Потерянные чувства

      Работая до позднего вечера во вторник, Кадзуха старался закончить все дела, которые мог бы оставить на завтрашний день, за этот день. Он и правда хотел посвятить все свободное время Скарамучче. Среда обещала быть интересной, и пусть он мало замечал за собой открытой радости, зато это замечали другие.       В дверь постучались, и, не дождавшись ответа, в кабинет зашел Итер. Если прямо сейчас на врача свалится еще одна куча работы, он точно пошлет всех вокруг куда подальше. Но коллега улыбнулся и задал самый неожиданный вопрос: — У тебя завтра свидание? Ты ни разу не задерживался на работе.       Если бы на месте парня оказался Тигнари, у Каэдэхары не составило большой сложности перевести тему разговора и позже уйти из клиники, чтобы к нему не приставали. Но у Итэра был талант не только к помощи другим, но и к выигрышу почти во всех диалогах. И все же Кадзуха не мог понять, почему все решили, что у него именно свидание, а не что-либо другое. — Ты весь день летаешь по делам, как заведенный. Думаю, весь персонал это уже заметил, — улыбнулся парень, присаживаясь на свободный стул. — Это не так. Я просто иду в гости. Не хотелось бы… — Отвлекаться? — закончил за него психиатр.       Каэдэхара и не думал, что так просто начнет говорить об этом. Его все еще терзали и тяготили мысли о том, что Скарамучча ему действительно нравился. Он не мог забыть своего погибшего друга, не хотел доставлять этим проблемы еще молодому парню. Кроме него у Скарамуччи еще будут люди, которые смогут стать ему близки, и он еще обретет счастье. Но сердце не обманешь, оно сжималось при каждой мысли о том, что, в конце концов, тем, кто окажется рядом со Скарой в итоге будет не он сам. — Чего задумался? Нужен совет? Я всегда готов помочь, — парень, сидящий напротив, распустил свои волосы, заплетенные в косу, и вздохнул с облегчением. — Нет… Наверное… — нерешительно сказал Кадзуха, понимая, что перед ним сидел человек крайне надежный. Быть может, если бы он поделился своими проблемами с ним, то стало бы легче разобраться в своих чувствах. — Наверное? Значит рассказывай. Если что-то в твоей любви пойдет не так, буду рад выпить с тобой по рюмке, — посмеялся тот. — Не надо, ты же знаешь, что я усну сразу, едва притронусь к алкоголю, — заметил Каэдэхара, вздыхая. — Мне и правда кое-кто нравится, — все же решился поделиться он. — Но он еще слишком молод, и я не тот человек, который сможет сделать его счастливым. — Почему же? Ты очень внимательный ко всему, можешь выслушать и дать совет, справляешься со всеми проблемами. Не думаю, что лучше тебя кто-то будет, — удивился нерешительности коллеги Итэр.       Кадзуха не умалял свои умения и не мог рассказать обо всех тревожащих вещах. — Я не могу забыть кое-кого, — вновь размыто начал он. — Это может стать проблемой. Кроме того… та девушка через год должна улететь учиться заграницу, — вероятно, если бы сейчас Скарамучча услышал о том, что его назвали девушкой, то точно разозлился бы, но Кадзуха не хотел, чтобы кто-то в клинике знал о том, в кого на самом деле он был влюблен. — Она может найти кого-то еще, и… — Перестань думать об этом и живи этим днем. Если ты ее и правда любишь, то и воспоминания о бывшей пропадут. Или ты не доверяешь ей? Не веришь во взаимность чувств?       После слов Итэра внутри неприятно кольнуло. Нет, Кадзуха доверял Скарамучче и прекрасно видел его заинтересованность в себе самом, но признавать кого-то помимо Томо в своем сердце не хотел, боясь, что снова будет страдать. Именно в нем самом была проблема. — Кадзуха, ты слишком много думаешь. Попытайся ухватить свое счастье за хвост и не думай о том, что будет дальше. Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и все равно пожалеть, — сказал парень, поднимаясь со стула, после чего уходя к выходу. — Удачи, и не думай. Просто делай, что можешь, чтобы она была счастливой, — улыбнулся он на прощание и вышел.       Сердце приятно застучало от воспоминания об улыбке Скарамуччи. Каэдэхара зарылся в свои волосы руками, сжимая их у корней, только сейчас осознавая, насколько сильно в действительности хотел оставаться с ним рядом и видеть его счастливым. Внутри все переворачивалось, вырываясь наружу. Мысленно извинившись перед погибшим, он оставил почти все на столе в клинике, выходя в сторону дома. Работать просто не представлялось возможным.       Скарамучча проснулся рано. Он смог уснуть лишь к четырем утра и встал в девять. Внутри вертелось то, как сильно он ждал этого дня. Кадзуха должен был прийти лишь к двенадцати. В запасе было время, чтобы немного прибраться и подумать о том, что вообще приготовить, вовремя вспоминая о том, что готовить он не умел. Наверное, это был первый раз, когда парень парился настолько сильно. Но хотелось, чтобы все прошло, как можно лучше. Хотя он точно и не понимал, как сделать все максимально правильно. Возможно ли, что это было самым волнительным событием в жизни подростка? Позволив себе размечтаться, парень постепенно убирал одежду, разбросанную по комнате и залу, которая накопилась за время экзаменов. Вот только уборка заняла меньше времени, чем предполагалось. К десяти квартира уже была достаточно приемлемого вида.       В надежде повернувшись к часам, Скарамучча вздохнул, уходя в сторону своей комнаты. Котенок, все это время путавшийся под ногами, казалось, был рад тому, что теперь можно полежать на кровати, куда его хозяин помог забраться.       Взяв гитару в руки, он начал повторять все те песни, которые успел выучить. Подросток помнил абсолютно все по нотам, но время нужно было как-то скоротать. Сделать это оказалось легче, чем он думал, и, подорвавшись от дверного звонка, раздавшегося словно спустя десять минут, парень подбежал к входной двери, распахивая ее.       На входе стоял Кадзуха. Он был одет в легкую красную майку и джинсовые шорты до колен. Если бы изначально подросток не знал, что тот его старше и явно не на год, то, вероятнее всего, счел бы за своего сверстника. — Привет, — улыбнулся он, входя внутрь. — Ого, я знал, что у тебя, должно быть, много места, но не знал, что настолько, — произнес он, снимая обувь.       Закрыв за пришедшим дверь, Скарамучча облегченно вздохнул.       «Он тут», — с теплом внутри подумал он, проходя чуть вперед. — Я же рассказывал, что тут достаточно большое пространство, — вспомнил он часть переписки, поворачиваясь в сторону своей комнаты, когда там донеслось шкрябанье.       Кот вылетел из нее, как пуля, стремясь ко входу.       «Он подумал, что я ухожу?» — спросил сам себя подросток, замечая, как тот замер, уставившись на незнакомца.       Кадзуха присел, протягивая руки вперед. — Какой он милый, — расплылся в улыбке он, но почти сразу оказался оцарапанным когтями. Котенок зашипел, бросившись туда, откуда пришел. — Он весь в тебя, — посмеялся парень, прикрывая рот.       Это заставило смутиться. Скарамучча и не думал, что в конце концов он влюбится в этого человека, на которого еще в начале так же агрессивно «шипел» и которого так же «царапал» . — Неправда! Он просто не любит незнакомцев! — возразил он, понимая, что Кадзуха в общем-то первый незнакомец, которого увидел этот котенок. — Как его зовут? — спросил врач, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к стоящему рядом. — Ичи, — произнес тот в ответ, складывая руки на груди. — Ты планируешь завести еще котов? — с легким смешком в голосе спросил Кадзуха, заставляя Скару еще больше смутиться. — Ага, столько же, сколько у тебя кружек, — бросил он, не задумываясь. — Значит, двадцать трех? — Что? Они тебе настолько нравятся?       Почему-то до этого у парня не появлялось в голове желания спросить у своего психиатра о том, насколько большая коллекция «кошачьих морд» у него была. — Ага, настолько, — улыбнулся парень, проходя вперед.       Почему-то сердце снова пропустило пару ударов и успокаиваться уже не хотело. Пришлось взять себя в руки, чтобы не делать того, что было ему несвойственно.       День длился размеренно и весело. К счастью, общих интересов у них оказалось больше, чем изначально казалось: музыка, фильмы, сериалы. Обмениваясь рекомендациями друг для друга, в буре обсуждений Скарамучча предложил заказать еду, и тут обнаружилась первая несостыковка. — Может быть, лапшу? — спросил Кадзуха, вызывая тем самым ярый спор. — Не люблю лапшу, может, суши? — спросил Скарамучча, готовый бороться до конца. — Не слишком ли тяжело для тебя? Как часто ты ел в последнее время? — А лапша не тяжелая, думаешь? — возмутился он, постукивая пальцами по руке. Уж с чем-чем, а с этим парень не думал, что будут какие-то проблемы. — Зато в ней много овощей! Тебе будет полезно.       В этот момент, собираясь продолжать настаивать на своем варианте, Скарамучча наконец-то заметил смешки в глазах психиатра. Поняв, что к чему, он резко поднял подушку с кровати, на которой они сидели, и кинул ее в парня напротив. — Придурок! — воскликнул вслед он, складывая руки на груди, но слишком рано. В голову уже прилетел ответный удар.       Пошатнувшись, подросток едва успел подставить руки, падая на постель. Спереди донеся смех, нарастающий с каждой секундой. — Чего ржешь?! Думал, я не замечу?! — Скарамучча встал на ноги, продолжая бить Кадзуху подушкой, которую тот ловко блокировал руками, а после и вовсе взял, в попытках вытащить ее из рук этого буйного.       Изначально в мыслях у Каэдэхары было лишь желание немного побесить Скару, давая понять, что в чем-то они все же могут не сходиться вкусами, хотя и не имел претензий к варианту, который предложил подросток. Было интересно, как он поведет себя, но все вышло из-под контроля, когда из-за резкого рывка подушки та упала на самого Кадзуху вместе с хозяином квартиры.       Если бы попросили назвать его самый неловкий момент в жизни, Каэдэхара выбрал бы именно этот. Сердце неминуемо среагировало, то останавливаясь, то прибавляя в своем темпе. — Хорошо, будем суши, — сдался врач, словно его слова могли изменить то, в каком положении эти двое находились. — Вот так бы сразу, — произнес в ответ Скарамучча, тяжело поднимаясь на ноги.       Он отвернулся в сторону, лишь бы не показывать того, насколько красными стали его щеки. Сердце билось настолько быстро, что хотелось окатить себя холодной водой, чтобы привести в чувства. У него уже почти не получалось держать себя в руках. Стоило бы оставлять хотя бы метр дистанции между ними, чтобы больше не подвергать себя и свои желания риску разоблачения.       За просмотром всякой всячины от музыкальных групп до фильмов, поимкой кота для того, чтобы Кадзуха мог наконец-то его погладить, и поздним обедом ни один из парней не заметил того, как на улицу опустился вечер. Комнату освещал лишь монитор компьютера, на котором начались титры очередного фильма. — Ты ведь обещал показать, как ты играешь?       Первым про основную цель нахождения здесь вспомнил врач. Хотя вспомнил — это грубо сказано. Все это время он помнил и просто искал нужный момент, чтобы напомнить. Скарамучча заметно замялся, рассматривая инструмент, стоящий в углу. — Я давно не играл кому-либо, — выдохнул он, поднимаясь с кровати. Он взял гитару в руки, возвращаясь на свое место.       Поджав под себя одну ногу, парень коснулся струн, проверяя их звучание, хотя и знал, что звучат они идеально. Настройка не могла сильно ухудшиться за один день. Сердце застучало в голове. Было страшно ошибиться, но он взял первый аккорд, перебором наигрывая основную мелодию, которую специально готовил к этой встрече.       Каэдэхара слушал песню молча, наслаждаясь игрой. Для него слышать живую игру и пение кого-то уже было великим удовольствием, но, когда это делал человек, дорогой сердцу, музыка словно трогала абсолютно каждую струну души. Это заставляло мурашки раз за разом проходиться по телу. Голос Скарамуччи оказался на удивление чистым, немного низким под саму песню. Кадзуха не мог не тонуть во всем этом моменте.       Опасность всей ситуации оба заметили лишь тогда, когда песня закончилась. Воцарившаяся тишина. Ранее мучавшая каждый раз, теперь она создавала ощущение дрожи всего вокруг. Ощущая на себе взгляд, младший повернулся к своему врачу, встречаясь с ним взглядом.       Выражение того подсказывало, что на самом деле он понял, насколько глубокий смысл был у того, что сыграл на самом деле его пациент. Кадзуха и впрямь понял. Сердце билось в груди от мысли о том, что он захотел сделать, пока что не решаясь на подобный поступок. Слова Итэра о жизни настоящим раз за разом проносились в голове, но плотная цепь, поставленная внутри когда-то давно, мешала сдвинуться с места, и парень сидел, комкая в ладони лежавшее под ним одеяло. — Как я устал от этого… — внезапно раздалось со стороны, и Скарамучча отложил гитару, вставая с кровати, подходя ближе к Каэдэхаре.       Он и сам не знал, что нужно было делать. Чувства вышли из-под контроля, и никакие нейролептики не могли потушить эту бурю. Страх отступил на второй план.       Заключив в ладони лицо старшего, который успел только вымолвить пресловутое: «Что?» — парень наклонился и впился в губы наивным и детским поцелуем, позволяя хоть на миг забыть про стыд и все опасения, скопившиеся в мозгу.