Раздели со мной вечность

Погода не радовала солнцем, а ночью и вовсе обещали грозу. Они гуляли по местным паркам, которые смогли отыскать не сразу. Нашли небольшое озеро, в котором покормили уток хлебом, поели уличного фастфуда, и в отличном настроении, уже к вечеру, нашли очередную гостиницу, до того, как начался дождь. Уже по классике взяли один номер с большой кроватью и после тяжелого дня, заснули в тёплых объятиях друг друга, под звуки мелких капель, бьющих об окно их небольшой комнаты. Утром снова пришла Бань Юэ, рассказывая, как люди пытаются незаметно пробраться в демонический мир, прочесывая самые возможные места, где может прятаться правитель. В этом мире узнать, ищут ли их, сложная задача, потому остается только продолжать не задерживаться на одном месте. Девочка также сказала, что они с Ши Цинсюанем закончили просматривать все книги в библиотеке дворца, но так ничего и не нашли об артефакте в виде ивового венка. Но ночью они начали изучать самую большую библиотеку в демоническом мире, и там они уже нашли о сотне неизвестных ранее артефактах потому, возможно скоро станет известно и об этом. Так, Бань Юэ вернулась в свой мир, продолжать поиски. — И нам пора отправляться, — сказал Се Лянь подходя к окну, чуть вздохнув, ведь за окном до сих пор не прекращался дождь. — Сколько на этот раз займет дорога? — спросил Хуа Чэн, слегка зевая, но не получив ответа повернулся к парню, который замер у окна. — Гэгэ? Се Лянь уже ничего не слышал, кроме нарастающего шума в ушах и барабанящего в окно дождя. Внизу, на подъездной дорожке к гостинице, он наблюдал, как пять дорогих машин черного цвета останавливаются прямо у входа, не беспокоясь о правильной парковке, а из них выходят знакомые лица, которые Се Лянь видел уже более трёх лет и при них не чувствовал ничего, кроме страха и чувства удушья, желая не видеть этих лиц более никогда. Это конец. Его нашли. Снова. Сколько бы Се Лянь не убегал, он снова их видит, снова чувствует тот же страх. И снова, то же лицо, что заставляет кровь стынуть в жилах. Цзюнь У, главарь. Он снова пришел за Се Лянем. Как они, чёрт возьми, это делали? Парень как можно спокойнее отшатнулся от окна, ища глазами демона, который уже подошел к нему почти вплотную. — Сань Лан, ты мне веришь? — старясь скрыть панику улыбнувшись, с бешено колотящимся сердцем, спросил Се Лянь, положив руки на плечи демона. — Конечно, — тут же ответил Хуа Чэн, словно и не задумываясь. — Отлично, — сказал Се Лянь, садясь перед демоном на колени и начал нежно гладить его по голове. — Сделаешь как я скажу, пожалуйста? Хуа Чэн немного нахмурился, но кивнул. Что-то внутри, заставляло его напрячься. Се Лянь взял руку Хуа Чэна и потянул его к кровати, оставляя рядом с ней, затем быстро подошел к шкафу, доставая рюкзак и несколько свернутых пачек денег изнутри, кидая саму сумку напротив входной двери, а деньги начал запихивать в карманы куртки Хуа Чэна, снова упав перед демоном на колени. — Гэгэ?.. — Слушай внимательно, — стараясь не дрожать ни телом, ни голосом, начал Се Лянь. — Сейчас, тебе нужно залезть под кровать, и чтобы не случилось, чтобы ты не услышал или увидел, ни за что. Слышишь? Ни за что, не вылезай оттуда. Как только все успокоится, делай все то, что мы делали эти дни. Езжай куда глаза глядят, этого тебе хватит на пару месяцев. — Гэгэ, какого... — Прошу! Пообещай, что послушаешь меня. Все будет хорошо, только пообещай, — Се Лянь застегнул чужие карманы и положил обе ладони на щеки демона, на секунду застыв, любуясь на лицо демона, который смотрел на него с беспокойством. — Обещаю, — не слишком уверенно ответил Хуа Чэн, но не мог спорить, когда этот человек, прямо сейчас, так на него смотрел, а его руки приятно грели щёки. — Спасибо, — тихо сказал Се Лянь улыбнувшись и чуть приблизился, оставляя на лбу демона легкий поцелуй. — А теперь быстро под кровать! — все еще стараясь улыбаться, Се Лянь начал толкать демона, чтобы тот поскорее спрятался, хоть тот и не пытался упираться, но и не спешил исполнить просьбу. Кровать пришлось чуть приподнять, и Хуа Чэн, все еще странно на него косясь, скрылся под ней, от чего Се Лянь смог спокойно выдохнуть надеясь, что демон на самом деле его послушается и не вылезет. — Ни за что не вылезай. Ты обещал, — только и успел сказать Се Лянь вставая на ноги, как в дверь послышались первые громкие удары, и уже с третьего, она с грохотом распахнулась. На пороге тут же оказались более десятка человек, которые не раздумывая, шагнули к парню. Се Лянь смог отбить руку, тянущуюся к нему, затем отбил удар от другого человека, нанося удар в ответ, смог уложить очередного на пол, ударить кого-то ногой в корпус, возможно выбить пару зубов, но когда напали сразу четверо, одновременно ударяя и захватывая, Се Лянь более не смог удержаться на ногах и с грохотом повалился на спину, где на него сверху налетели, казалось, все сразу. Его руки скрутили, ноги держали, но парень не сдавался и продолжал вырываться, до того момента, пока тяжелая нога не ударила его пару раз по ребрам, а другая рука не сдавила его лицо и ударила затылком об пол. Се Лянь в полусознании чувствовал, боль от ударов по ногам и торсу, а затем, как схватив его за капюшон, поворачивают и тащат по полу на выход. Когда волочили по ступеням, тело простреливало болью, и с губ срывались непроизвольные стоны и скулеж от острой боли, наверняка сломанных костей. И даже тогда он вдруг на секунду задумался, послушал ли его Хуа Чэн, ведь если его найдут рядом с ним, то демона тоже схватят, и не известно, что сделают. — Се Лянь, Се Лянь, дорогой, — протянул мужчина, облокотившись о дверь машины, выпуская в воздух клубы дыма из-под сигареты, не беспокоясь о дожде, ибо над его головой держали зонт. То малое сознание, что держалось у Се Ляня, заставило все его внутренности сжаться, в то время, как к горлу уже подступал рвотный позыв, который парень, кое-как, смог сглотнуть обратно, и сжать дрожащие губы, когда его волочили по мокрому асфальту. Этот чертов голос преследовал его в кошмарах, от которых парень просыпался в холодном поту дрожа, и оставшуюся ночь никак не мог согреться и забыться спокойным сном. Цзюнь У, в строгом черном костюме и белой рубашке, верхняя пуговица которой была расстегнута, присел на корточки, когда парня приволокли и бросили тому под ноги, затушив недокуренную сигарету возле его лица об асфальт. Мужчина довольно мягко провел ладонью по щеке парня, в то время как вторая щека упиралась в мокрый асфальт, но ощущения с обеих сторон были мерзкие. Цзюнь У поднялся на ноги и махнул рукой, подчиненные тут же схватили Се Ляня под руки, резко поднимая тело вверх, от чего бок и ноги явно дали о себе знать. Парень не мог идти из-за этой боли, но ему даже не дали для этого шанса, протаскивая лодыжками по асфальту, пока один из людей открывал багажник машины, в который еще двое начали запихивать туда Се Ляня, совершенно не церемонясь, сразу же захлопывая дверь. Какая-то часть Се Ляня хотела отключиться и проснуться снова в одну из тех ночей после кошмара. Тело била крупная дрожь, которая моментами уменьшалась, но не пропадала весь долгий путь, который длился то ли двадцать минут, то ли два часа. Даже несколько минут, казались вечностью, из-за страха, боли и неизвестности, которые только и окружали его, помимо кромешной темноты и звука колес, скользящих по дороге. Щеки не высыхали, ибо слезы продолжали непроизвольно литься из глаз, как бы Се Лянь не пытался успокоиться, но ситуация явно не располагала для этого. Через, казалось, вечность, парень почувствовал неровную дорогу, от которой машина подпрыгивала и травмы напоминали о себе, после чего, остановилась и все затихло на какое-то мгновение. Се Лянь непроизвольно дернулся и задрожал сильнее, когда услышал, как передние двери машины открываются, а через минуту, глаза снова увидели свет, когда открылся и багажник. Без капли аккуратности, его схватили за шкирку худи и перебросили тело на землю, об которую он сильно ударился и так сломанной ногой, от чего болезненный стон сорвался с его губ. Но никто не дал парню и секунды опомниться, как его снова схватили двое человек за капюшон, таща по лесной дороге. Горло сдавливало от удушья, из-за натяжения капюшона, и Се Лянь схватился за воротник, оттягивая его, на сколько хватало сил, пока больные ноги волочились по земле, цепляя ветки и грязь. Парень даже не успел оглянуться по сторонам, как оказался затащен в какой-то амбар, напоминающий старый склад, с немногими решетчатыми перегородками, темный, освещенный слабым жёлтым светом. Его заволокли в пространство, обставленное коробками разного размера до потолка, парой решетчатых перегородок, и свисающим с высокого потолка крюком. Се Лянь почувствовал, как натяжение на горле спадает, а тело полностью падает на бетонный пол. Но уже через секунду покоя, с него начали стягивать одежду и обувь, оставляя только штаны, после чего на тело вылили ведро ледяной воды, в которой Се Лянь увидел кубики льда. Он случайно глотнул этой воды, из-за чего сейчас судорожно пытался откашляться, трясясь от холода и сильной боли в ребрах при кашле. Не успел парень даже избавиться от воды в легких, как теперь схватили его руки, перебрасывая вокруг них довольно толстую цепь, туго связывая вместе, оставляя длинный конец, за который его снова потащили. Се Лянь почувствовал, как от этого трения об пол, который был словно наждачная бумага, его рана на спине открылась, начав кровоточить и ныть, однако, боль от раны уходила на второй план, из-за боли в ребре, которое из-за натяжения тела, словно впилось в органы и кожу, разрывая их пополам. Это продолжалось не долго, пока цепь не дернули вверх, заставляя Се Ляня сесть, а несколько человек, в это время, прикрепляли конец цепи к крюку в потолке, который опустили ниже с помощью ручного механизма, и как только цепь была надежно закреплена, механизм снова задействовали, и Се Лянь вновь непроизвольно заскулил от натяжения в теле, которое тянули вверх, пока он не встал во весь рост, и остановился только тогда, когда кончики больших пальцев с трудом касались холодного пола. Каждый вздох отдавал болью. Каждая попытка ослабить давление на руки, дотягиваясь пальцами до пола, отдавала болью. Тело продолжало так сильно дрожать, что даже цепь, держащая его, слабо позвякивала. Слезы уже давно не контролировались и крупные капли, набежавшие по щекам, срывались с подбородка, капая на грудь и пол. Цзюнь У вошел минут через пять, после того, как Се Ляня затащили в амбар. Он вальяжной походкой приблизился к парню, так ужасно злобно улыбнувшись, смотря на сжатые подрагивающие губы, от чего захотелось вдруг облизнуть свои. Парень смотрел на него испуганной ланью, пытаясь подавить дрожь в теле и непроизвольные всхлипы. Цзюнь У обожал такой вид. Особенно, когда это были такие красивые, молодые парни. Он любил их ломать, любил видеть гримасу боли и ужаса, вызывая их лично. И Се Лянь был самым прекрасным из всех. Цзюнь У обошел его вокруг, восторженно любуясь словно шедевром в мавзолее, пораженно вздохнув в итоге и снова вернувшись, встав перед его лицом. — Прекрасно, — выдохнул он с расползающейся, ужасающей улыбкой на лице. Один из подчиненных подошел к Цзюнь У и передал рюкзак, который забрал с собой из номера гостиницы. Мужчина расстегнул его и перевернул, вытряхивая содержимое на пол. Там оказались стопки денег, фальшивый паспорт, пару футболок, еще несколько мелких вещиц и… — О, ха-ха, посмотрите на это, — сказал насмешливым голосом Цзюнь У, поднимая и смотря на небольшую фотографию, на которой Се Лянь широко улыбался, обнимаемый родителями. На фотографии ему шестнадцать лет. Практически не изменился внешне, кроме волос, которые на фото доходили почти до поясницы. Его день рождения, перед ним стоит огромный шоколадный торт, родители улыбаются так же ярко и искренне, поздравляя сына с праздником, в их большом, роскошном доме. Ровно за год, до того, как оказаться полностью нищими и с долгами, в грязной, маленькой квартире на окраине города, в которой ползали тараканы и обитали клопы, а из мебели были только плита да раковина. Мыться приходилось лишь с помощью тряпки и ведра воды, ибо ванной и вовсе не было, только небольшая кабинка со стареньким унитазом. От воспоминаний о родителях, Се Ляня охватила тоска, заставившая его сердце сжаться от боли, особенно, когда Цзюнь У снова заговорил. — Господин и госпожа Се, здравствуйте! Давно мы с вами не виделись. Но ничего, не волнуйтесь, я прекрасно позабочусь о вашем драгоценном сыне, ведь не зря же вы оставили мне такой лакомый кусочек, когда сами ушли на покой. Что скажешь, Се Лянь? Передай привет родителям, — Цзюнь У говорил, смотря на фотографию, прежде чем повернуться на парня с все той же, мерзкой улыбкой. — Ну же, Се Лянь. Поздоровайся с ними. Скажи, как ты счастлив, что они позаботились о тебе, вон, даже умудрились скопить столько денег, паспорт тебе сделали. Ну ка, — мужчина схватил Се Ляня за подбородок, сжав так сильно, что синяки на лице от ударов ранее, напомнили о себе, а прямо перед глазами, Цзюнь У выставил фотографию, заставляя парня смотреть на нее. Мужчина отстранился и пнул пачки денег, схватив поддельный паспорт. — О, стоит ли мне звать тебя Фан Синь? — спросил Цзюнь У, прочитав имя в паспорте. — Пожалуй, Се Лянь мне больше по душе, — мужчина снова приблизился к парню, опаляя его лицо своим дыханием. Даже в таком положении, Се Лянь все еще не доставал до роста Цзюнь У, что не могло не давить на него еще сильнее. Мужчина взял нож с небольшого стола, который только сейчас заметил Се Лянь, от чего непроизвольный всхлип сорвался с его губ. На столе лежали несколько ножей разных размеров, длинная плеть и другие инструменты, которые Се Лянь видел впервые, но их вид вызывал только ужас в душе. Цзюнь У подошел к одной из стен с коробками, и ударил по одной из них ножом, пригвоздив фотографию так, чтобы Се Ляню было хорошо видно. — Ну вот, теперь они смогут любоваться сыном, а сын родителями. Пока Цзюнь У был занят этим, его подчиненные распотрошили рюкзак и достали настоящий паспорт парня, но это не то, что он так упорно искал. — Итак, Се Лянь. Где флэшка? — спросил Цзюнь У подойдя к столу, беря какой-то инструмент, напоминающий щипцы, немного крутя их из стороны в сторону, прежде чем направиться с ними в сторону парня, попутно расстегивая и заворачивая рукава белой рубашки. Се Ляню было уже плевать на флэшку, он бы с радостью ее отдал, но вдруг вспомнил, как машинально схватил ее, и вместе с купюрами, запихнул в карман Хуа Чэна. В тот момент он совсем не соображал, потому не может сейчас объяснить даже себе этот поступок, но он четко знает одно. Теперь он не может, ни в коем случае, открыть рот. — Отлично, так намного интереснее, — так и не дождавшись ответа с ужасающей улыбкой сказал Цзюнь У прежде, чем подойти к парню в плотную, протянуть руки с инструментом вверх, разжать его и пропихнуть один из наконечников под ноготь парня, разрывая ногтевую пластину от пальца, и через секунду, сжать щипцы и резко дернуть, вырывая ноготь от корня. По амбару разнесся приглушенный, сквозь стиснутые зубы, крик. Се Лянь задергался на цепях, словно пытаясь вырвать, пульсирующие от натяжения, руки. Но как бы он не старался, становилось только хуже от дерганья, из-за которого ребро, которое уже давно заметно посинело на коже, нещадно болело острой, режущей болью. Парень поплотнее стиснул губы, до крови прокусывая нижнюю, чтобы сдержать болезненные стоны, которые продолжали вырываться и после второго, и третьего, и четвертого ногтя. Цзюнь У словно и не пытался выбить из него ответ, а просто наслаждался скулежом и стонами парня, его отчаянным положением, его крупной дрожью в теле, его нескончаемыми слезами. — Прекрасен, — снова выдохнул Цзюнь У, гладя кончиками пальцев чужие, прямо по тем местам, где еще недавно были здоровые, крепкие ногти, а сейчас, лишь открытые, кровавые раны, от прикосновений к которым, Се Лянь снова издавал звуки, заставляющие сердце мужчины трепетать. — Се Лянь, ты совершенен, — сказал Цзюнь У, впиваясь щипцами в кожу под последним ногтем, оставшимся на руках Се Ляня, немного повозившись, получше схватив ногтевую пластину, заставляя парня скулить от этой боли, в ожидании большей, когда очередной ноготь вырвут с корнем. Цзюнь У не торопился, этот последний ноготь он вырывал не резким движением, а медленно, тянул сначала вверх, чтобы ногтевая пластина отошла по бокам, а уже после, так же медленно вытянул ее полностью, смотря все это время на гримасу боли прямо перед собой, искренне наслаждаясь зрелищем. — Ну вот, закончились, — с какой-то досадой сказал Цзюнь У. — Ну ничего, у нас еще есть эти прекрасные ножки. Цзюнь У уже и не спрашивал о флэшке. Он напоследок провел пальцами по окровавленным рукам парня, пульсирующих тупой болью не только на кончиках пальцев, а казалось, что по всем запястьям. Прежде, чем скользнуть, залитой чужой кровью ладонью вниз, очерчивая предплечья парня, плечи, скользнуть по мокрой от холодного пота груди, чуть задержаться на соске, очерчивая его пальцами и двинуться ниже, к торсу, провести пальцами прямо по синяку над сломанным ребром, выбивая очередной звук, усладу для своих ушей, чуть погладить пупок и скользнуть ниже, к бедру. Затем, чуть переместить руку, нежно погладить ягодицы, прежде чем резко сжать одну из них, любуясь, как в глазах парня вспыхивает новая порция ужаса и новые соленые дорожки скатываются к подбородку, пока не сорвутся на грудь. Цзюнь У завороженно наблюдал за всем этим ощущая, как в брюках становится тесно. Он кинул щипцы на пол, и громкий удар металла об бетонный пол заставил Се Ляня в очередной раз резко дернуться, всхлипнув. Второй рукой мужчина схватил парня за затылок, чуть сжимая в хватке его распущенные, немного влажные от пота и воды волосы, которые ровной линией доходили чуть ниже плеч, несколько прядок из которых, так красиво прилипли ко лбу, вискам и шее. Руку с ягодицы мужчина переместил к задней стороне бедра, чуть надавливая на себя, заставляя ногу подняться вслед за рукой, в то время, как тело прижалось вплотную к парню, а чужая нога оказалась прижата к боку его торса, а грудь к груди. — П-прекрати, — дрожащим голосом сказал Се Лянь, зажмуривая глаза от трепещущего страха глубоко внутри. — Ох, наконец я слышу твой сладкий голос, и первым делом он говорит мне «прекрати»? Ну нет, — с притворной обидой и широкой улыбкой проворковал Цзюнь У. — Ну же, посмотри на меня, миленький, — мужчина опалил своим дыханием чужое лицо, прежде чем высунуть язык и широко лизнуть сжатые, окровавленные губы, еще несколько раз сжав и разжав пальцы на чужих волосах, прежде чем опустить их и отстраниться, оставляя «сладкое» на последок. Се Лянь готов был поклясться, что если бы на губы ему посадили огромного слизня, то ощущения вышли бы менее тошнотворными. Другая рука перехватила бедро, а та, что держала до этого, двинулась ниже, очерчивая икры под тканью штанов, ведя все ниже, пока Се Лянь не почувствовал очередную, ранее сломанную, кость. Цзюнь У не оставил это без внимания, и снова провел рукой по этому месту, получая очередной заглушенный вскрик. Затем, мужчина добрался до лодыжки, снова поднимая щипцы, смотря при этом Се Ляню в глаза, наблюдая, как те в очередной раз заполняются слезами. Дрожащее, все это время, тело, его очень возбуждало, и он не хотел останавливаться на этом, собираясь довести парня до полного помешательства. — Знаешь, что я буду делать с тобой после? — с придыханием спросил Цзюнь У, вонзая наконечник инструмента в кожу под мизинцем на ноге. — Я хотел, сначала хорошенько с тобой поиграть здесь, — он резко вырвал ноготь, крепко удерживая лодыжку, которую парень пытался вырвать из-за боли, которую более не мог приглушать прокусываю нижнюю губу, ибо та уже через чур болезненно кровоточила и онемела. — Затем, я отвезу тебя на виллу на своем острове, где кроме нас не будет больше никого, — мужчина вогнал инструмент под очередной ноготь. — И буду днями на пролет трахать тебя, — еще один вырванный ноготь, болезненный стон с вскриком, который Цзюнь У еще не слышал, и который, ему несомненно понравился. — А когда твое тело мне надоест, я отправлю тебя в бордель, где привяжу к кровати и буду брать деньги за вход, на неограниченное время и количество людей, которые будут драть тебя во все щели одновременно, — очередной вырванный ноготь, волна дрожи по телу, которая только усилилась из-за его слов, и очередной, всхлип, полный боли и отчаяния. — О, дорогой Се Лянь, как же ты прекрасен, — Цзюнь У чуть отошел от парня, наблюдая за дрожащим телом, на руках и ногах которого, больше не осталось ни одного ногтя. Се Лянь мог лишь судорожно сокращать и расслаблять мышцы, пытаясь уйти от этой боли и холода, окативших его тело, сил дергаться уже не оставалось, а вот дрожь все не прекращалась, как бы он не пытался ее подавить, но убедить себя, что все хорошо, не получилось. Да и, не было ведь ничего хорошего, так почему он не может дрожать, когда ему страшно? Зачем пытаться сдержать крики, которые так и норовят непроизвольно вырваться наружу? Зачем продолжать бороться, когда даже надежды вырваться, больше нет? Пока Цзюнь У оставил его на несколько секунд, снова отойдя к столу, Се Лянь вдруг вспомнил жизнь с родителями, как они его баловали, как хвалили за хорошие оценки и достижения, как ругали за проступки. Вспомнил тот самый день рождения на фото, на которое сейчас смотрел, как они втроем, не разрезая, ели торт в гостиной их большого дома. В одну секунду он был рад, что родители не пережили подобное, а ушли довольно быстро, но в другую, он спрашивал у себя - за что они так с ним поступили? Они правда думали, что он сможет сбежать? Может, им было все равно? Почему он должен расплачиваться за то, чего не совершал?.. Было очень больно, болело не только тело, но и душа, сердце, от осознания того, что в этом мире он остался совершенно один и никто ему не поможет. Никто даже не знает и не помнит о нем. Все родственники отвернулись от его семьи, как только они обанкротились, про друзей и говорить нечего. Так что, о нем даже никто не вспомнит. Но в памяти всплыли и несколько приятных дней, практически единственных, после смерти родителей. Дни, которые он провел в демоническом мире. Он вспомнил лицо Бань Юэ, этой милой девчушки, которой на вид не более пятнадцати, а на деле, больше сотни лет, гения пространственной магии, с которой они весело болтали, собирая разные травы. Ши Цинсюань, этот неугомонный лекарь, который постоянно подбивал парня попробовать то или иное зелье, чтобы посмотреть на реакцию в теле человека. Хэ Сюань, его муж и полная противоположность, который однажды, придя на кухню, умудрился съесть весь огромный котел лапши, и Се Лянь его не выдал, когда вернулись повара и неистовали, куда пропала еда. Му Цин, который хоть и вечно кричал на него, но на самом деле заботился и переживал. Фэн Синь, с которым они вместе смеялись над Му Цином и наоборот. И конечно, Хуа Чэн, тот, кто не позволил ему пропасть в том мире, кто был так незаслуженно великодушен и добр к нему. — Ааааа! — Се Ляня пронзила вдруг резкая, жалящая боль, и только сейчас он понял, что Цзюнь У все это время что-то говорил ему, стоя за спиной. — Ох, так ты все-таки в сознании. Почему же не отвечаешь мне? — притворно обиженно, спросил Цзюнь У, вышагивая из-за спины, становясь перед лицом парня, держа в руках длинную кожаную плеть. Се Лянь чувствовал, как к старой ране на спине, добавилась новая, возможно меньшего, возможно большего размера, он уже не мог понять. Цзюнь У обрушил еще один удар, уже спереди, рассекая грудные мышцы парня, чуть задевая наконечником щёку, на которой тут же раскрылась рана, которая сразу начала щипать, от новых дорожек слез, которые теперь капали алым цветом на его рассеченную грудь. Цзюнь У не останавливался, продолжая говорить, как он надругается над парнем, как следующим делом выбьет и вырвет ему все зубы, чтобы наверняка было удобно трахать его рот, и все это, под нескончаемые, жалящие удары плетью, по груди и спине. Се Лянь уже практически сорвал голос, более не пытаясь скрыть его, надеясь, что в скором времени он наконец потеряет сознание. — И когда твое тело всем надоест, я разберу тебя по частям, вытаскивая все возможные органы, и даже тогда, ты не сможешь рассчитаться со мной. Я оставлю только то, что необходимо для существования, и снова отправлю тебя в бордель, буду следить, чтобы ты не помер, насильно кормить если придется, пока тебя будут продолжать трахать. Я… — Цзюнь У чередовал удары кнутом и кулаками, наслаждаясь сначала громкими хриплыми криками, а под конец тихим скулежом, когда сил на крики у парня не осталось. Все продолжалось, пока мужчина не услышал выстрел на улице, а затем еще один, после которого послышались странные крики и шквал выстрелов. Цзюнь У пришлось остановиться, он кинул грозный взгляд на одного из двух людей, находящихся с ним в амбаре, и тот тут же включил рацию. — Что там происходит? Никто не спешил отвечать, а выстрелы и крики все не прекращались. — Чертовщина какая-то! Он всех уби… — связь на том конце оборвалась на хриплом крике говорившего, и на улице так же, все стихло. На несколько секунд все погрузилось в тишину, слышалось только тяжелое, прерывистое дыхание парня, да звон цепей, за которые тот был подвешен. Пока дверь с грохотом не вылетела с петель, пролетая в поле зрения Цзюнь У, и не послышались чьи-то тяжелые, стремительные шаги. Они были скрыты от входа стеной коробок, потому не могли сразу видеть вошедшего, но все трое мужчин уже достали пистолеты, снимая с предохранителя и направляя их в сторону, с которой мог появиться вошедший. Ждать долго не пришлось, и уже через несколько секунд, их взору предстал высокий мужчина в странных, красных одеждах, с рогами на голове и таким гневом во взгляде, от которого пространство могло бы загореться. Но когда его зрение зацепилось за висящего парня, во взгляде промелькнула боль, прежде, чем снова разразиться гневом, направив его на Цзюнь У. Се Лянь решил, что уже начал бредить. Застеленное слезами зрение осматривало алую фигуру того, кого он одновременно больше всех желал и не желал сейчас видеть. Парень не мог поверить. Он не хотел верить, чтобы позже не пришлось осознать, что все это лишь фикция. Однако... Цзюнь У сделал первый выстрел, от громкого звука которого Се Лянь дернулся, и чуть не закричал в голос, когда понял, что демон даже не попытался увернуться. Однако, он не увидел ни крови, ни признаков боли на его лице. И в следующее мгновение на приближающегося, к двум мужчинам, демона, обрушился шквал огня, но ему было словно плевать на это, хоть пули и достигали цели, но даже не разрывали красные одежды, словно проходя сквозь. Хуа Чэн сократил расстояние до первого мужчины, все еще пытающегося стрелять в него, и схватил за горло, кинув его в сторону, где только что открылся портал. Так же он поступил и со вторым. Остался последний. Цзюнь У, который все еще стоял возле Се Ляня понял, что пистолет ему не поможет и тогда, решив рискнуть, он встал за спину парня, направляя дуло тому в голову. Но Хуа Чэн не остановился. — Ты же за ним пришел? Я убью его, если не остановишься! — Цзюнь У видел тот мимолетный взгляд, брошенный этим существом на парня, потому это оставалась последняя возможность справиться с этой чертовщиной. Но Хуа Чэн все еще не останавливался и тогда, немного сожалея, Цзюнь У спустил курок, и прозвучал выстрел. Се Лянь зажмурил глаза от звука и страха, но сознание все еще было при нем, а повторный выстрел, в его висок не принес результатов, и парень все же открыл глаза. Он видел, как Хуа Чэн схватил Цзюнь У за горло и смотрел так, словно хочет немедля разорвать того на тысячи кусков. Впрочем, что было недалеко от истины. — Тобой я хорошенько займусь позже, — пересилив гнев, демон кинул его в еще один, только что открывшийся, портал, тут же его закрывая и мигом направляясь к Се Ляню. Хуа Чэн подошел к Се Ляню и хотел аккуратно обвить его талию, но увидел ужасные раны и чуть сместил руку, мягко подхватывая его под бедра, делая шаг вперед, чтобы парень облокотился телом об его. Другой рукой демон потянулся к цепям, хватаясь за них и крепко сжимая, от чего те треснули, и Се Лянь тут же рухнул в объятия Хуа Чэна, тяжело роняя руки за спину демона, с хриплым, болезненным стоном. — Сань... — Чш-ш, скоро станет легче, — сказал демон мягким голосом, и со всей аккуратностью поудобнее перехватил тело парня, что бы тому не было больно, пока Хуа Чэн будет идти и тут же открыл портал, шагая в него, когда парень совсем обмяк в его руках, теряя сознание.