Araseta

Странная усталость разливалась по телу. Уильям медленно открыл свои глаза, пытаясь приподняться на кровати, сонно оглядываясь по сторонам. За окном ярко светило утреннее солнце, пробиваясь между тонких занавесок, освещая мятую постель. Парень коснулся своего лба, чувствуя, как внутри него все горит и пульсирует. Не сразу, но он стал вспоминать, что же могло привести к подобному неприятному пробуждению. «Кажется, что вчерашний день длился вечность… — Мориарти потянулся — его плечо хрустнуло и теперь боль распространилась в верхней части тела, — но все же… кажется, что все кончилось побегом с ужина, а дальше…» Постепенно чувство сонливости пропадало и к парню стали возвращаться воспоминания о том, что случилось накануне. Эта тянущая, тупая боль была вызвана, вероятно, сильными физическими нагрузками — расследование дела, из-за которого пришлось побегать, после дуэль на сцене, и вечер на танцах… хоть Уильям и был выносливым, но это было слишком даже для него. Пытаясь прийти в себя, парень растирал свои виски указательными пальцами, сощурившись. «Удивительно, как я не проспал в таком состоянии до обеда, — подумал Уильям, наконец-то обращая свое внимание на одежду, в которой он лежал в кровати, — …ох.» На нем была расстегнутая рубашка, а чуть поодаль, у изголовья, лежал корсет. Мориарти неловко улыбнулся, посмотрев на стул, на котором заботливая слуга Мэри оставила его ночной костюм — кажется, что он был настолько уставшим, что не нашел в себе силы даже для того, чтобы переодеться. И хоть Уильям не чувствовал себя отдохнувшим, но спать дальше он не собирался, медленно поднимаясь с постели, обращая свое внимание на солнце. Его лучи хоть и освещали постель, но лишь ее часть. Во время вчерашнего пробуждения солнце находилось в том же положении, что могло свидетельствовать о том, что Уильяму повезло проснуться не очень поздно, хоть он, кажется, вновь опаздывал на завтрак. Но сейчас это его не беспокоило. «Вчерашний ужин закончился просто ужасно… — Мориарти вспомнил, как Шерлок и Ада намеренно устроили беспорядок, способствуя серьезной ссоре между разными семьями, — …что же мне скажет сегодня мама? Может, она уже ушла на завтрак?» И лишь стоило ему вспомнить о ней, миссис Мориарти появилась на пороге его комнаты. Хотя, скорее, она ворвалась в нее — от того, с какой силой женщина хлопнула дверью, затряслась чернильница на столе. Уильям растерянно стоял у своей постели, пытаясь переодеться, тут же встречаясь с матерью взглядом. Судя по тому, как она выглядела, дальнейший разговор не предвещал ничего хорошего. Но это было уже не впервой — миссис Мориарти была ужасно истеричной и скандальной женщиной. Уильям полагал, что это случилось после того, как Льюису поставили диагноз в детстве. Всегда было проще терпеливо выслушать все претензии и не пытаться с ней ругаться или доказывать иную точку зрения. Это просто было невозможным, абсолютно бесполезным и энергозатратным делом, приводящим чаще всего лишь к усугублению конфликта. Вот и в этот раз Уильям выпрямился, смиренно ожидая скорейшего окончания этой, кажется, уже рутинной истории. Обычно он чувствовал себя несколько встревоженно по этому поводу. Сейчас же все страхи отступили, отошли на второй план. Казалось, что миссис Мориарти находится где-то не с ним, совсем не рядом. И хоть он уже принял всю ситуацию, но почему-то в этот раз почти совсем не переживал, безразлично разглядывая встревоженное, злое лицо женщины. «Поскорее выслушаю ее, схожу на завтрак, а после обязательно встречусь с Шерлоком, — Мориарти отвел свой взгляд в сторону, задумавшись, — меня это все не особо волнует…» Мысли о Холмсе чуть было не заставили его улыбнуться, но Уильям сдержанно сжал губы, воздержавшись от подобного жеста. Его мать могла бы воспринять его как-то неправильно и посчитать неуместным, а это бы наверняка стало поводом для продолжения конфликта. — Уильям, — она сжала руки вместе, закрывая дверь в комнату, поджимая свои губы, — если это необходимо, то тебе, возможно, нужен доктор? — Простите, мама… — Мориарти неспеша застегивал пуговицы на рубашке, удивляясь такому странному вопросу, — доктор? — Именно доктор, — женщина начала подходить ближе, переводя свой взгляд на постель, плавно опуская свою руку на слегка помятый корсет, — …кажется, что с тобой не все хорошо. Миссис Мориарти довольно часто иронизировала, ожидая, что человек самостоятельно поймет ее претензию. Уильям напрягся, пытаясь понять, что она имела в виду. — Простите, мама, но я чувствую себя прекрасно, — ответил парень, расправляя рукава своей рубашки, — почему Вы не на завтраке? — Повернись, — женщина проигнорировала вопрос, расправляя его корсет. Мориарти покорно развернулся, упираясь своей рукой о спинку кровати. Он ощутил прикосновения матери — миссис Мориарти одела на его талию корсет, подправляя замятые края рубашки. Ее острые ногти время от времени неприятно впивались в кожу даже через ткань, от чего Уильям кривился, но продолжал молчать, не желая провоцировать конфликт. Парень вдохнул, почувствовав, как мать резко потянула его на себя, пытаясь зашнуровать корсет как можно сильнее. Несмотря на то, с каким недовольством она это делала, что было очевидно по резким, нервным движениям, женщина молчала. И это напрягало Уильяма еще сильнее. — Ты не должен больше с ним видеться, — она на мгновение остановилась, поднимая свой взгляд на сына, — тебе понятно? Мориарти почувствовал, как кончики его пальцев похолодели. Он промолчал, не сумев подобрать каких-либо слов. Одно было очевидно — речь шла о Шерлоке. — Уильям, — женщина затянула шнуровку еще сильнее, заставляя парня невольно дернуться, — я запрещаю тебе с ним общаться. — Но мистер Холмс спас меня и нашу репутацию, я лишь благодарил его, да и к тому же… — он прикусил губу, отводя взгляд куда-то в сторону, — мы скоро прибудем, что же случится, если я несколько дней проведу в его компании? — Лучше бы этот Шерлок Холмс никогда тебя не спасал, с испорченной репутацией мы бы справились и сами, — процедила сквозь зубы миссис Мориарти, тут же разворачивая своего сына за плечи, — неужели ты совсем ничего не понимаешь? Я даже не хочу обсуждать этот поступок, который ты вчера совершил, попадая под дурное простолюдинское влияние, я… — ее лицо начинало краснеть от нервов, — он отвратительно на тебя влияет, к тому же время, проведенное с ним, отдаляет тебя от высшего общества, ты что, совсем забыл о нашем положении?! — Мама, это всего лишь несколько дней, от этого моя предстоящая свадьба не будет испорчена, — парень нервно вздохнул, сжимая свои губы, — я делаю абсолютно все для того, чтобы исполнить Вашу же волю и желание, в отличие, от Вас, — Уильям покачал головой, намекая на конфликт, что случился между ним и леди Ленонкур по вине его матери. Женщина сжала брови, на мгновение теряя дар речи. Она прижала свою ладонь к трясущимся губам и, демонстративно отворачиваясь, всхлипнула. — Неужели ты тоже веришь слухам и считаешь, что твоя мама — потаскуха? — плечи миссис Мориарти вздрагивали от того, что она плакала, — …неужели ты совсем ничего не понимаешь? Уильям невольно вжался спиной в свою постель, чувствуя себя просто отвратительно. Казалось, что в этом нет никакой вины и те слезы, что он видел были лишь попыткой вызвать жалость и сопереживание, но нарастающее чувство дискомфорта начинало разрывать его на части. Словно чужие слезы были не тем, что он мог позволить себе видеть. — Я так не говорил, но Вы противоречите своему же выбору, навязывая мне знакомства с женщинами, когда я уже помолвлен, — спокойно ответил Мориарти — парень старался держаться, — Ваши связи, мама, не мое дело, но кажется, что это неправильно. — Как ты не понимаешь! — женщина вновь развернулась и теперь он мог разглядеть ее лицо — миссис Мориарти была красной, ее обычные острые черты стали в несколько раз острее, казалось, что если она приблизится, то сможет поцарапать своим длинным носом, — твой проклятый отец обанкротился и теперь наше имя почти единственное, что у нас осталось, — процедила она, вытирая пальцами свою красную помаду с щеки, — я пытаюсь заводить знакомства, пытаюсь помочь и тебе… но теперь моей репутации точно пришел конец и ты знаешь, дорогой сын, кто же этому виной?! Она сделала шаг в его сторону. Теперь на ее лице не осталось отчаяния или грусти, что было мгновение назад, теперь женщина была в ярости. Ее руки стали похожи на когти хищника — миссис Мориарти протянула свои пальцы к запястью Уильяма, хватая парня. — Если бы ты не спутался с этим Шерлоком, то все бы было хорошо! — процедила она, впиваясь своими ногтями в нежную кожу Уильяма, тут же поднимая свой озлобленный взгляд на него, — …немедленно оголи руки. — Мама? — Я сказала: немедленно. Мориарти, хоть и не понимая, зачем, но послушно расстегнул пуговицы на манжете, закатывая рукава рубашки. И лишь опуская свой взгляд вниз он вспомнил, что это значило, но было уже слишком поздно. Свист. Хлест, жар разливается по рукам. Осознание произошедшего пришло лишь тогда, когда на белой коже выступили розовые, тонкие следы от плети. Первой была боль, а лишь после жгучая обида и стыд. Поверх старых шрамов от телесных наказаний из прошлого только что аккурат легли новые, ведь миссис Мориарти не останавливалась, продолжая замахиваться, с каждым разом ударяя все сильнее и сильнее. Но Уильям не смел дернуться, лишь болезненно сжимая губы, чувствуя, как от невыносимой боли его руки немели. Хотелось вскрикнуть, но парень терпел. Когда к нему применялась эта форма наказания, говорить что-то было запрещено — он выучил это правило еще в десять лет, впервые тогда познакомившись с тяжелой рукой своей матери. «— Уильям, все, что я делаю, я делаю лишь потому, что забочусь о тебе, хватит рыдать и не смей открывать свой рот во время наказания, иначе вместо любимой матери тебя накажет уже Бог — сказала она в тот ужасный день, оставляя на его детской коже самые первые рубцы.» Плакать тоже было категорически запрещено и хоть это было связано уже не с Богом, скорее, миссис Мориарти раздражали слезы маленького ребенка, а потому, увидев, как Уильям хнычет от боли, женщина продолжала бить его, пока тот не замолкал. Заставить беззащитного Уильяма молчать от страха было куда спокойнее и проще, чем слушать, как он рыдает. И даже сейчас Мориарти, хоть уже и не был маленьким и мог бы спокойно дать отпор женщине, продолжал стоять, послушно принимая каждый удар. Он был в ступоре, не смея сдвинуться с места. Один лишь вид новых шрамов заставлял его вернуться в тот отвратительный день и причину, по которой он впервые ощутил предательство от, казалось, близкого человека. — Я знаю, что у вас с ним! — миссис Мориарти тяжело вздохнула, уставая, поднимая свой взгляд на Уильяма, — проклятый мальчишка, конечно же тебе не нужна никакая к чертям свадьба, женщины, о Боже, прости меня… — она схватила его за плечо, встряхивая, — ты спутался с мужчиной! Разве ты забыл о том, что я тебе говорила?! Неужели хочешь провести свою жизнь на улице в грешных мерзких объятиях другого мужчины, а после смерти еще и попасть в ад?! — …о чем Вы, мама? Он едва смог задать ей этот вопрос, ощущая, как от стыда его щеки начинают краснеть. Оказаться уличенным в проявлении своих чувствах было просто отвратительно, как и осознавать, что совершенное им действие имело такие последствия. Уильям вспомнил, как на прощание поцеловал Шерлока в щеку, пытаясь так отблагодарить его, но это должно было остаться лишь между ними. Как и то, какие странные, новые чувства появились в сердце Мориарти за эти дни. Осознать их до конца было сложно, но кажется, что его мать только что помогла это сделать, открывая ему глаза, хоть и в такой извращенной, ужасной форме. «Я… спутался с мужчиной? — пронеслось в его голове в то мгновение, — …разве это возможно?..» — Этими губами ты смеешь читать молитвы и называть имя Божье, а после целоваться с мужчинами! — она тут же ударила его по лицу, вскрикнув, — я все это поняла, я надеялась, что твои наклонности с детства пропали и ты одумался, но нет же… хочешь свести мать в могилу таким поведением, а после и отправиться вести распутную жизнь с каким-то… — миссис Мориарти встряхнула головой, возмущенной поджимая губы, — прости Боже, детективом! И все-таки, она в самом деле каким-то образом узнала — возможно увидела, возможно услышала, что происходило на палубе, раз могла обвинить Уильяма в этом. Сейчас в голове парня было пусто, а в ушах звенело после болезненного удара по щеке, от того размышлять над тем, какие чувства у него оказались к Шерлоку, не было сил. Единственное, чего хотелось, так это поскорее остаться в одиночестве, лишь бы не видеть и не слышать собственную мать. — Чего ты молчишь, стыдно стало, да?! — женщина наконец остановилась, тяжело выдыхая, — так вот, надеюсь, что ты выучил этот урок как следует. Я запрещаю тебе приближаться к этому… Холмсу, он и без того испортил наш вечер и отношения с семьей Ленонкур, так еще и посмел опорочить твой разум, — неожиданно, ее пальцы легли на горячую щеку Уильяма, медленно, но так грубо разглаживая свежие раны, — …и помни, твоя мама хочет тебе лишь добра. И раз ты забыл, какой у тебя должен быть правильный путь, то собирайся, я отведу тебя на утреннюю молитву. Еще несколько мгновений Уильям ощущал ледяные прикосновения на своем лице — миссис Мориарти пыталась проявить странную нежность, словно жалея парня после того, что она сделала. Это окончательно добивало его. Хотелось наконец впервые за такое долгое время расплакаться от бессилия и того, как же долго пришлось держать в себе, но Уильям не мог, продолжая стоять в оцепенении, наблюдая за рукой своей матери. Закончив, она поспешила покинуть комнату. — Я жду тебя, выходи через пять минут, — сказала женщина, надевая на руки черные перчатки, — и раз ты оказался способен на побег, то будешь посещать все места на корабле лишь в сопровождении меня, отца или Мэри до окончания круиза. Либо пока не осознаешь, что поступил неправильно. Мать Уильяма исчезла за закрытой дверью, оставляя его один на один со всем, что только что произошло. Парень медленно опустил взгляд на свои руки. На белой, нежной коже теперь были яркие, местами даже кровавые следы жестокого наказания. Мориарти разглядывал старые шрамы, что только недавно стали заживать, чувствуя, как жар начинает разливаться по всему телу. Казалось, что это все не может быть взаправду, нет-нет, вероятно, что это просто какой-то отвратительный сон, затянувшийся кошмар. Так Уильям пытался смириться, проводя указательным пальцем по рубцам, тут же вздрагивая от боли. «Разве это то, за что я действительно могу получить такое наказание? — пронеслась мысль в его голове, — разве я сделал что-то настолько отвратительное? Нет, — Мориарти прижал ладонь к своему лицу, уставше пряча свои влажные глаза рукой, — …но даже если это и несправедливо, я ничего не могу с этим сделать.» Произошедшее моментально вернуло его с небес на землю — кажется, что вчера вечером он был как птица: летал в теплых, заботливых объятиях Холмса, смея мечтать о «свободе», но уже сегодня утром миссис Мориарти обрезала эти крылья, крылья, на которых ему хотелось оторваться и взлететь, покинув это отвратительное место, этих отвратительных людей. И так резко падать, оказывается, было куда больнее, чем учиться летать. Хоть Уильям терпеть не мог слезы, но сейчас его ладонь была мокрой, а плечи тихо вздрагивали от немых всхлипываний. Кажется, что это было пределом. Теперь он окончательно устал. Никакой свободы он никогда не мог бы увидеть. И подавать себе ложные надежды по поводу Шерлока было крайне глупо, соглашаться провести с ним вечер и позволить взлететь себе высоко было огромной ошибкой. Эта пугающая реальность всегда была рядом, но Уильям старался забыть о ней, но теперь, эти отвратительные глубокие шрамы навсегда дадут понять, в каком положении он оказался. И хоть с Холмсом, Адой и Бондом, с теми людьми из третьего класса было, кажется, впервые в жизни по-настоящему хорошо и весело, но всему этому пришел конец. «Если Бог существует, почему он заставляет меня так страдать? — задал себе вопрос Мориарти, пытаясь медленно застегнуть рукава своей рубашки, опуская взгляд вниз, — и если это так, то почему же он дал мне эту надежду на светлое будущее? Разве я мог хоть в чем-то так провиниться, тем более… — парень медленно осмотрел себя, сжимая губы, — почему мой интерес — грех? Никакая святая книга никогда не могла мне рассказать, почему нежелание жениться на женщине грех, как и наука… значит ли, что это все — бред?» Но мысли на эту тему вскоре стали навязчивыми и заполнили всю его голову, не оставляя его ни на мгновение. Уильям с раннего детства не интересовался женщинами, никогда не мог увидеть в них что-то, что привлекало бы остальных вокруг него. Надеялся, что сможет посвятить свою жизнь науке и учебе, оставаясь один, но ситуация в их семье вынуждала пойти на крайние меры. Но и без нее Мориарти и ранее смотрел лишь в сторону парней, понимая, что они, кажется, действительно могут взволновать его сердце. Одна из таких детских влюбленностей и привела к первому физическому наказанию, заставляя Уильяма запереть свои предпочтения и чувства на долгие годы. «Если эта любовь также чиста и проста, то почему же она — грех? — Мориарти медленно расчесывал свои волосы, — почему брак по расчету считается чем-то правильным, а то, что происходит искренне и имеет в себе лишь хорошие намерения — отвратительным?» Но его размышления прервал голос матери, окликнувшей его из-за двери: — Поторопись, я не хочу опаздывать еще и на завтрак, — процедила она. Уильям не хотел провоцировать ее на лишний конфликт, а потому действительно поспешил, наконец закончив приводить себя в порядок. Сверху рубашки пришлось надеть пиджак, ведь из-за ран, что мать даже не дала как-то обработать, на белых рукавах время от времени выступали кровавые пятна. Если кто-то заметит, это вызовет лишние вопросы. Сейчас их хотелось избежать. Всю дорогу до зала они шли молча, но в напряжении — миссис Мориарти не сводила взгляд со своего сына. Уильям же надеялся лишь на одно — не встретить сейчас случайно Шерлока. Теперь, когда он обреченно шел по коридору, его мысли сосредоточились на детективе, что успел за такое недолгое знакомство стать, кажется, самым важным человеком в его жизни. Шерлок Холмс проявил к нему интерес, оказался кем-то, кто был с ним на равных. Это — невероятный умный, преданный своему делу и близким людям парень, способный пойти на уступки ради того, кто ему дорог. Его компания доставляла Уильяму неописуемое удовольствие и радость, а мысль, что тот сказал, открыла глаза. Шерлок Холмс попытался подарить Уильяму Джеймсу Мориарти свободу. Но все это начинало лишь расстраивать Уильяма, вновь возвращая в реальность. Эти дерзкие мысли о побеге с детективом казались чем-то недостижимым и скорее развращали его разум. Соблазн был высок, но возможность… да и к тому же, это было крайне эгоистично со стороны Уильяма. Какой бы был их дальнейший план? А как же больной Льюис, разве мог бы он бросить любимого брата лишь ради того, чтобы хорошо провести свою жизнь? — Сделай лицо попроще, — наконец, они дошли до зала и миссис Мориарти, сощурившись, осмотрела своего сына, — после этого мы пойдем на завтрак, а потом у нас будет небольшая прогулка по палубе. И только попробуй хоть на мгновение куда-то отойти от меня. — Как скажете, мама, — кивнул Уильям. В зале уже собрались другие аристократы, а в первом ряду был сам капитан корабля — мужчина, как и все собравшиеся, держал перед собой раскрытую небольшую книгу. Люди хором пели молитвы. — Бери и начинай петь, — прошептала женщина, занимая свободные места, — возможно, что когда-то ты отмолишь совершенный тобой грех. Эти пятнадцать минут прошли просто отвратительно — текст плыл у Мориарти перед глазами, превращаясь из молитв в непонятные, странные символы. Голова начинала болеть от большого количества звуков и странного приторного запаха духов дамы, стоявшей перед ними в другом ряду. Руки все еще болели, а ноги подкашивались от ноющего ощущения, вероятно, что вчерашние танцы действительно не прошли для парня бесследно. Хотелось поскорее исчезнуть отсюда, да хоть провалиться уже в сам ад, лишь бы не видеть лицо миссис Мориарти, не видеть эту толпу, монотонно завывающую в разных тонах скучные молитвы. Хотелось убежать от тревожных мыслей, возможно, вновь оказаться в теплых, заботливых руках Шерлока. Нет-нет, ни в коем случае. «Если я продолжу думать о нем, то никогда не смогу смириться со своим положением и буду надеяться на что-то, — подумал Мориарти, переворачивая страницу книги, — прости, Шерли, но кажется, что мы обречены. Мне не стоит больше никогда видеться с тобой или говорить.» Время молитвы подошло к концу — аристократы стали медленно собираться, складывать книги на стол и двигаться в сторону банкетного зала, отправляясь наконец на завтрак. Миссис Мориарти, осторожно подправляя платок на своей голове, несколько задержалась. Уильям поднял свой взгляд в сторону, замечая семью Ленонкур. Кажется, что его мать не желала с ними пересекаться и от того продолжала еще некоторое время стоять на месте, всем своим видом пытаясь показать, что она заинтересованно разглядывает картины, висевшие на противоположной стене. Мориарти следил за людьми в толпе — вот ему на глаза попалась мисс Браун в окружении других дам из высшего общества, а вот и господин Уорд, что не пришел вчера на ужин. Кажется, что сейчас он чувствовал себя куда лучше. Единственные, кого он не встретил, была Ада и ее муж. «Я даже не помню, вернулась ли она вчера в свою каюту, к тому же зная, какой у нее супруг, могу ли я быть уверен в том, что она в порядке? — Мориарти почувствовал себя беспокойно, сжимая руки, — надеюсь, что я просто пропустил их и с ней ничего не произошло…» Зал наконец опустел. Миссис Мориарти продолжала стоять на месте. — Мама, разве мы не торопимся на завтрак? — спросил Уильям. — Нечего делать мне замечания, я просто не хотела оказаться в толпе и ждала, когда все покинут зал, — женщина недовольно поджала губы, разворачиваясь, — надеюсь, что такая хоть и непродолжительная, но все же молитва, помогла тебе вернуться в чувства, юноша. Уильям промолчал, отводя взгляд в сторону. Он знал, что никакие глупые текста и вера в ненависть не заставят его измениться. Парень предпочтет выбрать ад, чем соглашаться с тем, что он совершает чудовищные и непростительные поступки лишь проявляя интерес к мужчинам. Возразить Богу, что мог, как говорила мать, «читать мысли», в голове хватало смелости, но высказаться в лицо миссис Мориарти — нет. «Гнев матери страшнее любого Бога или дьявола, ведь этот гнев реален, — подумал Уильям, — он ощутим, это все происходит по-настоящему, и сейчас я не могу ничего с этим сделать.» — Уильям, — она повторно позвала его, — тебе, надеюсь, стало хоть немного стыдно за то, что ты совершил. Верно ведь? — Безусловно, — ответил парень, — никак иначе, мама. — Вот и славно. Миссис Мориарти, придерживая себя за платье, поспешила покинуть зал. Уильям последовал за ней, медленно плетясь где-то позади. «Что я должен сказать Шерлоку, если вновь встречу его? — теперь его голову заполнили мысли о парне, — как мне объяснить такое резкое желание отстраниться? Хоть это и происходит не по моей воле, но разве у меня есть выбор? — Мориарти сжал свои руки, немного замедляя шаг, — если я поступлю так, как желает мое сердце и сбегу, то я предам свою семью — что случится с Льюисом? А если мой побег окончательно испортит нашу репутацию и это как-то повлияет на работу Альберта? Могу ли я быть уверен в том, что все будет в порядке после этого?» Он поднял голову, встречаясь с собой взглядом в зеркале, что висело в коридоре, недалеко от банкетного зала. Перед ним стоял прекрасный, но ужасно уставший юноша — глаза Уильяма потускнели, теряя тот блеск, от которого был так без ума Холмс. Возможно дело было в том, что он недавно плакал, но кажется, что это была не единственная причина. «…но если я предам свои чувства и ту свободу, что Шерлок мне показал, то я… — он на мгновение остановился, сжимая свою руку на груди, — то я никогда не стану счастливым. Брак с женщиной не подарит мне тех чувств, что я смог испытать за эти дни, а общество аристократов не вызовет на лице улыбку и не встревожит мое сердце так, как это сделали обычные люди.» Казалось, что еще мгновение и по его щекам вновь потекут слезы, но Уильям держался, продолжая следовать за своей матерью. — Не отставай от меня, — женщина обернулась, чтобы убедиться, что парень идет за ней, — если вновь сбежишь, то ничем хорошим для тебя это не кончится. — Я и не собирался, мама, — пробурчал Мориарти. В банкетном зале уже собрались люди — аристократы сидели за своими столами и завтракали свежими фруктами, кашами и ароматными сладкими булочками, без остановки перешептываясь о чем-то. Уильям осторожно осмотрелся, наконец, заметив за одним из столов миссис Аду вместе с мужем. Сидели они достаточно далеко друг от друга, словно демонстративно держась на расстоянии. И хоть семья Мориарти занимала другие места, но пройти мимо и услышать часть диалога, все же, парню удалось. — Ада, я же просил тебя, чтобы ты привела себя в порядок с утра, — процедил ее муж, — на тебя все смотрят. — Ну и пускай, Оливер, — съязвила девушка, поворачивая голову в его сторону, — что же с того? Боишься дурных слов, верно? — она придвинулась, сжимая губы, — да только за то, что ты распускаешь свои руки, никто ничего не сделает. Кому какое дело до того, какой же ты, на самом деле, подонок? — Пожалуйста, закрой свой рот, — прошипел он в ответ, пытаясь одернуть свою жену, — твое поведение неприемлемо. Я слышал, что вчера ты танцевала с каким-то парнем и это при том, что ты замужняя женщина. Так ведут себя только потаскухи. — Лучше быть потаскухой, чем твоей женой, Оливер. Чем закончился этот разговор Уильям не знал, но в последний момент он успел встретиться взглядом с девушкой — на ее щеке был яркий след от чужой руки. И хоть обычно она старалась скрывать свои побои под одеждой и косметикой, но сейчас миссис Ада выглядела так, словно это ее больше не беспокоило. Голубое платье с коротким рукавом позволяло разглядеть ссадины и синяки на руках, а открытая шея — гематомы, оставшиеся, вероятно, после попыток мужа ее задушить. «Отвратительно… — подумал про себя Мориарти, едва заметно кивая девушке, отдаляясь к своему столу, — ужасно тут и то, что никому, по сути, нет дела… все просто смотрят, но даже не спрашивают, что случилось. Но почему она так смело себя ведет? Неужели на нее так повлияли эти дни, проведенные со мной и Шерлоком? В первый день хотела покончить с собой из-за мужа, а теперь ведет себя так, словно даже не боится его.» И тогда Уильям вспомнил их первую встречу. Отчаяние, а после смирение на лице миссис Ады в момент, когда она осознала, что погибнет. Как своим несчастным взглядом она благодарила Уильяма за то мгновение, когда он попытался показать свое сочувствие, оказываясь буквально единственным человеком, что был рядом. Как, оказавшись в смертельной опасности перед дулом ружья господина Оскара парень думал о том, что смог спасти Аду и дать ей второй шанс. «Она так открыто стремится к свободе? — поймал себя на мысли Уильям, — что же, если это ее план, то я, наверное, невероятно счастлив, что хотя бы кто-то сможет прожить свою жизнь так, как ему хочется, — он медленно опустился за стол, краем глаза пытаясь посмотреть на девушку, — теперь она ничего не боится и может поступать так, как ей кажется правильно. Но я не могу последовать ее примеру, ведь… я не могу бросить Льюиса и Альберта, в ином случае я поступлю эгоистично и неправильно.» Но его размышления прервала мать — миссис Мориарти, занимая свое место рядом с мужем, принялась за еду, начиная разговор. — Доброе утро, дорогой, куда ты ходил? — поинтересовалась она. — Я пораньше встал, чтобы отправить господину Скотту письмо, оказывается, на «Титанике» и в самом деле есть почтовое отделение, представляешь! — мужчина заправил свою салфетку за ворот рубашки, — он, его чудесная жена и дорогая дочь Николь с нетерпением ждут, когда мы наконец прибудем в Нью-Йорк. — А позже, после свадьбы, наш сын переберется со своей супругой в их будущий особняк в Кембридже, — подхватила миссис Мориарти, посмотрев на парня, — верно ведь? — Безусловно, мама, — сухо ответил Уильям. — Госпожа Николь само очарование, ты ведь помнишь о свадебном подарке? — Помню. Разговоры о предстоящей свадьбе начинали утомлять, делая Мориарти только хуже. Его состояние и без того было просто отвратительным, а мысли о неизбежном ужасном будущем, в котором он не видел себя счастливым, заставляли парня чувствовать себя подавленно. Но чем скорее он бы смирился с этим, тем скорее перестал бы думать и о свободе, и о Шерлоке, а потому Уильям, через силу натянув улыбку, попытался поддержать разговор с семьей. — Кстати, Уильям, ты уже думал, чем будешь заниматься в Кембридже? — поинтересовался отец. — Вообще-то да, — парень осторожно надкусил свою булочку, поднимая взгляд на родителей, — я устроюсь в университет профессором математики, думаю, что это вполне достойный род деятельности. И лишь мысль об этом хоть как-то грела его сердце. Хоть его мать была наотрез против этой идеи еще в Лондоне, но где-то в глубине души Уильям все еще питал надежды на то, что сможет осуществить свою мечту. Занятие точными науками и изучение чего-то нового всегда приносили ему необъяснимое удовольствие, к тому же, общение со студентами было ключом к спасению из общества аристократов, хоть и ненадолго. Нет, безусловно, в Гарварде учились дети из высшего общества, но почему-то Уильям верил в систему образования, способную поставить всех в равные условия. Возможность забыться на работе, увлеченным своим делом, кажется, было очень важным для парня. — Неплохие мысли, конечно… — господин Мориарти как-то замялся, посмотрев на свою жену — та недовольно скривила губы, тяжело вздыхая. — Мы уже это обсуждали, Уильям, — отрезала женщина, качая головой, — работа в университете отнимет слишком много времени у тебя, и ты не сможешь проводить достаточно с госпожой Николь, — она поднесла к своему рту кусок мяса на вилке, медленно его пережевывая, — к тому же у мистера Скотта есть свой собственный бизнес, который он, полагаю, доверит тебе, как супругу его дочери. Будешь им заниматься, а остальное время проводить с женой и детьми. — Детьми? Прошу меня простить, но… — Мы не будем это больше обсуждать, Уильям, — отмахнулась миссис Мориарти, — лучше скорее доедай — после завтрака мы пойдем на прогулку. Доедай и думай о том, где и как вы проведете свадьбу, это сейчас более важная забота. — Дорогая, прогулку? — в разговор вмешался отец. — Именно, вчера днем мистер Эндрюс позвал нашу семью прогуляться по кораблю. — Неужели он самый! — с восторгом воскликнул мужчина, — ох, великий человек, сумел спроектировать такой роскошный лайнер, для нас это большая честь… ни в коем случае не можем отказать или пропустить такую встречу. Уильям был не в состоянии больше поддерживать разговор, молча утыкаясь в свою тарелку. До его сознания не доходила дальнейшая беседа между его родителями, ведь теперь его голова была забита мыслями о неизбежной, приближающейся с каждым днем свадьбе. И хоть парень пытался принять ее уже достаточно давно, почти смирившись накануне их отъезда из Лондона в Нью-Йорк, но эти дни перевернули абсолютно всю его жизнь. И зачем он только вышел тогда покурить? Почему не мог остаться в зале и никогда бы не пересекаться с Шерлоком Холмсом? Почему решил простить его и позволить сбежать из зала, позволить себе оказаться в объятиях мужчины, что беспокоил его сердце? Почему решился поцеловать его в щеку? «Почему ты появился в моей жизни и дал надежды, почему я не могу теперь забыть тебя и лишь вспоминая то, как ты улыбаешься и какими глазами смотришь на меня я чувствую, как мое сердце разрывается на части? — думал Уильям, медленно проводя вилкой по уже пустой тарелке, — почему я не испытываю такого к миссис Аде или любому другому человеку, что был со мной все эти дни? Почему ты, Шерли?» Но дать себе ответы на все эти вопросы он был не в состоянии. Или же, парень просто боялся знать правду. — Уильям, хватит сидеть с таким лицом, — одернула его мать, закашлявшись, — если закончил с едой, то так и скажи, к тому же, время уже поджимает и нам пора на встречу с мистером Эндрюсом. И ты идешь с нами, это даже не обсуждается. — Как скажете, мама, — кивнул парень. Закончив с трапезой и вытирая свои губы салфеткой, он поднялся вслед за своей семьей. Миссис Мориарти осмотрелась по сторонам и тут же поспешила отвернуться от семьи Ленонкур, сидевший неподалеку. Кажется, что вчерашний конфликт до сих пор не был решен, заставляя чувствовать обоих женщин себя ужасно неловко. Но как последствие супруги Ленонкур теперь сидели очень далеко друг от друга, очевидно затаив сильную обиду. «Может, так им всем и надо, — подумал Уильям, подправляя на себе пиджак, — не переживаю по их поводу ни капли, хоть и не считаю, что Шерлок и Ада поступили правильно и красиво, но… на самом деле, это было даже весело.» Наконец, их семья покинула зал, следуя по коридору прямо на палубу. Супруги Мориарти шли под руку, а Уильям справа от матери, не отставая от них. И сейчас парень вновь почувствовал сильный жар в своих руках, кажется, что следы утреннего наказания давали о себе знать. Боль постепенно нарастала, вскоре становясь невыносимой. — Мама, я хочу пропустить прогулку, ведь мне стало не совсем хорошо, — Уильям обратился к женщине, хоть и понимая, какой ответ его, вероятно, ждет, — если ты не хочешь отпускать меня, то пусть отец проводит меня или же, я дойду сам, а позже ты спросишь у Мэри, был ли я в каюте… — Еще чего! — возмущенно ответила миссис Мориарти, — прогуляешься на свежем воздухе и отпустит. Нечего было проводить время, где и с кем попало… я не хочу пропускать такую встречу и отрывать от нее отца, а по поводу Мэри… — она задумалась, поджимая свои губы, — она такая добродушная дура, что просто прикроет тебя, не доверяю я тебе… так что даже не думай сбежать или уйти. После прогулки мы вернемся в каюту. «Ожидаемый ответ, — подумал парень, все же тяжело вздыхая, — надеюсь, что это все ненадолго. Чувствую, что кровь все еще иногда стекает по рукам, но ничего не могу поделать… ах, к тому же, — Уильям посмотрел в сторону, — надеюсь, что не встречу Шерлока. Хотя, это ведь палуба первого класса, вряд ли он сможет сюда попасть хоть как-то, иначе я не знаю, чем это может обернуться и для меня, и для него.» Семья Мориарти вышла на улицу, и Уильям тут же невольно сощурился — на небе опять светило яркое солнце, а приятный прохладный ветер обдувал его щеки. И ведь такая же погода была день назад, когда они с Шерлоком стояли на палубе, только-только познакомившись и оказавшись в расследовании дела. А какой прекрасный закат они наблюдали буквально вчера вечером, выкуривая сигарету господина Бонда, что были подарены в знак примирения между Холмсом и Мориарти. «…а как были прекрасны звезды, когда Шерлок помогал мне вернуться с танцев, — подумал парень, разглядывая небо — оно было удивительно чистое, лишь изредка где-то собирались облака, — наверное, это было так неловко… верно, что мне не стоило так много пить, совсем не умея этого.» И вновь его мысли были лишь о парне и моментах, проведенных вместе. Уильям нахмурился и попытался обратить внимание на что-то другое, не желая больше размышлять об этом. Навстречу им шел мужчина в сером костюме и черном пальто, приветливо улыбаясь, поклонившись. Мориарти узнал этого мужчину сразу — это был Томас Эндрюс, инженер и конструктор «Титаника». Кажется, парень видел его портрет и имя в газетах. — Доброго утра, дорогая семья Мориарти, — он снял свою шляпу, приветствуя всех, — слышал много о вас, очень рад встрече и знакомству. — Ох, какая радость, мистер Эндрюс, — отец Уильяма протянул тому руку, пожимая ее, — безумно счастлив познакомиться с Вами лично. — Абсолютно взаимно, господа. И раз так, то хотел бы провести вам небольшую экскурсию и поближе познакомить с кораблем, кажется, что миссис Мориарти очень заинтересована, судя по тому разговору, что у нас вчера произошел, — подметил мужчина, опираясь рукой на свою трость. — С нетерпением жду, когда же Вы все нам расскажете, — согласилась она, кивая головой. Они медленно отправились прогуливаться по палубе — господин Эндрюс шел впереди, супруги Мориарти за ним, а в конце Уильям. Парень хоть и пытался внимательно слушать то, о чем рассказывал мужчина, но большую часть времени он провел в собственных раздумьях. Как бы Мориарти не старался игнорировать мысли про Шерлока, но его образ не исчезал из головы, напротив, с каждой минутой он лишь усиливался. Боль в руках вскоре стала невыносимой, солнце неприятно слепило глаза и обжигало щеки, которые и так горели, все еще напоминая и о том сильном ударе, что миссис Мориарти оставила в завершении своего наказания. Хотелось как можно скорее вернуться в каюту, лишь бы обработать раны и наконец отдохнуть в одиночестве. «Как бы мне хотелось, чтобы это был простой круиз, где я никогда не попадал в те ситуации, что и поставили меня в подобное положение, — Уильям вновь начинал жалеть о встрече с Шерлоком, сжимая свои руки за спиной, — ведь если бы не он, то я… я бы никогда не столкнулся с этим, но если бы не он, то выдался ли бы мне хоть однажды шанс почувствовать себя живым? Возможно, это такая дорогая плата за то, что многие люди могут получить просто так.» Их прогулка уже продолжалась больше двадцати минут и в какой-то момент взгляд Уильяма зацепился за одну неприятную деталь. Скорее, это было его наблюдение, которое он сделал за несколько дней пребывания на корабле. Парень сделал шаг вперед, окликнув господина Эндрюса: — Прошу меня простить, но у меня появился к Вам вопрос. — Что такое, юноша? — он обернулся, — Вас что-то интересует? — Да, Вы уж меня извините… но я тут посчитал и принял к сведению некоторые факторы… знаете, на борту «Титаника» более двух тысяч человек, но как я заметил, шлюпок всего двадцать и даже если наполнить каждую по максимуму, мест едва ли хватит даже для тысячи людей, — заключил Уильям, посмотрев в сторону небольшой лодки, — Вы храните остальную часть где-то в другом месте? — А от Вас, господин Мориарти, ничего не скроешь, — господин Эндрюс улыбнулся, показывая своей рукой куда-то вдаль, — нет, шлюпок больше нет, и Вы правы — мест хватит лишь для половины. Видите ли, я спроектировал корабль так, чтобы остальная часть вместилась на палубе, вот тут, вдоль этих шлюпок, — мужчина кивнул в сторону, — но кое-кто счел это ненужным, сказав, что они будут мешать прогулкам. Увы, но я остался в меньшинстве. — Да бросьте, к чему на непотопляемом лайнере эти дурацкие нагромождения! — отец Уильяма стукнул по одной из шлюпок своей тростью, рассмеявшись, — и в самом деле, оставить место для прогулок — чудесная идея. Уильям несколько обеспокоенно посмотрел на господина Эндрюса. Мужчина заметил его встревоженность ситуацией и, разводя руками, все же поспешил успокоить парня. — Не переживайте, я построил чудесный корабль, эти шлюпки нам точно не понадобятся, — он убедительно кивнул, похлопав Уильяма по плечу, — к тому же погода в океане обещает быть хорошей, думаю, что мы прибудем в Нью-Йорк без происшествий даже несколько раньше запланированного. Ну что же, — Эндрюс кивнул, — думаю, что нам стоит продолжить нашу экскурсию. Этот разговор заставил Уильяма напрячься и несколько расстроиться — разве безопасность всех пассажиров может быть менее важной комфорта людей из первого класса, прогуливающихся по палубе? Он поднял свой взгляд и заметил, что стал немного отставать от своей семьи и господина Эндрюса. Тогда парень хотел прибавить шагу, как вдруг, кто-то позвал его, хлопая по плечу, заставляя обернуться. Уильям удивленно повернул свою голову, тут же чувствуя, как крепкая рука еще сильнее вжалась в плечо, чуть потянув в свою сторону. Парень поднял взгляд и тут же потерял дар речи, встречаясь лицом к лицу с человеком, встречи с которым ему так хотелось избежать. — Шерлок?! — он тут же испуганно обернулся назад, в сторону своей семьи, пытаясь понять, не заметили ли их вместе, прошептав, — какого ты!... — Тш-ш, пойдем, — он потянул его за собой. — Шерлок, погоди, я... я… Сердце разрывалось на части от волнения, а в висках стало колотить. И хоть Уильям ужасно нервничал, постоянно оглядываясь, но почему-то все же он последовал за Холмсом, позволяя ему отвести его с палубы в небольшое помещение. Парень открыл первую попавшуюся дверь и, проверив, не заперта ли она, поспешил зайти внутрь, закрывая за собой. — Лиам, нам надо с тобой поговорить, — Шерлок тяжело выдохнул, снимая с головы чужую шляпу, отряхиваясь. — О… Боже мой, я даже не хочу знать, откуда на тебе эта одежда… — Мориарти наконец смог осмотреть его с ног до головы — на Холмсе было черное пальто, не принадлежавшее ему, и такая же шляпа, — и как ты вообще попал сюда… — Одолжил у одного человека, скажем так, а дальше смог проникнуть на палубу первого класса как один из своих, вот и все. — Ты невыносим, как и всегда, — покачал головой Уильям, тут же сжимая себя за плечи, выдерживая короткую паузу, отворачиваясь, — …послушай, нет, Шерлок, нам больше с тобой нельзя видеться. Это невозможно. — Лиам, постой, — Холмс придержал его за руку, останавливая, — нам правда надо поговорить. Они встретились взглядами, на мгновение замирая. Шерлок осторожно придерживал его за локоть, смотря на него взволнованными, невероятно теплыми глазами. Он словно пытался удержать его в своих руках и даже как-то обнять, но кажется, что момент просто не подходил для этого. В голове Мориарти творился настоящий беспорядок и едва ли сейчас он мог нормально соображать, тем более думать о том, что же от него хочет Холмс. Он пришел спросить у него, что значил тот поцелуй или решился просто о чем-то поболтать? В любом случае, чтобы это не значило, несмотря на то что от этих прикосновений сердце Уильяма беспокойно билось, но допускать этого он больше не мог. Какие бы чувства у него ни вызывал Шерлок, как бы он ни пытался поговорить с ним и помочь, но все было и так понятно, оказывается, еще с первого дня — они просто обречены. Стоило подумать об этом еще тогда и возможно все закончилось бы не так отвратительно. Сейчас бы Уильяму не пришлось стоять под этим встревоженным взглядом и смотреть отчаянно в ответ, едва теперь сдерживая слезы. Желание вновь заплакать становилось все сильнее, возможно, дело было в том, как долго Уильям нес эти эмоции глубоко в себе, не в силах больше оставаться с ними один на один. Кажется, что это было для него настолько интимно, что позволить себе такое даже перед, казалось, очень близким теперь человеком, было невозможно. Определенно, это был перебор. Он вновь отвел взгляд и отвернулся, выбираясь из полу объятий, направляясь к выходу. — Лиам, пожалуйста, — Шерлок вновь остановил его, в этот раз прижимая к себе за запястье, от чего тот невольно прошипел, — постой. Теперь Уильям вжался спиной в стену, чувствуя, что он определенно не сможет избежать этого разговора. Жар в запястье усилился от неосторожного прикосновения, и парень сожмурился — Шерлок заметил это и убрал свои пальцы, в этот раз придерживая Мориарти за плечо. С каждым мгновением ему становилось все хуже и хуже, но теперь его сожаление о встрече с Холмсом ослабевало и смотря в его, кажется, такие родные и обеспокоенные глаза, Уильям чувствовал лишь невероятное тепло где-то глубоко внутри. Но эти чувства конфликтовали со здравым смыслом — Мориарти знал, что ему стоит быть выше этого. Он не может себе позволить то, что требовало от него сейчас его сердце. — Шерлок, достаточно, — парень сжал свои губы, пытаясь объясниться, то и дело оборачиваясь в сторону двери, нервничая, — я плыву в Америку по своим делам и никак не могу больше с тобой видеться. Проблема не в тебе, просто… — он отвел взгляд, — я решил, что мы не очень хорошо подходим друг другу, вот и все. Мы просто никак не можем быть вместе. — Лиам, я ведь совсем не глупый человек, ты знаешь это, — парень погладил его по плечу, нервно вздыхая, — и я вижу все, что происходит. Все, что происходит с тобой и между нами, знаешь, я… — Холмс сжал свои руки, пытаясь подобрать слова, — до встречи с тобой моя жизнь и вовсе не имела особого смысла, я бесцельно скитался, пытаясь найти хоть какой-то интерес в расследованиях и разных делах, пока мы не познакомились здесь, на этом корабле… — Нет, только не это, хватит с меня, — Уильям вновь отмахнулся, перебивая парня, так боясь услышать то, о чем он думал, — ты даже не понимаешь, о чем говоришь. Мы с тобой из абсолютно разных классов, у нас разная ситуация и знаешь, что, — он поднял свой взгляд, наконец решаясь сказать ему в лицо то, что скрывал все эти дни, — …я помолвлен и скоро прибуду в Америку, у меня будут важные дела, я совсем не располагаю возможностями общаться дальше, пойми меня. Мне жаль, что все должно закончиться именно так. На мгновение в комнате повисла короткая, напряженная пауза. Мориарти думал, что, услышав это, Шерлок разозлится или расстроится, но его лицо все также оставалось спокойным, а взгляд стали лишь мягче и теплее. Он неловко улыбнулся, качая головой. — Я знаю об этом, Лиам. Еще во второй день плавания при твоем рассказе об университете я догадался, а позже, уж прости, но невольно подслушал ваш с матерью разговор, я… — Холмс пожал плечами, — но я ждал, когда ты сам расскажешь мне это. Помнишь ведь: «Если хочешь что-то узнать, то спроси у меня напрямую, а не используй эту свою глупую дедукцию», верно ведь? Теперь от этого разговора кружилась голова. С каждым мгновением его сердце начинало стучать все быстрее, казалось, что еще чуть-чуть и он потеряет сознание. Теперь было тяжело сохранять самообладание. Если, даже не находясь рядом с ним Уильям не мог перестать думать о том, как бы ему хотелось оказаться в заботливых, теплых объятиях человека, показавшего ему настоящую свободу, то что же теперь? Даже зная о его секрете, Шерлок продолжал быть рядом, помог ему сбежать и что-то осознать в тот вечер. Что-то, что сейчас заставляло их обоих не отрывать друг от друга взгляд. — И даже если так, то я… — рука Холмса осторожно легла на горячую, красную щеку Мориарти, — я уйду лишь тогда, когда смогу убедиться, что у тебя все в порядке. Его пальцы тоже были холодными, но эти прикосновения отличались от прикосновений матери. Ее руки небрежно царапали старые шрамы, оставленные ей же самой, пытаясь так «по-матерински» приласкать и унять боль. Руки Шерлока были совсем другими. Кажется, что такое он чувствовал впервые. Еще никто до этого так аккуратно не обнимал его за талию во время танцев, никто так бесстрашно не прикрывал от вооруженного преступника, никто не беспокоился по-настоящему о его шрамах, заботливо поглаживая их, словно пытаясь хотя бы так их излечить. И даже зная то, что Уильям утаивал от него, Холмс продолжал стоять напротив него, ожидая услышать ответ. Это заставляло парня чувствовать, как сильно начинает гореть его лицо, но теперь, кажется, дело было не только в реакции его тела на удары или стыд. Кажется, дело было в чем-то другом. — Я в порядке, правда же, — он чувствовал, что больше не может сдерживаться и если разговор не закончится прямо сейчас, то он просто не выдержит, — я счастлив. Мне было также приятно провести время с вами, но теперь пора вернуться к своим делам. — Лиам, я знаю, как это все работает и ты тоже об этом знаешь, но не можешь в этом признаться, — парень кивнул в сторону, взяв Уильяма за руки, — ты замечательный, умный, невероятный человек. Кажется, что еще никто не заставлял меня чувствовать себя так, как это делаешь ты, но… — Шерлок сказал это чуть тише, приблизившись, — разве увидев эту свободу однажды, ты готов от нее отказаться? Ведь тебя вынудили оказаться в этом, да, Лиам, первое время ты будешь справляться с тем, что тебе совсем не по душе, но однажды… однажды блеск в твоих глазах погаснет. Уильям смотрел на него, не смея отводить взгляд. Дыхание участилось от волнения и переизбытка эмоций, а ноги невольно подкосились, от чего пришлось упереться спиной о стену сзади. Еще мгновение и он бы действительно поступил так, как хочется ему, но… нет, он просто не мог. — Ты не можешь спасти меня, Шерлок, — прошептал Мориарти, сжимая свои губы. — Теперь спасти себя можешь только ты сам, Лиам. Я не могу заставлять тебя поступать так, как поступил бы я, — он приблизился, чувствуя дыхание Уильяма, — …каким бы ни был твой выбор я хочу, чтобы ты знал, что я твой друг. И если буду нужен, то ты всегда знаешь, где меня можно найти. Уильям еще несколько мгновений продолжал молча смотреть в его глаза, чувствуя, как расстояние между ними медленно сокращается. Хотелось прижаться руками к плечам Холмса, зарыться в его мягкие, слегка растрепанные волосы, оказаться в надежных, заботливых объятиях, но… нет, он не мог так поступить, медленно отстраняясь. — Я пойду, Шерлок, — прошептал парень, открывая дверь. — Лиам… Он спешно покинул то помещение, подправляя волосы на своей голове, оглядываясь по сторонам. Хоть их разговор и не занял больше пяти минут, но родители, скорее всего, уже обнаружили его исчезновение и потому Уильяму стоило придумать очень хорошее оправдание тому, куда он отходил. Парень поторопился пробежать по палубе, неожиданно встречаясь с мистером Эндрюсом и своей семьей, разглядывающих что-то за бортом. — Ох, господин Мориарти, вот и Вы… — мужчина любезно подозвал его поближе, кивая головой, — задержались у шлюпок? — Да, рассматривал их… конструкцию, — подхватил Уильям, спокойно выдыхая — кажется, обошлось, — прошу прощения, что немного отстал от вас. — Ничего страшного, Вы ничего особо не пропустили… — Эндрюс обернулся к супругам Мориарти, — ну что же, с вашего позволения пройдемте дальше. И хоть мать Уильяма несколько недоверчиво окинула своего сына взглядом, но ничего не сказала, молча продолжая прогулку. Теперь стало словно несколько легче. От разговора с Холмсом прояснились некоторые моменты, но что-то стало для Уильяма открытием. Одно он знал наверняка — Шерлок был прав. Он был прав в том, что такая жизнь погубит Мориарти, что, увидев однажды свободу, он не сможет от нее больше отказаться. Что его чувства действительно схожи с тем, то чувствовал Шерлок. Но теперь парню нужен был совет, ведь решиться на подобное самостоятельно, кажется, было невероятно сложно.

***

На маленьких часах, стоявших на прикроватной тумбе, было уже около трех часов дня. Мориарти с семьей недавно вернулись с позднего обеда в каюту, занимаясь теперь каждый своим делом. Отец, кажется, отправился играть в покер с джентльменами из первого класса, а мать заперлась в своей комнате и заснула, желая отдохнуть перед предстоящим банкетом. Уильям сидел у себя и читал книгу, размышляя над всем, что произошло за этот день. «Мне определенно нужно поговорить с кем-то, кто может быть опытнее меня и тем, кто сможет меня понять перед тем, как встречаться с Шерлоком вновь, — думал он, перелистывая страницу, — …и кажется, что есть лишь один человек на этом корабле, которому я мог бы довериться.» — Господин Мориарти, Вы не спите? — в комнату постучалась Мэри, осторожно заглядывая, — я зашла прибраться, если Вы не против… — Доброго дня, Мэри, — парень кивнул головой, тут же тихо подзывая ее к себе, — скажи пожалуйста, могу ли я тебе доверять? — Большая честь для меня, господин, думаю, что можете, — женщина поклонилась. Тогда Уильям осторожно поделился с ней тем, что так сильно беспокоило его на протяжении этих дней. Не вдаваясь в подробности, все же, Мэри была слугой их семьи и любое лишнее слово могло обернуться для парня катастрофой. — …Боже, господин Альберт на корабле! — она удивилась, всплеснув руками, — какое же чудо, как удивительно, мой дорогой… я, признаться, так скучаю по всем вам. Помню, как еще маленькие были и жили все вместе, а потом… — женщина покачала головой, — разбежались по всему свету, повзрослели. — Так вот, Мэри, мне очень срочно нужно поговорить с братом, но сама понимаешь, что госпожа Мориарти может проснуться и хватиться меня, я бы не хотел лишних неприятностей, если ты понимаешь, о чем я говорю, — прошептал он. — Хотите, чтобы я Вас как-то прикрыла? — Будь любезна. Она засуетилась, помогая Уильяму тихо собраться, подправляя на нем большое черное пальто, что парень никогда ранее не надевал. Мэри тихо вышла в гостиную и, убедившись, что госпожа Мориарти крепко спит, кивнула в сторону двери. — Я сделаю вид, что Вы отдыхаете и постараюсь не пускать Вашу матушку до Вашего возвращения, но постарайтесь вернуться поскорее, хорошо? — прошептала она. — Безусловно, благодарю тебя, Мэри, — сказал Уильям, покидая их каюту, — если что-то случится, пожалуйста, не переживай — я вернусь и сознаюсь в том, что сбежал. Не хочу подставлять тебя в этом деле. — Вы как всегда невероятно добры, но все в порядке, мой лорд, — женщина улыбнулась, — если это поможет Вам, то я буду готова понести любое наказание. Они распрощались — Мэри тихо закрыла за ним дверь, скорее отправляясь в его комнату, чтобы разложить постель. Уильям же поспешил покинуть коридор первого класса, чтобы не встретить никого из своих знакомых, а еще хуже, своего отца. Лишние свидетели ему были не нужны. Теперь он решительно направлялся в сторону каюты Альберта. Он знал о том, где тот проживает со слов Бонда, невольно проболтавшегося на вечере танцев. «Каюта Е-89, второй класс, сразу направо после спуска по восточной лестнице, — уточнил парень, рассказывая ему историю о том, как проходило его формальное задержание, — мы пришли в каюту, побеседовали, а потом…» А что было потом Бонд не рассказал, все же не желая делиться лишней информацией, подозревая, что их могут подслушать не те люди. Теперь Уильям желал не только получить от своего старшего брата совет, но и узнать ответы на все волнующие вопросы, что возникли у него. Кем был на самом деле Альберт, почему он поступил именно так? Почему он на самом деле так рано покинул родительский дом и какие отношения его связывали с его давним коллегой, Майкрофтом Холмсом? Почему мужчина так долго скрывал правду и никогда не делился всем, что с ним происходило? И что же стоило теперь делать Уильяму, какое решение было бы верным? Мог ли он поступить так, как желает его сердце? Это все ему предстояло узнать совсем скоро.