Долгая история

      Позже Арчи убеждал себя, что был не вполне трезв, и потому ноги сами понесли его в «Кружевную Джин». Позже Арчи часто вспоминал о том, что случилось тогда в «Джин» – и фантазировал о том, что могло случиться, если бы… Вот именно, «если бы».       С их встречи на борту яхты прошло всего лишь пять дней. И не меньше пяти тысяч раз Арчи пожалел о своей несдержанности. Странно, что Горацио повел себя как мальчишка, но он-то! Угораздило же брякнуть. «Не дал», видите ли. Кстати, в одном Морган совершенно не переменился: все так же не понять, хочет он прямо сейчас оказаться под Арчи или над ним. Но ключевое слово «хочет». Не видеться десять лет и вот так вот сразу…       …Закат был сумасшедше красив. Толкнув дверь, Рокстон первым делом отметил, какой отличный кавер на «Crazy In Love» Бейонсе* звучит в кафе-баре, и лишь затем увидел Горацио. Обычно владельцы если и посещают свои заведения, то не сидят прямо напротив входа, задумчиво уставившись в стол. Черноглазый брюнет Морган разоделся во все белое и отчего-то сбрил свою щегольскую бородку. Арчи как актер не мог не оценить пошлую киношность момента: май, закат, абсолютно случайная встреча и это надрывное «got me looking so crazy right now, your love's».       Что ж, делать вид, что он не заметил Горацио, было бы глупо. Усилием воли выровняв зачастившее дыхание, Рокстон направился прямиком к столику Моргана.       – Привет, – профессионально сверкнув улыбкой, Арчи отодвинул стул и спросил, уже присаживаясь: – Позволишь?       – Кажется, ты уже все позволил себе сам. – Горацио не улыбался, но казался скорее меланхоличным, чем неприветливым.       – Не все.       Арчи опять не сумел вовремя прикусить язык. И дело, пожалуй, не в выпитом накануне алкоголе – Морган всегда на него так действовал. Даже когда был симпатичным, но во многом зажатым парнем. А сейчас перед Рокстоном сидел молодой мужчина, расцветший во всех возможных смыслах. Будь Арчи режиссером, он бы слюнки пускал от такого типажа, а так – просто раздевал Горацио глазами и ничего не мог с собой поделать. Рокстон, конечно, успел убедить себя в том, что пустые фантазии о взаимных чувствах ему ни к чему. Но только пьянящая тяга оказалась непреодолимой. Хотелось запустить пальцы в кудри Горацио, потом медленно провести по его изумительным бровям, по губам, почти потерявшим юношескую нежность. Поцеловать эти губы так, чтобы с их обладателя слетела маска насмешливой отстранённости. Арчи ведь прекрасно помнил, каким милым и непосредственным Горацио может быть. Каким беззащитным.       – Что ещё? – Морган не смотрел на него. Нервно побарабанив пальцами по столешнице, внезапно предложил: – Хочу курить. Выйдем?       В юности Горацио не курил. В отличие от самого Арчи, безуспешно пытавшегося бросить.       Выйдя на улицу, они сразу же свернули за угол дома. «Джин» располагалась в Тауэр-Хамлетсе, между Сити и Уайтчепелом, в обманчиво безлюдном месте – и Арчи впервые подумал о том, что в позапрошлом веке именно здесь промышляли Джек Потрошитель и его проститутки. Сейчас оставалось полным-полно укромных местечек, чтобы выкурить сигарету или…       – Ты правда собираешься сыграть своего предка Кеннеди? – спросил Горацио.       Ему не стоило курить – у Арчи путались мысли при одном взгляде на губы Моргана, сжимающие фильтр сигареты. И на его длинные сильные пальцы. А еще этот запах, соблазнительный для любого курильщика...       – Откуда ты это взял?       – Предположил.       – Дай сюда. – Не выдержав, Рокстон отобрал сигарету и со вкусом затянулся. – Нет, о клане Кеннеди речи не шло. Хотя спасибо за идею, я предложу такой вариант Дэйву.       – Кто такой Дэйв? – спросил Морган – как показалось Арчи, ревниво.       – Дэйв Макдональд, мы сто лет знакомы. Он снял «Мою королеву», ты не можешь не знать.       Кивнув утвердительно, Горацио вернул себе сигарету. Так они и курили, по очереди, как подростки из бедных семей, каждый думая о своем, пока Арчи не сделал последнюю затяжку и, беспардонно выбросив окурок прямо на мостовую, не накрыл рот Горацио своим.       Он «поплыл» сразу, едва ощутил горечь табака на желанных губах. В голове зашумело, окружающая действительность стала зыбкой и тусклой, как во сне. Вот и решил потом, что всему виной выпивка. Горацио застыл, но почти сразу отозвался, отвечая жарко, жадно и даже отчаянно. Арчи прижал его спиной к стене, пачкая белоснежный летний пиджак и не думая об этом. Вообще ни о чем не думая. Забрался под пиджак ладонями, шарил по телу Моргана, горячему под тонкой тканью рубашки.       Когда рука Арчи оказалась на ширинке и, огладив искомое, нетерпеливо дернула за пряжку тонкого ремня, Горацио наконец оторвался от его губ. Тяжело дыша, выдохнул:       – Ты что творишь?       – Мне продолжать?       Тонкий свитер не мог скрыть возбуждения самого Рокстона, но об этом он напрочь забыл. Белая рубашка Горацио напоминала о том, чем обычно заканчивались их встречи наедине. И Арчи хотел повторить. Сейчас. Наверное, он сошел с ума.       – Идем вот туда, там никто на нас случайно не наткнется…       Благословив Уайтчепелл и все закоулки его, Арчи позволил Горацио себя увлечь в безопасное место, а потом – запустить руку в свои джинсы и сжать ноющий член. Чтобы не вскрикнуть, он закусил губу, после чего уткнулся пылающим лицом в шею любовника. Он слышал, как сорвано Морган дышит, но ничего не имело значения, кроме его пальцев, сжимавшихся в плотное кольцо. Его пальцы, его ладонь. Его. Какое-то безумие…       А потом Горацио просто поцеловал Арчи – глубоко, напористо и так ненасытно, что тот, застонав в этот бесстыдный рот, сорвался. И кончал, казалось, целую вечность.       «Уже не лейтенант», – было первой мыслью Рокстона после.       Будто бы со стороны он наблюдал, как Горацио с помощью платка избавляется от последствий пережитого партнером удовольствия. Превозмогая то ли истому, то ли оцепенение, Арчи наконец спросил:       – А ты…?       – А я уже, – с мимолётной улыбкой ответил Горацио. И демонстративно застегнул пиджак, хотя рубашка навыпуск и так неплохо скрывала пятно на брюках, раз Арчи его не замечал.       – Я снимусь в этом вашем «Чертополохе», если возьмёте. Если ты… хочешь.       Ох.       – Я хочу, – заверил Рокстон, мысленно прибавив: «Я много чего теперь хочу. Больше всего хочу выяснить, имеешь ли ты, Горацио, право носить белое, и, если нет, – превратить в пепел твои воспоминания о том, кто стал для тебя первым».       – Тогда решено, – лучезарно улыбнулось его искушение.       На прощание они обменялись контактами, и Морган обещал непременно выйти на связь.       Спустя два дня Арчи уже не мог решить, написать самому, ничего не предпринимать или позвонить и высказать все, что он передумал за это время. Хорошо хоть сразу же не побежал к Дэйву – выставил бы себя полным идиотом… Промаявшись ещё день, Рокстон в очередной раз загубил кофе, вконец разочаровался в джезвах и купил кофемашину. Приготовив с ее помощью недурной напиток, гордо выложил фото своих трудов в Инстаграм и Твиттер, после чего подписался на проклятого Моргана, за последние три дня не отметившегося в соцсетях ни строчкой. Похитили его инопланетяне, что ли? Ах да, он ведь деловой человек, как же…       Развить последнюю мысль помешало долгожданное сообщение – голосовое сообщение от, чтоб его, @captainmorganblack. Горацио очень трогательно извинялся и лгал, что все эти дни пересматривал «Лейтенантов с «Фетиды» и не мог собраться с мыслями. Впрочем, Арчи очень хотелось вранью «капитана Моргана» поверить. В особенности после того, как хитрый Горацио прислал карандашный набросок судна, на котором служили их герои. Рисунок нестерпимо хотелось взять в руки – о чем Арчи и сказал, позвонив Горацио, как встарь, по телефонному номеру, минуя всякие мессенджеры.       – Я пришлю тебе эскиз, только назови адрес, – тихо произнес Морган.       Арчи мог слушать этот голос часами. А ещё он едва не спросил, почему бы Горацио не принести рисунок в «Джин» – боится он, что ли? Да, конечно же, боится. И сам Арчи боялся тоже. Знал, что стоит им увидеться снова, и они зайдут дальше, чем в прошлый раз. И неведомо, чем это может кончиться. Поэтому он просто назвал адрес, после чего они еще с полчаса болтали о всякой ерунде, а потом Арчи не выдержал и спросил: «Ты сейчас не в белом костюме?»       Повисла пауза. Кашлянув, Горацио ответил со смущением и лукавством одновременно:       – Нет. Я сейчас принимаю ванну.       – И ответил на звонок?       – А я ждал, что ты позвонишь.       – Морган, ты…       Горацио мелодично рассмеялся. Определенно уже не лейтенант, давно уже не мальчик… А вот Арчи стало жарко, как юнцу. Хотя его и в юношеские годы смутить было нелегкой задачей.       – Так кого я сыграю в «Чертополохе и розе»?       – Розу, – мстительно ответил Арчи.       – Я полагал, – не растерялся Морган, – вы собираетесь снять аналог «Храброго сердца» или «Чужестранки», а не «Горбатой горы»...       – Я бы обошёлся без аналогов, – тут же парировал Арчи, и вдруг, вспомнив кое-что, приврал ради красного словца: – Впрочем, по аналогии с англичанином Бэкингемом твой герой является головной болью моего предка.       – При чем здесь Бэкингем? – не понял Горацио.       – Ну как же, – не упустил возможности блеснуть эрудицией потомок славного шотландского рода, – Яков Стюарт, шотландец на английском престоле, с первого взгляда проникся будущим герцогом. «A woman’s face with nature’s own hand painted hast thou, the master-mistress of my passion»** и все такое.       Невнятно хмыкнув, Морган умолк.       – Ты не утоп там? – забеспокоился Арчи, выждав минуту. Хотя, пожалуй, меньше минуты…       – Нет, – односложно отозвался Горацио и опять замолчал.       – Что-то не так?       – Я просто думаю, – послышался плеск, – как буду объяснять Джулии свое согласие сняться в фильме подобного жанра…       Теперь замолчал Арчи. На самом деле не то что сценария не было – пока не существовало даже сюжета. Да что там – он понятия не имел, который из его предков может представлять интерес для сценаристов. Но раз уж случайно вспомнил оболганного сочинителем Дюма герцога Бэкингема, то почему бы и не взяться за ту эпоху – эпоху, когда шотландский вельможа мог иметь… хм, иметь фаворита-англичанина. Тем более, Горацио безумно шел доспех. А сам Арчи, по словам очевидцев, неплохо смотрелся в традиционной одежде. И всегда мечтал надеть тот, давний вариант килта, «большой плед», когда просто поверх длинной рубашки оборачиваешься в большущий кусок тартана. Впрочем, насколько он помнил фамильные портреты, во времена короля Якова главы равнинных кланов Шотландии одевались не менее, а то и более роскошно, чем английская знать. Кружева, бархат и доспехи, и никаких тартанов, то есть шерстяных клетчатых тканей. Видимо, шотландские лэрды если и носили килты, в те времена это была повседневная одежда, удобная на охоте или в бою. Впрочем, из разного рода заварушек все шотландцы поголовно не вылезали, Арчи знал это точно, так как в детстве обожал подобные истории, заменившие ему сказки. В смягченном варианте, конечно. А вот сейчас захотелось узнать варианты нецензурные, взрослые. И восстановить своего рода справедливость: в костюмном кино любят образ плохо одетого шотландца, этакого дикаря. Конечно, образ соотечественника как представителя исконной, затерявшийся в веках мужественности был по-своему неплох, но таким образом кинематограф выставлял его народ сборищем далеких от цивилизации дикарей, что было далеко от истины. И вообще, жизнь всегда ошеломительней вымысла…       – Скажи ей, – вкрадчиво начал Арчи, – что твое эго жаждет MTV за лучший поцелуй…       Морган смущённо кашлянул, потом послышались звуки, свидетельствующие, что он выбрался из ванны.       – Разве MTV вручают не американцы?       – Ах да, – «вспомнил» Арчи. – Что ж, придется нашим героям целоваться безвозмездно. Или не целоваться совсем.       Было некрасиво издеваться над Горацио, но Рокстона начал раздражать их разговор. Джулия, везде Джулия…       – Мне неудобно разговаривать, я перезвоню тебе позже, пока, – глухо произнес в трубке Горацио и отключился. Арчи едва удержался от того, чтобы со всей силы не швырнуть телефон об стену.       …Тартановый галстук на груди без преувеличения грел. Непривычно. Дэйв предсказуемо ухмыльнулся, и только. Спросил:       – Как я понимаю, твоя идея касается Шотландии и клана Кеннеди?       – В точку. Как далеко ты готов зайти?       – Не стесняйся, дружище, а там поглядим.