Потерянные чувства

      Стоило уже начать привыкать к этому, но Скарамучча не мог. Уже второй день подряд он вставал раньше Кадзухи из-за его же будильника и лежал рядом, просто смотря на лицо напротив. Казалось, парня привлекало все в нем: ресницы, растрепанные волосы, разметавшиеся по подушке, слегка приоткрытые губы во сне. Казалось, словно он однажды проснется и поймет, что все, что он видел и переживал рядом со своим бывшим врачом, окажется лишь сном. Но раз за разом Каэдэхара просыпался и улыбался ему, притягивая в свои объятья.       Такое же утро было и сегодня. Тихое, размеренное, полное нежности, но грубо прерванное звонком на телефоне Кадзухи.       Он что-то невнятно пробормотал, нехотя выпуская младшего из утренних объятий, и перевернулся на другую сторону, отвечая на звонок. — Кто опять звонит так рано? — спросил он, зевая.       Скарамучча пододвинулся ближе, отбирая у того из рук мобильник и ставя вызов на громкую связь. — Рано? Сейчас уже двенадцать часов, Кадзуха. Я знаю, что сейчас ты без работы, но нельзя же спать так долго, — возмутился Тигнари. — После всего произошедшего он может позволить себе поспать и подольше, — возмутился Скара, обвивая своими руками талию лежащего рядом парня, на что тот отклонился назад с улыбкой. — Один другому пара, — пробубнил медбрат. — Не разбалуй его, ему выходить на работу со следующей недели. — Так зачем ты звонил? — спросил Каэдэхара, все еще не желая выбираться из кровати.       Словно в подтверждение желанию поспать подольше на одеяле материализовался Ичи, потягивающийся и укладывающийся у ног. — Не забывайте, сегодня собираемся в клинике. С вас алкоголь, с нас остальное. Будем я, Сайно, Итэр, Ханами, Кеико, Гань Юй, директор… — после этого никто из парней уже не слушал, словно съеживаясь от головной боли, упавшей им на голову. В общем и целом набралось пятнадцать человек, а напоить всех — дорогого стоит. — Ладно-ладно, хватит перечислять. Зачем вообще столько народу? Я даже половины не знаю! — недовольно заметил Скарамучча. — Зато тебя все знают. С тебя гитара и выступление, — произнес голос в трубке, в которой по звуку что-то упало. — Сайно, как ты сумел разбить кружку? — спросил тот и явно не парочку, которой звонил, после чего выключил вызов. — Может не пойдем? — предложил младший, все же приседая на кровати.       Следы прошедшей бурной ночи остались на нем красными засосами, которые было бы сложновато как-то замаскировать. Но не сказать, что Скара вообще собирался это делать. Почему-то ему они нравились. — Не говори так, мы все тебя ждали четыре года. Я уже устал от расспросов Итэра о том, когда же ты все-таки приедешь, — пробормотал Кадзуха, так же поднимаясь и вновь зевая.       Скарамучча не удержался и положил свой палец в открытый рот, замечая на себе то ли недовольный взгляд, то ли интерес, замаскированный под него. Он поспешил убрать руку, но палец прикусили, заставив сморщиться. Каэдэхара взял его ладонь в свою руку и прижал к своей щеке, улыбнувшись. — Я тебе не кот, — проговорил он, прикрывая глаза, казалось, он снова вот-вот заснет. — А по-моему очень похож.       Непонятно от чего именно, но парень ощутил легкое смущение. Глаза Кадзухи наполнились чем-то таким, что заставило его сердце застучать быстрее, отбирая свою руку обратно. — Пойдем завтракать, — бросил он, подбирая свою одежду, разбросанную вчерашним вечером невесть куда.       Может быть, Каэдэхара и правда намекал на что-то, о чем показалось парню, но боль в пояснице все еще была достаточно отчетливой, чтобы напомнить своему хозяину о том, что лучше обождать хотя бы день.       Вечер наступил незаметно. Сумерки опустились на город плотной пеленой, поджигая за собой уличные фонари. Они освещали дорогу редким прохожим, которых было неприлично мало для выходного летнего дня.       Скарамучча, закинув на свое плечо гитару, шел с одним пакетом алкоголя, а Кадзуха с еще двумя. Смотря на все это количество и разнообразие, которые они успели накупить, Скарамучча вспоминал своего преподавателя. Стоило написать ему и узнать, как дела у остальных одногруппников, которые решили остаться на его попечительстве. Сам гитарист тоже задумывался об этом, но сейчас, видя около себя Кадзуху, он не жалел, что выбрал его, а не место в ансамбле. Работу в этом большом городе будет найти несложно, да и у него у самого уже был небольшой план на этот счет.       За размышлениями они дошли до уже знакомой клиники, от дверей которой веяло ностальгией. На пару секунд Скара остановился, чтобы вспомнить все то, что происходило за ними. Споры, ссоры, драки, ругань, треск некоторой посуды. Не сказать, что ему было стыдно, но все же он все еще не ожидал того, что так много людей захотят, чтобы он вернулся сюда. — Волнуешься? — спросил Каэдэхара, с улыбкой глядя на своего бывшего пациента. — Ты сильно повзрослел. Все будут удивлены, когда тебя увидят. — Я знаю, — коротко ответил Скарамучча, все же набираясь духа зайти внутрь.       В помещении царил мрак, словно тут и вовсе никого не было. — Мы точно пришли вовремя? — с сомнением заметил музыкант, ставя бутылки на пол. — ТОЧНО!       Голоса, соединившиеся в крайне фальшивый унисон, заставили подпрыгнуть на месте. Включился свет, а за ним в вошедших полетели конфетти, сопровождаемые громкими хлопками.       Скарамучча прикрыл одно ухо рукой. Ему казалось, еще чуть-чуть, и внутри послышится треклятый писк. — Какого хрена?! — взвыл тот, ловя смешки, раздавшиеся от толпы. — Это все еще наш Скарамучча, — довольно заметила одна из женщин. Кажется, она была одна из тех, кто писал ему письмо.       Тут были, кажется, все. Медсестры, медбратья, знакомые, незнакомые.       «Значит не зря столько алкоголя купили», — решил про себя парень, не успевая выдохнуть. Его окружили со всех сторон, рассматривая, как диковинку, привезенную из других стран. — Кажется ты подрос, — заметил Итэр, сравнив свой и его рост, после чего обернулся к Кадзухе и налетел на него с дружескими объятьями, при этом легко ударяя кулаком в его грудь. — Почему вы не посвятили меня в свои планы?! Я же предлагал помощь! — воскликнул он, на что Каэдэхара лишь посмеялся. — Тебе бы грозила опасность. Да и в итоге все кончилось хорошо, — заметил он, опускаясь вниз к пакету с алкоголем, раздавая его по рукам, чтобы собравшиеся расставили все на стол. Тот стоял прямо посередине холла, но со стороны, где не было окон. Было бы неловко пить прямо перед входом, где бы их мог увидеть каждый. Это место все еще оставалось детской клиникой психологической помощи. — А вы, ребята, до сих пор встречаетесь? — спросил уже знакомый голос.       Кадзуха быстро нашел глазами директора больницы, который словно растворился в толпе. По телу пробежал холодок. Что он должен был отвечать на это? Но решил за него Скарамучча, подтягивая за руку вверх, а после прилюдно целуя, отрываясь затем с явным нежеланием. — Встречаемся, — коротко, но при том чуть напряженно выдал он. — И только попробуйте уволить его еще раз за это!       Каэдэхара посмотрел на своего парня с нескрываемым удивлением. У того все еще хватало смелости на подобное. Но, вопреки ожиданиям, со стороны раздался заливистый смех. — Смотри за ним в оба, а то вдруг уведет очередной пациент? — Тогда я сам попрошу вас его уволить, — вполне серьезно ответил Скарамучча, которому явно не понравилась подобная мысль мужчины.       Кадзуха даже не знал, что еще говорить на подобное. У него и в мыслях не было, что кто-то может оказаться лучше и интереснее его парня. — Раз принесли алкоголь, разрешаю сегодня всем выпить как следует. Надеюсь, что ты развлечешь нас сегодняшней игрой, — улыбнулся директор и сам взял из пакета пару бутылок, унося в сторону стола. — Скарамучча! Мелкий паршивец! — из людей выбилась девушка, которую уж точно не узнать было просто невозможно. — Я что говорила про халат? Ты успел упасть в нем, так еще и порвать! — Ты сама дала мне те гета! — возмутился парень со вздохом, оставляя гитару на скамье для клиентов. — И научила на них ходить, — Ханами горделиво вскинула подбородок, после чего к ней подошла Кеико. — Да брось, зато мы смогли сделать такое крупное дело, — посмеялась она, после чего взглянула на Кадзуху, подходя ближе к нему. — А ты, Каори, больше не переодевайся в девушку и не смущай других, — саркастично заметила она, вгоняя парня в краску об одной мысли о том, что он четыре года ходил в туфлях и юбке. — Что вы там делаете? Скара, ждем твоей игры! Доставай инструмент! — воскликнул еще один из работников, которого все еще вспомнить было сложно. — Они только пришли, дайте им хоть небольшую передышку, — подал голос Сайно, занимая свое место рядом с Тигнари за столом. Его не так давно повысили, но тот все еще оставался собой.       И правда, после такого шума, потока вопросов и у Кадзухи, и у Скарамуччи уже плыло перед глазами. Хотелось просто упасть на свое место. — Не пей много, — заметил младший, поворачиваясь к Каэдэхаре. — Завтра тяжело вставать будешь. — А ты? — спросил он слегка удивленно, на что гитарист лишь многозначительно улыбнулся.       Один час шел за другим. И все же, пусть даже Скара не любил пить, но за четыре года обучения у Венти научишься и не такому. Хотя скорее его организм все еще был устойчив к опьянению, несмотря на таблетки, которые он продолжал пить. Разве что сегодня не стал, чтобы не мешать одно с другим.       Дойдя до нужной для самого себя кондиции, парень поднялся из-за своего стула, беря гитару, которая лежала чуть поодаль. За спиной начали раздаваться подбадривающие свисты. — Неужели он действительно умеет играть? — спросил кто-то, сидящий за столом, на что уже пьяный парень мог только усмехнуться, ловя на себе заинтересованные взгляды.       Он тронул струны в первой пришедшей на ум песне и запел. Уже не тем слабым голосом, которым он пел на улице или дома. Время в консерватории заставило его научится делать и это. И тоже из-за Венти, который постоянно причитал над тем, что он не пропевает ноты своих композиций для лучшего понимания и изучения.       Кто-то, узнав песню, начал подпевать, а дальше и остальные подтянулись. Это было действительно весело. Внутри вновь все вставало на свои места. Наверное, только в этот момент, играя на своей гитаре, слушая подпевающие голоса остальных и видя перед собой Кадзуху, Скарамучча смог осознать, что мир, образовавшийся вокруг него, вовсе не был сном или фальшивкой.