По счетам

       Остановился я у трактира. Савельича со мною не было, еще с утра отправился по лавкам. От скукоты дневной, мучившей меня, отправился глядеть я остальные комнаты. В конце коридора, по-видимому, располагалась бильярдная. Я вошел в широкую черную дверь. Пред мною предстал высокий барин, с длинными черными усами, с трубкой в зубах и кием в руке. Подойдя, я разглядел маркёра, с коим он играл. При выигрыше тот выпивал рюмку водки, бросая ее на пол.        Я стал смотреть на их игру. После проигрыша маркёр лез на четвереньках под стол, что происходило довольно часто, пока он не остался под бильярдом. Завидев меня, барин предложил мне милостиво сыграть с ним партейку.        — Извините, по неумению, я пожалуй откажусь — как можно вежливее ответил я.        Барин посмотрел на меня с малым сожалением и представился как Иван Зурин.Он пригласил меня отобедать вместе с ним.        — Раз уж я — как он выразился, — неумеха в бильярде, то должен хотя бы продолжить начатое знакомство.        Мы сели за стол. Зурин много пил и рассказывал мне армейские анекдоты. За столом мы стали настоящими приятелями. Он придвинул ко мне стакан с пуншем, говоря что к службе надо привыкать, мол без пунша и служба-не служба.        Я отхлебнул содержимое стакана. По рту пробежала обжигающая волна спирта с привкусом винограда. В голову отдало метким ударом откуда-то с ног. Не отвратительно, но и не скажу что обладает отличительным вкусом.        Чем больше мы говорили с Зуриным, тем чаще я прихлебывал от своего стакана. Голова гудела колокольным звоном, мир начал терять свою четкость. Я попытался встать, но тело не могло ровно стоять. Его водило из стороны в сторону. Не лучшее начало своей службы. Но Зурин не обратил на меня малейшего внимания. Вместо этого он, с необычайной грацией, встал, взывая меня сыграть с ним в бильярд. От выпитого пуншу я стал отважнее и охотно согласился. Иван Иванович, прознавший о моем неумении, принялся меня учить. Он громко ободрял мои успехи и одновременно дивился ими. После нескольких уроков предложил мне играть в деньги.        — Но это так, не для выигрыша, а что бы даром не играть. — проговорил Зурин, вертя в руках кий. — Скверно это.        Я согласился. Шары летали у меня через борт, и я бранил маркёра, умножал игру каждый час. Вел себя как мальчишка, наконец вырвавшийся на волю. Но время летит незаметно. Зурин глянул на часы, и объявил мне, что я должен ему сто рублей. Но денег при себе у меня не было и принялся извиняться пред ним. Но тот лишь резко отрезал: — Не изволь беспокоиться, в другой раз можешь расплатиться.        Его взгляд был спокоен, но какое-то желание было в них видно. Мне, как человеку отца своего, было не удобно оставлять господина без выигрыша. Потому, я предложил пройтись до трактиру, где и хранились деньги мои. Зурин сделал лицо, словно о чём-то глубоко задумался, но явно он знал чего хотел. Простояв так малое количество времени, он выпил стакан пуншу и приблизился ко мне.        — До вечеру ждать мне не охото. Так почему бы не расплатиться прямо сейчас. — его голос опустился на тон ниже, зовя меня за собой.        — Извольте спросить, каким же образом?        — Телом вашим, Петр Андреич.        Я был в смятении. Но с лету согласился, видимо сильно на меня алкоголь действует. Но ничего не поделаешь. В долгу оставаться не хотелось. Замотав головою, я продолжал смотреть на Зурина с непониманием.        Я видимо не первый кто задолжал ему в игре. Ведь он с такой точностью вел меня по коридорам в безлюдие. Наконец мы вышли к неиспользуемым комнатам. Он впихнул меня в первую попавшуюся. Я моментально потерял Зурина из виду. Комната была очень душной, темной и, по-видимому, грязной. В попытках найти хоть что-нибудь, я прошел пару шагов вперед, но уперся во что-то мягкое.        — Не думал, что вы так сильно хотите расплатиться, Петр Андреич. — Зурин наклонился ко мне.        Холодными пальцами он коснулся затылка моего, проводя ими ниже по позвонкам. От неожиданности я вздрогнул. Но по-видимому ему это нравилось. Его руки касались моей шеи, щек и волос. Было не приятно, но если откажусь, выставлю себя трусом.        Зурин же медленно расстёгивал маленькие пуговицы с моей жилетки, а позднее и рубашки. Хлопковая ткань скользнула по плечам, скатившись к сгибу рук. По груди прошелся прохладный ветерок, что заставило меня поежиться. Я захотел накинуть одежку обратно на себя, но Зурин мне не позволил. Своими широкими ладонями он обхватил мои плечи, скользя по ним в след рубашке, после чего полностью скинул ее с рук моих. Я не понял когда он успел прокрасться мне за спину, но точно знал, что путь отступа мне перекрыт. Зурин припал к моим лопаткам, касаясь их своими губами. Я понял, что выгляжу как гулящая девица, которую в очередной раз прихватил знатный мужчина.        — Господин Зурин, я попрошу вас перестать, выставлять меня непонятно кем. Я не девица, чтоб целовать меня под плечи. — я развернулся чтоб посмотреть ему в глаза, но из-за темноты почти его не видел.        — Ох, Петр Андреевич, если не хотите, чтобы я был по ласковее, то воля ваша.        После слов таких он толкнул меня в съедающую темноту. Упав на что-то мягкое, видимо подобие кровати, я ударился затылком об стену. Но не дав мне успокоить боль, Зурин сел на ноги мои. Захватив мои руки за запястья, он завел их мне за голову, дабы не вырывался. Снова припав к моей шее, он носом вывел какие-то линии, после чего жадно укусил. Боль прожгла правую часть шеи, заставив вскрикнуть. Но Зурина, видимо, это только нравилось. Укусами он спускался по ключицам и груди, оставляя болезненно-ноющую полосу. Но опустившись до живота, он сменил тактику. Сначала ласково целовал всю его полость, так же милостиво оглаживая правый бок рукой, но позже зубами вцепился в тонкую кожу, оттягивая ее на себя. Не став терпеть это, я начал вырывать руки из его ладони. Наконец освободившись, я закрылся руками, чтоб Зурин не смел меня больше трогать. Но унять его не так просто.        — Ну что вы, Петр Андреевич, сами же потребовали, чтоб не как с девицой. Осторожней с желаниями нужно быть. — он нежно прикоснулся ко мне, словно успокаивал.        — Не нужно играть со мной. — попытавшись встать, я облокотился на руки, — Я не просил мучать меня!        Я все еще помнил про свой долг, но поделать с собой ничего не мог. А как здесь совладаешь, когда какой-то барин вертит тобой как хочет. Зурин же толкнул меня обратно на кровать, нависая над моим лицом. Сильно вьющиеся темно-коричневые пряди свесились ему на лицо, частично закрывая глаза. Сверкнув белизной зубов он припал ко мне. Оставив след на моих губах, Зурин поспешил спуститься ниже. Его пальцы прошли по животу, обрамляя пупок, после чего затронули половой орган. Холодная ладонь обхватила его, создавая малый контраст температур.        От прикосновений щеки приобрели розоватый цвет, но большее смущение пришло когда рука стала двигаться намного интенсивней, ведь Зурин чем-то смазал её. Мое дыхание участилось и стало прерывистым. Цепляясь руками за старый матрас я перестал сопротивляться ему, отдаваясь все больше. По прошествию двух минут я кончил с хриплым стоном, прогибаясь в спине.        От сильной усталости я не мог даже сесть, но очень четко видел как Зурин собирал мои разбросанные вещи. Осторожно положив ее на край кровати, он, улыбнувшись, сверкнул глазами и поспешно удалился.        На утро я уже был в своей кровати. Из-за выпитого алкоголя я не помнил как попал сюда, возможно сам дошел, может кто-то посторонний помог. Но мои раздумья прервал Савельич.        — Как же так Петр Андреич, никто в семье не был пьяницей, в кого же вы пошли. — сказал Савельич, взмахивая руками.        Он был крайне обеспокоен и в руке его был какой-то листок. Привстав, я попросил показать мне его. Листок же оказался письмом от Зурина.

Любезный Петр Андреевич, вчерашняя игра была просто великолепна, особенно ее продолжение. Надеюсь вы задолжаете мне снова.