БезДна

Томас отсутствовал вроде бы не долго, но для нервничающего, изнывающего от неизвестности Дамиано даже те пару часов, которые понадобились для доставки лодки, показались вечностью. Лодка оказалась самой обыкновенной – вёсельной. Такие обычно использовали рыбаки, не отплывающие далеко от побережья. К счастью, была она крепкой, хорошо просмоленной и не пропускала воду. Однако отсутствие хотя бы самого простенького паруса вызвало у Дамиано болезненный стон. В ожидании лодки он собрал все свои нехитрые пожитки, включая клинок и единственное одеяние. Сверкать голым задом перед Томасом не хотелось, поэтому Дамиано смастерил себе из полотна некое подобие штанов, пропустив ткань между ног и закрепив у пояса. Вернувшийся Томас посоветовал ему запастись едой, потому что в море кроме сырой рыбы, которую Дамиано пробовать категорически отказывался, есть будет нечего. Попытки отказаться ни к чему не привели – Томас оказался удивительно настойчивым. Выругавшись, Дамиано отправился в банановую рощу, чтобы насобирать себе в дорогу фруктов. О пресной воде ему тоже, как ни странно, напомнил Томас. Будучи опытным мореплавателем, Дамиано на этот раз оказался удивительно не собранным. Он был благодарен Томасу, что тот не давал ему утратить связь с реальностью, погрузившись в переживания об Этане. Все же море – не крохотное озеро, и к его преодолению стоило серьезно подготовиться. Никаких емкостей или бурдюков, естественно, у Дамиано не было, но и тут Томас выручил его, притащив откуда-то – скорее всего из пещеры Этана – крупный выделанный рыбий пузырь, который и послужил тарой для воды. Пока Дамиано суетился и занимался сборами, Томас внимательно наблюдал за ним из воды, покачиваясь на волнах рядом с лодкой. — Эй, а ты не хочешь вылезти и помочь мне? Вдвоем было бы быстрее, — окликнул его Дамиано, пытаясь пристроить пузырь с водой так, чтобы она не выливалась. — Извини, не могу, — тяжело вздохнул Томас, в его словах послышались тоскливые нотки. — Почему? – удивился Дамиано. — Потому что я не могу… снова обращаться в человека, — Томас отвернулся, делая вид, что внимательно разглядывает свой хвост. — Э… Но… Почему? Ты же не низший тритон? – с удивлением спросил Дамиано, внимательно рассматривая лазурного цвета хвост Томаса, который слегка виднелся над поверхностью воды. – И что значит «снова»? Раньше, значит, мог? — Ух, сколько вопросов, — невесело хмыкнул Томас. – Я думал, что ты уже давно понял. Или Этан тебе рассказал… — Когда бы? – Дамиано почувствовал, как краска смущения опаляет щеки. – Мы же по сути только познакомились с тобой. И… нам с Этаном было не до… Вернее, мы о другом разговаривали… Так что там с твоим хвостом? Дамиано столкнул лодку в воду и, запрыгнув внутрь, ухватился за весла. — Я… Как бы тебе сказать?.. Я не совсем тритон, — снова тяжело вздохнул Томас. — А кто? – опешил Дамиано, буквально застыв на месте и с недоумением воззрившись на Томаса. — Греби уже, — чуть подтолкнул лодку тот. — Нет, подожди, но… Я ничего не понимаю! Так кто ты? — Это что для тебя так важно? – устало вздохнул Томас. — Ну… дай подумать… Я сейчас практически доверяю тебе свою жизнь, отправляюсь в неизвестность, надеясь, что ты укажешь мне правильный маршрут… Знаешь, при таких условиях я хотел бы знать о тебе чуть больше. — Хорошо, — нехотя отозвался Томас, — все равно плыть нам долго. Я тебе по дороге расскажу. — А сейчас? – все еще осторожничал Дамиано, перебирая в мыслях все, что знал о морских обитателях и не в силах вспомнить ни одного вида существ, похожих на русалок. — Это долгая история, — покачал головой Томас. – Как раз будет чем развлечь тебя в пути. — Ладно, хорошо, поплыли. Дамиано не нравилась такая загадочность и неопределенность, но в глубине души он надеялся, что раз Этан доверял Томасу, значит тот не станет причинять зла. Да и не похож был Томас на злобную тварь. На фоне Этана и уж тем более его мерзкой сестрички Томас казался добродушным молодым щенком. Вздохнув, Дамиано снова взялся за весла. Томас придал лодке направление, подтолкнув в нужную сторону, а сам ухватился за борт и, слегка подруливая хвостом, задавал курс. Дамиано с легкой тоской обернулся, рассматривая берег и остров со стороны моря. Сюда он попал пленником, но именно здесь он познал самое сильное в своей жизни телесное удовольствие, и именно здесь зародилась его привязанность к одному наглому черноволосому тритону, который смог доказать, что представители водного народа вовсе не такие уж злобные твари, которыми люди пугали своих детей. — Ну? – окликнул он Томаса, когда они покинули бухту, скрытую от посторонних глаз мысом и скалами и совершенно незаметную со стороны моря. — А? — Рассказывай! Почему не можешь выходить на берег, если не низший тритон? И кто ты вообще? — поторопил его Дамиано. – И почему Этан ни разу не упомянул об этом? — Потому что Этан не знает, что мне этого не дано, в смысле – выходить на берег, — вздохнул Томас. – Ты же не отстанешь? — Нет, конечно, — мотнул головой Дамиано. – Ты обещал! — Ладно… Слушай, — Томас поплыл вплотную с лодкой, чтобы не перекрикивать шум моря и ветра и быть поближе к Дамиано. – Я обращенный полукровка. — Кто?! Как это? – вскинулся Дамиано. — Я не знаю, рассказывал ли тебе Этан, но… человеческие женщины могут рожать от тритонов, так же, как и от оборотней. У морских жителей и оборотней совместного потомства быть не может: слишком уж различающиеся виды. А у человека от оборотня или тритона может родиться ребенок. И… я как раз из таких детей. Мою мать соблазнил тритон, и родился я. От матери мне досталась обычная человеческая внешность, а от отца… Талант к музыке. Она как будто живет во мне, рождается где-то внутри и переходит с кончиков пальцев через мою кифару в мир. Мне кажется, я играл и создавал музыку с самого рождения. Матери было тяжело в девках и с младенцем, но нам с ней повезло. В нее влюбился купец – обычный человек, и взял ее с приплодом, то есть со мной. Именно его я долгое время считал своим отцом. Он всегда относился ко мне как к родному сыну. Благодаря ему я получил возможность делиться с миром своей музыкой – он оплатил мою учебу у заезжего менестреля. Мать долго не могла смириться, что у меня нет никаких талантов, кроме способностей к созданию музыки. У меня не спорилась ни одна из человеческих работ, только музыка всегда была близка моему сердцу. Мать часто вспоминала «дурную наследственность», когда говорила обо мне. А я долго не мог понять, что она имеет в виду, пока однажды не встретил Викторию. — А вот с этого момента, если можно, поподробнее, — кивнул Дамиано, едва не забывая грести от любопытства. — Да тут и рассказывать-то особо нечего, — пожал плечами Томас. – Освоив музыкальную науку, я часто уходил на берег, чтобы сочинить новую мелодию, и Виктории очень понравилось, что и как я играю. Она рассказывала, что несколько седьмиц приплывала, чтобы слушать мои песни. И однажды она решила меня очаровать. Только вот… кровь тритона защитила меня и не дала подчиниться русалочьему зову, хотя я все равно был слегка одурманен. Мы – полукровки – не поддаемся чарам наших прародителей. Виктория сперва разозлилась и чуть не защекотала меня, утащив в воду. А пока я боролся с ней, моя кифара пришла в негодность. Она намокла и разбухла от воды. Увидев это, мне самому захотелось утопиться – ведь я прекрасно знал, сколько она стоит, и что мой приемный отец уже вряд ли купит мне новую. А Виктория… Вдруг оставила меня и уплыла… — Томас замолчал. — И что дальше? – спустя некоторое время окликнул его Дамиано, так и не дождавшись продолжения. — А?.. – вынырнул из своих воспоминаний Томас. – А дальше… На тот момент я мечтал, чтобы Виктория закончила начатое и утянула меня под воду, так как мне больше не хотелось жить. Жизнь без музыки была невыносима для меня. Но… я оказался трусом и не смог закончить начатое Викторией. К тому же мама… она все равно любила меня. И моя смерть принесла бы ей столько горя. И я… выбрался из воды и побрел домой. Но море притягивало меня. Каждый день я приходил на берег и просиживал на скалах с утра до вечера, не рискуя кинуться вниз, и не находя в себе сил бросить свои бессмысленные походы к морю. И в один прекрасный день я увидел ее… — Кого, Викторию? – обернулся Дамиано и заметил на лице Томаса одухотворенное выражение, которое сделало его очень красивым, наконец-то похожим на настоящего тритона. — Нет, мою кифару, — мечтательно произнес Томас, нежно поглаживая гриф на боку. – Но и Викторию тоже! – вдруг опомнился он. – Она приплыла ко мне и принесла новую кифару, которая не боится морской воды, из дворца самого морского Владыки, из тех, на которых придворные менестрели, играя, услаждают слух прекрасных русалок. Она оказалась необыкновенной! – с придыханием выпалил Томас. — Виктория? — Да нет же! Новая кифара! Ну, хотя, и Виктория тоже! Но не обошлось и без подводных камней. Как созданная руками человека кифара не может играть в воде, так и эта, созданная руками морского народа, не могла играть на суше. Я был несказанно счастлив и несчастлив одновременно. Она звучала просто божественно, но я не мог взять ее на сушу и показать свое искусство людям. И тогда Виктория, видя мое горе, предложила обратить меня. — То есть как это – обратить? – Дамиано от неожиданности даже чуть не упустил весла, аккуратно сложил их на дне лодки и уставился на Томаса. – То есть русалки что?.. Они могут обращать людей? Как оборотни? — Ну да… А ты не знал? – растерянно хлопнул глазами Томас, почему-то напоминая маленького совенка. — Не знал… — не менее растерянно ответил Дамиано. Он не понимал почему эта новость вызвала такой странный вихрь эмоций: от растерянности и восторга до разочарования. В мыслях почему-то тут же мелькнул Этан, сравнивающий людей с комнатными животными, его ласки, нежность и внезапный, без всякого предупреждения и хоть слова прощания, уход. – Могут обращать, значит… Хм… А… — Дамиано подобрался и внимательно осмотрелся по сторонам, чтобы попытаться понять, где они находятся, так как какие-либо ориентиры кроме солнца давно пропали с горизонта. – А где, ты говоришь, ближайшее людское поселение? Томас растерянно заозирался, чуть нахмурился и указал рукой чуть правее от того, куда они плыли. Дамиано попытался вздохнуть. Отчего-то в груди стало невыносимо больно. Казалось, воздух просто не проникает в легкие. Он на миг прикрыл глаза, борясь с разбушевавшимися чувствами, и огромным усилием воли взял себя в руки. Внезапно осознав, что умудрился сгорбиться под тяжестью полученной новости, резко выпрямился, словно проглотил кол, и решительно взялся за весла. — Спасибо! – бросил он Томасу и повернул лодку в указанную сторону. — Эй, подожди! Ты куда? – ухватился тот за борт, растерянно пытаясь заглянуть Дамиано в глаза. – Нам же не туда надо. — Видимо, уже туда, — горько хмыкнул Дамиано. — Но встреча армий оборотней и морского народа специально отнесена подальше от людских поселений. — Вот и отлично! Дамиано посмотрел на тонкие пальцы Томаса, которые удерживали лодку от разворота. После разочарования, осознания того, что он для Этана был просто комнатной собачкой, с которой забавно играть, а еще игрушкой, которую приятно трахать и для разнообразия выводить на эмоции, Дамиано охватила злость. Хотелось со всей силы шибануть веслом по этим тонким, но сильным пальцам, чтобы проклятые русалки и тритоны отстали от него раз и навсегда. Но… поглядев в растерянное, непонимающее лицо Томаса, не смог. Потому что понимал, что если тот был готов утопиться из-за какого-то музыкального инструмента, то без пальцев, которыми играет, точно доведет когда-то задуманное до конца. – Отпусти, пожалуйста, — вздохнув, устало попросил Дамиано. Он не мог переломать пальцы Томасу, просто не мог. Потому что это единственный представитель морского народа из тех, что ему доводилось встречать, который вызвал в нем дружеские чувства буквально с первого взгляда. Возможно, дело было в том, что Томас когда-то тоже был человеком, и это человеческое в нем так и осталось, и чувствовалось намного сильнее, чем видимые изменения, сделавшие его похожим на тритона. — Но что случилось? – не разжимал пальцы Томас. – Я не понимаю. Ты же хотел увидеть Этана, и, мне казалось, даже помочь ему. — Хотел… — кивнул Дамиано, — только вот Этану я, похоже, и даром не нужен. Он ведь даже не предупредил меня, что уходит и куда уходит. И даже не намекнул, что хотел бы и дальше видеть меня рядом. И что может… что мы можем быть вместе… — Дамиано с отчаянием пристально посмотрел в глаза Томаса. — Но… Ты просто не знаешь его… — оживился вдруг Томас. – За прошедшие годы я ни разу не видел, чтобы он был так увлечен кем-то. И на подначки Виктории он никогда не поддавался. Я всегда считал его холодным и бесчувственным, как гранитные скалы на побережье. Но когда увидел вас вместе, был просто поражен тем, насколько он изменился. — Ну, ты его не так уж давно знаешь, чтобы утверждать подобное, — с сомнением и легким проблеском надежды проговорил Дамиано. — Ну если в твоем понимании тридцать лет – это недолго, то да, недолго… — Сколько? – вытаращил глаза Дамиано, осматривая Томаса. – А… сколько тебе было, когда тебя обратила Виктория? — Шестнадцать, — пожал плечами Томас. – А, понимаю твое недоумение. Ты, наверное, забыл, что один человеческий год идет за пять русалочьих. При обращении, ты становишься таким же как они, удлиняется срок жизни, замедляются процессы старения. — Однако Этан мне ничего подобного не предлагал, — снова горько выдохнул Дамиано и потянулся к пальцам Томаса, чтобы мягко отцепить их от борта лодки. — Но… ты не дослушал меня, и ничего не спросил, а тут же сделал свои выводы, — с легким упреком сказал Томас. – Не каждый представитель морского народа может обращать людей в себе подобных. И не каждого человека можно обратить. Дамиано остановил свою попытку разжать пальцы Томаса, вцепившиеся в лодку мертвой хваткой, и, нахмурившись, посмотрел ему в глаза. — Ну, раз тебя смогла обратить Виктория, если я правильно понял, то уж Этан – наследник вашего Владыки, так и подавно должен обладать такими способностями, — с легкой ноткой горчи произнес он. – Не факт, конечно, что я бы согласился, но и подобных предложений мне не поступало. — Да, Этан может. Такая способность есть у всех высших русалок и тритонов. И я так понимаю, что дана она им, чтобы потом можно было обращать таких как я – полукровок – в морское воинство. Потому что русалки тоже изредка рожают полукровок от человеческих мужчин, и подкидывают своих детей на воспитание людям, если ребенок рождается с ножками. А потом приходит час забрать выросшее дитя обратно. Но я никогда не слышал, чтобы русалки или тритоны обращали обычных людей. Не полукровок. — То есть… — начал Дамиано. Томас кивнул словно в ответ на его мысли. — То есть обычного человека ни русалка, ни тритон обратить не в силах. Поэтому, если в тебе нет крови морского народа, то даже Этан тут ничего не сможет сделать, — с сожалением в голосе тихо промолвил Томас. — А если… Впрочем, это неважно, — отмахнулся Дамиано и застыл на некоторое время, пытаясь прийти в себя от того, что услышал от Томаса. За время жизни рядом с Этаном он многое узнал о морских обитателях, но почему-то казалось, что за каких-то несколько часов Томас рассказал гораздо больше. — Может, вернемся на остров? – прервал его размышления Томас. – Обдумаешь то, что я тебе рассказал, взвесишь все, разберешься в своих чувствах… — Нет, — мотнул головой Дамиано и решительно взялся за весла. – Плывем, куда плыли, а там посмотрим, что будет. Томас согласно кивнул и чуть подтолкнул лодку, задавая ей правильное направление. — А хочешь, я тебе спою? – предложил он, поглаживая свою кифару. — Расскажи мне лучше продолжение своей истории, — попросил Дамиано. — А. Так я почти все уже рассказал, — усмехнулся Томас, явно возвращаясь мыслями к давно минувшим дням. – Виктория предложила обратить меня, и я согласился. А потом она забрала меня во дворец и представила своему отцу… — Подожди! – остановил его Дамиано. – А как происходит обращение? Что для этого надо? — Я не знаю, — покачал головой Томас. – Мне дали какое-то варево, и я отключился. Почувствовал поднимающийся изнутри холод, боль и отключился. А очнулся уже с – вот! – он высунул хвост на поверхность воды и пошевелил им. – С хвостом. — И… ты теперь не можешь выходить на берег? Вообще? — К сожалению, да, — тяжело вздохнул Томас. — А как же твои родители? Твоя мать? — А мать искала меня на берегу моря, как будто чувствовала. Я сперва боялся показываться ей таким и думал, что будет лучше, если она посчитает меня мертвым. Но потом не выдержал и… открылся ей. — А она? – поторопил Дамиано. — Знаешь, на удивление, она приняла меня таким. Сказала, что даже с рыбьим хвостом, я все равно ее сын. Мы видимся иногда. Сейчас уже очень редко, потому что она немолода и ей трудно добираться до моря. К тому же у них с отцом после моего обращения родился сын. Как будто боги решили подарить маме новое счастье, отобрав взамен такое вот, как я – бракованное. — Твой брат знает о тебе? Вы видитесь? — Нет. Он взрослый уже, у него своя семья: жена, дети. Зачем ему знать про такого ущербного родственника, как я? — Не наговаривай на себя! Ты же не виноват в грехах своих родителей, — одернул его Дамиано. – Да и, уверен, ты невероятно талантлив, раз даже русалки с их музыкальным слухом признали твои заслуги. Я очень хочу послушать музыку в твоем исполнении. Но нужно сперва разобраться с более насущными вопросами. И понять, что я все же значу… — Для Этана? – пытливо заглянул ему в глаза Томас. — В этой жизни, — вывернулся Дамиано, все еще считая свою увлеченность проклятым тритоном непозволительной слабостью. — Хорошо, тогда поднажми на весла, — хмыкнул Томас, подталкивая лодку вперед. Некоторое время они плыли в тишине. Томас оказался удивительно понимающим и явно давал Дамиано время, чтобы уложить новые знания в голове. По настоянию Томаса Дамиано делал небольшие передышки, останавливаясь для того, чтобы перекусить или попить. Ночью он немного подремал, свернувшись калачиком на дне лодки, но стоило только слегка порозоветь небу на восходе, он уже снова взялся за весла. Все это время Томас развлекал его историями о жизни у русалок. Поделился впечатлениями от двора морского Владыки и попеременно пел дифирамбы то своей кифаре, то Виктории. – О, нам осталось совсем немного. К тому же… — вдруг он резко замолчал и нахмурился, принюхиваясь. — Что случилось? – встревоженно спросил Дамиано. — Смотри! – указал он в том направлении, куда они плыли. Дамиано прищурился, не понимая, что такого заметил Томас среди волн. Казалось, что далеко впереди кипит вода. Он не сразу разобрал, что видит, однако когда понял… — Акулы! – потрясенно выдохнул Дамиано. – Ими там просто кишит! — Да! – нервно выдохнул Томас. – И это при том, что я еще не слышу звуков сражения. А слух у меня намного острее человеческого. Одно из двух: либо битва закончилась давно, либо… — Ну? Не тяни! – не выдержал Дамиано. Очень хотелось встряхнуть Томаса, чтобы он отбросил уже эту свою дурацкую манеру создавать драматические паузы. — Или пролилось столько крови, что пятно распространилось на много миль, приманив тем самым акул, — словно нехотя произнес Томас. — Поплыли быстрее тогда! Но Томас вдруг резко перехватил весло у уключины, не давая им работать. — С ума сошел? – дернул он весло на себя, едва не вырвав из рук Дамиано. – Ты хочешь, чтобы тебя сожрали акулы еще на подступах к месту сражения? Мне они ничего не сделают, но ты! Чем тогда ты поможешь Этану? Да и он потом мне голову открутит, когда узнает, что я поспособствовал твоей гибели. — И что делать? — Поплыли в обход, — обвел Томас рукой дугу. — Это долго! – не собирался сдаваться Дамиано. — Иначе мы вообще не поплывем туда, — покачал головой Томас, медленно, но неумолимо вытаскивая у Дамиано из-под руки весло. И Дамиано смирился. Он понимал, что несмотря на свою худобу и тонкую кость, Томас все-таки сильнее его, практически безоружного, вооруженного только одним небольшим кинжалом. И уж если он проиграл Этану на суше, то в море у него вообще не было шансов без яхты и специального магического снаряжения. — Ладно, черт с тобой! Поплыли куда ты там хочешь, — махнул рукой Дамиано, понимая, что чем больше они спорят, тем больше проходит времени. Дамиано не знал, большой ли крюк они сделали, но ему казалось, что время тянется бесконечно, а они практически не двигаются. Он мог ориентироваться только по солнцу и теням, а они с каждым гребком весел, казалось, становились все короче – приближался полдень. Он нервничал, опасаясь, что пока они тут плавают окольными путями, с Этаном может случиться все что угодно. Он пытался быстрее налегать на весла, но человеческие силы были не бесконечны и к полудню, когда солнце палило во всю прямо сверху, стал ощущать, что весла стали практически неподъемными, а мышцы рук как будто одеревенели. Томас несколько раз предлагал остановиться, чтобы сделать передышку и перекусить, но Дамиано каждый раз отказывался. — Так дело не пойдет! – вырвал его Томас из медитативного состояния, в котором он пребывал от усталости, чтобы не расходовать лишние силы. – Я, конечно, вряд ли смогу тебе помочь, если сражение идет на суше, но что сможешь сделать ты, если просто свалишься от усталости, так и не достигнув места столкновения? Не лучше ли передохнуть немного, и с новыми силами отправиться в путь, чем просто потерять сознание по дороге? — А… далеко еще? – загнанно выдохнул Дамиано, глотнув воды. — Далеко. На одной силе воле не протянешь. Поэтому остановись ненадолго, нормально поешь, попей, отдохни. И поплывем дальше. — А если, пока я отдыхаю, с Этаном что-нибудь случится? – упрямо помотал головой Дамиано. — Ну подумай сам: Этан – сын морского Владыки. Как думаешь, чья жизнь дороже? Какого-то рядового оборотня или наследника владыки Тритона? Если смерть блохастого обернулась такой потасовкой, то смерть наследника грозит полномасштабной войной, в которой вряд ли будут победившие. Потому что это чревато кровной местью до скончания веков. Так что, думаю, ничего с Этаном не случится. Да и вообще… — Ты опять?.. – хотел возмутиться Дамиано, вяло, через силу работая веслами. — Успокойся, — чуть сморщился Томас. – Ты слишком нетерпелив. У меня, может, манера говорить такая. – Дамиано на это только устало закатил глаза, а Томас тем временем продолжил: — Я хотел сказать, что это первый раз, когда Этан отправлен самостоятельно улаживать конфликт с оборотнями, как официальный представитель морского дома. И я не думаю, что он будет рад, если ты вдруг вмешаешься в серьезные переговоры с Владыкой Мануэлем. Дамиано вздохнул и сложил весла, чувствуя, как от напряжения сводит судорогой мышцы спины и рук. — Ты же совсем недавно говорил мне совсем другое. Про сражение, акул, кровь и воинственно настроенных оборотней. А сейчас пытаешься успокоить меня? Или, может, мы заблудились, и ты не знаешь куда плыть, а сам таким образом отвлекаешь меня от цели? — Ты идиот что ли? – отпрянул Томас. – Пусть я и полукровка, но я – тритон! Как тритон может заблудиться в море? А про все остальное… Это мне в голову пришло, пока ты боролся с веслами и водой. Так что давай, перекуси, немного отдохни и поплывем дальше. — Ладно, уговорил, — вздохнул Дамиано и потянулся за сложенными на дно лодки фруктами, но тут его спину и плечи прострелило такой болью, что он не смог сдержать стона, и застыл, не рискуя двигаться дальше. — Ну вот! А я говорил! – с упреком покачал головой Томас. – Хорошо, что мне Этан, зная, какой ты бедовый, оставил это. – Томас сорвал с пояса маленький мешочек и окунул в него пальцы. – Давай сюда твою спину и руки. — Целебное зелье вашей Мары? – узнал Дамиано знакомую субстанцию и знакомый запах. И тут же вспомнил, как именно и в каком месте в последний раз лечил его Этан этим снадобьем, и почувствовал, как от воспоминаний вспыхнули ярким румянцем щеки. Однако прикосновения Томаса не вызывали вообще никакой реакции, лишь облегчение от того, что боль в натруженных мышцах медленно отступала. Ни приятного тепла, ни какого-либо намека на возбуждение не ощущалось и в помине. Пальцы Томаса были какие-то… костлявые, очень ловкие и быстрые. Дамиано не успел опомниться, как лечебная процедура была закончена, и Томас ополоснул руки в воде. — Ну вот и все. А теперь, давай, ешь – и в путь! — Спасибо! – поблагодарил Дамиано, и достав несколько бананов, принялся их жадно уплетать, лишь сейчас сообразив насколько голоден. — А ты буфеф? – спросил он у Томаса с набитым ртом. — Что? — Будешь, говорю, — с трудом проглотив, перевел Дамиано. — А, есть? – Томас заглянул в лодку и кивнул. – Ну, давай. Он с удовольствием вгрызся в банан, на удивление, не забыв его почистить. Минувшим днем, когда Дамиано обедал, Томас уплывал охотиться на рыб, и ел их вдалеке. А сейчас на это явно не было времени. — Я смотрю, ты не только рыбу ешь… — Ну, вообще, преимущественно – ее, но ты вспомни, сколько лет я прожил на суше. Поэтому вполне спокойно могу есть и человеческую пищу, хотя мясо рыбы мне сейчас нравится больше всего. Но я помню вкус и других человеческих блюд. С удовольствием ем фрукты и овощи. Над этим часто насмехаются во дворце, потому что над Этаном смеяться побаиваются. — А что не так с Этаном? — Ну, его вкусовые пристрастия, на взгляд русалок, намного хуже моих, — хихикнул Томас. – Я хотя бы рыбу с фруктами и странными специями не смешиваю. Дамиано кивнул и больше не отвлекался на разговоры. Быстренько подкрепившись, они снова двинулись в путь. Боль в мышцах после применения снадобья прошла, и он греб с все усиливающимся энтузиазмом, к тому же Томас говорил, что осталось немного. Дамиано на это его «немного» реагировал очень скептически. Однако береговые скалы внезапно выскочили словно из-под земли, и вот уже спустя каких-то полчаса после того, как они появились, нос лодки уткнулся в мелкую береговую гальку. — Тут нет никого… — растерянно осмотрелся Дамиано. — Они вон там, за этим скальным выступом, — указал направление Томас. – Думаю, нам лучше поплыть вдоль самого берега, потому что по суше можно наткнуться на посты оборотней. — Нет, я пойду по суше, — выскочил из лодки Дамиано. — Но… — дернулся было за ним Томас, однако достать на берегу не мог. – Это опасно! — Поверь, я знаю, что делаю, — хмыкнул Дамиано. – А вот тебе лучше здесь не находиться. — Но… — От судьбы не уйдешь, Томас, — покачал головой Дамиано. – И если нам суждено с тобой еще увидеться, то это обязательно произойдет, — улыбнулся он. – Для меня намного меньше вероятность встретит опасность на суше, чем в воде. Так что плыви домой и ни о чем не беспокойся. Махнув на прощанье рукой, Дамиано направился в сторону, указанную Томасом. Он ловко перепрыгивал с камня на камень, легко поднимаясь к вершине утеса, и чем выше он поднимался, тем отчетливее становился шум, очень сильно напоминавший шум боя. В какой-то момент он почувствовал, как все волоски на теле встали дыбом – он явно преодолел защитный контур, выставленный оборотнями, – но спустя миг это ощущение прошло. Когда Дамиано добрался до вершины, ему открылась довольно просторная бухта с пологим берегом, усыпанным мягким желтым песком, и бурлящее прямо в воде на мелководье сражение. Звон, с которым трезубцы тритонов врезались в короткие мечи оборотней, разносился на всю округу. Казалось, что вода у берега просто кипит. Тритоны, естественно, были в своих хвостатых формах, а вот оборотни, зашедшие в воду, все как один находились в человеческих ипостасях. На берегу тоже сражались, но тут уже двуногие тритоны стояли против оборотней в истинной – животной форме. И если в воде сила противников казалась равной, то на суше тритоны, лишившиеся хвостов, бились вяло и слабо. Синяя кровь, лившаяся на землю, окрашивала песок в некрасивый зеленоватый цвет. Чуть в стороне от всей этой вакханалии, прямо по центру пляжа стояли Владыка Мануэль и Этан. Владыка был в кожаных штанах с широкими металлическими наручами на предплечьях, короткой меховой накидкой за спиной и длинным широким клинком в ножнах на боку. Этан же – абсолютно обнаженный, укрытый только в свои черные роскошные волосы, однако с перевязью, в которой за спиной крепились две короткие чуть изогнутые сабли. Он что-то яростно доказывал Владыке, но что именно, из-за дальности расстояния и шума сражения было не разобрать. Дамиано с удивлением замечал, что Этан все больше и больше теряет самообладание, а Мануэля явно забавляют его слова. Он время от времени покачивал головой с этой своей едва заметной ехидной улыбочкой, которая всегда заставляла выходить из себя его врагов. И Этан, несмотря на все свое тритонье хладнокровие и хитрость, тоже велся на слова Мануэля, закипая все больше. Они явно спорили, не обращая внимания на кипящее вокруг сражение. Вокруг них был словно заколдованный круг, потому что ни одна из сражающихся пар даже в пылу битвы не приближалась к ним. В какое-то мгновенье, Этан резко тряхнул волосами, и Дамиано, притаившийся за прибрежными валунами, понял, что сейчас произойдет. Этан резко выхватил из-за спины свои сабли и атаковал. Только Мануэль был опытным, закаленных в боях за право зваться Владыкой оборотнем. Он стремительно выхватил свой широкий клинок и знаменитую каждому оборотню дагу с тремя лезвиями, с легкостью отбивая отчаянные, но весьма умелые и ловкие выпады Этана. — Не-е-ет! – закричал Дамиано, выскакивая из своего укрытия, и что есть мочи понесся к Этану, крепко вцепившись в подаренный им кинжал. Он понимал, что его крик в общем шуме битвы никто не услышит, и помочь Этану он тоже не успевает. Однако все равно упрямо бежал вперед, не замечая преград. Краем сознания он отметил, что когда они сражались с Этаном там, на острове, тот его явно щадил, так как нынешняя манеры боя тритона очень сильно отличалась от того, что Дамиано довелось испытать на себе. Изо всех сил спеша к сражающейся паре, он видел, как красиво дерется Этан. На фоне мощного Мануэля он был как тонкая и гибкая пантера в схватке со старым и мудрым львом. Только вот многолетний опыт Владыки не шел ни в какое сравнение с ловкостью и мастерством Этана. Дамиано знал, что мало кто на суше мог противостоять его напору. Но Этан упорно пытался выстоять и даже атаковать, хотя Мануэль пресекал на корню практически все попытки для маневра и бросков. Казалось, Мануэль развлекается сейчас так же, как Этан развлекался с Дамиано, когда они устроили свою дуэль-пари. Но Этан не сдавался, упорно атакуя. И Дамиано понадеялся, что все же успеет добежать. Но… В один прекрасный момент Этан чуть оступился, на долю секунды теряя равновесие, и Мануэль воспользовался этой его ошибкой, чтобы тут же при помощи даги выбить одну из сабель, и как-то ловко уйдя из-под летящего на него клинка, полоснуть противника мощным ударом меча поперек груди. — Не-е-ет! – взвыл Дамиано и одним мощным прыжком оказался прямо возле оседающего на песок Этана, подставив свой короткий нож под клинок Мануэля, помешав нанести завершающий смертельный штрих. — Дами-а… — выдохнул Этан, теряя сознание, в то время, как из его рассеченной грудной клетки обильно текла синяя кровь, окропляя желтый песок и мгновенно впитываясь в него. — Дамиано? – удивленно произнес Мануэль, отводя в сторону клинок. — Да, Владыка, я вернулся.