Убегая от судьбы

- Я ведь тебя спросила. Задала тебе вопрос и поверила твоему ответу, - сказала госпожа Эдже совершенно несвойственным ей безжизненным голосом, обращаясь к своему единственному сыну. Подгоняемые службой безопасности, гости бала-маскарада разошлись. Журналисты дежурили по периметру дворца, и было абсолютно очевидно, что утечки информации не избежать. Тут были не властны любые силы, любое влияние. Массивные дубовые двери закрылись за членами семьи Озкайя. Никто не решался прервать тягостное, гнетущее всех собравшихся молчание. Кто-то не находил в себе сил столкнуться лицом к лицу с ужасной правдой и тем самым признать, что всё рухнуло в один миг. Кто-то чувствовал, что его жестоко обманули, предали доверие. Кто-то сожалел о потерянных годам и сказанных словах. Но как бы ни были противоречивы их чувства - каждый из них не мог поверить во всё происходящее. Реальность ломалась, некогда чёткие и яркие линии искривлялись. Всё не могло остаться прежним. Больше нельзя было верить в то, что видишь перед собой. Словно ты оказался в королевстве кривых зеркал. Или же давным-давно жил в нём, просто не осознавая этого. - Я спросила тебя про Зейнеп. Спросила кто тебе эта девочка. Но ты мне сказал, что она дочь твоего приятеля детства, что он попросил тебя об услуге, попросил устроить её на работу. Ты мне поклялся, что вас ничего с ней не связывает! - вновь обратилась к господину Озкайя его мать. Пожилая дама вместе с Зейнеп сидела на изысканном небольшом диванчике и не сводила глаз с сына, сидящего напротив неё. Сморщенные, тёплые руки ласково поглаживали ледяные ладони девушки. Она так сильно вжималась в спинку дивана, обитую старинным гобеленом, что создавалась впечатление, что она хочет стать невидимой и совершенно не знает как ей быть. Слёзы высохли, но маску она так и не отважилась снять, прячась за ней. Господин Ресул находился в тяжёлых раздумьях. Его мозг вскипал от непрекращающегося потока мыслей. Ведь он просто обязан, что-то придумать, как-то выкрутиться из этой ситуации. Он не обращал внимания на слова своей матери. Лишь досадный шум, мешающий думать. Не замечал он и Айлу, которая сидела подле него и выглядела мертвенно бледной, но абсолютно спокойной и ничем не выдавала своего удивления. Его и не было. - Мама оставь. Сейчас разве это важно? - только лишь произнёс господин Ресул откуда-то издалека. - Да, неважно. Свой поворот в этой жизни я давно пропустила раз смогла вырастить сына, который не сказал мне, что стал отцом, что я впервые стала бабушкой. Да, и твой остался позади. Что ты делаешь со своими детьми! - сказала госпожа Эдже и указала рукой на двух своих внуков. Берк стоял у самой двери и казалось, что он готов в любой момент выскочить прочь, зажмурить глаза, зажать уши и просто убежать отсюда. Но сбегать он никогда не будет. Его этому научила Айбике. Она прижималась к его спине, совершенно неуместно, слишком интимно обнимая его руками, положив их на тревожно вздрагивающую грудь мужчины. И ещё его здесь удерживала Зейнеп. Сгорбленная, растерянная. Его сестра. Как он мечтал об этом. Сколько раз, когда он целовал или защищал Сюси и Мелису, он думал, что так бы поступал по отношению к своей сестре, если бы она у него была. А она всё это время была! И это Ресул Озкайя отнял её у него! - Что ещё ты рассказала Акифу? - резко спросил мужчина у своей некогда верной помощницы. - Господин Ресул, это не я... Я ничего не говорила господину Атакулу... - воскликнула девушка, сильно мотая головой и словно произошло то, чего она больше всего опасалась. Раздался сдавленный вскрик, наполненный гневом и болью. Берк отошёл от двери, разжимая руки Айбике, и вышел в центр комнаты. - Господин Ресул?! Оставь ты это, ради Аллаха! Отец! Он твой отец! Отцом будешь звать и никак иначе! Ты не его прислуга, не его помощница! Больше так не будет, больше не позволишь так с собой обращаться! Ни ему, ни мне! - воскликнул мужчина и его порыв ярости, направленный против отца, превратился в стон отчаяния, когда он думал о самом себе и о том, какую боль причинял своей сестре, всё время унижая её. Берк прижал ладонь, прикрывая рот, и жадно втянул воздух расширившимися ноздрями. Порыв, совершенно неосознанный и такой искренний. Мужчина присаживается на корточки перед Зейнеп и порывисто, без спросу сжимает утончённую ладошку в своей руке. Губы госпожи Озкайя дрогнули и она смогла улыбнуться при виде того, что её внук смог переломить свою гордыню и открыл своё сердце для сестры. Девушка оторвала взгляд от своих коленей и лишь бегло взглянула на Берка, сидящего перед ней. - Почему ничего мне не сказала? Вмазала бы мне по морде, заставила проглотить мой поганый язык и всё бы рассказала! - жалобно, тихо прошептал Берк и посмотрел прямо в глаза девушке, перебарывая свою ненависть к самому себе и жгучий стыд. - Я не могла. Я не хотела делать никому плохо. Да, и какое право я имею... Я итак слишком многим обязана... Своим образованием, своей работой... - низко склонив голову прошелестела Зейнеп. - Ты никому и ни чем не обязана! Это твоё право! - с жаром проговорил Берк, всё сильнее сжимая ладони сестры и стараясь встряхнуть её и вернуть ту девушку, которую ему довелось увидеть на совете акционеров. Стоило только ему об этом подумать, как он слегка нахмурился, вспоминаю о том, что Зейнеп говорила про бабушку и её состояние здоровья. - Ты бы не сделала никому плохо, дорогая. Точно не нам, - сказала госпожа Эдже, прерывая тревожные мысли своего внука, - Как я понимаю, твой отец и его жена итак об этом знали. Иначе тут было бы много драмы. Так что в итоге пострадали амбиции твоего отца и не более. Берк, услышав слова своей бабушки, быстро взглянул на свою мать и грустно усмехнулся, видя по её лицу, что она и впрямь ни капли не удивлена. Разбита тем, что из рук уплывает шанс хотя бы стать первой леди Стамбула, подавлена перспективами оказаться в центре омерзительного скандала, но не более того. Ни ревности, ни злости по отношению к неверному мужу. - А сколько тебе лет? Ты ведь получается моя старшая сестрёнка? - с мальчишеским восторгом спросил мужчина. - Мне двадцать четыре. - А мне скоро двадцать три. У меня шестнадцатого февраля День Рождения. - Я знаю, - ответила Зейнеп и неуверенно улыбнулась. Берк улыбнулся в ответ, а затем с неохотой поднялся на ноги, приближаясь к своему отца и буравя его чёрным от гнева и боли взглядом. - Почему не признал дочь? Зачем скрыл от всех нас? Зейнеп родилась, когда ты даже не был женат на маме! Кто бы тебя осудил? - воскликнул Берк и тут же его лицо скривилось от собственной глупости и наивности. На все вопросы у Ресула Озкайя был один ответ - его непогрешимая репутация и такой долгий путь к посту мэра... - А потому что Зейнеп официально чужая дочь! Её мать была замужем за другим мужчиной, когда родила её! - наконец-то заговорила Айла, вставая на защиту своего мужа и прожигая горящим взглядом эту девицу, которая одним своим существованием столько лет отравляла ей жизнь. Госпожа Эдже закрыла лицо руками и впервые самообладание подвело её. Пожилая женщина качала головой, отказываясь верить в этот постыдный факт. Как же она подавляла в себе эти догадки! Какой трусливой была двадцать пять лет назад! И вот её наказание! Более чем справедливое... - Значит это Сибель, да? Мать Зейнеп эта женщина? - спросила госпожа Эдже, не сумев подавить своё разочарование. - Надо же! Моя свекровь впервые говорит о ком-то с таким нескрываемым отвращением! И при чём не обо мне! - воскликнула госпожа Айла, радуясь тому, что её свекрови так больно узнать, кто мать её новоиспечённой внучки. Женщина изящно поднялась с диванчика и поправила своё платье. Чувство собственного торжества, долгожданное отмщение окрыляло её. - Может быть теперь я не покажусь вам такой уж плохой невесткой, буду достойна вашего сына? Может теперь поймёте, что я делала все эти годы ради Ресула, что терпела ради его карьеры! Как понимала и поддерживала его! - закричала Айла, давая волю своим слезам и накопившейся ярости, - Или я всё равно проигрываю в сравнении с замужней деревенщиной? Её бы предпочли мне? Зейнеп резко вскочила на ноги, схватилась за грудь и выбежала из комнаты, оставляя дверь распахнутой настежь. Берк поспешил вслед за сестрой, а Айбике кинулась за ним, желая убедиться, что с ним и Зейнеп всё хорошо. Госпожа Эдже тяжело опираясь на трость проследовала к выходу, но всё-таки остановилась в дверях, окидывая тоскливым взглядом свою невестку. - Да, я не считала, что вам с Ресулом нужно было жениться. Но не потому, что ты не достойна и прочая чушь. Ты была незрелая, не готова для семьи, не готова чем-то жертвовать. Но тебе пришлось... А Ресулу вообще не нужна семья, только в качестве декорации. Я о вас думала, когда не одобряла этот союз! Вам счастья хотела! Думала, что со временем, что-то поменяется у вас внутри. Но сегодня вы оба показали, что это вовсе не так. Вы всё ещё незрелые и самовлюблённые. Пожилая дама с трудом перевела дыхание. Задумчиво посмотрела в тёмное окно сквозь большие окна и заговорила вновь скрипучим, раздосадованным голосом. - И последнее. Айла, я бы никогда не променяла тебя ни на кого, никогда не жалела о том, что ты жена Ресула с того самого момента, как впервые взяла на руки Берка. Очень жаль, что ты этого не понимала всё это время. Ты дала мне вторую жизнь, самый большой подарок в этой жизни! * * * * * - Я должна была раньше догадаться, - произнесла госпожа Эдже, обращаясь прежде всего к самой себе. Женщина подошла к бару, стоящему у панорамного окна и налила в бокал небольшую порцию виски. В задумчивости она вздохнула и вернулась на прежнее место, где сидела до этого. Берк и Айбике, так и не снявшие своих бальных нарядов, безмолвно сидели на белом диване и с нетерпением ждали что ещё может рассказать им госпожа Озкайя. - Могла бы и догадаться. Но видимо родители совершеннейшим образом слепы по отношению к своим детям. Вот так и я не хотела верить своим догадкам. Не хотела узнать правду. - Кто эта Сибель? Она вправду была замужем? - спросил Берк. - Да, была замужем, - ответила госпожа Эдже и презрительно скривила губы, - Работала на вилле у одной из моих приятельниц в Трабзоне. Её муж там так же работал, кстати. Но её это, по всей видимости, никак не останавливало и ничуть не смущало. Когда пошли слухи об их связи, то я просто договорилась с её хозяйкой и эту женщину вместе с мужем отправили работать в её загородный дом, подальше от Трабзона. - Ты с ней говорила, знала о беременности? - продолжал допытываться Берк. - Я всего один раз с ней поговорила. Она осмелилась прийти ко мне, говорила как любит Ресула. Бесстыжая. Я ей сказала, что женщина, которая изменяет своему мужу никогда не войдёт в нашу семью. Об её беременность сплетничали, не буду это скрывать. Но мне было проще думать, что ребёнок от мужа. Чего мне уже это скрывать? Я просто не хотела верить, что мой сын может так поступить! - произнесла госпожа Эдже голосом, сжатым от боли и едва сдерживаемых слёз. Берк подсел поближе к бабушке и приобнял её за скованные судорогой плечи. В руках у неё по-прежнему был зажат так и не тронутый бокал с алкоголем. - Я во всём обвинила Ресула. Но и сама я должна была понять, узнать о судьбе этой женщины. Должна была взглянуть на её ребёнка, узнать, кто его отец. - Не вини себя. Всё, хватит. В этой истории есть господин Ресул и госпожа Сибель. Они и должны нести ответственность за всё это. Они были взрослыми людьми и должны были понимать, что делают. - Сибель умерла. Зейнеп мне сказала, что она осиротела несколько лет назад. После этого и обратилась к Ресулу, попросила помочь ей поступить в университет, - глухо прошептала госпожа Эдже, терзаемая угрызениями совести от того, что говорит плохо об уже ушедшем человеке. - Отрадно узнать, что отец сделал хоть что-то хорошее, - с грустной усмешкой произнёс Берк, - Но почему хотя бы мне не сказал? Почему позволял так оскорблять свою собственную дочь? Ведь очень многие думали о том, что они любовники... Берк устало откинулся на спинку дивана и закрыл лицо руками, согнутыми в локтях и поднятых высоко вверх. Госпожа Эдже похлопала внука по колену и слегка сжала его. - Не думай об этом. Это уже и вправду неважно. Есть ты и есть Зейнеп. Для вас ещё совсем не поздно. Попробуйте поддержать друг друга. Будем надеяться, что она сможет принять нас, - в задумчивости сказала пожилая дама, понимая, что ей будет очень тяжело признаться перед внучкой в том, что она подозревала о её существовании, но ничего не сделала для того, чтобы они могли воссоединиться. * * * * * Три дня спустя - Я пойду поработаю в гостиной. Не буду мешать тебе спать, - с усталой улыбкой говорит Берк и целует Айбике в худенькое плечико. На лице мужчины отчётливо читается сожаление, не желание уходить, а ещё по нему заметно, что его что-то терзает, никак не даёт найти хоть какое-то успокоение. Известие о том, что Толга Барчин прошёл регистрацию на один из рейсов в Германию и улетел ещё накануне бала буквально сокрушило Берка. Он не мог избавиться от навязчивой мысли о том, что его бывший приятель как-то причастен к избиению Асие. Это будто витало в воздухе, не давая ухватить себя, докопаться до истины. Они с Доруком безуспешно опрашивали десятки гостей, присутствующих на вечеринке, но добиться новой информации и чётко выстроить хронологию того вечера у них пока не получалось. Многие видели Толгу, а многие были уверены, что видели его. Все их показания противоречили одни другим и можно было сделать вывод, что делают это свидетели не намеренно, просто их сознание затуманенное алкоголем не могло чётко запечатлеть все события того вечера. Мужчина, не зная как отвлечь себя от тягостных мыслей о Толге и от обрушившихся на него новостей о Зейнеп, полностью погрузился в работу, направляя на неё все свои силы и время. Он работал с таким остервенением, будто хотел всеми правдами и неправдами обойти своего отца, доказать ему, что он во всём лучше него. И главным его соратником в этом была его сестра. Они постепенно сближались, даже пару раз обедали вместе, разговаривая о совершенно обыденных вещах. Зейнеп помогала Берку вникнуть во все рабочие процессы и, казалось, что полностью разделяла его увлечённость работой. Кому как ни ей было понять желание доказать свою значимость, достичь высот в Холдинге Озкайя. Этим вечером Айбике удалось вытащить мужа в кино, но он был рассеянным и мысленно всё время возвращался к мучающим его вопросам. Берк целовал любимую в губы, пахнущие карамельным попкорном и не сдерживал себя, когда кончиком языка слизывал маленькую крошку, прилипшую к уголку рта. Девушка сладко вздыхала и опускала голову на крепкое, такое удобное мужское плечо. Блики с огромного экрана падали на их лица и даже в темноте было видно каким встревоженным выглядит сейчас мужчина. После возвращения домой девушка переоделась в шёлковые шортики и маечку на тонких бретельках цвета розового жемчуга и улеглась в постель, нетерпеливо ожидая когда же Берк присоединиться к ней. Он вошёл в спальню с ноутбуком в руках и Айбике недовольно поджала губы. А когда мужчина сказал, что пойдёт работать в другое место и, по всей видимости, там останется ночевать, то она была готова рычать от негодования. Это была бы первая ночь, когда они не спали в одной постели и не были близки... - Нет, не уходи! Работай прямо здесь, ты не будешь мне мешать, - жизнерадостным и как будто вовсе не рассерженным голосом воскликнула Айбике и ласково улыбнулась мужчине. Напряжённые плечи Берка слегка опустились и морщинка разгладилась на лбу. Мысль о тёплом, чарующем теле жены, действовала умиротворяюще на мужчину. Он расположился на широкой постели, прислонившись к изголовью, и поставил ноутбук к себе на колени. Айбике свернулась калачиком рядом с ним и уткнулась лицом в мускулистый живот мужа, тихонько втягивая возбуждающий аромат его тела. Берк улыбнулся, запустил пальцы в кучерявые длинные волосы и его накрыла с головой волна нежности. Он гладил пушистые, разметавшиеся по подушкам и по его животу пряди и ему казалось, что любимая сейчас замурчит как маленький котёнок, довольный ласками. "Плевать на отца! Ни я, ни Зейнеп ничего не сможем ему доказать, не сможем достучаться! Нужно думать о нас, работать ради нас самих. Мы преуспеем, если будем поддерживать друг друга. У меня есть Айбике, через несколько дней она станет моей женой. Сейчас нет ничего важнее этого!" - думал мужчина, разглядывая профиль своей любимой. И это прекрасное видение приносило мир в его душу, надорванную последующими после маскарада переживаниями. Берк оторвал взгляд от маленького, немного курносого носика девушки, от её нежных розовых губ, растянувшихся в улыбке, и посмотрел на экран компьютера. Нужно ещё немного поработать. И быть может утром он сможет разбудить свою жену поцелуями настойчивых, не знающих стыда губ. * * * * * Берк пытается повернуться на бок и дёргает свою руку. Странное ощущение заставляет мужчину вынырнуть из крепкого сна и слегка приоткрыть плотно закрытые глаза. В спальню просачивается розоватый свет восходящего солнца и скользит по полупрозрачным тончайшим шторам, создавая вокруг сказочную иллюзию умиротворённости. Мужчина вновь прикрывает глаза, не заметив вокруг ничего подозрительного, и повторяет свою попытку перевернуться на бок. И в этот раз его глаза резко и широко распахиваются. Рука не слушается его, что-то удерживает её. Первой мыслью было то, что Айбике лежит на его запястье и поэтому он не может пошевелиться, но как только он поворачивает голову, то понимает, что это не так. Его жены нет в их постели... Взгляд отрывается от пустующей подушки и поднимается выше, к изголовью кровати. И в этот момент его дух перехватывает, сердце начинает учащённо биться, а внутри живота зарождается тянущие спазмы. Всё потому что его запястья стянуты чем-то эластичным и привязаны к деревянным рейкам. Женские чулки белого цвета... Ничего не понимающий Берк инстинктивно разминает немного затёкшие мощные плечи и старается устроиться поудобнее. Во рту моментально пересыхает, когда он слышит звук открывающейся двери гардеробной комнаты и в дверном проёме появляется силуэт Айбике. - Так-так, кажется ты проснулся... - тихо проворковала девушка, теребя в руках поясок шёлкового халатика. Айбике неслышно ступает босыми ногами по деревянному полу и приближается в мужчине, лежащему на кровати. Ощущение полной власти над ним возбуждает её, а мысли о том, что она решилась на нечто подобное опьяняет её и уносит прочь все сомнения. Горящий восторгом и желанием взгляд Берка заставляет импульсы тока проскакивать по её хрупкому телу, прикрытому только лишь тонкой тканью халатика. - Да, госпожа Айбике, я проснулся, мы оба проснулись. И похоже, что очень вовремя, - дерзко ответил мужчина, облизнул губы и указал волевым подбородком на большой выступ под тонкой простынёй. Айбике проследила взглядом куда ей указывали, посмотрела на мужскую плоть, крепнувшую с каждым мгновением, и с удовлетворением отметила, как она нетерпеливо дёргается под белоснежной простынёй. - Это хорошо, что вы такие послушные мальчики и уже практически готовы, - сказала девушка, приближаясь вплотную к постели и как бы невзначай проводя ладонью по скрытой от неё плоти, - Но ты всё равно наказан... И сначала тебе придётся расплатиться со мной сполна за своё непочтительное отношение... Бешеный стук крови в висках не позволяет мужчине сразу же осознать смысл сказанных слов. Берк дёргается вперёд, навстречу мягкой ладони и шипение, смешанное с проклятьями срывается с его губ. Девушка отступает на шаг назад и расплывается в греховной улыбке, когда видит, что её любимый приходит в ярость от того, что не может прикоснуться к ней. - Я наказан? Сладкая моя, чем же я провинился? - переспрашивает мужчина, на чьих скулах проступают красные пятна. Айбике вновь подходит к кровати и ставит на её край ногу, согнутую в колене. Пола коротенького халатика спадает вниз, обнажая стройные бёдра девушки. Взгляд Берка скользит вдоль загорелых ножек и пытается заглянуть чуть дальше, чтобы увидеть то, что скрыто от его пылающих глаз. - Ты принёс в нашу постель ноутбук. Вчера вечером ты работал в нашей постели. Но совсем не так, как должен был трудиться. Очень плохой мальчик! - строгим голосом говорит Айбике и распахивает на себе шёлковую ткань, раскрывая своё тело. Полностью прозрачные трусики и бюстгальтер из чёрной сеточки, обильно украшенные оборками розового цвета практически не скрывают торчащие вверх груди и нежный бархатистый лобок. Игривая вышивка на невесомой сеточке в виде ягодок вишни, бантики сбоку на трусиках и на бретельках лифчика придают невинный и вместе с тем греховный вид девушке. Айбике капризно надувает губы и подносит руки к груди, начиная с совершенно невинным видом поглаживать яркие вершинки острых сосков. Берк шумно сглатывает и ощущает как испарина покрывает его лоб и грудь, покрытую накаченными, рельефными мускулами. - Я готов услужить своей сладкой. Готов искупить свою вину. Ты только позволь, - хрипит мужчина и продолжает больше для вида изображать попытки вырваться. Берк прекрасно помнит о чём он рассказывал Айбике той ночью в ресторане. И то, что сейчас происходит с ними превосходит все его самые смелые фантазии. Девушка забирается на постель и медленно, передвигаясь на четвереньках, подползает к своему мужчине. Её упругая попка в прозрачных трусиках с розовым бантиком на копчике покачивается при каждом её движении и этот вид сводит мужчину с ума. Девушка взбирается на мужчину, вставая на колени и упираясь руками в изголовье постели. Она проверяет крепко ли связаны запястья и удовлетворённо улыбается, понимая, что мужчина не может притронуться к ней и утолить страсть по своим собственным правилам. Берк обводит полыхающим взглядом недосягаемое для него тело и в голос стонет, испытывая практически осязаемую боль в напряжённом члене. Напряжённые соски, натягивающие чёрную сетчатую ткань, оказываются напротив его лица и он порывисто тянется к ним, желая прикоснуться к ним кончиком языка. Айбике звонко смеётся, отстраняется назад и качает пальчиком, показывая мужчине, что он не смеет к ней притронуться. Лучи утреннего солнца, проникающие сквозь тонкую завесу штор падают на тело девушки и тогда Берк замечает, как поблёскивает тело любимой. Он с восторгом наблюдает за этим таинственным мерцанием. Крохотные частички, покрывающие всё тело, будто вспыхивают в ярком свете. Айбике кажется нереальной, сказочной и Берк отчаянно жаждет прикоснуться к ней, чтобы ощутить её горячую плоть, почувствовать её вкус, уловить аромат. - Думаю, что настало время заслужить моё прощение... - говорит девушка, понимая, что мужчина рассматривает её тело и в недоумении пытается понять, чем оно покрыто. Айбике проводит пальчиками по своему животу, стирая с него невесомый мерцающий слой шиммера и слизывает его, бесстыдно посасывая свой палец. Проделав всё то же самое, она подносит пальчик к губам своего любовника и он, не колеблясь ни секунды, пробует на вкус переливающуюся пудру, покрывающую тело любимой. На его губах появляется блаженная хитрая улыбка, когда он чувствует вкус вишни. - Самая настоящая сладость. Я всегда знал, что ты сладкая, - хрипит Берк, дрожа от испытываемого восторга. Отчаянный рывок, неожиданный женский вскрик и мужские губы припадают к вздымающейся груди. Раздаётся удовлетворённое урчание, словно большой лесной кот наконец-то смог поймать птичку, старающуюся упорхнуть от него. Айбике плавно поднимается вверх, вставая с коленей. Настойчивые горячие губы скользят по её животу. Мужчина хрипит, стонет от удовольствия, слизывая сладкую пыльцу с вздрагивающего, напряжённого живота. Когда девушка полностью встаёт на ноги, то Берк больше не может касаться её. Мощные, бугрящиеся мышцами руки выгибаются и напрягаются в бесплотной жажде прикосновений. Айбике делает неуверенный шаг навстречу и её сладкое местечко, едва прикрытое тонкой сеточкой оказывается совсем близко от лица мужчины. Айбике сгибает ногу в колене, отводит бедро в сторону и упирает его в изголовье. Ноги слабеют, подгибаются, такой развратной она себе кажется. Но все сомнения улетучиваются, оставляя её голову совершенно пустой, лёгкой, когда губы Берка начинают покрывать поцелуями внутреннюю сторону её бедра, заставляя нежную кожу покрываться мурашками. Он слизывает мерцающую пудру и размашистые, неторопливые движения упругого влажного языка запускают миллионы разрядов, направляя их в намокшее пульсирующее лоно. - И всё равно сама ты вкуснее, - с лёгкой, греховной усмешкой в голосе шепчет Берк и проводит языком по тонкой сеточке, ощущая языком вышитые на ней вишенки. Айбике протяжно, будто жалобно стонет всё больше слабея. Её руки судорожно прижимают к себе голову мужчины, когда его ловкие губы проникают под незначительную преграду, сдвигая её в сторону и обхватывают пульсирующий клитор. Ощущение собственной греховности, осознание того, что она решилась на нечто подобное, осуществила то, о чём ей рассказывал Берк, делает наслаждение ещё более острым. Всего несколько секунд и она готова рухнуть на колени, сражённая мощной волной удовольствия. Девушка выпускает волосы любовника из вспотевших пальцев и упирается ладонями в стену. Она стонет имя своего мужчины, пока разряды тока пронизывают её напряжённое до предела тело, а перед глазами лишь туман, сменяющийся яркими вспышками. Обессиленная, сражённая она рухнула на колени и прижалась губами к шее мужчины, чувствуя как дёргается его выступающий кадык. Как же она слаба по сравнению с мощью огромного жаркого тела. Хриплое рычание мужчины, а за ним следует слабый треск, рвущихся чулок о сломанные доски изголовья. Испуганная Айбике смотрит затуманенными глазами на Берка, который безжалостно крушит их кровать, устремляясь к ней, и кидается прочь от него. Массивное, напряжённое до предела тело тут же накрывает её сверху, придавливая к мягкой кровати животом вниз, и девушка удовлетворённо стонет, инстинктивно подстраивая мягкие округлости своего тела под идеально совпадающие с ней мощные, мускулистые очертания тела Берка. Она раздвигает нони и слегка приподнимает попку вверх, делая себя совершенно доступной, уязвимой перед любыми желаниями мужа. Берк резко сгибает одну ногу девушки в колене и его плоть проникает внутрь жаркого, тугого лона. Сильное, кажущееся несокрушимым, тело содрогается и раздаётся протяжный стон блаженства. Мужчина опирается на руки, согнутые в локтях, нависая над хрупким телом своей любимой. Губы покрывают чувствительную кожу на задней стороне шеи, вздрагивающие, покрытые испариной плечи и Берк лишь хрипло стонет каждый раз когда вонзается в узкое лоно, растягивая его, заставляя пылать и пульсировать. Он легко подхватывает Айбике под живот и ставит её на четвереньки, пристраиваясь к ней сзади и начиная ласкать освободившимися руками её клитор. Сходящая с ума, в один миг сражённая оргазмом, девушка рухнула вперёд, не устояв на ослабших руках, но мужчина аккуратно обхватывает её волосы, наматывая их себе на кулак и помогает ей подняться, продолжая ритмично входить в содрогающееся, бьющееся в оргазме тело. Момент, резкая вспышка и мужчина хрипло, надрывно стонет, изливаясь на поясницу и попку Айбике. Берк прижимается грудью и животом к спине любимой и переворачивается вместе с ней на бок. Он целует её раскрасневшееся лицо, на котором читается наивысшее наслаждение и вытирает слёзы, текущие по её горящим щекам. Руки блуждают по мягким изгибам насытившегося тела, успокаивая его, давая понять как он любит её, как восторгается ей. И яркие лучи взошедшего солнца не мешают уснуть двум утомлённым любовникам. * * * * * - Я заказал на завтрак пончик с вишнёвой глазурью. Смотри, глазурь переливается. Так и манит её слизать, полностью вылизать, даже дырочку, - с пошловатой, мальчишеской улыбкой произносит Берк и показывает своей жене то, что доставили только что из кондитерской. Айбике, вспыхнувшая багровым румянцем, в ярости рычит и кидается к мужчине, убегающему от неё. Берк перескакивает через спинку дивана и продолжает смеяться, издеваясь над смущённой девушкой. - Я тебя сейчас придушу! Клянусь! - воскликнула девушка, находясь в поисках того чем бы кинуть в мужа. - Придуши меня... Чулками... - томным голосом шепчет Берк и получает несравненное удовольствие от бурной реакции Айбике. Всклокоченная, разозлённая, она уходит прочь, планируя уйти в их спальню, но тут же оказывается плотно прижатой к груди любимого. И хватка так крепка, что нет никакой надежды вырваться из неё. Девушка всё равно фырчит и злиться на подтрунивания, но все её обиды уходят прочь, когда Берк склоняется к её ушу и начинает жарко нашёптывать. -Ты бесподобна. То, что ты делала этой ночью я навсегда запомню. Айбике быстро целует мужа в губы и подходит к лестнице, ведущей наверх. Ей нужно немного остудиться и ещё успеть подготовиться к парам в университете. - Какие у тебя на сегодня планы? - спросил Берк, подходя к столу и начиная просматривать папки с документами, которые ему было необходимо захватить в офис. Айбике, остановленная неожиданным вопросом мужа, замерла на лестнице. И ей казалось, что она готова воспарить ввысь от предвкушения этого долгожданного и поистине значимого для неё дня. - После занятий мы договорились с Ба пообедать, а потом поедем на последнюю примерку платья, - с придыханием сказала Айбике и её голос чуть не сорвался на писк, когда она представила себя в своём невероятном свадебном платье. Берк ослепительно улыбнулся и резко выдохнул, до сих пор не веря в то, что всего через три дня они станут мужем и женой. Завтра они уезжают за город вместе с друзьями, чтобы отпраздновать их прощание с холостяцкой жизнью. Только вот сами молодожёны уже давно не считали себя таковыми. Но это было прекрасным поводом повеселиться, провести время в кругу друзей и на время позабыть о своём волнении перед предстоящим торжеством. - Девочки, которые будут подружками невесты, тоже едут с нами. Их платья уже готовы, - сказала Айбике и торопливо выпалила, не зная как на это отреагирует её любимый, - Я предложила и Зейнеп быть моей подружкой. В ателье обещали, что по её меркам подгонят платье. Берк с благодарностью посмотрел на девушку. Его душа была полна ей. Как он любил её, как превозносил всё в ней над всеми остальными женщинами... Девушка не стала смущать своего мужа, требуя от него слов благодарности, и продолжила подниматься по лестнице. Берк вернулся к разбору документов на письменном столе, когда увидел, что экран ноутбука замигал, оповещая о том, что на почту пришло новое письмо. Мужчина тут же понял, что это почтовый ящик Айбике и отвёл взгляд, утрачивая интерес к входящему письму, но его цепкий взгляд выхватил тему письма и он радостно засуетился, в нетерпении нажимая на клавишу. - Айбике, пришёл ответ из клиники по анализам ДНК! - выкрикнул Берк, надеясь, что жена ещё не зашла в душ и сможет к нему присоединиться. Но никакого ответа не последовало и тогда мужчина, не сумев сдержать своё нетерпение, загрузил документы и начал быстро пробегать их взглядом. Чем больше он читал - тем больше хмурился. Растерянный, ничего невидящий и не слышащий, он быстро набрал номер телефона, указанный в подписи и просто ждал, когда ему ответят. Сбивчивый разговор с медицинским экспертом был ему всё так же непонятен, пока Берк не задал прямой вопрос. И затем последовал такой же ответ. - Да, господин Озкайя, вы всё верно поняли. Установлено родство между образцом ваших волос и одним из образцов из нашей базы данных. Да, это те самые волосы, которые отдавала на экспертизу госпожа Эрен. - А степень родства, пол? Это удалось установить? - не желая терять надежду, собирая последние её крупицы, спросил Берк. - Образцы принадлежат женщине. Родство близкое, скорее всего это ваша сестра. Точнее сможем сказать, если будут биоматериалы ваших родителей. Есть такая необходимость? - Нет, это не потребуется, - безжизненным голосом ответил мужчина и, даже не попрощавшись, сбросил звонок. Берк смотрел на документы, на витиеватые научные термины, за которыми скрывались человеческие судьбы. Точнее то, что от них осталось. Вытерев покрасневшие глаза, он выдохнул и постарался прийти в себя. Он переслал письмо на свой почтовый ящик и быстро удалил его с ноутбука. Палец дрогнул, не решаясь сделать это. Но всё же он смог. Сначала он разберётся со всем этим сам, поймёт что именно делала Зейнеп рядом с Асие, узнает как её волосы оказались на её одежде. Быть может он поступает неправильно, быть может за это он заплатит высокую цену, но он не может позволить всем узнать, что его сестра как-то причастна к трагедии, произошедшей в тот проклятый вечер. Пока есть хоть маленькая надежда он будет верить в лучшее... * * * * * Зейнеп вздрагивает от громкого, не прекращающегося стука в дверь и хмурится. Она совсем не ждёт гостей, это сейчас совсем лишнее. Накинув на себя халат, девушка проходит в коридор и смотрит в дверной глазок. И тогда она уже по-настоящему впадает в недоумение. Щелчок замка и она впускает в свою квартиру Берка. - Ты должна мне многое объяснить! Я отсюда не уйду без ответов, знай это! - воскликнул мужчина и, не дожидаясь приглашения, быстро проходит в небольшую, но элегантную, обставленную по последней моде гостиную. - Сначала задай мне их. Эти самые вопросы. Я, конечно же, постараюсь ответить на них, Берко, - ответила девушка встревоженным, но ласковым голосом. Мужчина широкими шагами мерил комнату, не прекращая ни на миг в беспокойстве трепать свои волосы. Он резко замер на месте и горящим, гневным взглядом окинул свою сестру. - Как твои волосы оказались на одежде Асие? Как? Как ты там вообще оказалась? - хриплым голосом спросил Берк, чувствуя себя зверем, загнанным в клетку, у которого вырывают последнюю надежду на свободу. Зейнеп молниеносно побледнела и отвела в сторону глаза уже блестевшие от наворачивающихся слёз. Она беспокойно открывала губы, будто решаясь что-то сказать, будто собираясь с духом. Но Берк не дал ей возможности заговорить. Он подлетел к ней и резко встряхнул её, не позволяя ей прийти в себя. - Говори же! Не получится промолчать! У меня есть анализы ДНК! Ты была там, на одежде Асие твои волосы! Да, говори же, чёрт тебя подери! - воскликнул Берк, продолжая трясти обмякшее тело своей сестры. Девушка наконец-то взглянула на брата и затряслась от рвущихся из груди рыданий. Шли минуты, рыдания постепенно стихали, превращаясь в всхлипы и тогда она нашла в себе силы заговорить. - Это я вытащила девушку из гостевого домика... - переведя дыхание сказала Зейнеп и тут же продолжила, боясь, что смелость покинет её, - Господин Ресул отправил меня в особняк, чтобы я прекратила ту вечеринку и разогнала журналистов, если они приедут туда. Я приехала в тот дом, стала обходить все подряд комнаты, разыскивая тебя. Я прошла через калитку для прислуги, у самых ворот я первым делом вошла в гостевой домик, там и нашла Асие. Я перепугалась! Она была в крови! Я хотела вас защитить! Тебя и господина Ресула! И, да, я вытащила девушку за ворота! Но я сразу же вызвала скорую помощь! Со своего телефона позвонила и вызвала врачей! Берк, я не могла поступить иначе! Должна была быстро действовать! Кто-то сотворил такое с девочкой, но я не могла допустить, чтобы ты пострадал, чтобы карьера господина Ресула рухнула из-за этого скандала. Я вызвала скорую, я видела как девочку увозили, удостоверилась, что она жива и тогда уже вошла в особняк, чтобы разогнать прочь всех собравшихся. Зейнеп на одном дыхании произнесла своё тяжкое признание. Она дрожала с ног до головы, бросилась к тумбочке, чтобы взять оттуда свой мобильный и показать брату исходящие вызовы, но Берк даже не взглянул на неё и на экран её телефона. Устало опустившись на диван, он смотрел на свои до боли сжатые руки и никак не мог понять, как ему отнестись ко всему услышанному. Да, он опасался услышать худшее, ведь он уже привык подозревать всех вокруг. И тем не менее ему теперь необходимо было привыкнуть к тому, что его сестра знала так много, сделала так много, но смогла промолчать, и, что самое ужасное - сделала так, что найти преступника практически невозможно. - Неужели ты не понимаешь, что натворила?! Из-за того, что ты сделала мы быть может никогда не узнаем кто совершил этот ужас! - прошептал Берк и посмотрел на девушку уставшим, разочарованным взглядом. - Я понимаю, Берк! Но тогда я даже не думала об этом! Твой отец просил меня присматривать за тобой, не позволять тебе совершать ошибки. И я не могла подвести его. Не могла позволить своему брату быть замешанным в чём-то подобном! Ради тебя я бы и не на такое пошла. Вот это мой ответ... Я выпроводила тебя из того особняка, но пока выдворяла и всех остальных - ты уже уехал в ночной клуб. И я поехала вслед за тобой, забрала тебя и оттуда, спрятала в том загородном доме. Помогала господину Ресулу скрыть всё это от общественности. Вот такое я чудовище. Любящее тебя, сносящее все твои оскорбления чудовище! Взрыв был настолько сильным, что мужчина задрожал, впервые видя Зейнеп в таким состоянии, совершено не владеющей собой. Красные уродливые пятна вспыхнули у неё на лице и она не стесняясь вновь горько разрыдалась, наконец-то позволяя всем скопившимся за годы эмоциями оставить её. Она, словно подкошенная, опустилась на диван и до боли, практически с яростью стиснула свою голову. С плотно сжатых губ слетали жалостливые, нечленораздельные всхлипы и Берк порывисто обнял её за дрожащие напряжённые плечи. Жёсткая рука скользила по не причёсанным после сна волосам, трепля их и приводя в ещё больший беспорядок. С протяжным стоном Зейнеп привалилась к плечу брата и застонала, не стыдясь ни своих эмоций, ни своего растрёпанного вида. - Мы должны узнать, кто причастен ко всему этому. И ты должна мне в этом помочь. Теперь это и твоя обязанность. Эта девочка из-за нас перенесла самый ужасный кошмар в своей жизни, - прошептал Берк решительным голосом, не переставая гладить мягкие волосы сестры. Зейнеп оторвалась от плеча брата и положила свои ледяные ладони на его руки, крепко сжимая их. - Обещаю. Я буду рядом и постараюсь помочь, - воскликнула девушка с горящими надеждой глазами. Некоторое время брат и сестра сидят неподвижно, обдумывая сказанные слова и свои дальнейшие действия. Из мыслей Берка не выходит Айбике. Что же ему сказать ей? Рассказать ли ей вообще о том, что он узнал сегодня? И эти раздумья тяжким грузом ложатся на его плечи. Рассказать о том, что его сестра выволокла тело Асие на дорогу, молчала столько месяцев об этом... Это означает поставить непреодолимую стену между двумя важными для него женщинами... Мужчина шумно выдыхает и резко поднимается на ноги. Это всё душит его, ему нужно уйти отсюда. Он направляется к выходу и отчётливо слышит шаги Зейнеп у себя за спиной. У самой двери он не выдерживает и прижимает к себя свою сестру, частичку самого себя и с трепетом подмечает что-то общее в их лицах. И тогда он ещё крепче стискивает её в своих объятиях и понимает, что не готов отказаться от неё... Мужской взгляд устремляется на стеклянную консоль с металлическими высокими ножками. Среди ключей, какой-то косметики и прочих мелочей, лежащий в беспорядке на ней, он замечает почтовые конверты, сложенные небольшой стопкой. И одно имя бросается в глаза. Имя того человека, которому адресовано письмо. Пальцы сжимают шёлковую ткань длинного халата. Кадык мужчины несколько раз дёргается, когда он сглатывает, но ни один звук не вырывается из груди. Нет, кажется не на все свои вопросы он получил ответы... Берк запоминает написанный адрес и отстраняется от Зейнеп, устыдившись своей несдержанности и чувствительности, с которыми обнимал её. Дверь за Берком захлопывается и задумчивая девушка вытирает слёзы, стягивающие кожу на её щеках. Позади до неё доносятся звуки мягких, вальяжных шагов и она оборачивается назад, встречаясь взглядом с насмешливым и в то же время встревоженным мужским взглядом. Кажется, им есть о чём поговорить. - Надо же, какой чувствительный парень оказывается твой братец, - с ехидной улыбкой проговорил Толга Баркин, прислоняясь обнажённым плечом к стене. - Да уж, если бы сама раньше узнала это, то удалось бы всё провернуть значительно проще. Очень чувствительный и ранимый мальчишка, очень семейный. Так трогательно! - с издёвкой произнесла Зейнеп, обдумывая сложившуюся ситуацию. Девушка прошла в кухню и налила себе кофе, желая как можно скорее взбодриться и собраться с мыслями. - Надо было с самого начала действовать через Берка, а не через моего папашу. Его бы мне удалось продавить. Мой косяк. Старый козёл думал, что может всю жизнь использовать меня и по итогу так и оставить всё своему единственному сыночку. Что бы не сделал Берк, как бы не поганил ему жизнь... Пока я была рядом и помогала... - сдавленно проговорила девушка и потянулась к пачке с сигаретами, прикуривая одну, - Если бы только девчонка сдохла... Влияния старого ублюдка не хватило бы для того, чтобы замять это дело. В руках у неё нашли бы волосы его драгоценного сыночка. Конец политической карьере - конец отцовской "любви". Но девчонка выжила. Ведь ты же не смог даже убедиться в том, что она сдохла. Лицо Зейнеп перекосило от болезненной злобы и она сильно затянулась, выпуская насыщенные клубы терпкого дыма. - Только не начинай, да! Ты тоже могла пощупать пульс! - взвился Толга, свирипея как и всякий раз, когда любовница напоминала ему о его просчётах. - Не могу выбрать какой из твоих провалов мой самый любимый. Перепутал Айбике с её сестрой, не смог пробить башку девчонке ростом с ребёнка. Или быть может то, что не смог заставить Берка полетать с моста и утащить с собой на тот свет парочку пьяных шалав? - с ехидством произнесла Зейнеп и потянулась к своему телефону, чтобы включить музыку на оглушительную громкость, забываясь и всё глубже погружаясь в раздумья о своих следующих шагах. Толга подлетел к ней и выхватил мобильник из её рук, моментально обрывая громкие звуки музыки. - Я не буду один за это всё отвечать! Понятно тебе! - завизжал парень, яростно надвигаясь на девушку. - Не истери! Никто и ни за что отвечать не будет. Мы наследили, но никаких прямых доказательств нет, - буквально выплюнула в лицо своему сообщнику Зейнеп. - Но теперь Берк знает, что ты была на месте происшествия, там остались твои волосы! Девушка закатывает глаза и чувствует, что закипает от ярости. Так сильно её порой бесит то, что Толга всё время впадает в эмоции. - Это всё чушь, даже не думай об этом. Место преступления давно вычищено, улики собирала не полиция. Это не имеет никакой силы, ни один прокурор не примет такие доказательства во внимание. Да, и к тому же, все знали, что я там была, когда разгоняла всех собравшихся. Этого я и не скрывала. Волосы могли попасть на одежду девчонки, которая там так же была, - ответила Зейнет, постепенно приходя в себя и вновь натягивая на себя личину безмятежности, - Не переживай, любимый... Пусть путь не такой как мы изначально планировали, но итог будет всё равно такой как мы и хотели. Зейнеп закуривает ещё одну сигарету и протягивает её любовнику. Изящные руки ласкают грудь мужчины и обвивают его шею. Взгляд Толги туманится и он полностью расслабляется, околдованный умопомрачительной сексуальностью и умелыми ласками девушки. - Главное предназначение Берка в этой истории было всего лишь показать какое он бесполезное ничтожество, разрушить его руками политическую карьеру уважаемого господина Ресула. И тем самым сделать так, чтобы он отверг его в качестве наследника. Насильник, избивающих невинных девиц, алкоголик и наркоман, увлекающийся незаконными гонками, по чьей вине погибли молоденькие девочки. Звучит красиво! Так не получилось... Но мы просто всё переиграем. И выйдет ещё лучше. Разве ты сомневаешься во мне? По итогу я буду единственной наследницей Холдинга Озкайя, а ты наконец-то покажешь всему миру всю ничтожность своего лучшего друга. И будешь всегда рядом со мной. Разве не прекрасно будет, когда во главе компании встанет человек с фамилией Барчин? Толга резко мотнул головой, прогоняя дурман околдовывающий его. Руки Зейнеп спускались всё ниже и противостоять становилось всё труднее. - Это уже не прокатит! Господин Озкайя винит тебя в случившемся на балу. Теперь ты не у дел. Так и не понимаю зачем ты решила подкинуть эту бомбу господину Акифу?! Девушка прикрыла глаза, а когда открыла их, то они больше не были ясными и голубыми. Было в них что-то пугающее, но и манящее, как глубина моря. - Ничто не заставит его отказаться от сына. И победа на выборах ничего не изменит. Я не того пола, и рождена не от той женщины. Это я изменить не смогу. И совет директоров отчётливо это показал, - произнесла Зейнеп, вспоминая момент, когда последние иллюзии оставили её, - Зато теперь я действительно нужна папаше. Он сейчас мечется в агонии, пытаясь восстановить свою репутацию и задобрить меня. Таскает меня по интервью, изображает счастливое воссоединение с дочуркой. Теперь то он точно знает, что ему никак нельзя меня злить. Фамилия Озкайя у меня почти в кармане, осталось дело за акциями компании. Толга обхватил жилистыми напрягшимися руками тонкую талию любовницы и приблизил к ней своё лицо, осматривая безупречное, словно ангельское лицо. - У Берка в любом случае теперь есть акции. Единственной наследницей тебе уже не стать, - прошептал Толга, не подумав и раздувая адский пожар внутри Зейнеп, - Что будем делать со старухой? - Пока ничего. Живучая змея... И в машине не разбилась, и пронюхала, что лучше не доверять той медсестре. Грохнуть мы её не успели, она передала ему акции раньше. Но всё равно чуть позже избавимся и от неё. Всё постепенно уляжется, она привыкнет ко мне. Я надавлю на чувство вины по отношению к матери. Посмотрим, что из этого выгорит, - проговорила Зейнеп с бесстрастным и холодным лицом, позволяя Толге целовать себя в шею. - Думаешь, что господин Ресул передаст тебе часть своих акций? - Нет, конечно же. Но вот, когда он признает меня дочерью, то я стану законной наследницей. Это вопрос решённый, до выборов меньше месяца. А пока можно заняться Берком и его тонкой натурой с обострённым чувством справедливости. Братик привязан к двум людям. Бабка и Айбике. И он должен лишиться их обеих. Да так, чтобы уже не смог подняться. Тем более, что они обе знают то, что им не следовало бы знать. Тонкие губы растягиваются в хищной улыбке, а в глазах наконец-то разгораются огоньки. Как будто гиена учуяла запах добычи. - Вот это мне уже очень по душе. Не хочу вечно прятаться как крыса и делать вид, что я заграницей. - Разве тебе плохо у меня?! - спросила Зейнеп, очерчивая языком острую линию выступающего подбородка, - У нас есть пара дней для того, чтобы всё обдумать. Завтра они уезжают за город, отмечать с друзьями девичник и мальчишник. Потом сама свадьба. Есть время. - Берк копает под меня и мне это не нравится. Всё на меня указывает, - прохрипел мужчина, срывающимся от возбуждения голосом. Зейнеп слегка отстранилась от любовника, нащупала на столе телефон, включая погромче музыку. Девушка скинула с себя длинный халат и плавно задвигалась в такт музыке, совершенно не стесняясь своей наготы. Между длинными пальцами была зажата сигарета и она время от времени затягивалась, выпуская клубы дыма в сторону Толги, с восторгом наблюдавшим за ней. Она изменила его жизнь. Такая же сумасшедшая с таким же чёрным сердцем, как и он сам. Лучшая из женщин... Да, и было приятно осознавать, что он трахает сестру человека, которого ненавидит столько лет... - Не переживай, в тюрьме ты не окажешься. У меня на тебя другие планы, - прошептала Зейнеп и обвила изящными руками шею своего любовника, притягивая его ближе к себе и впиваясь поцелуем в его губы.