БезДна

— Зачем ты пришел сейчас? – Владыка опустил короткий меч, но смотрел на Дамиано пристально, заставляя нервничать. Тяжелый взгляд Владыки удавалось выдерживать с трудом, к счастью, тот пока не давил изо всех сил, иначе Дамиано давно бы уже валялся в его ногах. — Не убивай его, Владыка, — опустился он на колени и склонил голову, положив руку на грудь Этана, ощущая, как по пальцам из раны сочится кровь. — По какому праву ты лезешь в наши дела, человек?! – голос Владыки стал более грозным, чуть дребезжащим, отчего хотелось сжаться в комок и жалобно заскулить. — Уже человек? – горько усмехнулся Дамиано, пересиливая себя, однако поднять взгляд на Мануэля так и не рискнул. – Помниться, когда-то ты говорил совсем иначе. — Ты сам отказался быть членом нашей стаи! — грозно рыкнул Мануэль. – А ведь я предлагал тебе, обучал тебя… И ты мог стать одним из нас, стоило тебе только захотеть! Но нет… Человеческая жизнь и амбиции оказались тебе ближе. Так зачем сейчас, давно отринув наше родство, ты пришел ко мне? Просить за него? – Мануэль ткнул кончиком меча в Этана, оставляя очередную ранку, из которой тут же начала сочиться синяя кровь. – Неужели эта водная тварь тебе дороже, чем мы – твоя родня по крови? Да твой отец горит неугасимым пламенем стыда в загробном мире, смотря на то, как ты унижаешься ради этой рыбины. — Отец мертв давно, — тяжело сглотнул Дамиано, опустив голову еще ниже. – И ты… ты всегда был добр ко мне. Извини, что не оправдал твоих надежд. Но молю тебя: не убивай его! Позволь мне помочь ему… — Он чувствовал, что время просачивается между пальцев вместе с кровью Этана. — Конечно, я был добр к тебе, ведь ты мне не чужой! — зло бросил Мануэль. – Как бы не была разбавлена твоя кровь человеческой, а ты внук моего родного брата. И мне печально видеть, что ты, вместо того, чтобы выбрать достойную женщину среди людей или пару среди оборотней, позарился на этого смазливого красавца. – Дамиано вскинулся, сердито посмотрев на Мануэля, но тот остановил готовые сорваться с губ слова, с силой сжав ему плечо. – И я бы простил тебе твое отступничество, Дамиано – сын полукровки Даниэля, – если бы ты не скрестил со мной клинок! — Я бы не посмел, — вновь склонился в поклоне Дамиано, стараясь, чтобы голос звучал искренне. – Я бы никогда не поднял на тебя руку. Просто… хотел привлечь твое внимание. Прости, что таким невежливым способом. — Лживы слова твои, — хмыкнул Мануэль и приподнял кончиком меча подбородок Дамиано, ловя его взгляд. – Хочешь его жизнь? Правду отвечай! — Хочу, Владыка, — смело глянул Дамиано в золотистые глаза, что смотрели на него сверху пристально и пытливо. — Что готов отдать ты взамен? – чуть прищурился Мануэль. — Все что захочешь! Но ты знаешь, что у меня больше нет ничего. — Знаю. Потому что ты в погоне за своим черноволосым красавчиком спустил все отцовское наследство на яхту и магические финтифлюшки, — Мануэль поморщился, как будто ему было неприятно произносить это. – Так что же ты можешь дать мне взамен за жизнь наследника Тритона? — Слу… служение… — чуть запнулся Дамиано и прикрыл глаза, понимая, что если Мануэль примет его дар, то ему навсегда придется распрощаться со свободой, с собственными желаниями и… с Этаном. В свое время он категорически отказался становиться членом стаи и давать клятву верности Мануэлю, чтобы сохранить свободу. Да и вряд ли Мануэль, приняв его как вассала, позволит остаться человеком. Скорее всего ему придется пройти через весьма болезненный принудительный обряд, в результате которого он станет оборотнем. Окончательно и бесповоротно. Дамиано опустил взгляд на истекающего кровью Этана и заметил, как посерела его кожа, какой сухой и словно обветренной стала за те несколько минут, что он разговаривал с Владыкой. Казалось, будто песок пьет не только кровь Этана, но и саму его жизнь. Волосы его потускнели и вид имели сухой и безжизненный, мышцы как будто сдулись и стали дряблыми, как у старика. Дамиано понял, что времени у него совсем мало и он обязан поторопиться. Он поднял голову и твердо посмотрел в глаза Мануэлю. – Я приму твой вассалитет и поклянусь служить до тех пор, пока буду нужен. — Зачем? – усмехнулся Мануэль. Дамиано, не ожидавший отказа, вскинулся с неверием. – Зачем мне это, если все твои мысли и стремления будут в море? Если в служении твоем не будет рвения, а в глазах веры в то, что ты делаешь? Мне не нужен такой вассал. — Но… я… я не знаю, что еще предложить, — опустил голову Дамиано. – Назови свою цену, и я приму ее. — Уверен? – хмыкнул Мануэль, словно издеваясь. – Как думаешь, что может быть равносильным обменом за жизнь наследника Морского Владыки? Ну же, Дамиано, ты же неглупый парень. Подумай, и скажи это… сам. Дамиано задохнулся, когда понял, чего от него хочет Мануэль. Жизнь наследника стоила дорого, была практически бесценна, и выкупить ее можно было лишь чем-то равноценным. Но сейчас, в данный момент, Дамиано чувствовал, что не может поступить иначе. Отступить. Он тяжело вздохнул и, не давая себе ни секунды на сомнения, быстро произнес: — Жизнь! Я… — резко осекся он, не в силах говорить дальше. — Ну? – поторопил Мануэль. — Я вручаю тебе собственную жизнь в обмен на жизнь Этана – наследника Владыки Тритона… — Принято! – довольно рыкнул Мануэль и поднес свой меч к его горлу. Дамиано прикрыл глаза, нащупал вялую, безжизненную ладонь Этана, изо всех сил сжал ее, будто прощаясь, и тихо прошептал: — Только прошу – помоги ему… — Я? – издевательски произнес Мануэль, чуть нажав на острие клинка. Дамиано почувствовал легкий укол боли и то, как по шее медленно потекла кровь. А Владыка тем временем продолжал: — Хоть эта рыбина почти равна мне по статусу, однако не мое дело выхаживать своих врагов. — Но он умрет без помощи! – возмущенно распахнул глаза Дамиано, чуть отстраняясь назад от острого лезвия. — А ты дерзкий, щенок, — засмеялся Мануэль. – И это мне в тебе всегда нравилось. Как бы не согрешил мой братец, как бы не разбавил кровь твой отец, но именно это всегда и привлекало меня в тебе. Вот эта дерзость и умение смотреть в глаза своим страхам с гордо поднятой головой. Только отчаянный глупец, если он человек, или защищающий свою пару оборотень будет думать на грани смерти о партнере, а не о том, что его жизнь вот-вот прервется. Поэтому… пока я сохраню тебе жизнь, чтобы ты мог позаботиться о своей рыбине… — Спасибо, Владыка! – склонившись в уважительном поклоне, произнес Дамиано пересохшим от волнения ртом, от чего слова его больше походили на воронье карканье. — Не перебивай меня, щенок! – рявкнул Мануэль, но тут же вновь обрел спокойствие и добавил: — Помни, что отныне твоя жизнь принадлежит мне, и как только я тебя призову, ты обязан явиться на зов из любой точки мира, где бы не находился: хоть в горах, хоть под водой, и отдать свой долг. — Да, Владыка, — вновь склонился Дамиано в поклоне, — спасибо, Владыка. А теперь, позволь мне… — Позволяю, — хмыкнул Мануэль. – Но помни слово, что дал мне. — Я человек слова, Владыка, — исподлобья посмотрел на него Дамиано, — и ты это знаешь. — Знаю, поэтому и отпускаю… пока. Все! Наигрались и хватит! – громко и повелительно рявкнул Мануэль, и над сражением, которое кипело вокруг и о котором Дамиано забыл из-за ранения Этана, разнесся его повелительный, внушающий трепет голос. Оборотни тут же опустили оружие и отступили, группируясь на берегу. Мануэль отдал им какое-то распоряжение, но Дамиано его уже не слушал. Он содрал с себя единственную тряпку, которая была в его распоряжении и, разорвав ее на лоскуты, принялся перевязывать Этана. Но кровь не собиралась останавливаться. Она просачивалась через ткань, окрашивая ее в синий цвет. И по состоянию Этана было заметно, что ему становится все хуже и хуже. Пока Дамиано занимался перевязкой, оборотни покинули берег, но тритоны все еще оставались в прибрежных водах. Те, кто сражался на берегу, переместились в воду, но никто не уплывал. Все они молча наблюдали за тем, как Дамиано борется за жизнь их предводителя. А Дамиано растерялся. Он не знал, чем может помочь Этану. Вспомнилось волшебное снадобье Мары, но у Дамиано его не было, и он не знал, где его можно взять. К тому же он боялся оставлять Этана, опасаясь, что тот попросту умрет, если Дамиано куда-то отлучится. Хотя, судя по его состоянию, Этан и без того мог умереть в любую минуту. — Ах ты тупорылая креветка! Плоскодонный червь! – вдруг донеслось до него сердитое. – Вы что, рыбы фугу объелись? Дамиано оглянулся. Расталкивая кучкующихся на мелководье тритонов, к берегу стремительно плыла Виктория, злая, словно фурия. Она в мгновенье ока оказалась на берегу. Полоснула себя когтями по бедру, тут же, едва избавилась от хвоста, поднялась на ноги и кинулась к Дамиано с Этаном. — А ты что стоишь, идиот двуногий?! – рявкнула она, со всей силы врезав Дамиано довольно крепким кулачком по скуле. – Зачем ты намотал на него эти тряпки?! — Чтобы остановить кровь, — растерянно произнес Дамиано, отступая под ее напором. — Из него земля высасывает жизнь! Разве это не понятно? – оскалилась Виктория. Она подхватила Этана под плечи и попыталась потащить к воде. – Ему срочно нужно в море, иначе он умрет. — Я сам! – отстранил ее Дамиано и подхватил Этана на руки. Тот оказался удивительно легким. Казалось, кровопотеря, или земля, если верить Виктории, просто высушили его. Дамиано перехватил Этана поудобнее и побежал к морю. Виктория не отставала, ругаясь на чем свет стоит. Он зашел в воду по колено. — Достаточно, опускай! – скомандовала Виктория. Дамиано беспрекословно послушался и аккуратно опустил Этана в море. Удивительно, но при соприкосновении с водой хвост вместо ног у него почему-то не появился. — Разматывай скорее это тряпье! – снова приказала Виктория. Дамиано тут же послушался, но размотать мокрые от крови и морской воды тряпки оказалось не просто. — Я нож на берегу оставил, — покачал головой Дамиано после нескольких бесплодных попыток развязать узел. — Эй, ты! – ткнула Виктория пальцем в ближайшего тритона. – Принеси его нож! Тритон беспрекословно послушался ее и кинулся на сушу. За его обращением Дамиано уже не наблюдал, усердно пытаясь освободить рану от перевязи. Однако через минуту ему уже сунули в руку нож, и он стал аккуратно срезать с Этана лоскуты ткани. Виктория пыталась помочь ему своими когтями, но больше царапала брату бока, чем действительно помогала. — Я сам, не надо, — отстранил ее неловкие руки Дамиано. Как ни странно, но она подчинилась, лишь зло обозвала Дамиано какой-то морской живностью, которую он в глаза не видел. Вскоре Этан вновь был полностью обнажен. Рана, казалось, напитывалась морской водой и кровь постепенно останавливалась. Только вот Дамиано с беспокойством отметил, что ни упругость мышц, ни шелковистость волос к Этану так и не вернулись. Более того, даже когда кровь перестала сочиться из раны, хвост вместо ног у него так и не появился. — Почему он не меняет облик? – с беспокойством спросил он Викторию, которая тоже с волнением следила за братом. — Земля не любит морских обитателей. Она норовит высушить наши силы, и, как голодная акула мясо, точно так же она жрет нашу магию. – Виктория нежно провела по высохшей, заострившейся скуле Этана. – На суше он бы умер за считанные мгновенья. Здесь, в родной стихии ему больше ничего не угрожает. Но на восстановление энергии и магии нужно время. — Много? — Не знаю, — горестно вздохнула Виктория. – Я за свою жизнь не слышала о таком сильном иссушении. Думаю, только родители и, возможно, великая отшельница знают, что делать. Поэтому нам надо возвращаться во дворец. Она произнесла какую-то странную фразу, и четверо тритонов ринулись под воду. Спустя несколько минут они пригнали морскую колесницу с впряженными в нее удивительными существами, которых Дамиано до сих пор ни разу не встречал. Верхняя их часть была похожа на обычных лошадей, а вот вторая половина туловища постепенно переходила в рыбий хвост. — Кто это? – удивился Дамиано. — Гиппокампусы, — буркнула Виктория. – Последние из выживших. Грузите наследника Владыки в колесницу, только осторожно! — распорядилась она. Дамиано потянулся помочь, но колесница остановилась на большой глубине, поэтому плыть и при этом нести Этана он просто не мог. — Подожди, — ухватил он Викторию за локоть, когда она подалась вслед за уносящими Этана тритонами. – Я бы хотел помочь… — Чем ты можешь помочь, человек? – отмахнулась она от него. — Я выторговал жизнь Этана у Владыки оборотней, и хотел бы и дальше принимать участие в его судьбе, — напомнил Дамиано. — Ох, как не вовремя! Мне сейчас не до твоих хотелок, человек, но… — она пристально посмотрела на него и все же чуть смягчилась, улыбнувшись краешком губ. – Хорошо. Ради брата и его увлеченности я постараюсь выполнить твою просьбу. Жди здесь. Я пришлю за тобой кого-нибудь… Дамиано. С этими словами она развернулась, плеснула хвостом, обдав Дамиано целой тучей брызг, и устремилась к колеснице. Лихо вскочив в нее, Виктория перехватила вожжи у одного из тритонов и громко свистнула, от чего гиппокампусы тут же сорвались с места, развивая с ходу сумасшедшую скорость. Какое-то время они скользили по воде, но вскоре начали погружаться и через несколько мгновений на поверхности моря не осталось даже разводов. Тритоны тоже уплыли за своей предводительницей. Дамиано долго смотрел им вслед, пока не почувствовал, что его колотит от холодного ветра, дующего с моря. Кожа покрылась мурашками, а прикрыться больше было нечем. Он тоскливо взглянул на пропитанные синей кровью лоскуты в своих руках и отшвырнул их в сторону. Передернув плечами, он вышел из воды. Солнце уже клонилось к краю земли, хотя Дамиано казалось, что прошло не так много времени. Но, как оказалось, с момента, когда он высадился на берег уже минул целый день. Дамиано огляделся. Он был на берегу один. Голый. Голодный. Смертельно уставший. В довершение всего, чем ниже опускалось солнце, тем холоднее становилось. Еле передвигая ноги, он с трудом вскарабкался на утес, за которым они с Томасом пришвартовали лодку. К счастью, за целый день лодку не унесло волнами – она вяло бултыхалась на отмели. Это было его спасением, потому что в ней еще оставались какие-то фрукты и пресная вода. Возможность вскоре утолить голод и жажду придала Дамиано бодрости. Однако, осмотрев с утеса окрестности, он не заметил следов присутствия человека, и вот это было уже плохо. Томас был прав: для столкновения оборотни и тритоны выбрали безлюдную местность. От физического истощения Дамиано едва добрался до лодки. По дороге он несколько раз падал, но, сжав зубы и волю в кулак, снова поднимался и пробирался между камней. Перевалившись через борт лодки, он с жадностью приник к пузырю с водой. Напившись, Дамиано свернулся калачиком на дне, чтобы меньше мерзнуть, и тут же уснул. Проснулся он не сильно отдохнувшим, голодным и до костей замерзшим. К счастью, набранные еще на острове фрукты не испортились, и он смог утолить свой голод. Там же, на дне лодки, Дамиано обнаружил и горелку, при помощи которой готовил еду на острове. Он не помнил, что брал ее, но очень порадовался своей находке. Набрав подальше от воды сухого мха и высушенных водорослей, Дамиано соорудил небольшой костерок, возле которого смог наконец согреться. Он не знал, сдержит ли Виктория свое обещание, и пришлет ли за ним кого-нибудь, но не собирался никуда уходить из бухты, пока была жива надежда, что или Виктория, или, возможно, сам Этан, если придет в себя, вспомнят о нем. Самой большой проблемой жизни на пустынном берегу для Дамиано оказалось отсутствие одежды. Если для еды он приспособился ловить рыбу, накалывая ее на кинжал, воду нашел чуть выше в скалах – там между камней бил крохотный родничок, – то вот без одежды он чувствовал себя крайне некомфортно и постоянно мерз. Местность была пустынная, гористая, с холодными ветрами, дующими то с моря, то с побережья. Это был не теплый остров с пальмами и обилием фруктов, на котором поселил его Этан. Кроме сухих водорослей, выкинутых морем, и поросших мхом камней здесь больше ничего не было. Удаляться от побережья Дамиано опасался. Он не знал, кто приплывет за ним, и очень надеялся, что Виктория выполнит свое обещание. Но если это окажется Томас, то он не сможет выйти на берег. Да и вряд ли кто-то из тритонов или русалок будет искать и ждать его. Они могут посмотреть, что на берегу никого нет и уплыть. Несколько дней он томился в ожидании. Отсутствие вестей нервировало. Он боялся, что если с Этаном случилось что-то страшное, то о нем просто никто не вспомнит. К тому же он испытывал странную необъяснимую тоску, когда думал об Этане. Вспоминал его щербатую из-за острых зубов улыбку, словно выточенную из мрамора фигуру, литые мышцы и удивительно теплый взгляд темных, почти черных глаз в те моменты, когда они были обращены на него – на Дамиано. Ожидание затягивалось. И его начали одолевать другие страхи. Он боялся, что Владыке надоест ждать и он потребует свою плату за жизнь Этана. Дамиано, конечно, сомневался, что Мануэль убьет его своей рукой – не принято было у оборотней уничтожать свою же кровь, пусть и изрядно разбавленную, – однако он мог призвать Дамиано на служение в такое место, откуда трудно вернуться живым. Такое уже бывало, Дамиано знал подобные истории. И не страх смерти заставлял его тревожно вглядываться в сторону горизонта то на суше, то на море, а страх, что он не успеет узнать, все ли хорошо с Этаном. И каждый прожитый без новостей день вгонял его все в большее уныние. Вместе с тем он пытался понять, что же так привлекло его в Этане. Неужели он за такой непродолжительный период времени смог влюбиться в него так сильно и безвозвратно, что решил бездумно отдать за него жизнь? Дамиано так и этак проматывал в голове свой разговор с Мануэлем и свою клятву, и понимал, что случись подобное снова, сделал бы то же самое, ни минуты не сомневаясь. Чем дольше он размышлял о своих чувствах к Этану, тем больше тот ощущался для Дамиано своим, родным, близким. С ним было хорошо и уютно и в беседе, и в споре, и в тишине. Этану хотелось противоречить, чтобы одержать верх, но даже сопротивление воспринималось не более чем игрой, а поражение часто оборачивалось победой. Брачные игры — почему-то тут же приходило на память сравнение, оброненное Викторией. И если подумать, то именно так их отношения, наверное, и выглядели со стороны. Дамиано вспомнил, что такие вот «игры» были в чести среди оборотней, когда кто-то из стаи находил свою пару. Особенно жесткими были эти «ухаживания» в случае запечатления двух самцов друг на друге. «Защищающий свою пару оборотень» – крутились в голове Дамиано слова Мануэля, и он бы склонен был с этим согласиться, если бы верил в то, что способен на запечатление. Однако кровь оборотней в нем составляла лишь четверть, остальные три части были человеческой. Возможно, он просто надумывал, а еще на восприятии сказались частые поездки во владения Мануэля, когда в детстве отец брал его с собой, и он видел, как ведут себя те самые – запечатленные. В любом случае, к Этану он успел привязаться. Когда точно это произошло, Дамиано не знал. Возможно, еще в ту первую встречу, когда Этан раззадорил и нагло обвел вокруг пальца, оставив ни с чем. Или позже, когда выхаживал его после болезни в пещере. Или еще позже, когда рассказывал интереснейшие истории из жизни и обычаев морского народа. А может тогда, когда впервые овладел, доказав, что знает тело Дамиано лучше его самого. В любом случае расставание и неизвестность изводили, томили, лишали сил. К середине второй недели, когда Дамиано потерял уже всякую надежду на то, что о нем вспомнят в подводном мире, его разбудила стена воды, обрушившаяся на лодку, которую Дамиано затащил подальше на берег, воспользовавшись бурными волнами в один из первых дней его пребывания на этом берегу. Дамиано подскочил как ошпаренный, отчаянно стуча зубами, так как сухие водоросли, которые он использовал в качестве одеяла, мгновенно промокли насквозь. — Проснулся? – услышал он знакомый хрипловатый голос Виктории, наполненный злорадным ехидством. — А по н-н-нормальному раз-з-збудить было нельзя? – заикаясь от холода выдавил Дамиано. — А по н-н-нормальному не ин-н-тересно, — передразнила его Виктория. — Сучка! – тихо буркнул Дамиано себе под нос, но Виктория явно услышала. — Плоскодонный червь! – не осталась она в долгу. Дамиано только закатил глаза, не понимая, как Этан, а тем более Томас могли ее терпеть. Выдохнув и взяв себя в руки усилием воли, он поинтересовался о том, что волновало его больше всего: — Как там Этан? — Пришел в себя, но заживление проходит плохо, — становясь серьезной, вздохнула Виктория. – Тебя вот хочет видеть. — Он помнит обо мне? — Ну вообще-то его, слава Океану, ранили в грудь, а не в голову. С чего бы он тебя забыл? — Ну… просто прошло столько времени… Я думал, ты не приплывешь… — Сколько? – удивленно глянула на него Виктория. – Я доставила Этана в замок, дождалась, пока он придет в себя, и когда он открыл глаза и смог говорить, сразу отправилась за тобой по его просьбе. — Но… Уже прошло почти две седьмицы… — растерянно пробормотал Дамиано. — А… Так у нас на дне время течет намного медленнее, чем здесь. Мы не зависим от солнечного цикла. Только богиня Луна, являя круглый лик, бывает властна над морским народом. Но сейчас не об этом. Ты не передумал? По-прежнему хочешь помочь брату? — Конечно хочу! Что ж я просто так торчу здесь столько времени? — Ладно, хорошо. Только учти: на сушу ему нельзя пока рана заживает. Поэтому, если твое желание искреннее, тебе придется спуститься со мной под воду. — Но я не могу дышать под водой… — Дамиано растерянно стер капли с лица. — Как ты думаешь, если бы не было способа спуститься под воду, я бы за тобой приплыла? – как на идиота посмотрела на него Виктория. — Ты? Запросто! Поиздеваться, — не минуты не сомневаясь, ответил Дамиано. — Молодец! Понимаешь! – восхищенно присвистнула Виктория. – Значит, уживемся. Ну? Чего застыл как соляной столп? — А что мне делать? Ты же не говоришь ничего, только ерничаешь, — возмутился Дамиано. — Лодку свою на воду спускай, и поплыли, — закатила глаза Виктория. — А, хорошо. Дамиано, воодушивившись словами Виктории, принялся за дело, однако лодка очень глубоко села в песок, и как бы Дамиано ни упирался, вытолкнуть ее он не мог. Просить Викторию о помощи он не собирался, потому что считал, что не женское это дело, заниматься такими тяжелыми работами, как спуск лодки на воду. Виктория со скучающим видом несколько часов наблюдала из воды за его бесплодными усилиями. Наконец, видимо ей надоело развлекаться таким способом, и она окликнула Дамиано. — Эй… Может хватит уже развлекать ламианарию? Она все равно юмора не понимает, потому что водоросль. Я тебе немного помогу, а ты, когда увидишь подходящий момент, сразу толкай лодку. — Да как ты мне… — но договорить Дамиано не успел. Виктория отплыла от берега на довольно большое расстояние и закружилась в воде, создавая водоворот. Дамиано не понимал, что она делает, пока Виктория резко не застыла на месте, изогнулась дугой и со всей силы хлопнула по воде хвостом в направлении берега. Созданная ею воронка тут же преобразовалась в огромную волну и словно по приказу ринулась к берегу. Дамиано уловил замысел Виктории. Он уперся в корму лодки и, когда волна достигла днища, приподняв его, с силой толкнул. Лодка наконец сдвинулась с места, подавшись в море вслед за отступившей волной. — А могли бы уже несколько часов плыть, — недовольно фыркнул Дамиано, запрыгивая в лодку и берясь за весла. — Я все слышу, человечек, — вынырнула у самого борта Виктория. – Ну что, нам туда! – указала она направление рукой, и точно так же, как несколько дней назад Томас, ухватилась за борт и поплыла рядом с лодкой. Плыли они довольно долго. И если с Томасом он хотя бы разговаривал и это значительно сократило им путь, то с Викторией разговора не получалось, потому что каждая ее фраза была наполнена дерзостью и ядом. — За что ты меня так не любишь? – не выдержал под конец дня Дамиано. — Я? Тебя? Ну и самомнение! – насмешливо фыркнула Виктория. – Да мне до тебя и дела бы не было, если бы мой братец не потерял от тебя голову. Ладно, если бы он развлекся с тобой пару ночей и вернул обратно к людям. Но нет! Ему надо было поселить тебя на своем острове и очаровывать, при этом совершенно по непонятной причине очаровываясь самому. Будь ты хотя бы полукровкой – я бы не протестовала, потому что тогда у брата был бы реальный шанс быть с тобой. Но ты ведь человек, да? В тебе нет русалочьей или тритоньей крови? — К сожалению, нет, — вздохнул Дамиано. — Вот видишь! Значит, вы не сможете быть вместе, как бы брату этого не хотелось. А значит, он будет страдать! Или из-за того, что вы не можете сплести хвосты, либо из-за того, что ты умрешь намного раньше его – ведь людская жизнь быстротечна. И я… просто не хочу, чтобы Этан страдал! Он мой любимый брат! Самое близкое и родное существо! Дамиано лишь горько усмехнулся ее словам: Виктория даже не представляла, насколько они близки к истине. Особенно в части быстротечности человеческой жизни, ведь он своими руками сократил ее еще больше, потому что подарил свою жизнь Мануэлю. Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, он решил перевести тему. — Ты говоришь, что Этан тебе самый близкий, но… А как же Томас? — Ты что, совсем дурак? – нахмурилась Виктория. – Томас – это другое! Этан самый родной, а Томас – самый любимый! Или ты не чувствуешь разницы? — Прости! – решил не злить ее Дамиано. – Просто мне показалось, что ты Этана любишь больше, чем своего жениха. — Томасу тяжело среди нас, — чуть отвернувшись пробормотала Виктория. – И ему иногда кажется, что я отношусь к нему недостаточно… испытываю по отношению к нему недостаточно сильные эмоции. И тогда он с головой уходит в свою музыку. Но… Этан тебе не рассказывал про предначертанных друг другу? — Нет, — подобрался Дамиано, приготовившись услышать новую информацию о жизни морского народа, на сей раз из уст Виктории. — А зря… ведь, похоже, что и он… Ну да ладно, может, он просто этого пока не понял. Так вот… Я знаю, что и у людей, и у оборотней есть легенды о второй половине, которую сложно найти, но если найдешь, то уже невозможно отпустить. У оборотней это, кажется, называется запечатлением, а у людей… Я даже не знаю, но, кажется, ничего лучше, чем «любовь до гроба» и «вторая половинка» люди не придумали. У морского народа тоже есть подобное явление. У нас оно называется «предначертанием». Насколько я знаю, встретить своего предначертанного очень сложно и людям, и нам – морским жителям. Лишь оборотни, благодаря более тонкому нюху и какому-то природному притяжению или особой магии зверя, могут вычленить свою пару из тысячи подобных. Поэтому только у них так много истинных пар. Другим же живым существам не настолько повезло. Мы – русалки и тритоны – зачастую не сразу понимаем, почему нам нравится то или иное существо, чем оно так притягивает нас. Ведь просто красоты для этого мало. Морской народ – весь красивый, если ты успел заметить. Причем для предначертания, запечатления или «любви до гроба» нет разницы, к какому виду относится твоя пара. Мы можем встретить ее и среди людей, и среди себе подобных. Только вот я никогда не слышала, чтобы такую пару образовывали оборотни с русалками. Но и не об этом сейчас речь. Так вот… Томас – мой предначертанный. Мы дополняем друг друга, как две половинки одного целого. Только… он пока этого не понял. А я жду… Жду, когда он поймет, что в минуты счастья и в минуты горести надо изливать чувства не своей кифаре, а… мне. Дамиано с удивлением посмотрел на Викторию и вдруг понял, что впервые испытал симпатию и сочувствие по отношению к сестре Этана. Выходит, она понимала, что Томас больше любит свою кифару, чем ее, и готова была ждать, смирившись с таким положением дел. — А… — Дамиано медленно подбирал слова, боясь спугнуть зародившееся между ними доверие. – А много ты знаешь таких примеров? Ну, предначертанных среди русалок? — Наши с Этаном родители, — тут же не задумываясь, ответила Виктория. – Знаю еще две пары, среди высших русалок. И больше не знаю. Остальные просто ищут подмену истинности, чтобы не быть одинокими и родить потомство. — Мне показалось, ты думаешь, что мы с Этаном тоже можем быть?.. – неуверенно спросил Дамиано. — Да. Иначе я бы с тобой тут не откровенничала. Просто мне очень жаль, что мой брат не сможет быть счастлив. Именно поэтому я и злюсь. — Но я в этом не виноват. — Знаю, — досадливо отмахнулась Виктория. – Что уж теперь? Но лучше бы вы не встретились. Дамиано тяжело вздохнул. Слова Виктории частично подтверждали его мысли о том, что он влюбился в Этана не случайно. Видимо, кровь оборотня в нем сыграла злую шутку и произошло своего рода запечатление, но будучи на три четверти человеком, Дамиано просто не смог этого сразу понять. Однако каковы бы ни были его чувства и чувства Этана, стать парой им было не суждено. И это удручало. Он замолчал, обдумывая слова Виктории и сопоставляя их со своими мыслями, а потом уже слишком устал, чтобы отвлекаться на разговоры. Дамиано греб, словно вместо рук у него было механическое колесо, не чувствуя ни голода, ни усталости. Он хотел увидеть Этана, убедиться, что с ним все хорошо и дело идет к выздоровлению, и вернуться в распоряжение Мануэля, чтобы не привязываться к Этану еще сильнее. Чем быстрее они расстанутся, тем меньше будут страдать от разорванной связи. Дамиано понимал, что уйти будет сложно, но считал, что у него достаточно сил на то, чтобы оборвать зарождающиеся отношения. Ближе к утру, когда на горизонте небо уже окрасилось в розовый цвет, Виктория остановила его. — Тормози, дружочек, приплыли. Дамиано устало опустил весла, лишь сейчас осознав, что совершенно не чувствует ни рук, ни плеч. Он осмотрелся. Но куда ни кинь взгляд, кругом была лишь одна вода. — Что ты надеешься здесь увидеть? – с легкой насмешкой поинтересовалась Виктория. Дамиано устало мотнул головой, так как плечи просто отказывались двигаться. – Замок Владыки прямо под нами. — И… как я смогу там дышать? — Давай, оставляй свою лодку и ныряй ко мне, — скомандовала Виктория. Дамиано собрал последние силы и с трудом, едва не заорав от невыносимой боли, прострелившей плечи, перевалился в воду. Прохладная, она принесла толику облегчения ноющим мышцам. Но у Дамиано уже просто не было сил, чтобы держаться на поверхности. Если бы не подхватившая его Виктория, он бы просто захлебнулся. — Да ты, человечек, совсем выдохся, — констатировала она, и, как ни странно, в ее тоне не было ни уничижения, ни издевки. Как будто за время разговора они стали ближе друг другу и прониклись взаимопониманием. Однако вода действительно освежала и снимала сковавшую мышцы усталость. — Все хорошо, — глубоко вдохнул Дамиано и сделал попытку отстраниться от Виктории, в которую вцепился мертвой хваткой. — Да ладно, держись, герой! — беззлобно усмехнулась она. – Меня же не утопишь. К тому же, для дальнейшего нам с тобой надо быть как можно ближе. — Насколько ближе? – чуть смущенно отодвинулся Дамиано, только сейчас вспомнив, что на нем нет даже лоскута ткани, и сам он беззастенчиво прижимается к обнаженной груди Виктории. — Достаточно близко, — задорно рассмеялась она. – Если хочешь дышать под водой, ты должен меня поцеловать! — Это что, какие-то очередные русалочьи игры? – все же отшатнулся он и немного отплыл. – А как же Томас? И Этан? — Ой, да что ты как девственник перед алтарем, — закатила она глаза. – Знаешь, мне тоже не доставляет особой радости с тобой целоваться, к тому же Этан мне за это еще и хвост накрутит. Но такова необходимость. Надеюсь, он поймет и простит. — А… это обязательно? – настороженно спросил Дамиано. — Ну, если хочешь в ближайшее время увидеть Этана, то да. Если тебе так неприятно, то можешь подождать, пока он наберется сил и ему можно будет подниматься на поверхность, — пожала она плечами. — Ладно… хорошо, — решительно кивнул Дамиано и, подплыв ближе, строго посмотрел на Викторию. – Надеюсь, это не розыгрыш с твоей стороны? Виктория снова закатила глаза и, обхватив Дамиано за шею, притянула к себе, прижимаясь чуть приоткрытыми губами, к его сжатым в нитку губам. Она легонько пощекотала их кончиком языка и, когда Дамиано никак не отреагировал, чуть отстранилась. — С языком, — вздохнула она. – Чему только тебя Этан учил? — Ты не Этан, — слегка огрызнулся Дамиано. – И поцелуям меня учить не надо! — Ну, твое дело. Не хочешь – как хочешь, — пожала плечами Виктория и отвернулась. — Подожди, — тронул ее за локоть Дамиано. – Хорошо. Извини. Просто мне неловко. Ты все же его сестра! — А ты представь, что через меня целуешь его, — хмыкнула Виктория, но вновь приблизилась вплотную. – Ладно, целуешь или нет? Вместо ответа Дамиано обхватил ее ладонями за талию и прижался к губам своим приоткрытым ртом, позволяя скользнуть внутрь ее острому язычку. Он механически ответил на поцелуй, краем сознания отмечая, что удивительным образом не испытывает ни капли возбуждения, держа в объятиях такую красавицу, пусть и с хвостом. Но тут Виктория пропихнула ему свой язык едва ли не в горло и тут же отпрянула назад. Дамиано почувствовал, что в горле что-то есть. — А теперь – глотай! – скомандовала она. Дамиано через силу сглотнул, и… буквально тут же начал задыхаться. В легкие что-то попало, и он изо всех сил закашлялся, понимая, что не может вдохнуть. Он отпустил талию Виктории и схватился за шею. В глазах потемнело, легкие сдавило, но Виктория быстро зажала ему рот рукой и, обхватив за шею, утащила под воду. — Что ты… — от неожиданности открыл рот Дамиано и тут же почувствовал, как внутрь хлынула вода, и… что он может ею дышать. Кашель мгновенно отступил, а легкие наполнились водой, как воздухом. – Как? – осторожно попытался спросить он, однако ничего страшного не произошло: он мог и дышать, и говорить. — Чешуйка, — пожала плечами Виктория, отпуская его. – Если проглотить нашу чешуйку, смоченную в слюне, то на некоторое время сможешь дышать под водой. Но действие этой магии не бесконечно и с каждым разом будет все слабее. Но, надеюсь, к тому времени, как тебе вновь понадобится наша чешуя для дыхания под водой, ты будешь рядом с Этаном, а то мне не улыбается целоваться с тобой каждый раз. И да, когда почувствуешь легкие признаки удушья, процедуру следует немедленно повторить, иначе захлебнешься. Поэтому просто никуда от Этана не отплывай. Понял? – Дамиано кивнул. Виктория схватила его за руку и быстро потащила за собой в глубину. – А раз понял, тогда поплыли. — Я могу сам, — пробулькал Дамиано, с удивлением прислушиваясь к своему голосу, звучащему под водой несколько приглушенно и как-то более мягко. — Ну, давай, — засмеялась Виктория, и выпустила его руку. – Ты, конечно же, знаешь, куда плыть? Дамиано досадливо мотнул головой, и Виктория вновь рассмеялась. — Поплыли уже, горе-любовник! А то при твоей человеческой скорости до дворца Владыки мы доберемся в лучшем случае к завтрашнему дню. Она снова схватила его за руку и потянула, словно на канате, резво рассекая морскую пучину, все глубже прорезая темную толщу воды, которая отделяла его от Этана.