляющий и покупательница снова долго разговаривают. Гейл напряженно пытается вслушаться. До слуха доходят только несвязные обрывки фраз. Периферическим зрением он видит, как управляющий жестикулирует, машет в их сторону, по очереди указывая то на одного, то на другого из шеренги «шаг вперед».       Хочется уменьшиться, исчезнуть, лишь бы выбрали не его, но Гейл по-прежнему стоит неподвижно, даже не сутулится и не опускает голову, чтобы не привлекать лишнего внимания.       Женщина что-то говорит, управляющий утвердительно кивает. Беседа подходит к концу. Женщина прощается и уходит.       — Возвращайтесь к работе! — скомандовал управляющий, как только дверь захлопнулась. Гейл судорожно выдыхает с облегчением. Пронесло.       У кого была не закончена работа, отправились ее выполнять. У кого был перерыв, пошли в свои комнаты или во двор. Гейл шел в мужское крыло по узкому, плохо освещенному коридору.       Позади него шел Лиам, один из тех, кто смело подсматривал исподлобья на покупательницу.       — Симпатичная, но не блеск. Я видел и лучше. А смотрела как серьезно, ууу… Таким взглядом можно дыру прожечь в чем угодно. По-любому ищет, кого бы отжарить. Вечно такие прикидываются монашками. Рубашки там наглухо застегнут или смотрят типа «Мне нужен садовник». А сами отдерут тебя где-нибудь под лестницей при первой же возможности. Поверь, я знаю. Ты видел ее обувь? Видел, да? Такие только извращенки носят, я тебе точно говорю… — после просмотров Лиам обожал обсуждать посетителей и нести абсолютно весь пошлый бред, который приходил ему в голову. Гейл не слушал и прибавил шаг.       Лиаму было двадцать четыре года, его уже один раз покупали, но потом вернули. Если купят и вернут еще раз, то скорее всего отправят на плантации, в шахты или в другие места предполагавшие тяжелый или опасный физический труд. Это не было писаным правилом, но его придерживались. Смена нескольких домов никогда не сказывалась положительно на репутации серых.       Гейла ни разу не покупали, хотя ему было уже девятнадцать лет. По закону серых могли продавать с восемнадцати. Правда, управляющие Серых домов иногда преступали закон и продавали лучшие экземпляры с шестнадцати лет.       Таких как Гейл, тощих, едва держащихся на ногах, словно выходцев из концлагерей, покупали нечасто. Большой популярностью пользовались красивые, энергичные и угодливые, такие как Лиам. Но Лиама вернули не за его красоту и веселый характер, а за его дерзость. В бывшем доме он плохо работал и пытался ставить свои условия господам, которые, разумеется, не потерпели такого поведения.       Гейл и Лиам зашли в комнату три на три метра с неровными побеленными стенами, где располагались две двухъярусные кровати, табуретки вместо тумбочек и один комод с четырьмя ящиками, на которых были приклеены бумажки с именами. Лиам завалился на свою нижнюю правую койку, а Гейл забрался на верхнюю левую.       — А тебе как она, Гейл? — не унимался Лиам.       — Я не видел, — коротко ответил он.       — Да ладно, ноги-то ты видел.       — Ноги как ноги.       — Управляющий предложил тебя. Интересно, за какие заслуги? Сам как думаешь? Неужели не интересно? — в ответ он неопределенно пожал плечами. — Ох, мы бы с ней поладили, — мечтательно протянул Лиам. — Ты идиот. Досидишься здесь, если и дальше будешь строить из себя прикроватную тумбочку, — Лиам запустил в него скомканным носком. Гейл со злостью швырнул его обратно. — Уж лучше к красивой женщине попасть, чем к какому-нибудь вонючему старикану. Даже если ей и взбредет в голову что-нибудь с тобой сделать, будет не так противно.       Гейл напрягся. Хоть он и не воспринимал Лиама серьезно, но сейчас знал, что в некотором роде он прав.       Гейла всегда пугали разговоры о господах. Те, кого возвращали, рассказывали страшные вещи. А некоторые молчали по несколько недель, и это пугало еще больше. Гейл знал, что есть люди, которые любят причинять боль, унижать и насиловать. Он до одури боялся попасть в такой дом. Он знал, что есть и хорошие господа, но о них он слышал очень мало.       Вместе с ребятами они часто обсуждали людей, магов, господ и любили слушать новости о происходящем в мире. Каждый мечтал выбраться из Шлака — так они называли Серый дом, где они жили. Кто-то грезил оказаться на свободе, не важно какой и насколько тяжелой она была бы, главное на свободе. Но некоторые мечтали о хорошем доме и добрых господах, потому что боялись остаться одни на воле, без всякой помощи, преследуемые всю жизнь полицией.       Гейл плохо понимал, чего хотел на самом деле. Он слышал о жизни у господ только из историй, а свобода была почти забытым воспоминанием. После смерти матери, в восемь лет он попал в сиротский приют. Когда ему исполнилось шестнадцать, его перевели в Шлак и одели в серое.       Отдохнув пятнадцать минут, Гейл вернулся к работе. В доме было четкое расписание. У каждого были распределены обязанности, количество рабочих часов и отдыха. Гейл работал шесть дней в неделю, по двенадцать часов, имея два перерыва по полчаса.       Сегодня он латал осыпающиеся кирпичные стены в швейном цехе. Еще несколько ребят занимались тем же. Девушки за швейными машинками монотонно шили, не обращая на них внимания. Надзиратель, как обычно, медленно обходил помещение, наблюдая за тем, чтобы никто не отлынивал.       После работы, в восемь часов вечера ребята устало плелись на ужин. В столовой каждый день выстраивалась длинная очередь. Сначала еду давали молодняку, среди которых был Гейл, а потом старикам, кому было больше двадцати пяти лет. Стариков так называли больше в шутку, а вовсе не потому что этот возраст считался таковым. Дело в том, что серые к этому возрасту сильно теряли свое здоровье из-за выматывающего физического труда и были мало на что пригодны.       Гейл дождался своей очереди. Он кивнул девочке на раздаче, та слабо улыбнулась в ответ и поставила на его поднос тарелку с горстью риса и ложкой овощей, кусок хлеба и кружку со слабым чаем. Гейл поблагодарил ее и прошел к столу своей группы.       В столовой по вечерам стоял негромкий гул голосов. Под конец рабочего дня почти ни у кого не было сил на разговоры. Ребята за его столом что-то обсуждали, но Гейл не слушал и просто медленно жевал рис с овощами, пытаясь растянуть свой ужин как можно дольше.       После ужина нужно было отстоять еще одну очередь в ванную. В Шлаке их было две: одна в женском крыле, другая в мужском. Многие настолько сильно уставали, что просто уходили в свои комнаты и ложились спать, не желая толкаться в очереди.       Гейл все же пошел, захватив из своей комнаты полотенце, кусок мыла, зубную щетку и коробочку с самодельным зубным порошком. Их давно не снабжали настоящей зубной пастой. Зима выдалась тяжелая, бедная и многие вещи первой необходимости были урезаны.       Молли, девочка на раздаче, как-то раз показала ему, что порошок можно сделать из соды и золы. Эти ингредиенты можно было легко достать. Молли даже как-то раз умудрилась достать крошечный пузырек эфирного масла чайного дерева.       В Шлаке было несколько человек, которые тайком продавали разные полезные вещи. Они их либо воровали, либо договаривались с надзирателями за плату. Гейл никогда не вмешивался в такие дела, поэтому просто изредка покупал нужные вещи у одного из торгашей.       Отстояв очередь из двадцати с лишним человек, Гейл зашел в ванную, где из стен торчало восемь смесителей. Он разделся, повесил одежду на крючок около двери и встал под слабый напор воды. Нужно было уложиться в пять минут, чтобы помыться и одеться.       Закончив, Гейл вышел из ванной и пошел в свою комнату. Его сосед с нижней койки Марк читал какую-то книгу. А Лиам просто лежал с закрытыми глазами, заложив руки за голову. Гейл убрал мыло и щетку с порошком в ящик, а полотенце повесил на спинку кровати.       Он забрался на свою верхнюю койку и достал из-под подушки «Последний заезд» Кена Кизи, которую выменял у одного торгаша единственной не порванной рубашкой. Из форзаца выпала фотография мамы — его единственное сокровище. Она стояла в белом платье на фоне зелени и нежно улыбалась. Ее такие же светлые, как у Гейла, волосы были собраны в высокий хвост, который аккуратными локонами ложился на правое плечо. Фотографию портила лишь вертикальная складка, прорезающая изображение. За годы в приюте и Шлаке Гейл научился тщательно прятать свои вещи, но, к сожалению, это не всегда их спасало от разрушения.       Гейл открыл книгу и погрузился в историю о ковбоях, рассекающих на лошадях по зеленым полям Орегона, про заезды, ставки, тренировки, кабаки и салуны. Там жизнь кипела свободой, опасностью, романтикой и весельем. Читая, Гейл представлял себя главным героем, впитывая в себя все краски и эмоции от происходящего в книге. Возвращаться из грез в реальную жизнь всегда было тяжело.       В 22:00 выключили свет. Гейл убрал книгу под подушку и быстро уснул.       Общий будильник прозвенел в шесть утра и включился свет. Гейл, по привычке, даже не поморщился. Тут же встал, заправил кровать, оделся и вышел из комнаты.       Лиам, как всегда, спал дольше всех. И очень часто валялся до победного, пока за ним не приходил надзиратель с электрошоком.       Утро начиналось с распределения работ. Молодняк и старики вставали в коридоре по стенке, около дверей своих комнат.       Управляющий называл номер комнаты и работу, которые должны были выполнить серые, живущие там:       — Комната номер 14 — кухня. Комната номер 15 — огород и теплицы. Комната номер 16 — главный вход, уборка территории. Комната номер 17 — швейный цех, побелка потолков.       Управляющий продолжал распределять обязанности. В каждом крыле было по десять комнат. В мужском крыле было занято семь комнат, а в женском шесть. Гейл жил в комнате номер 17, поэтому ему снова предстояло весь день простоять на стремянке с задранными вверх руками.       Выслушав распределения, парни пошли умываться и приводить себя в порядок. Завтрак начинался только в семь утра, потому что ребята из комнаты 14 сейчас направлялись на кухню готовить.       Гейл сидел за столом и пытался побыстрее проглотить пресную остывшую овсянку. Убрав за собой тарелку, он направился к завхозу, чтобы тот дал ему побелку и кисти.       — Здравствуйте, — в маленькой коморке за столом сидел старик с проплешиной, одетый в синюю рубашку и твидовые брюки. — У меня задание от управляющего. Можно мне побелку и кисти?       Старик повернулся, спустил очки с переносицы и посмотрел на него:       — А, да, найди вон там. Я сам плохо вижу, — он указал позади себя на ведра с разной краской, — а кисти я сейчас найду, — старик покопался в одном из ящиков высокого стеллажа, достал две кисти и протянул Гейлу. — Держи.       — Спасибо, — взяв ведро с побелкой и кисти, Гейл направился в швейный цех.       Шел четвертый час работы. Гейл стоял на последней ступеньке стремянки и красил потолок. На другом конце помещения, на такой же стремянке работал его сосед Дэвид.       Дверь хлопнула, в цех зашла девочка и, поблуждав немного взглядом, остановила его на Гейле. Гейл нахмурился, присмотрелся и узнал Лори. Ему часто выпадало работать с ней. Они не раз вместе копали грядки, в главном зале полировали полы, в учебных классах перебирали бумаги. Во время работы разговаривать не разрешалось, но им все же удалось познакомиться.       К ней подошел надзиратель и спросил, зачем она пришла. Лори показала ему какую-то бумагу и указала пальцем на Гейла.       — Ты, — обратился к нему надзиратель. — Слезай, — Гейл спустился. — Иди за ней.       Оставив кисти и побелку около стремянки, он вышел за Лори в коридор.       — В чем дело? — спросил Гейл, как только за ними закрылась дверь цеха.       — Тебя купили, — выпалила Лори. Гейл округлил глаза и на секунду потерял дар речи.       — Что? Кто?!       — Девушка, которая смотрела нас вчера, — Гейла бросило в жар, сердце начало набирать обороты.       — Кто она? Ты о ней что-нибудь знаешь? — в панике спрашивал он.       — Управляющий с кем-то говорил, и я вроде слышала, что она маг, — Гейл сглотнул. — Пойдем, тебе нужно к управляющему, — на ватных ногах Гейл последовал за Лори.       Дойдя до кабинета управляющего, Лори пожелала удачи и ушла, оставив его одного. Гейл постучал в дверь, дождался ответа и вошел.       Кабинет был заполен шкафами и стеллажами чуть ли не до потолка. На полу был расстелен старомодный шерстяной ковер с восточным узором. Большое арочное окно пропускало в кабинет дневной свет, но многочисленная темная мебель будто поглощала его.       Управляющий, одетый в наглухо застегнутую темно-бордовую рубашку, сидел за столом и подписывал какие-то бумаги. Глянув на Гейла, он заговорил, не отвлекаясь от письма:       — Тебя купили. Маг, мисс Сильвия Рослин. Она вчера приходила смотреть вас, — управляющий повернул голову и посмотрел на Гейла в упор. — Это серьезный клиент. У нее очень строгие требования, она долго думала, кого выбрать. Если оступишься хоть раз, окажешься здесь снова, — Гейл внутренне вздрогнул и начал рисовать самые худшие картины того, что может с ним произойти. — Из всего вашего сброда ты самый тихий и доставлял мне не так уж много проблем, за исключением нескольких случаев. Ты, конечно, не идеал, но вполне удовлетворяешь ее требованиям. Надеюсь, я не ошибся.       Управляющий подошел к шкафу, вытащил оттуда сумку со стандартным комплектом одежды и протянул Гейлу.       — Размер обуви какой?       — Девятый, — управляющий мгновенно нашел подходящие ботинки на полке под цифрой 9 и утепленные ботинки такого же размера для холодного времени года.       — Приведи себя в порядок и оденься, — управляющий взял со стола подписанный лист, сложил пополам и вручил Гейлу. — После иди на осмотр к врачу и возвращайся сюда.       Гейл стоял под горячим душем и с остервенением тер себя жесткой мочалкой, которая по ощущениям напоминала наждачную бумагу.       В его голове крутились всевозможные сцены насилия, которые он только мог себе представить, а также все истории и слухи о жестоких женщинах, когда-либо ходившие в Шлаке. Он всем своим существом не хотел уезжать. Ему самому было странно от своих мыслей. Неужели он предпочтет работу в Шлаке или на плантациях служению в доме, о хозяйке которого он даже ничего не знает? Он сильно накрутил себя, готовясь к самому худшему. Его одолевал животный страх за свою жизнь.       Гейл попросил у надзирателя бритву и ножницы. Серым острые предметы не доверяли, ими пользовались строго под надзором. Он под корень состриг себе ногти и сбрил недельную щетину, которая, к счастью, не очень активно росла. Когда он вытерся сухим жестким полотенцем, его кожа зудела и щипала — он перестарался с мочалкой.       Гейл надел новый комплект одежды, который выдавали всем уходящим из Шлака: серая косоворотка, серые брюки и серые ботинки без шнурков. Помимо этого в сумке была необходимая одежда, такая как сменные косоворотки, футболки, нижнее белье, носки, теплая куртка, шапка, шарф и перчатки. Взяв направление от управляющего, он пошел в медицинское крыло.       Медицинское крыло мало чем отличалось от остальных помещений бывшей фабрики. Кирпичные стены, бетонный пол, арочные окна, у двери надзиратель. Только здесь было более светло и чисто.       Врач за несколько минут проверил состояние его организма. Почти все серые в Шлаке страдали недобором веса, анемией и повреждениями суставов.       В конце осмотра врач взял крупный прибор, похожий на что-то среднее между пистолетом и шприцом и велел Гейлу лечь лицом вниз на кушетку. Почувствовав, что сейчас будет больно, Гейл сообразил схватиться за ножки кушетки. Доктор крепко придавил его голову и вживил чип в заднюю сторону шеи. Гейл дернулся и не сдержал крика. На несколько секунд в ушах застыл звон, а перед глазами замаячило.       Система идентификации и отслеживания серых перетерпела множество изменений за шестьдесят с лишним лет, что она существует. Чипирование ввели только пять лет назад. Чип вживлялся под кожу и сплетался с огромным количеством нервов, его невозможно было извлечь без операции.       Написав вердикт на листе бумаги, и поставив печать, доктор отпустил Гейла.       Как и было приказано, Гейл вернулся в кабинет управляющего и протянул ему результат осмотра. Управляющий прочитал рукопись врача с недовольным видом.       — Сдай все свои вещи и постельное белье в прачечную. Не вздумай спрятать что-то при себе. Тебе не полагается иметь личных вещей по приезде в новый дом. Надзиратель проводит тебя в главный зал. За тобой приедут. Есть вопросы?       — Нет, сэр.       — Свободен.       Он вернулся в свою комнату. Лиам и Дэвид, видимо только что пришли на перерыв. Они сидели на своих кроватях и разговаривали. Гейл, не говоря ни слова, принялся собирать свои немногочисленные вещи.       — О-па. Тебя купли, — прокомментировал Лиам. — Не та ли вчерашняя красотка? — Гейл промолчал. — Завидую, тебе повезло. Замолвишь за меня словечко, если ей понадобиться еще один экземпляр? Или на тот случай, если ты не будешь справляться? — он приложил ко рту пальцы в форме буквы V. Гейл сжал челюсти и повернулся к нему, мечтая ему врезать. — Да ладно, ладно, я просто пошутил.       — Кто она? — спросил Дэвид. Страх снова кольнул Гейла в области живота.       — Она… — он вдохнул в легкие побольше воздуха. — Она маг.       Реакция не заставила себя ждать. Почти одновременно парни испустили возглас удивления и схватились за головы. Проходивший мимо их комнаты надзиратель шикнул, чтобы они вели себя тише, и велел Гейлу поторопиться.       — Маг? Здесь? — горячо шептал Лиам. — Клянусь, я знал, с ней что-то не так. Ты попал, брат. Ты в полной заднице.       — Реально, что она здесь забыла? Говорят, маги очень богаты. Владеют корпорациями, живут чуть ли не во дворцах, покупают себе лучшую прислугу из столиц. А Шлак-то на какой черт ей сдался?       — Ни за что не пошел бы служить к магам, — сказал Лиам.       — Можно подумать, тебя кто-то спрашивал бы, — усмехнулся Дэвид.       — Ты вообще знаешь кто они такие? У магов огромная власть. Они покупают серых для своих магических экспериментов. Что до правительства с их законами… Их еще профинансируют за то, что они тебе отрежут член и откроют какое-нибудь новое заклинание!       — Заткнись, — сказал Гейл, но Лиам его не слушал, обращаясь к Дэвиду.       — Ты спрашиваешь, что она здесь забыла? А то, что в глуши вроде нашей никто не хватится и не станет задавать вопросов, куда пропал один серый или даже двое. Поминай, как звали. Уже не говоря о том, что мы куда дешевле обойдемся как расходный материал.       Гейл подошел к Лиаму, схватил его за грудки рубашки и крепко приложил головой о каркас верхней койки.       — Заткнись!       Дэвид тут же подскочил, опасливо оглядываясь на дверной проем и стараясь успокоить Гейла:       — Гейл, ты же знаешь, он вечно мелет, что попало. Отпусти его, пока Шон не увидел.       Гейл обессиленно отпустил его и сел на кровать, обхватив голову руками. Несколько секунд в комнате стояла гробовая тишина.       — Эй, — Дэвид легонько толкнул его в плечо. — Может повезет.       — Не бесись, — неуклюже извинился Лиам. — Я говорю то, что сам слышал.       Гейл встал, сгреб постельное белье и взял в руки «Последний заезд» из-под подушки. Он покрутил книгу, в последний раз посмотрел на обложку, вынул фотографию матери из форзаца и, притворившись что одергивает брюки, быстро спрятал фото в правый ботинок. Он протянул книгу Дэвиду. Тот улыбнулся.       — Удачи, Гейл.       — Удачи. Выживи и постарайся завалить эту красотку.       Гейл в ответ только коротко кивнул, быстрым взглядом окинул комнату и вышел в коридор, оставив сумку рядом с ожидающим надзирателем. Он отнес вещи в прачечную и вернулся под громкие приказы поторапливаться.       Надзиратель обыскал его на предмет возможных спрятанных вещей. Гейл молился, чтобы он не полез в ботинки. Повезло, надзиратель не стал этого делать, лишь ощупал лодыжки.       Проходя по коридорам, ребята задерживали на нем взгляд. Никто не поздравлял, никто не завидовал. Все знали, что попасть в Дом, это как сыграть в русскую рулетку.       Он ждал в главном зале час или полтора, стоя, прислонившись к кирпичной стене. Вдруг входная дверь скрипнула. В зал зашел очень высокий мужчина в черном костюме. Он заметил Гейла, подошел к нему и достал из кармана прибор для скана чипов.       Через несколько секунд на небольшом экране сканера размером со смартфон высветилась вся информация и фотография Гейла. Сканеры улавливали чип на расстоянии вытянутой руки.       Мужчина молча поднял руки Гейла в стороны и начал обыскивать его тело сквозь рубашку и штаны. Он проверил ботинки и вытащил фото. Гейла словно обдало кипятком.       — Пожалуйста! — взмолился он. — Пожалуйста, сэр. Это просто фото матери.       Мужчина секунду посмотрел на фото и сунул его во внутренний карман своего пиджака. Так же он проверил его сумку с вещами.       — Выходи, — он подтолкнул Гейла к дверям.       На улице лил дождь. Гейл не знал, навсегда ли покидает Шлак. И не знал, должен ли он этому радоваться. Кирпичное здание фабрики звало и манило назад, в стабильность и предсказуемость.       Мужчина подвел его к черному кроссоверу и открыл заднюю дверь. Едва Гейл успел сесть на заднее сиденье, как мужчина нацепил на него наручники, протянув цепь сквозь дверную ручку автомобиля. Гейл ощущал себя каким-то преступником.       Машина тронулась. Он извернулся насколько мог, чтобы последний раз взглянуть на Шлак. Когда здание скрылось за поворотом, Гейл повернулся обратно и осмотрел салон. Он был огромным. Его колени не доставали до водительского сидения.       Рассмотрев все детали в салоне, Гейл откинул голову на спинку сидения и посмотрел в окно, наблюдая за мелькающими городскими пейзажами Реймонда. Он понятия не имел, куда они едут, на другую улицу, в другой город или в другой штат. Навязчивые мысли продолжали атаковать его, но Гейл понимал, что все, что он может сейчас делать — это ждать.       Они ехали уже порядка часа. Городская дорога сменилась лесной трассой. За окном было очень красиво. Гейл никогда не видел столько зелени, листвы и деревьев.       «Хорошо было бы здесь затеряться», — подумал он.       Гейл слишком долго смотрел в окно, поэтому его немного укачало. Кроме того, ему еще не доводилось ехать в машине так долго. Лес быстро мелькал перед глазами, отчего тошнота только усиливалась. Он приказал себе закрыть глаза всего на пару минут, и сам не заметил, как уснул.