Araseta

Несколькими минутами ранее в бассейне «Титаника» — достаточно укромном и тихом месте, два безумно влюбленных друг в друга человека предавались охватившей их страсти, теперь же они — напуганные и взволнованные, устремили взгляд на персону, что появилась в дверях. Уильям тяжело выдохнул, совсем ничего не понимая. Страх быстро сменился на искреннее удивление. На пороге стояла крупная женщина в черном вечернем платье — в правой руке она держала сумку, а в левой полотенце. Переминаясь с ноги на ногу (вероятно, из-за неудобного каблука своих сапог), она опустила голову, в то же мгновение замечая парней в воде. — О Бог, Господи! — запричитала она своим громким, низким голосом, взмахивая руками. Теперь Уильям мог быть уверен — глаза его не обманывали. Из всех людей, что могли потревожить их покой, он ожидал встретить кого угодно. Кого угодно, кроме самой Молли Браун. — Лорд Мориарти и, — Молли бегло осмотрела их, прохаживаясь по помещению бассейна, — Шерлок Холмс, какая неожиданная и радостная встреча. Не видела вас со вчерашнего вечера — как водичка? Парень почувствовал, как начинает краснеть шея — от неловкости момента хотелось погрузиться под воду, чтобы избежать дальнейших расспросов. Шерлок же прижался к краю борта, с недоумением разглядывая женщину. — Но что Вы тут делаете в такой час? — То же, что и вы, дорогие. Не пытайтесь меня в чем-то уличить, мистер Холмс, — она хмыкнула, — вы тоже проникли сюда вне времени посещения, обходя правила и в этом я могу вас понять — кому захочется толпиться с кучей людей утром или днем? — Ну хорошо, мисс Браун, — Шерлок почесал голову, выдыхая, принимаясь за привычные рассуждения, — но что Вам тут нужно? Вряд ли бассейн — Вы без купального костюма. Душевые тоже мимо — кажется, в Вашей каюте есть шикарная ванна. А что по поводу турецкой бани… она ведь уже остыла. Так что же? По тону его раздраженного голоса было слышно, что парень не в настроении и Уильям осмелился предположить, что причина крылась в прерванных поцелуях. Это и неудивительно — мало кому понравилось бы подобное. В ответ на это женщина сжала свои алые губы, усмехаясь, ничуть не обижаясь на эти, несколько грубые слова. — А Вы достаточно язвительны для человека, плавающего в общественном бассейне абсолютно нагим, — Молли наклонилась, сощурившись, — ни стыда, ни совести, абсолютно. У Вас тоже, лорд Мориарти, — она кивнула в сторону, продолжая бурчать что-то под нос, — …с мужчинами всегда так — сложные и упрямые! Я знаю, о чем говорю — я воспитала сына… Но Уильям не особо слушал эти размышления о сыне мисс Браун. Он сжал губы, оборачиваясь к Шерлоку — тот, еще мгновение назад раздраженно скрививший все свое лицо, теперь отвел взгляд, потирая горячую, красную от стыда шею. Уличенные хоть и не в страстных объятиях и поцелуях (случись так, они, вероятно, умерли от неловкости), но в подобном виде, они оба не знали, что ответить мисс Браун. Выдержав короткую паузу, заметив их реакцию, она покачала головой: — Я пришла сюда ради того, чтобы попробовать знаменитые электрические ванны, если это все еще интересует Вас, мистер Холмс, — женщина прошлась к тумбе, останавливая свой взгляд на разбросанной одежде, — …лучше поспешите вылезти и, как принято говорить, «залечь на дно». Ваша матушка, Уильям, ищет Вас. Мориарти вздрогнул, тут же забывая обо всем — о своем виде, смущении и неловкости, хватаясь за лестницу. — Ищет? Подождите, она, все-таки, не отправилась на банкет… — он нахмурился, — где она меня ищет, как Вы узнали об этом? — Как раз-таки пока шла в противоположную от банкета сторону. Шла и повстречала миссис Мориарти — она была в ужасном настроении. Спрашивала лишь, не видела ли я Вас или, как она выразилась, Вашего «дружка», — Молли посмотрела на Шерлока. — Вот проклятие… — Уильям прикусил губу, — мисс Браун, прошу, если встретите ее — ничего не говорите. — С какой бы стати я должна была? Смею предположить, что Вам лучше знать, зачем скрываться от разгневанной матери. Не переживайте, — она хитро подмигнула, — если повстречаю ее еще раз, ни слова ни скажу. Но вы все равно выбирайтесь, да прячьтесь где получше. После этих слов Молли, кивнув, покинула помещение бассейна, вновь оставляя парней наедине. Шерлок потянулся, поворачивая голову в сторону Уильяма. — Значит, на сегодня наше занятие плаванием окончено? — с грустью в голосе спросил Холмс. — Выходит, что так. Мориарти поспешил подняться по ступенькам, тут же вздрагивая всем телом — температурная разница между водой и сушей заметно ощущалась, заставляя кожу покрыться мелкими мурашками. Мысли о каком-либо стыде из-за своего обнаженного вида сейчас волновали меньше всего. Парень выбрался, хватая с тумбы оставленное там ранее полотенце, скорее вытирая им мокрые волосы. — Тебя так взбодрили слова мисс Браун? — Шерлок не стал задерживаться в бассейне, вылезая из него вслед за Уильямом, — ты в самом деле считаешь, что твоя мать, женщина, не самого далекого ума, я полагаю… сможет догадаться искать нас где-то кроме третьего класса? Парень перебирал сложенные вещи. Он посмотрел в зеркало, встречаясь в нем взглядом с Холмсом. Усмехнувшись, пожав плечами, Уильям ответил: — Она, может, и не догадается, а вот офицеры, за которыми она пошлет, — Мориарти скинул полотенце в сторону, — вполне, мистер детектив. — И с какой же просьбой она потребует офицеров? Побегать за сбежавшим сыном? — Этого я не знаю и, признаться, знать не хочу, — парень обернулся, окидывая Шерлока беспокойным взглядом, — и чего же ты стоишь? Холмс развел руками, не находя ответа на этот вопрос — впрочем, Мориарти и не нуждался в этом. Сейчас нужно было как можно скорее собраться и исчезнуть с «места преступления», не привлекая к себе лишнего внимания. Мисс Браун было более чем достаточно. Уильям надел белье, подправил белую рубашку, заправляя ее в серые брюки — часть костюма, который он в спешке ухватил с полки. Из этого костюма у него также была жилетка, с пуговицами которой пришлось повозиться. — И как тебе? Не жмет, не велико? — спросил парень, разглядывая Шерлока, надевающего на себя его запасное нижнее белье, — надеюсь, подходит лучше рубашки. — Вполне себе… — пробурчал тот в ответ, разглядывая себя в зеркале, — ты уж извиняй — я в этой поездке только и делаю, что ношу чужое. — Не проблема, назад я от тебя его не потребую. А вот за любимые перчатки, мне, между прочем, еще несколько обидно. — Брось, Лиам! Я же говорил — их можно застирать в марганцовке, хлоре, в конце концов! К тому же, — Холмс фыркнул, убирая с лица растрепанные пряди, — разве не ты сказал мне: «ах, Шерлок, знаешь, что, оставь их себе»? — Как и в прошлый раз повторюсь — никакая стирка и обработка не вернет их прежний вид, — Уильям покачал головой. — Все равно не понимаю в чем проблема. — В этом мой любимый Шерлок Холмс — остался таким же далеким от простых вещей. Непонимание столь обывательского… что же, эта часть тебя останется загадкой. Подобное вызвало улыбку на лицах обоих — Шерлок счел это за своего рода комплимент и даже признание, любовно целуя Уильяма в щеку. И хоть соблазн поддаться очередным нежным ласкам был слишком высок, Мориарти осторожно оттолкнул того от себя, продолжая возиться перед зеркалом. — Ты хотя бы брюки надень, — усмехнулся парень, растрепывая волосы — их кончики заставляли ткань рубашки намокнуть. Оставалось надеяться, что они высохнут сами по себе как можно скорее. Они разделались с одеждой еще спустя несколько минут — на Шерлоке вновь был его костюм и чистая, вычищенная Мэри рубашка, а Уильям закончил с пуговицами, осматривая себя в зеркале. — Чудесно выглядишь, — подметил Холмс, вставая позади. — Благодарю, ты тоже, — Уильям улыбнулся, тут же опуская взгляд на тумбу, — Шерли, вещи… Но времени на спокойные сборы у них не осталось. Стоило Мориарти начать складывать содержимое сумки обратно, как вдруг, за дверью раздался шум — шаги и приглушенное, недовольное покашливание. Парни растерянно переглянулись. На этот раз это была не Молли Браун — голос принадлежал мужчине. «Проклятие, неужели так быстро?! — Уильям засуетился, без разбору пихая все подряд — и грязную одежду, и книги, и прочие мелочи, что он взял, постоянно оглядываясь, — что же теперь?» Шерлок настороженно подошел ближе, прислоняясь к двери. — Мисс Браун, Вам не положено быть здесь в такое время, разве Вы не видели правила посещения? — голоса стали громче. — Мой дорогой, бросьте эти глупости, что такого в том, что женщина захотела отдохнуть в столь поздний час? — Молли возмущалась, топая на месте, — ах, перестаньте. — Это нарушает правила, мисс. — Правила-правила, как же все формально и дотошно. Мы можем решить вопрос, — было слышно тихий шелест ее массивного платья, — …вот так, мистер офицер? Уильям удивленно поднял брови, но Шерлок развел руками — к сожалению, он не видел, лишь слышал, что там происходит. Парень сжал сумку и подошел ближе, вставая рядом с Холмсом, стараясь даже дышать как можно тише. Одна глупая ошибка, малейший подозрительный звук — сдали бы их на месте. Теперь им оставалось лишь принять свое положение и надеяться на то, что офицер, который, вероятно, разыскивал именно их, покинет ванны как можно скорее. — Оставьте это себе, — пробурчал озлобленный мужчина, — Вам лучше уходить, пока я прошу. Без глупостей, мисс Браун. — Негодяй. Какого же беса тебя вообще сюда занесло, на эту никому ненужную нижнюю палубу? — Простите, такова работа, — он закашлялся, — а касаемо этого… — голос офицера стал еще громче, — видите эту фотографию? Знаете, кто этот юноша? На мгновение в коридоре повисла тишина. Уильям прикусил губу, догадываясь, о чем сейчас могла пойти речь. — Это… — протянула задумчиво Молли, — кажется узнаю. Лорд Мориарти, плывет с семьей первым классом. А что такое? — Прекрасно, — мужчина фыркнул, — не подскажете, может, видели его в ближайший час, два? Возможно, в компании другого молодого человека — с темными волосами в хвосте, скромном костюме, со слов от него еще пахнет табаком. «Черт возьми, и в самом деле ищут, — Уильям поднял свой взгляд на Шерлока — тот стоял, сжав руки вместе, недовольно нахмурив брови, — …и что же она ответит? Интересно, под каким предлогом этот офицер вообще согласился нас искать? Неужели мать заплатила — и откуда они только берут деньги, при нашем-то состоянии…» — Лорд Мориарти и его загадочный спутник, хм… кажется, припоминаю. Видела их всего около получаса назад, спускающихся к каютам третьего класса. — Что-то не сходится, мисс Браун, — офицер недоверчиво хмыкнул, постукивая от нервов ногой, — в это время мы обыскивали палубу, каюты третьего класса — никто не видел их. «Шерлок был абсолютно прав — они начнут с самого очевидного… — Уильям выдохнул, чувствуя, как у него начинает кружиться голова, — значит, придется нам и в самом деле поиграть в прятки, если мы вообще сможем выбраться отсюда.» Размышления Мориарти были прерваны тем, что заставило сердце буквально упасть куда-то вниз, а Холмса, вставшего так аккурат напротив входа, оцепенеть от страха — дверь начала медленно открываться. — В любом случае, благодарю за показания, — офицер открыл ее и встретился бы с Шерлоком лицом к лицу, если бы не обернулся к Молли, — перед тем, как уйти, я, все же, осмотрю здесь все. А Вам стоит покинуть это место как можно скорее. Обойдемся простым замечанием. Лицо мисс Браун вмиг переменилось — увидев обескураженного Шерлока, ее брови поднялись, а пухлые губы сжались в удивленной, нервной улыбке. Женщина видела мольбу в глазах Уильяма, стоявшего рядом, принимая решение буквально моментально. За мгновение «до», предотвращая самую настоящую катастрофу, Молли резко одернула офицера, разворачивая его за плечо к себе. — Прошу прощения? — ничего не понимающий мужчина возмутился, — мисс, что Вы себе позволяете! — Знаешь, дорогой, я думаю, тебе стоит взглянуть на одну забавную вещицу. Понимаешь ли, — она силой взяла его под руку, — когда я пыталась включить электрические ванны, чтобы в них отдохнуть, то там что-то, кажется, поломалось. — Мисс?! Что за вздор, какие, к чертям, ванны?! — Электрические, я ведь сказала! Уильям осторожно посмотрел в дверной проход, наблюдая за тем, как мисс Браун, забалтывая офицера всякими глупостями, уводила его прочь. Женщина едва заметно махнула им рукой, вероятно, давая знак. — Проклятие… — прошептал Шерлок, упираясь рукой о стену, — думал, что еще чуть-чуть и конец. А эта Молли не промах. — Неужели на банкете этого не понял? — он облегченно выдохнул, продолжая вглядываться в коридор, — …думаю, что нам стоит поскорее уходить. Вряд ли мисс Браун сможет долго его удерживать. — И как ты предлагаешь это сделать? Единственный проход ко входу, откуда мы пришли именно там, в их стороне. — Не единственный, Шерли. Совсем нет, — Уильям кивнул в правую сторону, — если вспоминать чертежи, там должен быть коридор, не тупик. Выбраться сможем. — Поразительно, Лиам, — Шерлок хлопнул руками, — ты это запомнил? — Необычная память семьи Мориарти, я ведь рассказывал. — Не перестаешь удивлять. Парни переглянулись, улыбнувшись друг другу, поспешив покинуть помещение бассейна. Шерлок постарался прикрыть дверь как можно тише, но та, словно назло, предательски громко щелкнула. — Шерли, осторожнее, — шикнул Мориарти. — Я не специально! Они прошлись по коридору чуть дальше, разворачиваясь на повороте за угол, услышав за спиной громкий, буквально разъяренный голос. — Вы тратите мое время, мисс! Не дурите мне голову — я слышал шаги и дверь, здесь кто-то есть! Уильям вздохнул, тут же замирая — офицер буквально влетел в коридор, встречаясь с ними. Хоть он и был на другом конце, мужчина, само собой, заметил их обоих. Сердце пропустило несколько беспокойных ударов, а низ живота похолодел — Мориарти почувствовал невероятно сильный выброс адреналина. Даже больше, чем, когда им пришлось так спешно покинуть каюту, скрываясь от разгневанной матери. Из оцепенения его вырвал громкий голос Шерлока, крепко ухватившего обмякшую руку: — Лиам, бежим! И они побежали. Вновь. Только в этот раз все было куда гораздо серьезнее. Это была не глупая беготня ради веселья, а самая настоящая погоня, но Уильям этого не боялся. Глотая ртом воздух, в панике заворачивая за многочисленные углы, парень лишь сильнее хватался за руку Шерлока, тянувшего его как можно скорее за собой. «Если матушка хочет заполучить меня обратно, пусть попытается! — позлорадствовал Мориарти, взбираясь по непонятным ступенькам куда-то наверх, — так просто я не сдамся, ха-а!» Пробираясь через узкие пространства, толкаясь, парни попали в длинный коридор, на мгновение облегченно выдыхая. Холмс согнулся, придерживая себя за колени, пытаясь вновь перевести дыхание. — Как думаешь, отстал? — едва спросил он. — Не думаю, это, все-таки, офицер, а не ленивый аристократ. О Боже… — Уильям вскрикнул, увидев, как вслед за ними появляется фигура, — Шерли, бежим! Холмс только и успел что-то страдальчески проскулить, все же, не отставая от своего партнера — тот тащил его за собой, время от времени оглядываясь назад. Увидев разгневанное, покрасневшее лицо офицера, что так нелепо бежал прямо за ними — наступая, не выпуская из виду, из груди вырвался громкий смех. Эта шалость вызывала в нем что-то необъяснимое, эмоции, которые он смог почувствовать впервые лишь в этот вечер. Или же в вечер, когда они сбежали вместе с миссис Адой — на танцы. Тогда, когда Мориарти впервые так дерзко ослушался свою родную мать. Когда узнал, что способен на подобные, веселящие его дерзости. Уильям помнил чертежи, но во всей этой суете буквально терял голову — хотелось бежать куда-то неопределенно, без оглядки, совсем не задумываясь над последствиями, которые их могут ждать. Волосы окончательно спутались и растрепались, стараясь так навязчиво налезть на лицо. Сдувая их в сторону, парень старался не теряться, резко заворачивая за угол. — Лиам, черт возьми! — Шерлок проскользил, чуть было не потеряв равновесие. — Сюда, давай сюда! — прокричал ему Уильям, в спешке оглядываясь. Холмс прошипел, ударившись рукой о балку — Мориарти сожмурился, еще сильнее хватаясь за своего партнера. — Не отставай, он догоняет! — Лиам, там тупик, поворачивай! Они неожиданно развернулись, толкая дверь, попавшуюся им на пути — парни оказались в очередном длинном коридоре. Шерлок поспешил запереть за собой, едва переводя дыхание. — Ты и в правду так быстро выдыхаешься? — Уильям усмехнулся, на мгновение замедляясь. — Разве ты еще не понял?! Дышать, — он придержал себя за грудь, — тяжело. Мориарти собирался в очередной раз отшутиться о вреде курения, но Холмс остановил его, недовольно пробурчав: — Ни слова о сигаретах, я и сам все знаю. Лучше придумай, куда нам дальше бежать, если так хорошо знаешь этот корабль. — Боюсь, что на это нет времени! Офицер толкнул дверь, выбивая ее — хоть Уильям и не смог разглядеть его лица, но по одному лишь топоту его тяжелых шагов понимал, насколько мужчина был вне себя от ярости. Побег за двумя влюбленными идиотами занятие далеко не из легких. А они продолжали бесцельно бежать, ни на мгновение не расцепляя руки. Уильям слышал сбивчивое дыхание Шерлока, слышал стук своего собственного сердца — казалось, оно готово остановиться в любую минуту. Несмотря на дрожь в теле, парень не чувствовал усталость. Страх смешался с необъяснимым, буквально детским озорством, придавая сил, чтобы продолжать азартную погоню. Мориарти не думал ни о чем, кроме того, насколько эта ситуация абсурдна, а потому, недолго думая, он кинулся к лестнице. Перепрыгивая через ступеньки, спотыкаясь и чуть ли не падая, они с Шерлоком смеялись — смеялись в голос. «Какой же этот офицер неуклюжий! — от этих мыслей буквально тянуло низ живота, а в груди кончался воздух, — лучше бы мама попыталась побегать сама, ха-а!» Оглядываясь на мужчину, преследующего их, Уильям совсем не заметил, куда они попали. Яркий свет от роскошной люстры тут же ослепил обоих — Холмс выругался, невольно делая шаг назад. — Проклятие, что мы тут делаем?! — прокричал он, растерянно оборачиваясь к Уильяму, — это же палуба первого класса— И в самом деле, эта сумасшедшая погоня по всему кораблю привела в место, из которого они пытались сбежать совсем недавно, часом ранее. Толпа беседующих между собой аристократов удивленно переглянулась, направив все взгляды на шумных молодых людей — они тут же зашептались, отходя чуть в сторону. — Вот вы и попались, — раздался уставший, хриплый голос за спиной, — стоять! — Шерли, сюда! Времени на планы и размышления у них не было, и Уильям сделал первое, что пришло ему в голову — обхватив запястье Шерлока, он кинулся к лифту. Они растолкали возмущенных людей, что смогли задержать, хоть и ненадолго, этого, и в самом деле нерасторопного, но крайне целеустремленного офицера. «Что за бред я вообще творю! — парень встряхнул головой, вздыхая.» — Подождите, прошу, — крикнул Холмс человеку, стоявшему в кабине лифта, — подождите, секундочку! Услужливый юноша пропустил их внутрь, задвигая решетку. — Вниз, давай вниз! — На нижнюю палубу, «Е», — руки Уильяма тряслись от волнения, — вниз, скорее! Проводник в недоумении поднял брови, но все же не возражал их просьбе, опуская рычаг на названную отметку. Лифт заскрипел и, вздрогнув, начал не спеша двигаться вниз. В то же мгновение подбежал офицер, стукнувшись об уже закрытую решетку — его кривые пальцы вцепились в нее, а лицо скривилось. Мужчина ненавистно смотрел на пару молодых людей, едва сдерживающих свои глупые улыбки. И в это мгновение, когда жар разливался по уставшему телу, а в голове не осталось ни одной мысли, в мгновение, когда Уильям почувствовал себя на пике охватившего его веселья, парень решился на очередную дерзость. Довольно грубую, абсолютно несвойственную таким людям, как он. Его алые глаза сверкнули, а губы сжались в насмешке. Он осмотрел офицера и выставил вперед средний палец, одаривая мужчину неприличный жестом. — Пока! — сразу после, парень помахал ему рукой. Шерлок шокировано посмотрел на своего партнера и тогда же Уильям, переполненный чувством столь странной уверенности от того, что он совершил, громко рассмеялся, хватаясь за его плечо. — Где же Ваши манеры, лорд Мориарти! — смех оказался заразен — Холмс, утирая слезы с глаз, начал читать ему шуточные нотации, — как не стыдно! — Иди ты к черту! Придерживая друг друга за руки, они не могли перевести дыхание и остановиться — воспоминания об обескураженном лице офицера прокручивались в голове снова и снова, заставляя Уильяма буквально надрываться. Когда в последний раз он вообще так смеялся? И неужели позволить себе непристойное, выходящее за рамки его аристократичного воспитания, поведение, было и в самом деле настолько приятно? «Я сейчас сознание потеряю! — парень едва удержался на ногах, делая глубокий вдох, — Боже мой, что творится, что я делаю…» Через считанные секунды лифт дрогнул, остановившись на нужной палубе — вновь хватаясь за руки, они поспешили выбежать из него. — Сюда, давай сюда! — Уильям кивнул в сторону. Парни кивнули друг другу, проталкиваясь в узком коридоре между прислуги, столпившейся здесь с тележками — кто-то вез белье, а кто-то даже еду. Не желая повторение инцидента, что произошел с ними ранее, Мориарти старался двигаться как можно осторожнее, проводя Холмса дальше, прямо за ним. — Лиам, вниз, — Шерлок указал пальцем на лестницу, — надо ниже, так он нас точно потеряет! Преодолев ступеньки, они оказались палубой ниже — в очередном бесчисленном количестве белых, длинных коридоров. Теперь усталость взяла верх над ними обоими. Остановившись у стены, Мориарти тяжело задышал, прикрывая глаза. — Черт бы его драл, какой крепкий офицер… — Шерлок едва ли не задыхался — парень растрепал рукой спутавшиеся, еще сильнее намокшие волосы, хватаясь второй о какую-то трубу, — да он нас и в самом деле на дух не переносит! — Мы с первого дня ему не нравимся, ты в театре с ним чуть в драку не ввязался, — ответил Уильям, касаясь своей рубашки — она стала влажной и мятой, — …как думаешь, отстал? — Кто же знает, надеюсь, я больше это не выдержу… ах, дьявол! В противоположном конце коридора показалась фигура — запыхавшийся человек резко обернулся, дернувшись в их сторону. — Шерли, бежим! Разъяренный офицер не собирался так просто отпускать пару молодых людей, изрядно измотавших не только нервы, но и все его силы. Холмс уставше простонал, но первым кинулся бежать, обвивая запястье Уильяма пальцами. Они достигли конца коридора за считанные мгновения, резко заворачивая за угол, нечаянно сталкиваясь с курящим рабочим. — Сюда! — крикнул Шерлок. Но парни уперлись в тупик. Холмс развернулся, вскрикивая: — Нет-нет, тогда сюда! Толкая тяжелую дверь — последнюю надежду, оставшуюся у них на пути, он вломился в непонятную комнату. Уильям скорее пихнул того в плечо, поспешив забежать внутрь. Сердце разрывалось на части от осознания того, в какой опасности они находились. Шерлок тут же захлопнул дверь, поворачивая защелку — в то же мгновение офицер, выругавшись матом, стукнулся об нее. Мужчина попытался дернуть ручку, но безуспешно — Холмс и в самом деле смог запереться. Лишь когда шок отпустил его, Уильям обратил внимание на сильный шум, раздающийся по всему помещению — парень закрыл уши руками, оборачиваясь к своему партнеру. — И что дальше, Шерли? — он пытался перекричать эти странные звуки, доносившиеся откуда-то снизу. — Что?! — Шерлок не услышал его, также прижимая руки к голове, — не понимаю тебя, ха-ха! — Читай тогда по губам! — Уильям усмехнулся. Они стали оглядывать помещение — оно представляло из себя комнату с трубами и непонятными механизмами. Было более чем очевидно, что парни попали туда, куда был запрещен доступ простым пассажирам. Шерлок прошелся дальше, обращая свое внимание на вертикальную лестницу, ведущую вниз. — Давай сюда! — он кивнул, хватаясь за ее перила, — может, найдем проход! Уильям задумчиво сожмурился, пытаясь вспомнить план корабля в голове. — Там, должно быть, котельная, — Мориарти подошел ближе, наблюдая за тем, как бодро спускается его партнер. — Ничего не слышу! Хватит болтать — скорее сюда! Никаких сомнений на счет того, что они делают, у Уильяма не было — он кивнул и поспешил последовать прямо за Шерлоком, едва перебирая дрожащими руками влажные перекладины. Не давая достигнуть пола, Холмс поймал его, любовно обнимая за талию. — Ха-ах, — протянул Уильям, придерживаясь за плечи того, — …благодарю. Догадки Мориарти были верны, спустившись, они и в самом деле оказались в котельной. Достаточно мрачном и темном помещении с огромным количеством жарких печей — парень почувствовал, как у него спирает дыхание, а тело намокает. Отряхнувшись, раскрасневшийся от высоких температур, Холмс вновь взял возлюбленного за руку. Повсюду туда-сюда сновали перепачканные в угле, потные, уставшие рабочие. Один из них резко окликнул молодых людей. — Кто вы такие? — он нахмурился, разглядывая их внимательнее, — вам нельзя здесь находиться! Неужели им опять придется от кого-то убегать? Ответом стал Шерлок, потянувший Уильяма вслед за собой — как можно дальше от комнаты и удивленного рабочего, продолжавшего что-то кричать им вслед. — Куда вы, вернитесь! — его голос слился с громкими звуками огромных машин и котлов, оставаясь далеко позади. Внизу живота приятно защекотало, вызывая нежное чувство окрыленности. Проталкивались сквозь толпу по этому душному помещению, продолжая смеяться — так восторженно и счастливо, они даже не понимали, куда и зачем бежали. Шерлок взмахнул рукой, ободряя трудящихся у печей котельщиков. — Так держать, ребята! — он чуть было не споткнулся, запнувшись о корзину с углем, — отличная работа, продолжайте в том же духе! Уильям удивленно пожал плечами, встречаясь взглядом с недоумевающими от их поведения людьми. Он также как и они не понимал, что творилось в голове у Шерлока. «Часть тебя навсегда останется для меня огромной загадкой, — Мориарти усмехнулся, вспомнив свои собственные слова.» Стараясь не выронить сумку, второй рукой он вцепился в ее ручку, резко заворачивая за угол. Они оказались в довольно узком пространстве. Внезапно, их обдал знойный пар, выходящий из работающих машин по обе стороны прохода. Разгоряченное и изнуренное тело Уильяма содрогнулось от жара, приятно разливающегося от головы до кончиков пальцев. Волосы на голове стали настолько влажными, что теперь, как и одежда — такая же мокрая и мятая, прилипли к покрывшейся мелкой дрожью, коже. Сердце билось где-то в висках. Перед глазами поплыло — был ли парень на грани потери сознания или же, воздух и в самом деле был настолько душным? «Шерли, держи меня крепче… — он прикрыл глаза, пытаясь не отставать, — Бог мой, ах, Боже…» Казалось, что помещение котельной было бесконечным. Они все бежали и бежали, обходили рабочих, печи и нагроможденные друг на друга ящики, пытаясь невольно отыскать конец своего пути. Вдруг, на очередном повороте, в самом конце показался тусклый свет, неестественно отличающийся от алого — исходившего от раскаленных углей. Ладони Шерлока взмокли, от чего их руки расцепились — тогда, парень обвил запястье Уильяма пальцами, продолжая настойчиво идти вперед. Не выпуская того ни на мгновение, даже оборачиваясь, чтобы убедиться, что его спутник в полном порядке. — Что это тут… — на выдохе пробурчал Холмс, толкая дверь. — Не знаю, представить себе не могу. Я, кажется, полностью перестал ориентироваться… — ответил ему Мориарти, запинаясь, — надеюсь, что выход — дышать нечем… Дверь противно скрипнула, но все же открылась на полную — привыкшие к темноте глаза невольно сжались от яркого света, осветившего их красные, горячие лица. Шерлок замахал перед собой рукой, выругавшись. — Давай туда, — Уильям продолжал щуриться, пытаясь осмотреться, — кажется, там что-то есть. Из проходной комнаты они попали в еще одну, а из нее, открывая очередную дверь, в огромное помещение. Оно было завалено большим количеством связанных между собой ящиков, чемоданов и мешков — было несложно догадаться, что парни попали в багажное отделение. Здесь стоял стойкий запах свежей краски. Из-за того, что они находились на самой нижней палубе, температура воздуха была довольно низкой. Особенно хорошо это ощущалось на контрасте с душной котельной — Уильям почувствовал, как стал мерзнуть. Он попытался согреть продрогшие руки, потирая их друг о друга, продолжая следовать за любопытным Шерлоком. — Что это тут у нас… — Холмс мотал головой, пытаясь убрать растрепавшиеся пряди с лица, пролезая между чужого багажа, — Лиам, смотри-ка. Обойдя ящики, обмотанные сеткой, их взору предстало нечто удивительное. Посреди багажного отделения стоял роскошный красный автомобиль. Утонченный лакированный корпус сиял даже при тусклом освещении, привлекая к себе внимание издалека. Переглянувшись, они решили подойти поближе. Шерлок не был похож на того, кого привлекают дорогие машины, доступные лишь людям из высшего класса, но отрицать то, что он был заинтересован, было бы глупо. Парень наклонился, разглядывая аккуратные, белые колеса. — Coupe de Ville, — заключил Мориарти, касаясь рукой ее двери, — слышал о ней от матери за первым ужином. Кажется, она принадлежит некому… господину Уильяму Эрнесту Картеру. — Как ты их запоминаешь… — Я ведь уже говорил, Шерли. Хорошая память, только и всего. Холмсу было не так важно, кто являлся владельцем этого автомобиля. Теперь он осматривал водительское место — открытое, отдельное от пассажирского салона. — Впечатляет? — поинтересовался Уильям, залезая внутрь салона — любопытство взяло верх. — Я видел что-то подобное в Париже, — парень выпрямился, устраиваясь на шоферском сидении, с некой взбудораженностью обвивая руль пальцами, — …если бы только мог, с радостью прокатился с тобой на такой. Мориарти осторожно прикрыл за собой дверь, стараясь не хлопать. Он окинул взором достаточно просторный салон — большую его часть занимали синие, мягкие на ощупь сидения, предназначенные для комфортных и длительных поездок. Уильям присел на одно из них, расслабленно выдыхая. Напряжение в теле постепенно проходило. В этот момент наконец наступило уединение — момент, когда парень мог побыть в тишине, услышать собственные мысли, перевести дух. И пока Шерлок продолжал изучать руль, Уильям пытался отдышаться, утирая с горячего лба капли пота, стекавшие с него буквально градом. «Все словно во сне, — думалось ему, когда перед глазами опять все поплыло, — …такое нереальное, далекое…» Это непродолжительное помутнение развеял несколько встревоженный, тихий голос Шерлока — кажется, он звал его. — Лиам? — парень обернулся назад, постучав по стеклу, что разделяло место водителя и пассажирский салон, — у тебя все хорошо? Упираясь рукой о сидение, Уильям не спеша выпрямился, поднимаясь и даже вставая на ноги — тут же, по ним прошлась мелкая дрожь. Вероятно, это было с непривычки. «Как же оно… — он осмотрел стекло, переводя свой взгляд чуть выше, — ах, вот где…» Мориарти опустил его вниз, проползая чуть дальше, оказываясь рядом с Холмсом — упираясь теперь половиной тела о раму — другая половина все также оставалась в салоне. — Более чем, Шерли, — их лица оказались невероятно близко друг к другу, а в отсутствии посторонних звуков было слышно, как тяжело дышит партнер, — …когда ты говорил, что покатаешь, — Уильям сделал короткую паузу, — ты это всерьез? — Конечно, — губы Шерлока дрогнули — он придвинулся еще, медленно сокращая дистанцию между ними, — хочешь, когда будем в Париже, попробуем?.. — У тебя хотя бы есть разрешение на подобное? — А разве это обязательно? Глупость. По раскрасневшемуся, влюбленному лицу расползалась абсолютная глупость, отразившаяся в непринужденно-нежной улыбке, томном взгляде — так безжалостно вырывающим изнутри его трепещущее сердце. В этот раз не было ни победителей, ни проигравших — они оба были повержены друг другом. Уильям укоризненно покачал головой, не соглашаясь с утверждением Холмса — разве можно управлять столь сложным механизмом, при этом не обладая никакими практическими знаниями? — Обойдемся поездкой без движения, Шерли, — парень нагнулся, зашептав прямо над ухом. — Раз ты настаиваешь… — руки крепче вцепились в руль — Шерлок заметно занервничал, — куда поедем? Уильям не раздумывал ни минуты. Теперь, когда его жизнь принадлежала лишь ему одному, а сердце было поделено с тем, кто снял с него тяжелые оковы, выбор был настолько прост и очевиден, что пришел в голову почти сразу. Любовно обвивая плечи Шерлока, наклоняясь, безмятежно прикрывая глаза, он и дал свой ответ. — Туда, куда пожелаешь. Куда угодно. Как можно дальше за горизонт — следуя за закатным солнцем и свободными птицами, за забавными дельфинами, выпрыгивающими из воды и теми людьми, чей путь состоит из череды случайностей. За теми, кто никогда не остановит его. Туда, где будет его новый дом — туда, где рассыпан бесконечный звездный небосвод, в местах, где на душе он обретет вечный покой. Уильям был утомлен, чувствовал это каждой частичкой своего тела, но эта усталость — непривычная, но столь приятная, напротив, придавала сил. Конечности изнывались от тянущей боли, но то, что было в голове, было способно затмить любой физический дискомфорт. Холод — парень все еще был мокрым, не переставая дрожать от низкой температуры, изнурение — продолжительная, хоть и захватывающая погоня от офицера, моральные противоречия — а правильно ли это все? …любой физический дискомфорт был сведен к минимуму, изничтожен одной простой реакцией, химией Шерлока Холмса — такой загадочной и сильной, открывшейся в Уильяме Мориарти впервые в жизни. Заставившей сейчас еще сильнее обнять своего возлюбленного, затаскивая его за собой в салон — смеясь и едва ли не спотыкаясь друг о друга, оказываясь через миг в руках того, кого он — ох, как же это было ужасно! — еще с утра пытался позабыть навсегда. Они наконец оказались наедине. Начиная с самого утра и заканчивая этим, поистине, сумасшедшим вечером, глупые возлюбленные преследовались разными людьми, находились под постоянным наблюдением, даже были неловко прерваны несколько раз и все эти испытания — все только ради того, чтобы теперь в бесстыдном порыве объявшей их любви прижиматься друг к другу в машине незнакомого им аристократа. Когда тонкие пальцы Шерлока обвили его, переплетаясь, Уильям почувствовал, как глубоко и живо бьется сердце. Оно было настолько рядом, что он буквально мог его коснуться, при желании даже вырвать из грудной клетки, но это было просто бессмысленно — сердце Холмса и без того было обнажено и беззащитно. Мориарти мог просто подвинуться еще ближе, в нетерпении сжимая второй рукой пиджак партнера, не отрывая своего трепещущего, одновременно с этим волнительного взгляда. Никто не помешает им — не нарушит покой, не прервет мгновения наслаждения друг другом — осознав то, насколько интимным был момент их единения, по телу прошлась дрожь, заставившая Уильяма невольно дернуться. — Волнуешься? Или, может, ты напуган? — заправляя взмокшие, растрепанные волосы, Шерлок гладил его лицо, задавая вопросы охрипшим полушепотом. — Нет. Разве что, — губы Уильяма дрогнули, а пальцы продолжили сжимать ткань помятого пиджака, — …самую малость. — Боишься или волнуешься? — Волнуюсь. Но совсем немного. Тело продрогло, трясло не только от переизбытка наполнивших его чувств, но и от холода — Мориарти старался оказаться как можно ближе, согреваясь от жара рук, обнимающих его с необъяснимым обожанием. Теперь он мог слышать, как тяжело дышит Холмс, видеть, как вздымается его широкая грудь, ощущать все — вплоть до нежного, абсолютно терпеливого вожделения. — А я волнуюсь… и, честно говоря, довольно сильно, — сознался Шерлок, придерживая его за бедра. Напряжение и, откровенно сознаться, эротичность момента была на пределе, выходила за рамки дозволенного и даже не могла бы сравниться с тем, что когда-либо было в жизни Уильяма. Ни одно из пошлых слов не было настолько неприличным, как и ни один святой текст не был таким невинным — то, что происходило между ними, было вне понимая и всяких объяснений. Граничащее с плотским, грязным удовольствием, возбуждение шло от сердца — самой что ни на есть истинной частицы души человека. Перед глазами у Уильяма плыло — в салоне автомобиля с каждым вдохом становилось все жарче. Не находя иного выхода (впрочем, и не желая) как унять эти чувства, он, обнимая запястье Шерлока, возложил его руку к собственной груди. — Поцелуй меня, — заветные слова сорвались с его губ. Еще несколько мгновений они пребывали в состоянии иступляющего смущения, прежде чем слиться воедино — разглядывая партнера, Уильям в последний раз задался вопросом о правильности всего происходящего. Но разве теперь, когда вся жизнь буквально изменилась, был путь назад? Если и был — желал ли он пройти по нему обратно? Теперь место для сомнений и всяких сожалений было в прошлом, тяжелом и тоскливом — прошлом, что удалось оборвать раз и навсегда. Когда Уильям открылся желаниям и чувствам, томящимся годами где-то внутри, Шерлок оказался рядом, обнимая дорогого сердцу возлюбленного за затылок — со всей страстью прижимаясь губами к его. Дрожащие пальцы впились в края пиджака, заставляя Холмса опуститься еще ниже, согнуться, податливо соглашаясь на то, что делал с ним Мориарти. Казалось безумием то, как похотливо его язык обводил чувствительные губы — Шерлок вздрогнул, втягивая живот. Лишенное страха и предубеждений сознание побуждало на подобные, абсолютно несвойственные Уильяму действия. Разве теперь, теперь — когда тело опалено жарким дыханием, на пике эмоционального удовольствия, теперь, когда эротичность момента не будет нарушена, он мог контролировать потребность впиться в него, вобрав все самое хорошее и плохое, что только могло быть в его любимом Шерлоке? Не мог — второй рукой Уильям обхватил мокрое лицо партнера, наклоняя голову вбок, то отрываясь, то вновь припадая к сладкому и запретному, вырывая из груди Холмса короткий, неловкий стон. «Боги… — подумалось тому, когда пальцы Шерлока еще крепче вжались в растрепанные волосы, — я схожу с ума.» Признаться, предаваться подобной страсти было необъяснимо волнительно — внизу живота щекотливо тянуло, а к щекам, ушам, да и всему лицу, приливала кровь, обращая их обычную аристократичную бледность в алый, бесстыдно яркий цвет. Но не одна лишь развратность момента — парни медленно опускались на сидения, не отрываясь от жарких поцелуев, не одна лишь развратность, заставляла чувствовать себя настолько возбужденно. Страх вновь быть уличенными. Несмотря на полную уверенность в обратном — кто додумается искать глупых любовников в багажном отделении? Додумаются. Рано или поздно — эти назойливые ищейки настигнут их и нарушат покой наступившего уединения. Но до тех пор, Уильям не желал останавливаться в стеснении и страхе, преследующего того на протяжении всей жизни. До тех пор, пока они есть у друг друга — одни в этом мире, он позволял этим рукам скользнуть от затылка к щекам, чуть ниже — к вздымающейся груди, замирая над ее очаровательным видом. — …la peur rend ce moment incroyablement sexy, — прошептал Холмс, пытаясь перевести дыхание. — Non-sens, Шерли, — Мориарти замер — томный взгляд был обращен к губам, мгновение назад так вожделенно касающихся его, — …почему ты остановился? — Потому что мне… — он замолчал, пытаясь не поддаваться неловкости — она была очевидна заметна по скривленной в смущении улыбки и дрожащему голосу, — нужно знать ответ, Лиам. — Ответ? — парень выдохнул, — разве мои поцелуи не сойдут за ответ? — Это ведь что-то больше, чем просто поцелуи. Полагаю, то, — Холмс сглотнул, опускаясь еще ближе, — …что вряд ли еще было в твоей жизни. То, что вряд ли было в его жизни. То, о чем было неприлично шептаться, даже размышлять — подобное велелось гнать прочь. О чем с таким омерзением приходилось думать супругам, но с удовольствием тем, кто был близок к плотским утехам, кто грешил и занимался этим — получая удовлетворение от процесса, столь неугодного высшему обществу. То, что порочило душу и тело. То, к чему все очевидно шло — беззащитно обнажив друг перед другом сердца, они утонули в горячих поцелуях, ощущая влечение не только эмоционально, но и физически — колени Уильяма разошлись в разные стороны, принимая в свои объятия, подумать только — мужчину. Близость, грязная и самая интимная — секс. Гомосексуальный, с человеком того же пола. Холмс говорил об этом и Мориарти не был дураком — он понимал, знал, чувствовал — когда под брюками становится тесно, а в голове мысли путаются в ком спонтанных, похабных желаний, сложно не догадаться, во что превратятся их «невинные» поцелуи. — Для того, кто без капли стыда трогал мое обнаженное тело в бассейне, ты выглядишь наивно, — Уильям усмехнулся, нарушая смущавшую тишину, — …наивно полагать, что я ничего не пойму или чего-то не знаю, мой дорогой Шерли. — Но ведь! — лицо Холмса обрело пунцовый оттенок. — Пусть тебя не смущает моя неосведомленность в процессе. Бога ради, — парень вцепился в края пиджака, опуская того еще ниже, — …поцелуй меня. Поцелуй. Он исполнил просьбу партнера — получая одобрение на то, что делает, Шерлок вновь прильнул к его губам, пальцами второй руки ловко поддевая пуговицы жилетки, вызывая мелкую дрожь в теле. Уильям дышал носом — громко и тяжело, сбивался, ощущал, как голова идет кругом, но ни мгновение не разрывал поцелуй, даже напротив — старался углубить его. В этот момент он совершил довольно много глупых ошибок. Люди могут и не задыхаться во время долгого страстного поцелуя, но откуда же ему было знать об этом? Уильям был неопытен, но до жути настойчив и влюблен — не жалея волосы Шерлока, он в нетерпении оттягивал их чуть назад, с каждым разом погружаясь в него все сильнее. В бесстыдном порыве открываясь друг другу — соприкасаясь языками, от чего по губам растеклась чужая слюна, выгибаясь в спине, он ухватился за плечи Холмса. Вместе с дыханием выбивались из груди звуки — ощутив случайные прикосновения на изнеженной шее, Уильям не просто выдохнул, а простонал — кажется, это было его сокровенное, своего рода слабое место. — …это то, чем ты занимался во Франции вместо учебы? — едва прошептал Мориарти во время их короткого перерыва — упираясь лбом о его, убирая в сторону растрепанные пряди черных волос. — Non-sens, — Шерлок неловко отвел взгляд, держась дрожащими руками о сидение, — давай не об этом. — Благодарю за ответ. Признаться, — он посмотрел ниже — на полуобнаженную грудь, едва ли прикрытую тканью белой рубашки, — …по тебе и без слов все понятно. Холмс издал возмущенный смешок, сощурившись. — А по тебе, черт возьми, нет. Вероятно, его возлюбленный был поражен откровенностью поцелуев. Мориарти лишь неоднозначно улыбнулся, пожимая плечами. — Надеюсь, что смогу продолжить удивлять тебя также, как и ты меня, Шерли. И вновь, они прижались друг к другу, не сдерживая себя в том, чего оба так страстно желали. Уильям знал, знал, что это позволительно — сжимая пиджак Шерлока, он, хоть и с огромным усилием, снял его, отбрасывая куда-то в сторону, на сидение. Партнер стал менее скован в движениях — расправляя плечи и вытягиваясь, Холмс прильнул к шее — мягкой и взмокшей. Кажется, ему хотелось проверить одну теорию. «Чтоб тебя… — Уильям ощутил прыткий язык на своей коже, стискивая зубы, — …проклятие.» Вероятно, сейчас на лице Шерлока сияла самодовольная улыбка, но сил думать об этом не было — разве можно сосредоточиться на чем-то ином? Не тогда, когда нежные поцелуи по всему изгибу — от ушей до полуобнаженных плеч, изводят, жаром отдавая куда-то вниз живота. Сердцебиение сбилось с привычного ритма. Температура тела росла — с каждым протяжным выдохом, похожим чем-то на стон, изо рта, казалось, шел пар. Кровь закипала, пульсировала во всех частях тела, заставляла вылиться в очевидное возбуждение — когда вместе с языком, скользившим по шее, Шерлок опустил пальцы к груди, освобождая партнера от жилетки, Уильям ощутил, насколько велико было то самое развратное желание. Ноги непроизвольно сжались, обнимая колено партнера. Сидения промялись под напором тела — Мориарти, цепляясь свободной рукой об их края, выгнулся, подставляясь раздразненной кожей под ненасытные, томные поцелуи. В груди стало свободнее — оставшись в одной лишь рубашке и брюках, Уильям уже ощущал себя по-своему уязвимо, обнаженно. Непривычное для него, вероятно, обыденное для Шерлока — отсутствие обилия ненужной одежды, никак не влияло на партнера. Не произнося ни слова, он продолжал. Продолжал щекотать волосами ключицу, продолжал хаотично двигаться, время от времени замедляясь, втягивая и обласкивая кожу губами — кажется, от столь головокружительного удовольствия могут остаться синяки. — Ха-а, — вместе с протяжным выдохом, из него вырвался смех, — …мне щекотно, Шерли. — Щекотно? — парень замер в смущении. — Твои волосы. Они… везде. Это было сказано не в упрек, скорее, как простое наблюдение — считывая одобрение на довольном лице Уильяма, Шерлок прижался лбом к его, глупо улыбаясь. — Можешь отрезать мне их или, — Холмс наклонил голову вбок, прошептав, — завязать, держать рукой… — Даже не думай их отрезать, — неожиданно, пальцы Уильяма вцепились в его взмокшие, черные пряди, оттягивая их чуть назад, — …значит, придется потерпеть. Ничего ведь страшного, Шерли? Предоставленная возможность раскрыла перед Мориарти одну из слабостей возлюбленного — стоило лишь слегка сильнее сжать непослушные волосы, лицо Холмса вмиг переменилось. Кровь, приливая к щекам, окрасила их в алый, а губы сжались в послушной, по-своему похотливой улыбке. «Это… будоражит, — Уильям повел бровью, заинтересованный изменениями в его поведении, — буду иметь в виду.» Любопытство брало верх, побуждало к бесстыдным действиям. Вновь прильнув к губам, сбивая Холмса с толку, ему хотелось изучить столько, сколько могла бы позволить их ситуация — не останавливаясь ни перед каким чувством стеснения, он, прижимая за, вероятно, чувствительные волосы, партнера как можно ближе, проявлял особую настойчивость. Свободная рука опустилась от подбородка к шее, оттуда же — к пуговицам наспех застегнутой рубашки. И стоило одному из пальцев «ненароком» коснуться едва ли прикрытой продрогшей груди, реакция не заставила себя долго ждать. По губам прошлась томная вибрация — только лишь глубокий поцелуй смог сдержать вожделенный стон, едва вырывающийся из Холмса. «М-м, — Уильям тяжело выдохнул, — …вот оно что.» Никакой воли на всем свете не хватило бы, чтобы устоять перед соблазном — возжелав это тело с особой любовью, он освободил партнера от одежды выше пояса. Когда теплые пальцы коснулись острых лопаток, Холмс вздрогнул, а Мориарти замер в изумлении. Днем ранее ему приходилось созерцать его в подобном виде, все те раны — полученные в результате событий, в которые они успели ввязаться до этого, он обрабатывал с особым вниманием. Царапины неосторожной дуэли, выступающий синяк от крашеной пули под ребрами, ссадины… пальцы Уильяма робко коснулись кожи — почувствовав прикосновение, Шерлок, вздрогнув, втянул живот. — Ты дрожишь, — зашептал Мориарти, обеспокоенно заглядывая в глаза партнера, — …холодно? — Нет… не холодно. Время, неподвластное простым смертным, остановилось только лишь для них — находясь между чем-то противоречивым и манящим, казалось, что за пределами машины не существует абсолютно ничего. На тысячи километров во все стороны — ни людей, ни величественного океана, ни проблем, что Уильям считал действительно значимыми. Теперь их не было — обвивая руками обнаженную шею, он вновь льнул к поцелую — соединяясь душой и телом, желая навсегда остаться здесь, в их необыкновенным чистилищем на двоих. Каждое касание губ было схоже с полетом на качелях — расслабляющая невесомость в ногах, поднимающаяся щекотливым холодом к низу живота. Несмотря на то, что Уильям мерз, он позволил играть с ним на равных, через мгновения оказываясь таким же обнаженным, как и Шерлок. Жажда охватила их обоих — не сдерживаясь, они страстно объяли тела друг друга. «Что же это… — Уильям протяжно выдохнул, едва переводя дыхание, — …что же.» Никогда прежде он не изучал себя, не прикасался до интимных мест, не имея никакого интереса к чему-то подобному. Но Шерлок — ах, этот искуситель! — заставил пробудиться похотливое чувство. Когда пальцы его в сумасшедшей спешке касались груди, с губ слетал сладостный, удовлетворенный стон. — …нравится? — он замер, выжидая ответа в неком волнении. — Впо-олне, — прерываясь, ответил Мориарти. — Когда-нибудь делал это сам? — Нет. Любое касание груди вызывало… странные эмоции. В детстве он испытывал необъяснимый стыд и растерянность — для чего в сосках было столько нервных окончаний? Если Бог позволил человеку остаться в мире для великих целей, тогда почему плоть, созданная им же, даровала такое нежное удовольствие? Разве это не было странным? Уильям несколько выпал из реальности, опираясь локтями о сидение. — Раз так, постарайся не напрягаться. От жарких поцелуев в губы, он опустился к обнаженной груди — замирая, Мориарти следил за каждым его движением, не отводя взгляда. Мокрый язык коснулся продрогшей кожи, оставляя след — парень дрогнул, делая глубокий вдох. Сжимая в руках бедра партнера, Шерлок прильнул к затвердевшим от холода и возбуждения соскам. Ласковые движения языка разгоняли кипящую кровь по всему телу. Новое чувство — новое эротичное прикосновение, накатывало волной, путало сознание, вызывало щекотливую реакцию где-то там внизу. С каждым разом язык, обводящий изнеженные ореолы, становился все горячее и горячее, выбивая из Уильяма тихие стоны необъяснимого наслаждения. Пальцы крепче цеплялись за края сидений, побелев от усилий. — …становится жарко, — пролепетал Шерлок, поднимая свой взгляд. — Тебе обязательно так много болтать? Бога ради, — рука Уильяма — она дрожала, потянулась к мокрым волосам Холмса, любовно растрепав их, — …делай то, что делаешь. — Тебе правда не страшно? Изнеможенный желанием, парень, крепче сжимая волосы партнера, ответил без колебаний. — Я хочу тебя, Шерли. Прямолинейность обескуражила, но в этот раз ненадолго — выдыхая, Холмс бросился в объятия, вновь прижимаясь к губам возлюбленного. Глубже зарываясь руками в темные пряди, сливаясь в единое целое, Уильям обвил его колено своими бедрами — скрывать тяготившее его чувство вожделения больше не получалось. Это было абсолютно взаимно — под брюками партнера стало тесно. Ни на мгновение не прерывая поцелуи, они в спешке продолжали освобождать друг друга от оставшейся одежды — оказываясь почти нагими, они совсем не мерзли. Разгоряченный воздух от сбившегося дыхания, пот, стекавший с жарких тел — в салоне стало настолько душно, что даже запотели стекла. Уильям закрыл глаза от ощущения головокружения. От губ Шерлока он задыхался — хватался за волосы, прилипшие к шее, плечам — бедра, в страстном порыве оставляя их обнаженными. Темп нарастал. Терпение кончалось у них обоих. — Как все… быстро. — Прошу, — Мориарти неотрывно смотрел в его глаза, сжимая за плечи, — меньше слов… — Pardonne-me, — волнительно прошептал Холмс. Глупая ошибка, которую он делал уже не в первые. Всегда, когда был обеспокоен или встревожен — оговаривался, совсем не замечая этого. Пальцы Шерлока поддели белье, оставшееся на Уильяме — освобождая эрегированный член от тесной ткани, вызывая облегченный вздох. На них обоих больше не осталось ничего. Обнажившись ради чистой и нежной любви, не испытывая никакого стыда друг перед другом, они обнялись, обнялись как в бассейне ранее. Сердце Мориарти рвалось из груди, разрывалось на части от неизвестности, в предвкушении близости с возлюбленным им человеком. Первым, кого он так сильно полюбил. «Никакая священная книга не сможет это понять, — подумалось ему в череде всех этих ласок, — …и запретить, даже если за это мы и в самом деле попадем в пекло.» Если это — грех, он навсегда отрекается от того, во что верил. Или же, во что его заставляли верить всю жизнь. Возможно, это неверно, но бездна — бездна похотливого телесного удовольствия, сплетенного с нежными чувствами, затягивала его навсегда в свои объятия. И именно эти объятия доводили до экстаза. Ощущение пальцев на разгоряченной возбужденной плоти вырвало из невеселых мыслей о правильности совершенного поступка. Уильям дрогнул, сжимая рукой спину Шерлока. Второй же, опускаясь вниз — к члену партнера. Когда губы Холмса скривились от нетерпения, а пальцы, ранее обхватившие его, начали двигаться вверх-вниз — от головки по стволу, Мориарти осознал происходящее. Он впервые в жизни интимно коснулся другого человека. Мужчины. И теперь они, обнаженные и влюбленные, прижавшись, мастурбировали друг другу. Трение о плоть развращало. В погоне за желанием удовлетворить партнера пальцы судорожно изучали член — мокрый и теплый. Скользили то выше, то ниже, обхватывали головку кольцом, вырывая из груди партнера удовлетворенный стон. По собственному лбу градом стекал пот. Пытаясь понять, узнать о потребностях Холмса ближе, он раскрывал и свои — чувствуя, как от каждого движения чужих пальцев по его коже пробегала мелкая дрожь, а ноги немели, невольно разъезжаясь в стороны. Уильям втянул живот, делая глубокий вдох — свободной рукой обвивая затылок Шерлока, зарываясь в потрепанные волосы. Чуть сжав, от чего парень промычал. От ощущений холодело, крутило где-то внизу. Перенапрягаясь, свежие шрамы на запястьях заныли — Мориарти скривился, но не замедлился, молча утыкаясь в плечо Холмса. — Все… — парень сглотнул, губами прижимаясь к уху возлюбленного, — хорошо? — Просто не останавливайся, — спешно ответил Уильям на выдохе, не желая возвращаться к теме. Он был до жути благодарен своему дорогому Шерлоку за отсутствие вопросов на счет его ран — кажется, великий детектив понимал все и без лишних слов. Особенно сейчас — в момент, когда удовольствие достигало своего пика. Убедившись в состоянии возлюбленного, Холмс стал набирать темп — придерживая их члены рукой, парень старался удовлетворить их обоих. Мориарти не мог позволить себе отставать. Вжимаясь в его тело, он обвил пальцы своими, чувствуя пульсацию в разгоряченной плоти. Когда его свободная рука (блуждавшая от затылка к шее, от шеи — к груди) опустилась к соскам, Шерлок вновь застонал — кажется, ему не хватало именно этого. Стало трясти — в ответ на подобное, Холмс оказался бессилен. Податливо прижимая голову к его, ни на мгновение, не замолкая своим бесстыдным, хриплым голосом. Соски были его слабым местом, как и волосы — Уильяму это нравилось больше всего. Его тонкие пальцы обводили ореолы, то поднимаясь к самим соскам, то раздразнивая партнера движениями поодаль, заставляя Шерлока в нетерпении ускоряться. Он оказался восхитительным любовником и, вероятно, шутка про его любовные дела во Франции вовсе и не была шуткой — этот человек слишком хорошо знал, что было нужно другому парню. Точно также, как и Уильям, он нашел уязвимое место вновь — каждое касание особо чувствительной головки заставляло тело партнера дрожать от удовольствия. Страсть вперемешку с любовью походила на бред, помешательство, своего рода соревнование — задыхаясь от жара, они не выпускали друг друга из рук, вновь и вновь погружаясь в долгие, томные поцелуи. Хаотичные, абсолютно поглощающие того, кто становился инициатором. Они были близки к чему-то, что Холмс оборвал по своей воле, убирая руки с плоти. Ощущение прохладной пустоты на члене заставило Уильяма удивленно замереть. «Что ты творишь? — читалось на его лице.» Словно отвечая на немой вопрос, Шерлок прильнул еще ближе, обвивая запястья Уильяма руками — приподнимаясь, прижимая их к своим бедрам. — Знаешь же, как это происходит?.. Пальцы погладили мягкую кожу подставленной ему ягодицы, вызывая кучу мелких мурашек. Когда Холмс опустился на его ноги, почти что, устраиваясь сверху, осознание просьбы партнера дошло до помутненного сознания. Выдыхая, ощущая жар по всему лицу, Уильям попытался осознать лишь одно — почему не наоборот? «Потому что Шерлок — похотливый, своего рода эгоистичный человек, любящий получать внимание и удовольствие… — подумалось в бреду.» Но его желание соответствовало действительности — он хотел его еще до того, как Холмс дал понять о своих намерениях. Мориарти льстило это, голову кружили мысли о том, каким он видел этого человека сейчас — уязвимым и молящим, с открытым и изнеженным сердцем, в его объятиях. Хоть и не зная тонкостей, парень проявил инициативу, осторожно сжимая партнера за волосы — приближаясь к дрожащим, влажным губам. — …что я должен сделать для тебя? — дразнящий шепот раздался совсем рядом. Холмс прогнулся в спине — податливо наклоняясь, отвечая: — Твои пальцы. Сделав паузу, отдышавшись, продолжил: — В сумке бутыль из ванны. Разлей на тело — на пальцы, тело… — повторил парень, сглатывая. Уильям осмотрелся по сторонам, находя сумку рядом с сидением на полу, потянув за ее ручку. О какой бутыли шла речь, разве среди всех уходовых средств было что-то подобное? Неужели этот человек опять умудрился что-то украсть? В спешке пересмотрев вещи, в руках оказалась маленькая стеклянная, приятно пахнущая бутыль. Внутри нее переливалось что-то походившее на эфирное масло. — Ты… — Прошу, Лиам, не сейчас, — прерывая очевидное замечание, он выдохнул, — ...разве не хочешь продолжить? Томное дыхание прямо над его шеей побуждало к действиям. Безусловно хотел — желал этого больше всего на свете в это мгновение. Сердце стучало где-то в висках, одна рука обвила талию, вторая же — опаленная жидким, ароматным раствором, провела от позвоночника к копчику, ниже, к ягодицам — оставляя за собой липкие следы от масла. Волосы слипались, прикрывая их алые лица друг от друга. Приходилось дышать намного чаще — в салоне стало слишком жарко, им не хватало воздуха. До сих пор происходящее казалось безумным сном. Мгновение, и Уильям очнется в постели… но нет, этого не произошло. Дрожащее тело выгнулось в его руках, когда пальцы скользнули внутрь — взвывая от накатившего удовольствия, Шерлок запрокинул голову, невольно сжимаясь. Боже, он и в самом деле был в теле другого мужчины. У Уильяма не было четких инструкций или даже полного понимания — он поступал так, как нравилось его любвеобильному Шерлоку. Вздыхая, обнимая ближе к себе, осторожно наращивая темп, наслаждаясь обрывистыми, сладкими стонами. Не обделяя вниманием и бедра — каждый раз, когда теплая рука опускалась и игриво щекотала их, Холмс вздрагивал, кусая себя за губы. Пальцы разъедал жар внутри партнера. Неловкими движениями вверх-вниз, насаживаясь все глубже — он развращал Уильяма все сильнее. Скользкие звуки о влажную кожу и сиплый голос заводили. Внизу сгорало от нетерпения — словно желая нежной мести, парень осмелел, двигаясь быстрее, вырывая из груди Шерлока теперь что-то походившее на мольбы. — Zut… — он вцепился в сидение, едва ли не задыхаясь. — Тш-ш. Успокаивая перевозбужденного партнера, Уильям потянулся к его губам, вновь оказываясь в томном, страстном поцелуе. В череде их сумасшедших ласок — руки Шерлока блуждали по всему телу, парень первым оборвал миг наслаждения — пальцы осторожно выскользнули, заставляя того зажмуриться. — Что ты… — То, о чем ты сам просил меня, — Мориарти замер под его взглядом в каком-то исступлении — вздыхая, зарываясь руками в темные пряди мокрых волос, — …ты дрожишь. — Все хорошо, — прошептал Холмс, — …все хорошо. Один из тех моментов, что он будет бережно хранить в своем обнаженном сердце. Глаза, наполнившиеся светлым чувством к тому, кто обнимал его изнеможенное тело. Голос, едва произносящий краткую форму имени. Клятва, молитва, озвученная в немой тишине — «я люблю тебя, я останусь с тобой». В обретенном счастье и сотворенном грехе, они слились воедино — в бесчисленных сладких поцелуях, возжелая друг друга как никогда в своей жизни. Уильям был обессилен — опускаясь полулежа на сидения, придерживая партнера за ягодицы. Незавершенное прелюбодеяние обжигало и делало больно — лишь когда Шерлок оказался на нем, сжимая внутри — лишь тогда он ощутил облегчение. Необъяснимое. Впервые настолько — возможно лишь возносясь на небеса, человек мог почувствовать что-то отдаленно похожее. Они объяли друг друга, соприкасаясь лбами — не стыдясь взгляда. Рука Шерлока сжала запотевшее стекло, оставляя на ней мокрый след. Каждое движение внутри — Уильям двигался быстро, отдавая в процесс все, что у него осталось, каждое движение внутри… заставляло благодарно оставлять новые поцелуи на коже. Шея и плечи Мориарти подобно ночному небосводу, были усеяна следами чужой, огромной любви. Плотское удовольствие многим отставало от душевного. И несмотря это, тело также требовало внимание — Шерлок начал глубже дышать, встряхивая головой. «Боже мой… — разрывая один из поцелуев, Уильям спустился рукой от живота к разгоряченному члену партнера, — …боже.» Тот едва ли не взвыл, когда вместе с тем Мориарти потянул его волосы. Стимуляция самых сокровенных мест выворачивала. Сама близость не была такой же долгой, как то, что было после — находясь на пике чувств, когда пальцы в очередной раз коснулись головки, Холмс задрожал. Задрожал, припадая всем телом к партнеру — громко застонав в ухо, изливаясь прямо на руки. Столь внезапное окончание вызвало ступор. Тело Уильяма все еще было возбуждено — продолжая двигаться внутри парня по инерции, он дрогнул, чувствуя, как что-то теплое разливается по пальцам, животу. Никогда прежде не видел, знал, слышал, но никогда не видел, тем более не чувствовал это на себе. — Лиам… Холмс приподнял свои бедра, а перед глазами все поплыло. Лишь когда холод вновь заменил жар тела, а руки, на мгновение коснулись набухшей плоти, он не сдержал все эти чувства в себе — выгибаясь и сжимая сидение, выдыхая, скривив губы, достигая впервые в своей жизни оргазма. Опустошающего, оставляющего безо всяких мыслей или сил. Вперемешку с липким маслом, сперма обожгла продрогшую кожу. Это было все. В салоне повисла мертвая тишина. Ночь укрывала любовников, разделяя вместе с ними мгновение чего-то сокровенного — вокруг не было ни звука. Казалось, что корабль встал, жизнь за пределами машины остановилась, замедлилась. Исчезла. Липкие волосы обвивали влажные, остывающие тела — Холмс в изнеможении припал к груди партнера, не находя себе иного места. Запуская в спутанные пряди дрожащие пальцы, Мориарти ощутил последствия близости — сердце его дорогого было готово вырваться наружу. Оно билось так близко и неровно — совсем не в такт его, не менее сумасшедшего и утомленного. Разговоры были лишены смысла. Они и не могли их начать — тесно прижавшись друг к другу, они просто молчали, пытаясь перевести сбитое дыхание. Come Josephine… Раздался тихий сиплый голос. Песня, ставшая их личной, едва сошла с губ Шерлока. …up, she goes… Прошептал Уильям — одаривая его нежным поцелуем в лоб. Им и не нужны были никакие больше слова. Даже потеряв свой голос, позабыв все это, лишившись рассудка — они всегда поймут, услышат, найдут друг друга. Повязанные одной судьбой, любовью, обретенной с самой первой встречи. Увидев что-то нечто большее, чем дорогих людей. Людей, спасших друг друга. Шерлок лишь тепло улыбнулся — как-то привычно глупо и влюбленно, поворачивая голову в сторону. Парень закрыл глаза, почти моментально проваливаясь в короткий, душный сон. Уильям же остался наедине с обрывками покинувшей их страсти. Капли пота растекались по всему телу, волосы Холмса щекотали грудь, поясница ныла, а голова… голова была пуста. В привычном потоке мыслей не осталось больше ничего. Прижимаясь к любимому, он опустил голову к его, благодаря судьбу за шанс. Звезду — исполненное желание. Себя — за волю к жизни. Шерлока Холмса за нежность и свободу, избавление от истинных грехов — обретенных в эту незабываемую ночь.

***

Шум в пабе с каждой минутой становился все громче и громче. Рабочие продолжали прибывать — входная дверь почти не закрывалась, стаканы мистера Робера неустанно звенели, наполняясь дешевым пивом по объявленной скидке. Со всех сторон доносился смех и возбужденные голоса. Помещение превратилось в обитель веселья и отдыха — таким, каким ему и подобает. Но среди всех этих беззаботных людей он слышал только себя — стук нервного сердца, упавшего куда-то вниз, помутившийся взгляд, едва различающий в пляшущих силуэтах что-то похожее на окружающую его реальность. Пальцы сжались вокруг ледяного стакана. — Лиам? Это злосчастное письмо, о котором он мечтал забыть все эти годы, вместе с тем так бережно храня его в ящике письменного стола. Письмо, что было единственной памятью о том, что не знал никто на этом свете. — Лиам… Ком подступил к горлу, а тело пробила мелкая дрожь — мужчина сжал край стола, не ощущая пространства вокруг себя. Он был погружен в необъяснимый сознанием бред, путаясь, пытаясь прогнать все мысли из головы — одна за другой, беспорядочно выстраивая из обрывков историю, они цеплялись за самые яркие воспоминания о тех самых пяти днях. Днях абсолютного счастья и плавания — днях, когда Лиам Холмс был с теми, о ком никогда не рассказывал. Был пассажиром этого проклятого корабля. — Лиам! Громкий голос мистера Робера пробился через череду тревожных мыслей, возвращая в их хаотичную реальность. — Что, черт возьми, с тобой такое? — он осмотрел мужчину, сидевшего напротив, протягивая руку за очередным стаканом, — если это настолько личное, не буду приставать. И да, детектив, если не собираешься пить, — Робер указал на почти полный стакан, — освободи место. Как видишь, народ собирается, мне некуда их сажать! Холмс поднял свой опустошенный взгляд на барную стойку, пытаясь переосмыслить то, что только что произошло. В висках застучало — он почувствовал, словно голову сдавливают в тисках. «Ощущение, словно я стою в комнате, переполненной людьми, кричу во весь голос, но меня никто не слышит.» Пора было покончить со всем этим. Быстро сгребая перчатки, он обернул шарф вокруг шеи — решительно кидаясь к выходу, не попрощавшись с хозяином паба. — Лиам! — его голос растворился в звонком смехе, отзываясь теперь только эхом в голове Холмса. Он бросился бежать — прочь от этого места и самого себя — настолько далеко, насколько ему позволял порт. Чем дальше он убегал, тем тоскливее становилось на душе, но тем сильнее становились и воспоминания, обретая, наконец, отчетливую форму. В порывах ледяного ветра он слышал его голос, в лицах идущих навстречу людей — его, в собственных руках — его. Закрывая глаза, он вновь мог видеть лишь его образ, глупую улыбку. Выдыхаясь, Холмс достиг конца — останавливаясь на самом краю атлантической бездны, взглядом упираясь в ее синие, обманчиво нежные очертания. Дрожащими пальцами мужчина потянулся в карман за портсигаром. «Черт возьми, черт… — огонь едва разгорался из-за океанского бриза, растрепавшего светлые волосы, — …Господи, я схожу с ума.» Лишь когда сигарета коснулась его губ, а едкий, разъедающий легкие уже третий год, дым, серым облаком развеялся над водой — лишь тогда ясность ума вернулась к нему. Пепел осыпался на черные перчатки, а ледяной ветер кусал бледные щеки, пробираясь также и к плохо замотанной шее, но Холмс не придавал ничему из этого особого значения. Он был озабочен совсем другими вещами. Письмо, лежавшее в кармане, действительно было личным, потрепанным, но не вскрытым за годы своего существования. И мистер Робер был прав лишь отчасти в том, кому оно предназначалось. «Моему дорогому Лиаму», — подпись на его краю, выведенная в спешке темными чернилами. Получателем был, очевидно, никто иной как тот, кого звали Лиам. Разве что, во всем этом деле был один нюанс. Человек, написавший его, адресовал его юноше — пассажиру первого класса «Титаника», в тысяча девятьсот двенадцатом, в ночь на пятнадцатое апреля. Но этот юноша был мертв также давно, как и написано письмо — три года тому назад. Теперь, оно было в руках абсолютно другого человека, детективом с сомнительным прошлым и безродной фамилией — человека, поклявшегося похоронить память о том, что произошло вместе с тем, что он и является настоящим получателем этого письма. Аристократом, погибшем на борту трагично затонувшего лайнера — Уильямом Джеймсом Мориарти, ныне известным как Лиам Холмс. Эту тайну разделяли лишь те, кому он мог доверять — храня свое молчание далеко от места, где теперь жил совсем другой человек. И Лиам прекрасно справлялся с тем, чтобы быть тем, кем он ныне стал. Работать детективом — что было близко его необычному складу ума, время от времени заниматься математикой с ребятами из школы, где училась его дочь — девочка, неразрывно связанная с тем, кого он потерял. Эта переменная и была причиной по которой мужчина не справлялся до конца, время от времени — весной, в самый страшный месяц, возвращаясь к тому, что буквально вырвало огромную часть из его сердца. То, что хранилось в строках письма. То, с чем он решился покончить раз и навсегда. Холмс откроет его — прочтет в месте памяти трагедии, изменившей абсолютно все в нем. Выбрасывая сигарету в океан — его глупая, абсолютно неприличная привычка, он медленно опустил руку к карману пальто, делая глубокий вдох. Неожиданно, позади послышались тихие шаги, а за ними — женский, продрогший голос. — Лиам? Мужчина узнал его сразу, но не мог поверить в это — скорее оборачиваясь, он убедился в том, что не сошел с ума — перед ним и в самом деле стояла та, о ком он только что подумал. Невысокая женщина в изящном бежевом пальто и аккуратной шляпке, прикрывающей ее рыжие кудри — они едва ли доходили до губ. Изумрудные глаза засияли при виде давнего знакомого, и она сделала шаг вперед, протягивая руки для приветственных объятий. — Адель, поверить не могу, какая встреча! — Холмс вежливо приобнял ее за спину, вдыхая запах сладкого парфюма с ее одежды, — я не ожидал тебя встретить здесь. — Откровенно говоря, я тоже. Признала твое пальто и волосы со спины — такого человека сложно спутать с кем-то еще. — Ха-а, вполне. Появление его дорогой подруги заставило отложить дело, ради которого он и пришел сюда. Мисс Адель поправила волосы рукой в перчатке и прошлась ближе к воде — опуская взгляд, наблюдая за тем, как волны разбиваются о причал. — Как поживает твоя дочь, как работа, как дела в целом? Я очень скучала за твоей компанией — мы ведь не виделись с прошлого года. Не думаешь приехать с визитом в Конкорд? — Я в полном порядке, благодарю за беспокойство. Ты ведь знаешь, что я постоянно работаю, — Лиам улыбнулся, — прости, возможно, летом перепадет неделька-другая... — Все так же изнуряешь себя? — Адель удивленно пожала плечами, — время идет, но ты все не меняешься. Мужчина ничего не ответил — как он и говорил, почти никто не понимает его истинные причины отдавать себя целиком и полностью любимому делу. Вероятно, даже близкая подруга. — Я лишь переживаю, вот и все, — словно прочитав его мысли, добавила она. Лиам закашлялся, вставая рядом. — А что насчет тебя? Как обстоят дела в школе, как здоровье? — С каждым днем все лучше и лучше, здоровье неизменно — словно я вчера родилась. А вот школа, Лиам… — женщина сложила руки вместе, оборачиваясь, — в прошлом месяце мы приняли больше десяти новых детей, смогли починить крышу… все настолько хорошо, что мне порой кажется, что это какой-то прекрасный сон. — Я счастлив это знать, Адель. Обещаю, раз так, то летом обязательно приедем. Вместе с дочерью. Выдерживая непродолжительную паузу, она, тепло улыбнувшись, прошептала: — Это лишь благодаря тебе. Не могу не сказать тебе «спасибо» в очередной раз, Лиам. — Брось, это заслуга того дурацкого камня и твоих невероятных усилий. Я тут… почти что и не при чем. Женщина вздохнула, устремив свой взгляд куда-то на горизонт — туда же, куда смотрел и сам Холмс уже несколько минут. — …все-таки, было и то, в чем тебе удалось мне помочь. Лиам изумленно посмотрел на нее, наклоняя голову. Он знал, помнил, осознавал — речь шла о том, что было так ему близко. С тем, с кем он был близок — разделяя одинаковую тайну на двоих. — Это тоже твоя заслуга. Ни в коем случае не моя, ты приняла решение… — Когда я упала в пропасть, там была твоя рука. Бога ради, — Адель выдохнула, укоризненно скривив губы, — просто прими благодарность и не скромничай. — Хорошо… само собой. Они продолжили стоять на краю бездны вдвоем, только теперь в тишине — ледяной ветер развевал волосы и трепал одежду, но никто не смел нарушить момент. Каждый думал о чем-то своем, но теперь Холмсу показалось, что сердце его — тоскливое и одинокое мгновениями ранее, наполняется чем-то родным и ставшим близким за все эти годы. Он обрел родственную душу, близкую подругу, часть семьи — женщину, которую спас также, как спас его тот самый человек. Холмс уставше опустил взгляд на воду — она напоминала обо всем. Напоминала о письме — том самом, что он до сих пор не мог прочесть. От мыслей об этом вновь отвлекла Адель, неожиданно задавая вопрос. — Ты здесь впервые за эти годы, да? — Да. А ты, полагаю… нет? — Я приезжаю каждый год. В этот раз ненадолго задержусь в Нью-Йорке. — М? — Мне нужно вернуться в Англию. Разумеется, не навсегда — умерла тетушка. Я получила эту новость через Джейн. — Боже мой, мне… жаль, — Лиам прижал руку к груди, едва поклонившись, — ты не боишься, что тебя кто-то узнает? — Нет. Отец застрелился в феврале, а мать убита горем — к тому же, я не собираюсь показываться на глаза. Закончу дела, посещу могилу и вернусь. — Мне жаль вдвойне, прими мои соболезнования, — новость про отца поразила мужчину. — Ничего страшного, он никогда не был хорошим человеком. Все хорошо, благодарю, Лиам. Холмс обернулся к собеседнице, внимательно всматриваясь в черты ее утомленного лица. Разлука в полгода давала о себе знать — за то время, что они не видели друг друга, Адель изменилась. Расплатой за обретенную свободу были силы и прошлое, тяготившее не его одного. Закашлявшись, мужчина сделал шаг к ней. — Не боишься опять вступать на борт? — прошептал Холмс. — Боюсь? Этот вопрос был задан не просто так — возможно ли, что Адель чувствовала что-то похожее? Сжав руки вместе, женщина улыбнулась, покачав головой. — Нет. Нет, я не боюсь, хоть и, признаться, та ночь стала кошмаром в моих снах, — она глубоко выдохнула, на мгновение притихая, — …страх лишает нас жизни, Лиам. «Страх лишает нас жизни», — эти слова отозвались где-то глубоко внутри — правда, звучали они абсолютно другим голосом. Холмс замер, неотрывно наблюдая за Адель со стороны — женщина все так же смотрела за беспокойными океанскими волнами. В ее изнуренном годами сознании происходило что-то необъяснимое, взывающее к восхищению — какой же сильной волей она обладала, оказавшись на краю пропасти. Словно в трансе, она, возвышаясь, стояла над тем, что отняло жизни близких — без капли страха и сожаления, несчастной, одновременно с тем полной надежды улыбкой, отдаваясь на растерзание восточному ветру. Он сорвал с Адель шляпку — придерживая ее рукой, женщина покачнулась. — Ты смогла отпустить прошлое? — Никогда не смогу о нем забыть, но отпустить — да. Я нужна себе в настоящем, без тоски и сожалений обо всем, что случилось тогда. Те, кого я потеряла, и кто был мне дорог… — Адель остановилась, медленно поднимая взгляд к встревоженному лицу друга, — почему ты спрашиваешь? Подобное удару током, этот вопрос ударил в самое уязвимое место Лиама — мужчина ощутил, как губы предательски вздрагивают, а в горле становится сухо. Адель не нуждалась в лишних словах. — …ты пришел впервые для того, чтобы распрощаться с ним раз и навсегда? По обмороженным щекам потекли горячие, горькие слезы — непроизвольно, обжигая бледную кожу. Как льды Атлантики — болезненно разрезая его живого. Переживание утраты самого дорогого, появившегося в его беспросветной жизни, не зависело от того, как много слез он прольет. Лиам знал, знал это, знал, как тяжело ему дается осознание этого и даже тогда, когда тоска оплела разбитое сердце, а в голове прокручивались образы — образы, что были навсегда похоронены на огромной глубине, мужчина не мог признаться, что он сейчас плачет. Лишь когда мягкая рука человека, заставшего его за столь личным, коснулась плеча, Холмс не смог сдерживаться ни мгновения больше. Прикрывая взмокшие глаза ладонью в перчатке, он содрогнулся — всхлипывая, оказываясь в объятиях Адель. — Прошу… — женщина едва приподнялась на носках, обнимая его плечи, — я знаю, как это непросто. Бога ради, это ощущалось хуже, чем «непросто» — душа рвалась на части, голос становился громче — уносимый ветром куда-то далеко, позволяя Лиаму кричать от боли впервые. Оставаясь один на один с воспаленным сознанием, ледяной Атлантикой и мисс Адель — с каждым мгновением все сильнее погружаясь в ужасы пережитой ими ночи. — Шерлок бы невероятно гордился тобой и… наверняка не хотел бы видеть тебя таким из-за него, — прошептала она, в попытках утешения поглаживая его спину. — …я никогда не узнаю, так ли это, — голос Лиама дрожал — он крепче держался за Адель, опуская голову на ее плечо. — Кажется, это совсем не так, о, дорогой мой. Бессилие сравнялось на чаше весов с отчаянием — с каждым вдохом дыхание становились все тяжелее и тяжелее, а слезы, разъедающие не только тело, но и душу, намочив пальто женщины, все реже и реже стекали по лицу. В горле стал ком. Почти онемевшие от холода пальцы опустились к карману — туда, где хранилась своего рода предсмертная записка. Было наивно полагать, что Адель не заметит ее — кажется, женщина знала о том, для чего Лиам пришел сюда, с самого начала. Письмо Шерлока Холмса, написанное им в ту самую ночь, спустя всего лишь несколько часов от их освобождения, от того самого мгновения, когда Уильяму удалось познать, что такое свобода, лишаясь всего в тот роковой час. — Ада, ты помнишь… — едва удерживая на ногах обмякшее тело, мужчина задал вопрос — не в его силах было начинать все так сразу, — каким был тот вечер? — Никогда не забуду, — прошептала она, — помню — каждое мгновение. Последние закатные лучи, нежно согревающие его и его возлюбленного на палубе корабля — последний раз, когда «Титаник» видел солнце. Последние минуты беззаботного счастья после жарких уединенных поцелуев в той самой машине, проведенные в неприветливой ночи. Момент, изменивший жизни многих. Момент, когда события обрели необратимый ход — в ночь с 14 на 15 апреля, в 11:40, столкнувшись с айсбергом, «Титаник» пошел ко дну.