Раздели со мной вечность

Комната была погружена в предрассветную тишину, залитую едва пробивающимся светом еще не взошедшего солнца. Воздух был свеж, но тело чуть ли не горело, окутанное чем-то плотным и теплым. Кое как попытавшись выбраться из-под толстого одеяла, все еще не разлепляя глаз, Се Лянь наткнулся на преграду, из-за которой не получалось подняться. Все же разлепив глаза, парень наткнулся на обворожительную картину истерзанной шеи, некогда чисто бледной, но теперь украшенной россыпью красно-фиолетовых любовных отметин. Сон полностью ушел и Се Лянь, сперва слегка опешивший, округлил глаза, задохнувшись от деяний рта своего. Зверь, проснувшийся вчера, заставивший так собственнически отметить демона, сейчас превратился в маленького стыдливого зверька, который понятия не имел, откуда у него взялось столько смелости и задора, так вести себя в тот момент. Смущение все еще не отпускало, но парень смог взять себя в руки, чтобы насладиться воспоминаниями прошлого дня, когда они с Хуа Чэном самозабвенно отдались на поруки любви и страсти. Се Лянь был более, чем уверен, что если вчера он и был достаточно смел и необуздан, чтобы так открыто стонать и хвататься за Хуа Чэна, то сейчас заливался румянцем ярче, чем простыни на которых они, собственно, и стонали, хватаясь друг за друга. От воспоминаний стало еще жарче, чем было, и Се Лянь вновь попытался чуть скинуть с себя одеяло, но только сейчас понял, почему не может двинуться с места. Руки демона обвивали его тело, хоть и мягко, но словно держали в железной клетке, которую невозможно было сдвинуть с места. Хуа Чэн, видимо даже во сне, был настолько силен, что сцепленные за спиной парня руки, которые прижимали его к бледной груди, было невозможно отодрать. Кое-как высвободив руку, Се Лянь потянулся к краю одеяла, откидывая его как можно ниже к ногам, наслаждаясь приятной прохладой. Ровно до того момента, как парень не вспомнил, что они все еще голые. Пришедшие было в норму щеки вновь стремительно заалели, и Се Лянь попытался дотянуться до отброшенного края одеяла, но эти демонические тиски ему не позволяли совершить задуманное, а после и вовсе оказалось, что этот хитрый демон не спит, ибо послышался слабый смешок, всколыхнувший макушку парня. — Гэгэ, что ты делаешь? — не скрывая улыбки спросил Хуа Чэн, слегка хриплым голосом, от которого у Се Ляня побежали мурашки по спине. — Так ты не спишь? — начав заливаться румянцем с новой силой, спросил тихонько парень. — Во сне, к сожалению, я не могу обнимать гэгэ так, чтобы он не попытался от меня сбежать, — прильнув губами к макушке парня, выдохнул Хуа Чэн, оставляя короткий поцелуй. Се Лянь на это лишь слегка покрутил головой, счастливо улыбаясь, решив подразнить демона в ответ. Он прижался ближе, щекоча кончиком носа чужую шею, водя круги по отметинам, примечая, как счастливо чуть ли не урчит Хуа Чэн. — С чего ты решил, что я сбегу от тебя? — выдохнул в шею парень. Хуа Чэн слегка посерьезнел, нервно облизав пересохшие губы, прежде, чем решиться спросить: — Тебя ведь что-то беспокоит? Се Лянь замер, наконец подняв взгляд на демона, замечая в чужих глазах искреннее беспокойство, которое явно не хотел видеть в такое прекрасное раннее утро. — Есть кое-что, но Сань Лан… Можно не сейчас, — тихонько ответил парень, неосознанно напрягаясь всем телом. Хуа Чэн прекрасно понял желание парня, потому вновь улыбнулся, стараясь усмирить бешено бьющееся сердце, которое зашлось из-за небольшого страха предстоящего разговора. Но раз Се Лянь пока сам не хочет об этом говорить, кто демон такой, чтобы его заставлять. Хуа Чэн кивнул и лишь сильнее прижал парня к себе, не спеша расставаться с этим теплом, желая остаться так как можно дольше. Из-за того, что они заснули очень рано, хоть и почти не спав прошлую ночь, проснулись они, как оказалось, почти в пять часов утра. Срочных дел более не было, а если и были, Хуа Чэн скинул их на Инь Юя. Они лежали, тихо переговариваясь и нежно целуясь еще долгое время, наконец предоставившееся только им двоим, пока все же не решили подниматься. Встав на ноги, Се Лянь слегка поморщился от странных ощущений небольшой ломоты и слабости в теле. Вот так, полтора года бегал от мафии – ничего не болело, стоило провести одну ночь (ну по сути день) с одним резвым демоном, так на тебе боль в спине и заднице, как у старика. Ну да, не удивительно, почти двадцать один год. — Гэгэ? — заметив замершего у кровати парня, позвал Хуа Чэн, проходясь взглядом по обнаженному телу, по которому рассыпались засосы и следы зубов. Его зубов. Что не могло не заставить губы растянуться в довольной улыбке. — Все в порядке, просто слегка странные ощущения, — ответил Се Лянь ища глазами брошенные на пол ханьфу. Схватив первое попавшееся, даже не глядя, парень запахнул наготу, смущенный своими ощущениями и осознанием того, что внутри он все еще мокрый от смазки, а по бедрам уже стекло немного жидкости. От этих постыдных ощущений хотелось поскорее избавиться, пока его тело не среагировало должным образом. А он еще от прошлого раза не отошел. Хуа Чэн догадался о каких ощущениях говорит парень, причем о всех и сразу, потому слегка виновато улыбнулся подходя к парню, все еще обнаженный, аккуратно обнимая Се Ляня за плечи. — Гэгэ, прости. Мы перестарались? А еще я немного кончил внутрь, ты так прекрасно выглядел и так сильно сжимал меня, что я не смог сдерживаться… — С-сань Лан! — заикающимся голосом вскрикнул парень, поспешив спрятать пылающее лицо в ладонях, под хриплый смех этого демона. — Но не волнуйся, гэгэ, я все исправлю… — Я иду в купальню, — поспешил выкрикнуть Се Лянь, уже разворачиваясь на сто восемьдесят, вот только убежать ему никто не дал. — Гэгэ, куда это ты собрался в таком виде? Думаешь, я позволю тебе так ходить по дворцу, где любая собака может увидеть такого тебя? Прости мой эгоизм, но это зрелище только для меня, — Хуа Чэн прижал к себе спину, пытавшегося сбежать парня, с нескрываемой улыбкой говоря в красное ушко, свободной рукой гладя голову парня, не давая тому отстраниться от горячего дыхания. — Сань Лан… — тяжело сглотнул Се Лянь, замерев и ослабнув в этих объятиях. — П-прекрати дразниться. — Я абсолютно серьезен, — совершенно не серьезным тоном сказал Хуа Чэн. — Ты же не думал, что я отпущу тебя так скоро, а пока, — демон подхватил парня на руки, заставив того ойкнуть от неожиданности. — Сходим в купальню вместе, гэгэ? Се Лянь никак не мог отказать демону в такой просьбе. Да и Хуа Чэн был прав. Он не мог пойти в таком виде по всему дворцу, по которому наверняка уже снуют слуги, к подземелью с купальней. В таком виде… — И кстати, гэгэ, как бы прекрасно ты не смотрелся в моих одеяниях, но чтобы помыться их придется снять, — с толикой грусти сказал Хуа Чэн, осматривая парня в его красном ханьфу, которое тот не глядя подобрал с пола. Се Лянь еще больше покраснел, почти в тон с тканью, а Хуа Чэн лишь счастливо засмеялся, под сдавленные слова парня, который пытался то ли убежать, то ли провалиться сквозь землю. Демон направился к дальней стене комнаты, которую Се Лянь ранее не замечал. Да и некогда было, в спальне Хуа Чэна он лишь во второй раз, и в этот второй раз было некогда осматривать убранства и восхищаться интерьером, по понятным причинам. Как оказалось, у правителя была собственная купальня, хоть и намного меньше, но явно уютнее и чище. Ниша, заполненная водой, клубящейся паром, была искусно обложена деревом и нефритовой плиткой, в каменные стены были инкрустирован нефрит, отражающий приятный свет множества огоньков под потолком, свободно парящих и освещающих всю комнату купальни. Стеллажи у стен были заставлены различными стеклянными пузырьками и забиты полотенцами. В приятной неге горячей воды они пробыли не меньше получаса. Сперва чуть ли не боролись из-за того, что Хуа Чэн намеревался помыть парня «во всех местах, до которых тот сам не дотянется». Затем Се Лянь все же сдался и Хуа Чэн, со всей аккуратностью и нежностью, более не пытаясь подшутить, вымыл все остатки смазки и спермы из мягкого нутра парня. Хоть и стоило больших трудов не возбудиться, но демон понимал, что его человек явно не готов для такого. Затем, Хуа Чэн намылил мыльным корнем всего парня с ног до головы, после хорошенько намыливая чужие волосы, и аккуратно смывая всю пену. В замен, Се Лянь помыл голову демона, мягко массирую черную макушку, маневрируя между рогов, как вдруг в голове появился вопрос. — Сань Лан, а ваши рога чувствительны. Ну… вы их чувствуете, как части тела, или нет? — Не совсем. Если сравнивать, чтобы было понятнее, то они, скорее, как зубы. Если трогать, то ничего не чувствуем, если сильно ударить, будет больно, сломать… Ломал когда-нибудь зуб, гэгэ? — Нет, но несколько раз приходилось лечить, и даже с анестезией иногда было больно. Даже страшно представить какая боль, если сломать или вырвать зуб. Не удивительно, что все боятся зубных в его мире, ведь каждый хоть раз в жизни сталкивался с болью в кабинете зубного, где эта машина для пыток словно пыталась высверлить не гнилой участок, а саму душу. А если перенести такую же боль на рога демонов… — Бедный Эмин, — сказал вдруг Се Лянь вспомнив, что у лютоволка один из рогов обломан. — Нашел я его уже с обломанным, но видимо, это случилось за несколько дней, ибо он еще скулил при прикосновениях к нему. Обломанные зубы со временем перестают болеть, так же и рога, — пожал плечами Хуа Чэн, наслаждаясь запутанными пальцами на своей макушке, которые нежно вымывали его волосы. Демон почувствовал легкое прикосновение к рогам, почти невесомое, но из-за, хоть и небольшого давления, чувство прикосновения ощущалось. — Если гэгэ так интересно, то можешь смелее трогать, я совершенно не против, если это ты. — Ой, прости если тебе неприятно, — тут же одернул руки парень. От демона послышался легкий смешок: — Гэгэ, ты можешь делать со мной что угодно, мне никогда не будут неприятны твои прикосновения. Сделав парню легкий массаж, чтобы ослабить боль и натяжение в мышцах, и хорошенько намазать маслом чужие и свои волосы, они в итоге покинули купальню. Хуа Чэн, с искренним восторгом, потрошил свой гардероб, ища подходящую по размеру одежду для парня, ибо тот отказывался звать слуг, чтобы ее принесли, но и не мог же он пойти голым до своих покоев. Потому, на радость Хуа Чэна и смущение Се Ляня, первый сейчас доставал самое плотно сидящее для него, и более-менее в пору для парня, ханьфу, естественно, кроваво-красного цвета. С гордостью и предвкушением передав одежду парню, демон ловил жадным взглядом, как тот облачается в его одежды, пытаясь скрыть медленно поднимающийся стояк. Это было восхитительное зрелище. Одно из изящных ханьфу, с высоким воротником и узкими белыми рукавами нижних одежд, и широких красных - верхних. По полам переплелись золотой нитью цветочные узоры, на ряду с оскалившимися пастями неизвестных парню монстров, а на линии борта красовались белые с золотым вставки. Се Лянь еще несколько минут простоял истуканом перед зеркалом, уже начиная жалеть, что не позволил позвать слугу за его одеждой. Однако, глядя на такого счастливого, с искрящимся взглядом, Хуа Чэна, все смущение, хоть и оставалось, но уходило на задворки, не позволяя парню, дойдя до своих покоев, тут же переодеться в другую одежду. Стараясь не обращать внимания, как на него смотрят весь день, Се Лянь, взяв несколько документов из кабинета Хуа Чэна, убежал в излюбленную беседку, заполнять свитки, чем помогал облегчить правителю демонов жизнь. Повстречавшиеся Фэн Синь с Му Цином за обедом, вели себя очень странно, постоянно оглядываясь вокруг, смотря на что угодно, но не на парня. Бань Юэ и вовсе потеряла дар речи, но почему-то поздравила его. Ши Цинсюань, нашедшийся в своем же кабинете, когда Се Лянь пришел добросовестно работать, сначала чуть не оглушил парня странным криком, а потом чуть не добил расспросами не самого приличного характера, по типу: где? сколько? в какой позе?.. Потому, с полыхающими щеками и сердцем, парню пришлось срочно ретироваться. Теплый воздух позволял сидеть на улице хоть весь день, лето потихоньку вступало в свои права, а грибной дождь стал небольшой, но не неприятной неожиданностью. Се Ляню он нравился, было одновременно свежо и тепло, из-за незаходящего солнца. Беседка была покрыта крышей, потому за документы можно было не волноваться, и парень продолжил работать, когда поблизости послышались шаги. Документы остались забыты, а Се Лянь прижимался к боку Хуа Чэна, который обнимал парня одной рукой, смотря вместе на дождь под солнцем, который только усилился. — Гэгэ, — слегка неуверенно начал Хуа Чэн. — Ты хотел услышать легенду о Ша Юймин и Цзи Шао? — Да, — слегка кивнув, ответил парень. Хуа Чэн, словно готовясь к чему-то, глубоко вздохнул, начав рассказывать: — Это не совсем обычная легенда, это история, которая произошла множество тысячелетий назад, почти сразу, как наш и человеческий мир за лесом объединились, — Хуа Чэн говорил ровно, но что-то в голосе выдавало тревогу. — Ша Юймин была демоном и, если верить истории, очень талантливым лекарем. В одно из нападений людей на демонический мир, те ушли ни с чем, оставив большую часть армии, ибо очень недооценили демонов. Почти все оставшиеся войны были мертвы, но также оставались и раненые. Ша Юймин, как и остальных лекарей, отправили на место уже завершенной битвы, помогать раненым демонам и ухаживать за ними в наспех сооруженном лазарете неподалеку. Лекари ходили среди трупов, выискивая живых собратьев, которых было возможно спасти, но Ша Юймин наткнулась на, хоть и раненого, но живого человека. Она знала, что людей им было приказано игнорировать или же и вовсе добивать, но… Вопреки здравому смыслу, она захотела спасти его. Ша Юймин наложила на мужчину несложное заклятие, которое сделало его похожим на демона и госпитализировала вместе с остальными. Воин пришел в себя скоро и, поняв ситуацию, вел себя тихо и покладисто, ведь иначе, его бы просто убили на месте, а из-за ран уйти он пока не мог. Мужчина представился как Цзи Шао. Несколько недель Ша Юймин выхаживала Цзи Шао на ряду с другими демонами, и когда человек смог встать на ноги, то не пожелал покидать лекаря, равно, как и сама Ша Юймин не захотела отпускать человека. Они влюбились друг в друга и решили жить вместе, но спустя какое-то время, демоны раскрыли истинную сущность Цзи Шао. Состоялся суд, где решали дальнейшую судьбу человека. Как оказалось, Ша Юймин была родной сестрой действующего правителя, что они скрывали, но пришлось придать это огласке, потому правитель тут же оправдал ее, переведя весь свой гнев на человека. Но Ша Юймин не согласилась с братом, и чтобы доказать свою решимость, поставила Цзи Шао брачную метку прямо на глазах всех, кто находился на суде. Она заявила во всеуслышание о своей любви, и что отправится куда угодно вслед за любимым, хоть в подземелье, хоть в преисподнюю. Правитель не был доволен выбором и решением сестры, ибо прекрасно понимал… что человек не проживет столько же, сколько и демон, а сестра была очень молода, — Хуа Чэн посмотрел парню в глаза, слегка улыбнувшись, замечая, как тот слегка побледнел. — Ради сестры он помиловал Цзи Шао, и отдал приказ: любой, кто найдет способ сделать человека демоном, продлить жизнь на тысячелетие или же иные способы, при которых его сестра не покинет это свет через несколько десятков лет вслед за человеком, того ждет небывалая награда и исполнение всех желаний. Что удивительно, так это то, что именно Ша Юймин была той, кто нашел решение. — И… что это? — слегка хрипло спросил парень, даже не замечая, как последние несколько минут мял в руках ханьфу, впиваясь пальцами в бедра. — Гэгэ, ты наверняка заметил, что демоны, в отличии от людей, отличаются своим… внешним видом друг от друга. Есть род змеевидных демонов; род звероподобных демонов, как Бань Юэ; род демонов великанов; с большим количеством рук, ног, голов; смешанные… а есть род демонов с рогами, как я, — Хуа Чэн указал на свои рога, слегка смущенно отведя взгляд. — Гэгэ, ты знал, что у рода рогатых демонов, их жизненные духовные силы сконцентрированы в рогах? Се Лянь повертел головой, все также во все глаза уставившись на Хуа Чэна, а демон лишь улыбнулся, продолжив: — Ша Юймин была из рода рогатых демонов, и ища способ продлить любимому жизнь поняла, что без демонических жизненных духовных сил – другого способа не найти. Но передать жизненные духовные силы демона невозможно, ибо они всегда возвращаются к владельцу спустя время. Тогда Ша Юймин подумала: что если у человека будет вместилище для этих сил, благодаря которому, они навсегда останутся с ним. И что можно было найти лучше, если не вместилище собственных? — Хуа Чэн улыбнулся как-то по-хитрому, но нежно, и взял одну из рук Се Ляня в свои. — Она вырвала один из своих рогов, и прикрепила его Цзи Шао, — демон легонько постучал пальцем по макушке Се Ляня чуть сбоку, там, где находился один из рогов на голове самого Хуа Чэна. — Таким образом, они разделили ее демонические годы жизни пополам, и хоть Цзи Шао не мог пользоваться ее духовной силой, да и сама Ша Юймин слабее не стала, они смогли прожить счастливую жизнь, вместе. Гэгэ… Хуа Чэн вдруг сел перед парнем, взяв его руки в свои, заглядывая в медовые глаза со всей нежностью и чувствами, бурлящими внутри него. Слегка теплые руки выдавали волнение демона, но он был настроен решительно. Сделав глубокий вдох, Хуа Чэн сказал: — Я люблю тебя. Я люблю тебя так сильно, что не представляю более жизни, в которой тебя нет рядом. Я хочу разделить эту никчемную вечность с тобой, отдать хоть всего себя, если это означает, быть вместе так долго, как это только возможно. Гэгэ… Се Лянь, согласишься ли ты стать моим супругом и разделить эту жизнь? Слова заставили Се Ляня впасть в ступор, позволяя лишь покраснеть до самых корней волос и глупо разинув рот. В голове проносились сотни мыслей, и ни одна из них не желала зацепиться и высказаться. Они были знакомы несколько месяцев, за которые в родном мире не то, что предложение делать, жить вместе не всегда начинают. Хуа Чэн предложил ему выйти замуж и… Разделить его годы? Неужели, правитель демонов готов отдать половину своей жизни ему, простому человеку? Ему было четыре сотни, если верить Ши Цинсюаню, Хуа Чэн с легкостью переживет два тысячелетия. Восемьсот лет… Восемьсот лет останется Хуа Чэну, и восемьсот лет будет у Се Ляня. Это что-то нереальное, за гранью его понимания. Однако, одно парень мог сказать точно. Он не менее самоотверженно любит Хуа Чэна. Настолько, что сам бы отдал крупицы своей человеческой жизни демону, если бы того потребовали обстоятельства. Он и сам не представлял более жизни без Хуа Чэна, демона, который так искренне заботился о нем, так крепко любил, и так сильно не хотел прощаться с ним, что готов пожертвовать половиной своих лет. Нет. Это не жертва. Это искренний дар возлюбленному и маленькое, эгоистичное желание, мольба о любви, просьба не покидать никогда. Ши Цинсюань рассказывал, что он бы отправился за Хэ Сюанем, в случае непредвиденной смерти генерала. Сделал бы Хуа Чэн тоже самое? Почему-то Се Ляню показалось, что без сомнений, так и будет, если он откажется и умрет в положенное ему время… — Я не тороплю тебя, — улыбнулся Хуа Чэн, пытаясь скрыть грусть в голосе и глазах. Он поцеловал парня в каждую ладонь, аккуратно опуская чужие руки, поднимаясь на ноги. — Ты можешь дать ответ в любое время, только… Подумай, пожалуйста. Я буду ждать. Сколько потребуется. Демон лишь напоследок нежно обвел ладонью красную щеку парня, прежде, чем развернулся, стремительным шагом уходя прочь, пока чувство, заставляющее его остаться и молить парня о согласии, не вспыхнуло в его сердце еще сильнее, когда он не сможет сопротивляться. Он понимал, что это не простое решение, которое не принять за минуты. Видел, как в глазах парня плескалась неуверенность. Еще бы, он просто свалил все это Се Ляню на голову и тут же предложил выйти замуж. Прекрасная идея. Какой он идиот. Однако, чувство тревоги, обиды и страха не могло не разъедать демона. Даже понимая все это, Хуа Чэн был очень расстроен. Ничего, он будет доказывать свою любовь месяцы, годы, десятилетия, если потребуется, и тогда… Додумать мысль не дали две крепких руки, обвивших его тело из-за спины. Сквозь свои мысли и, все не прекращающийся грибной дождь, демон не услышал, как Се Лянь подбежал со спины, но зато, отчетливо услышал: — Сань Лан, я согласен. Се Лянь не мог сомневаться в Хуа Чэне, не мог сомневаться в том, каким счастливым его сделал этот демон. Парень был уверен, он будет любить Хуа Чэна все восемь сотен лет, и даже после смерти не перестанет. Теперь, все его тревоги разрешились. Он мог любить демона! Сердце Хуа Чэна, кажется, остановилось. Всего два слова, заставили его, самого сильнейшего демона, правителя, почувствовать подступающие слезы. Он тут же развернулся в этих руках, сжав в ответных объятиях самое дорогое в его жизни. — Гэгэ, гэгэ! Я сделаю тебя самым счастливым, клянусь. Боги, ты так меня погубишь. — Я уже самый счастливый, Сань Лан. Благодаря тебе. Они смеялись в объятиях друг друга, пропитанные счастьем и безграничной любовью, и даже солнечный ливень им не мог помешать. На следующий день весь Призрачный город услышал новость о помолвке их правителя. Казалось, простые демоны были рады этой новости не меньше самих виновников. В этот день город стоял на ушах, во всеуслышание поздравляя своего правителя и его жениха. Се Лянь был искренне рад, что Хуа Чэна так любит его народ. Фэн Синь с Му Цином казались незаинтересованными, однако, одни из первых пришли поздравить Хуа Чэна с Се Лянем. Инь Юй коротко, но от всего сердца принес поздравления паре, с радостью готовый служить еще одному «господину». Хэ Сюань немногословно что-то пробурчал, однако можно было уловить его улыбку. Бань Юэ желала паре счастья, а Ши Цинсюань вис на шее парня, горячо поздравляя друга от всего сердца со слезами на глазах. Всё обсудив, со свадьбой решили не тянуть, и назначили дату через две недели. Се Лянь интересовался, что требуется от него, и заверял, что лично будет помогать в подготовке, на что демон лишь улыбнулся согласившись, понимая, что парня не переубедить. Хуа Чэн рассказал про особенности церемонии демонов, интересуясь у Се Ляня, чтобы тот хотел внести из своего мира или же, возможно, исключить. — На самом деле, демоническая церемония чем-то похожа на древние церемонии бракосочетания моего мира. Мне все нравится, я не хочу ничего менять, — лишь ответил парень. — Хорошо, гэгэ, — улыбнулся Хуа Чэн. Они лежали в алых простынях, когда из открытого окна, с развивающимся от ветра пологом, просачивался мягкий лунный свет. Нагие тела были крепко переплетены в объятиях. Демон перебирал каштановые пряди, с мягкой улыбкой на лице напевая что-то. Се Лянь слушал ровное сердцебиение любимого, лежа на чужой груди, с такой же мягкой улыбкой, слушая приятный низкий напев. — За день до церемонии я передам тебе рог. Ты не против, гэгэ? — Хорошо. Се Лянь не стал спрашивать, почему демон выбрал именно этот день, хотя где-то внутри ответ был очевиден. О своем решении Хуа Чэн рассказал пока лишь Хэ Сюаню, которого уже заранее запряг в этот день принять на себя все дела и непредвиденные обстоятельства, а также, взять на себя поддержание барьера, ибо на тот момент правитель демонов окажется совершенно уязвим и беспомощен. Хуа Чэн хотел, чтобы на церемонии все видели, что Се Лянь полностью становится частью их мира, и частью самого правителя этого мира. Все узнают, что правитель демонов разделил свою жизнь с любимым, и их свадьба это лучший из моментов, чтобы это объявить. — Когда я отдам тебе рог, наши тела будут слегка… перестраиваться. Мое будет словно истощено, а твое же наоборот, будет переполнено чужеродной энергией, но если верить записям, отреагируют они одинаково. Мы тут же отключимся, и проспим целые сутки. Поэтому, я и хочу сделать это прямо перед церемонией, если ты не против. — Я согласен на все, если это с тобой. Хуа Чэн лишь сжал объятия сильнее, не веря в свое счастье. — А… много было таких пар? — поинтересовался Се Лянь. Ему было искренне интересно, сколько людей и демонов решились связать себя узами и разделить жизнь. — Две, — ответил Хуа Чэн. — Из известных мирам, конечно. Ша Юймин и Цзи Шао, а еще Вэй Ин и Лань Чжань. Ты слышал про вторых, гэгэ? — Цинсюань рассказывал, что Вэй Ин был правителем примерно полторы тысячи лет назад, и что женился на человеке, — вспоминал парень, но в той истории лекарь точно не упоминал, сколько они жили вместе. А ведь Се Лянь тогда подумал, что Вэй Ин наверняка похоронил любимого, и продолжил править свои столетия в одиночестве. Хорошо, что это оказалось не так. — Да, история их знакомства очень… интересная, — усмехнулся Хуа Чэн. — Если захочешь, я ее тебе расскажу, — добавил демон уже шепотом, чувствуя, как глубже и размереннее стал дышать парень, проваливаясь в сон. — Сладких снов, гэгэ.