* * *
Под ногами – вязкое ледяное крошево, холодный воздух неприятно обжигает горло, когда от усталости нечаянно втягиваешь его ртом, а ты всё идёшь и идёшь не сбавляя темпа. Сначала я пытался идти с тобой плечом к плечу, но потом, несмотря на все усилия, всё равно сместился назад и теперь украдкой, сгорая от стыда, стараюсь попадать ногами в следы твоих огромных рыцарских сапог. – Ты устал, Широ? – внезапно оборачиваешься ты. – Конечно, нет! – бодро вру я, чуть не тыкаясь тебе носом в лопатки после очередного усилия вызволить ногу из снежного болота.* * *
– Сэйбер! – Да? – Я когда-нибудь снился тебе? – Нет. Вот так. Коротко и категорично, совсем не думая. Интересно, почему я вдруг решил об этом спросить? А всё же жаль. Синяя ленточка в твоих волосах насмешливо машет мне. – А ты когда-нибудь вообще видишь сны? – Да. Вот и поговорили.* * *
Это первая ночь, когда мы не нашли ни убежища, ни хоть чего-нибудь, из чего это убежище можно было бы изваять. Благо, ночь совсем тихая. И очень красивая. Наконец можно отличить тёмное бархатное небо с жемчужной россыпью звёзд от надоевшего снежного марева. Тебе тоже нравится, это заметно сразу. Ты лежишь, закинув руки за голову, а на твоих губах блуждает одна из твоих немногочисленных улыбок. И я, как могу, наслаждаюсь этой ночью. – Регул, - показываю пальцем на звезду я, - созвездие Льва. – Знаешь, Широ, - вдруг негромко говоришь ты, - в детстве я верила, что у каждого человека есть своя счастливая звезда. Надо только найти её, обязательно найти… В детстве? Я до сих верю в это, Сэйбер.* * *
Ветер смешала воедино всё: и землю, и небо, и снег, и двух одиноких путников, осмелившихся забраться так высоко. Чувствую себя как в одном из тех новогодних сувениров – ну, такие, в виде полусферы, а внутри снег плавает, если потрясти, - так вот, нас, наверное, трясёт или сумасшедший, или страдающий болезнью Паркинсона, настолько всё плохо. Сэйбер? Где Сэйбер?! Я потерял из виду её спину!!! – Сюда, Широ! – смутно слышится в завывании метели. Иду почти на ощупь.* * *
Тепло, и свет отбрасывает уютные тени на стены найденной тобой пещеры. Твои поза, взгляд, выражение лица – всё как всегда исполнено простоты и вместе с тем благородства. – Сэйбер? – Да? – Что ты будешь делать, когда мы достигнем вершины? – Я… Прячешь глаза. Впервые с момента нашего знакомства. – Я спущусь вниз. И начну всё сначала. Сначала? Что за глупость? Видимо, на моём лице слишком хорошо читаются мысли, потому что ты тут же решительно хмуришь брови и возмущённо добавляешь: – Это мой долг! Долг? Что за чушь ты несёшь, Артурия? – Дура! – не выдерживаю и срываюсь я. – Какой ещё долг? Ты никому ничего не должна, пойми наконец и перестань говорить ерунду! – Ерунду?.. По твоим глазам вижу, что, видимо, на этот раз перегнул. Твой голос дрожит, когда ты пытаешься со мной заговорить. – Вот значит как ты думаешь, Широ? А я-то думала… Я думала… Что ты меня понимаешь. Что мы вместе пройдём этот путь. И снова грозно хмуришь брови. – И правда дура. До свиданья. Секунда – и тебя уже нет, и ты растворилась, метнувшись, в бешеном дыхании обозлившейся на весь мир пурги.* * *
Не помню, как догонял, как схватил за плечи, развернул, прижал – не помню, но, наверно, это было. Помню, как отчаянно орал тебе прямо в ухо, перекрикивая вой метели и отплёвываясь от снега: – Я не дам тебе спуститься, Сэйбер! И назад повернуть тоже не дам! Мы вместе дойдём до конца, слышишь, Сэйбер?! Ты слышишь меня?! Твои плечи дрожат. И голос. И сердце, наверно, тоже. – Почему, Широ? – Потому что… Сейчас самое время сказать. – Потому что я люблю тебя, Сэйбер. И исчезли доспехи, и рассыпалась броня, растаяли латы от еле ощутимого тепла тела, и только душа, чистая, невинная, беззащитная осталась в моих руках. – Ты веришь мне, Сэйбер? И исчезло всё: и ветер, и снег, и этот опостылевший уже белёсый мир, и остались лишь руки, судорожно сжимающие одежду, светлые до прозрачности пряди волос, огромные испуганные глаза, мокрые от слёз ресницы и слова, прошёптанные обессиленным голосом так тихо, что невозможно было их не услышать: – Я верю тебе, Широ. Я так хочу верить…* * *
Есть ты, есть я, и нет больше ничего, кроме пройденной нами дороги, кроме вершины, на которой мы сейчас стоим, нет даже ставших привычными снега и ветра. Ты улыбаешься, улыбаюсь и я, моя ладонь сжимает твои тёплые пальцы. У нас остались считанные мгновения, прежде чем лёгкое дыхание воздуха развеет твоё прикосновение, и ни одну из этих минут я бы не отдал и за глоток воды из самого Грааля. Пусть я никогда больше не увижу тебя, твою улыбку, не проведу рукой по твоим волосам – я всегда буду счастлив вспоминать о тебе и думать о том, что мы с тобой смотрим на одно и то же небо. Разве этого мало? Быть может, я всё же приснюсь тебе когда-нибудь, Сэйбер.