Хакнуть СПТ

Несколько минут Шастун отходил от шока. Леха Воронов? Назвал его? Своим другом? Тот самый Леха Воронов, с которым они за весь восьмой класс перекинулись в общей сложности десятью словами? И в девятом классе общались исключительно на тему эксцентричного психолога и его закидонов? Леха? Воронов? Такой невысокий, худощавый парень в неизменной серой худи? Может, есть какой-то другой Леха Воронов? — Что с тобой, Антон? — голос Арсения вывел мальчика из раздумий. — Мои слова удивили тебя? Шастун отметил, что Арсений задал вопрос не из праздного любопытства: он весь собрался и напрягся в ожидании ответа мальчика. Антон даже сам себе не смог бы ответить на вопрос, почему его так бесят попытки Арсения залезть в его голову. Если разобраться, ничего страшного там, в целом, нет. Свои тараканы, свои травмы, своя тревожность, ну а у кого ничего этого нет? Может, стоило бы просто честно ответить на все вопросы Арсения, чтобы он потерял к нему интерес? Шрамы на запястьях заныли, напоминая, что не все в его душе так радужно, как он пытается себе внушить. И стоит Арсению копнуть чуть глубже, как вскроются болезненные темы, на которые Антон не хотел бы говорить абсолютно ни с кем. Даже с самим собой. Чем больше Шастун об этом думал, тем сильнее раздражался. Он злился на себя за то, что проявил слабость и признался в неготовности разговаривать на тему семьи. Это же все равно что добровольно отдать врагу криптонит! Обнажить Ахиллесову пяту! Сознаться в слабости! Но Арсению и этого оказалось недостаточно, теперь он хочет знать еще больше! А ху ху не хо хо? Антон как стопроцентный холерик заводится с пол-оборота. Попов не мог слышать бурю гнева в голове Антона, а посему продолжал напряженно ждать ответа. — Нет. Ни капельки, — нагло соврал Антон. Соврал безо всякой необходимости. Просто из вредности. А вот нефиг копаться в его голове и спрашивать об эмоциях! — Правда? — удивился Арсений, — А мне показалось… — Вам показалось. — перебил Антон, отрезая фразу и давая понять, что продолжать он не намерен. Арсений вздохнул. Ну что за упрямый мальчишка? Несколько минут они ехали молча. Арсений выглядел расстроенным от того, что открывшийся было мальчик вновь закрылся. Причем закрылся резко, будто хлопнув дверью. А у Антона немного защемило в душе. Буря утихла. На первое место вышла совесть. Поколебавшись пару секунд, он решил задать вопрос, терзавший его весь день: — Мой друг Леха Воронов рассказал, что вы ему назначили прием в клинике. Это правда? — Да. — Мне даже не предлагайте. — И не собирался. — Не собирались? Но Лехе же предложили из-за рисунков и… запястий. Арсений улыбнулся, сверкнув очками. — Антон, Алексей выразил желание приходить разговаривать каждый день. Но я, как я уже говорил тебе, работаю в школе на полставки. На этой неделе с понедельника по среду, на следующей неделе только в понедельник и вторник. И так недели чередуются. В остальное время рабочей недели я нахожусь в клинике. А по субботам читаю лекцию в своем университете, вижусь с научником и общаюсь по поводу диссертации. Алексей Воронов направлен в клинику исключительно по его желанию, и он любезно согласился сотрудничать со мной по теме моей диссертации, так как идеально подходит под рассматриваемую в моем исследовании категорию пациентов. Антон слушал, слегка приоткрыв рот. Арсения эта картина умилила. — Никто не принуждает Алексея приходить в клинику. Это сугубо добровольно. Я предложил — он согласился сотрудничать. Антон задумался. Кажется, не осталось ни единой причины опасаться психолога. От былой бури не осталось ни следа. — Так вы расскажете, о чем ваша диссертация? — Заинтригован? — усмехнулся Арсений. — Просто любопытно, — надулся Антон. — Похвально, — по-доброму отозвался Попов. — Тема: «Психолого-педагогическая модель профилактики аутоагрессивного поведения как фактор превенции суицидального поведения учащихся выпускных классов». — Звучит солидно, — кивнул Антон. — А теперь простыми словами. — Ну, моя гипотеза заключается в том, что если правильно работать с учащимися 9-х и 11-х классов, практикующими селф-харм, можно снизить суицидальные риски. — И как с ними работать? — Я предлагаю трехсторонюю психолого-педагогическую модель, сторонами в которой являются семья, педагогический коллектив и одноклассники с друзьями. Я предполагаю, что если ребенок ощущает трехстороннюю поддержку от родителей, учителей и друзей, то его суицидальные риски низки. Но тогда будет верно и обратное утверждение: если в жизни школьника хотя бы один из этих факторов отсутствует, то суицидальные риски существенно повышаются. Так вот суть моей гипотезы в том, что люди, практикующие селф-харм — это люди, которые не ощущают поддержки хотя бы от одной из трех упомянутых сторон. А для учащихся выпускных классов это отсутствие поддержки становится особенно острым. И тогда задача психолога при работе с такими детьми сводится к тому, чтобы как бы подменить собой поддержку от отсутствующей стороны. Например, если ребенок не общается с одноклассниками, и у него нет друзей, психолог может быть тем, кому можно рассказать что-то, что обычно рассказывают друзьям. Или, если учителя только давят и никак не поддерживают, психолог должен стать тем, кто напомнит, что заваленный экзамен всегда можно пересдать. Или, если у человека есть проблемы в семье, психолог тоже может помочь, но это индивидуально, в зависимости от того, в чем заключается проблема. — На этих словах Арсений сделал драматическую паузу, остановился на очередном светофоре и многозначительно посмотрел в глаза Антона. — Я ответил на твой вопрос? * — Исчерпывающе, — прошептал Антон сухими губами. — Итак, Антон. Семью и порезы мы с тобой пока не обсуждаем, так? — быстро спросил он, пока мальчик опять не закрылся. — Угу. — Хорошо. Один небольшой вопрос, и я больше эти темы не поднимаю. Готов? — Угу, — нет, он не был готов. — Хорошо. Скажи, эти темы взаимосвязаны? Порезы связаны с семьей? Антон сглатывал слюну, пытаясь немного смочить горло. Почему-то оно резко стало сухим. — Да, — просипел он и закашлялся. — Все-все, Антон, больше не спрашиваю, — Арсений открыл бардачок, достал запечатанную бутылку воды и протянул мальчику. — Вот, возьми. — Спасибо, — отозвался Антон, резким движением открыв бутылку, и осушив ее треть большими глотками. — Если хочешь, можем не разговаривать до конца поездки. Антон пожал плечами и задумался на пару секунд. — Нее, слишком долго ехать по пробкам, — ответил он наконец. — Давайте болтать. — Хорошо, Антон, — облегченно выдохнул Арсений. — Расскажи мне о своих планах на жизнь. Кем ты хочешь стать после школы? — Пентестером, — ответил Антон, не думая ни секунды. — Пентестером? — брови Арсения взлетели ввысь относительно очков. — Кто это, что это? — Это хакер, — с готовностью пояснил Антон. — Специалист, который пытается взломать информационную систему организации, в которой работает. — Взломать? Ты на полном серьезе собираешься стать хакером? Это подсудное дело, ты в курсе? Антон беззлобно рассмеялся. — Арсений Сергеевич, сейчас я все объясню. Пентестер — это именно штатный сотрудник, его основная рабочая обязанность — тестирование информационных систем на проникновение. То есть он пытается взломать информационную систему организации, в которой работает, а потом предоставляет отчет разработчикам о том, что получилось взломать, а что нет. На основании этого отчета команда разработки дорабатывает информационную систему, латает дыры, закрывает уязвимости и тем самым укрепляет безопасность системы. — То есть, это хакер на зарплате? — Именно. Вы, может быть, знаете, что хакеры подразделяются на black hats — киберпреступников, которые взламывают что-то с целью обогащения или терроризма, а также на white hats — тех, кто ищет уязвимости и сообщает о них, чтобы владелец ресурсов закрыл эти дыры. Так вот пентестер — это white hat на зарплате в штате конкретной организации. Например, в банке. Если black hat хакер взломает, не знаю, веб-сервер банка, это может обернуться катастрофой и потерей денег клиентов. Если white hat хакер взломает тот же сервер, он просто сообщит об этом разработчикам, которые сделают так, чтобы больше этим путем взломать этот веб-сервер не получилось. По сути, white hats защищают организацию от black hats. Понимаете? — Кажется, да. Странный выбор профессии, — пробормотал он задумчиво. — Ничего странного! — обиделся Антон. — Нет, в смысле, да, — Арсений на мгновение оторвал руки от руля, чтобы вскинуть в защитном жесте. — Не странный, я оговорился. Скорее, ммм… необычный. Я про такую профессию впервые услышал. — Это потому что вы старпер, — уверенно заявил Антон. — Эй! — наигранно обиделся Арсений. — Любишь кусаться, Шастун? — усмехнулся он тут же. — Кусаться? Я вас не кусал! — возмутился Антон. — Я образно, — вновь поднял руки смеющийся Арсений. — Прости, я не хотел обидеть ни тебя, ни твой выбор специальности. Просто обычно школьники в твоем возрасте не в достаточной степени осведомлены обо всех существующих профессиях, и делают выбор в пользу тех направлений, представителей которых видели вживую. Врачи там, учителя, психологи, — на этом моменте он сделал паузу. — Что я хочу сказать: с пентестерами и хакерами вы вряд ли сталкивались в школе на профориентационных классных часах. А твой рассказ звучал очень уверенно и убедительно, что мне и показалось странным. — И ничего странного, — повторил Антон себе под нос. — Ты прав, ничего странного, — согласился Арсений. — У тебя есть знакомые пентестеры? — Мой отец, он… Он… — слова вырвались будто сами по себе, но на середине предложения управление речью вновь вернулось к сознанию Антона, который так невовремя вспомнил, что говорить об отце ему сложно, больно и страшно. В горле резко пересохло, и он так и не смог закончить предложение. — Тише, тише, Антон, — Арсений оторвал руку от руля и погладил мальчика по плечу. — Пей, пей водичку. Антон угукнул и осушил еще треть бутылки. У Арсения в голове роились тонны вопросов, но он понимал, что задав их, рискует нарваться на агрессивную защиту личных границ. Эх, как подступиться-то? — А можно я задам вам аналогичный вопрос? — сказал вдруг Антон. — Почему вы стали психотерапевтом? Почему в целом ятрофобы поступают в медицинские вузы? Лично я стремлюсь держаться от больниц и людей в белых халатах на максимально возможном расстоянии. А вы — нет. И многие другие нет, я читал на форуме. Расскажите, с чем связан такой, казалось бы, нелогичный выбор профессии? Арсений усмехнулся. Мальчишка его раскусил. — Нуууу. Я люблю читать. Как-то раз, когда я был примерно в твоем возрасте, я читал книгу Чака Паланика «Невидимки», и на глаза мне попалась замечательная фраза: «Занимайся тем, что пугает тебя больше всего». Мне этот совет показался интересным… А еще, знаешь, Карлос Кастанеда говорил: «Человек способен победить страх, только будучи лицом к лицу с ним»… Антон едва не фыркнул вслух. Что за хрень несет Арсений? В целом, Антону невероятно надоело, что они врут друг другу на каждом шагу. — Арсений Сергеевич, — Антон решил пойти ва-банк. — Да, я тоже люблю цитаты. Даже считаю, что было бы круто, если бы на ютубе запустили шоу, в котором знаменитые гости зачитывали бы цитаты и рассказывали свое отношение к ним или примеры из жизни. Даже с названием заморачиваться не стоило бы. Прямо так и назвать — «Цитаты». Но я хотел бы поговорить откровенно. Арсений, совсем недавно расслабившийся, вновь напрягся. Антон продолжил: — Думаю, мы с вами оба понимаем, что наше общение изначально пошло по кривой дорожке. Я протестировал на проникновение систему СПТ, нашел уязвимость и поэксплуатировал ее, обманув вас. Вы же, в свою очередь обманули меня, сказав, что направили одноклассницу с такими же результатами СПТ, как у меня, к наркологу, помните? Арсений медленно кивнул, пытаясь понять, к чему ведет мальчишка. — Далее вы пригласили меня к себе на разговор, я подготовил красивый рассказ о себе, не дав вам застать меня врасплох своим вопросом. А вы пытались, признайте. Арсений усмехнулся и угукнул. — Далее кровь-кишки-распидорасило, простите. Я изобразил обморок, вы изобразили побег за помощью в медпункт. Пока счет равный, верно? Арсений улыбнулся и вновь кивнул. — Воот. И теперь мы с вами едем в машине и пытаемся завести small talk так, чтобы не спалить наше вранье и не бередить раны. Так вот, Арсений Сергеевич, мой вопрос: вам не кажется, что мы с вами заврались? Арсений уже вслух засмеялся, но смех вышел каким-то горьким. — Ты прав, Антон. Мне наша с тобой игра жутко надоела, но я признаю, что 50% вины лежит на мне, а то и больше. — Арсений Сергеевич, — сказал Шастун строго. — Как вам идея обнулиться и начать общение заново? Только без лжи. Мне надоело запоминать, где и как я соврал, и все время бояться спалиться. — Поддерживаю, Антон. — И тогда я позволю себе быть честным: ваш рассказ о том, что какие-то там цитаты помогли вам побороть фобию — полная хрень, простите. Как ятрофоб вам ответственно заявляю. А теперь скажите, вы ведь соврали и насчет фобии? Арсений поколебался пару секунд. — Да. — сдался он наконец. — Отлично, — выдохнул Антон. — Тогда все встает на свои места. В чем вы еще соврали? — Больше не могу припомнить, честно. — Арсений выглядел… покрасневшим? — Тогда я тоже признаюсь. Да. Новость о том, что Леха Воронов считает меня своим другом, весьма удивила меня. Кажется, все. Больше я ни в чем не врал. — Странно, — отозвался Арсений. — Так, вот Маршала Говорова. Скажи, где твой дом. — Вооон он. Четырнадцатый, ага. А что странного? Арсений вырулил, пропуская проезжающий мимо джип. — Странно. Алексей тоже много говорил о том, что он этичный хакер, любитель криптографии, параноик в сфере приватности и информационной безопасности. Ты точно уверен, что вы не друзья? — Арсений припарковался у дома. — Эээ, вот теперь уже не уверен, — честно отозвался Шастун, пытаясь опустить взлетевшие на лоб брови.