Убегая от судьбы

Грудь выламывает от быстрого бега, и, кажется, что бешено колотящееся сердце разобьётся о рёбра. Взгляд плывёт, доносящиеся со всех сторон голоса едва ли могу достичь его помутневшего сознания. Берк не понимает их смысла. Ничего не имеет смысла. Он просто мечется от домика к домику, распахивая не запертые двери, сдирая в кровь кулаки, стучась в запертые. Айбике нет... Нигде нет... И костлявые стальные клешни страха сжимают его изнутри, заставляя его сердце обливаться кровью. Никогда ему не забыть тот беспросветный миг отчаяния, когда он понял, что Айбике не придёт к алтарю. Но она не могла уйти по своей воле, не могла покинуть его... И это единственная отчётливая мысль в его затуманенном тревогой сознании. Мужчина продолжает бежать, краем глаз замечая, как его друзья рассредотачиваются по тропинкам, петляющим вокруг коттеджей. Они выкрикивают имя Айбике и оно эхом разлетается в некогда спокойном безмолвном лесу. А затем мир вздрагивает, сотрясается и ноги Берка подкашиваются. Драгоценные камни, обагрённые ещё не высохшей кровью, сверкают в лучах полуденного солнца. Душераздирающий крик вырывается из груди, когда мужчина прижимает к ней разорванное ожерелье, залитое кровью его любимой женщины. Со всех сторон раздаются крики, стоны и безудержный плач. Гости свадьбы замечают то, что сжимает в руках жених, так и не ставший в этот день мужем, и утрачивают рассудок. - Господин Ресул! Мы кое-что нашли! - кричит один из охранников семьи Озкайя, протискиваясь сквозь толпу обезумевших от ужаса людей. Берк кидается к отцу и жадно слушает то, что говорит запыхавшийся мужчина. - С территории отеля выехала машина госпожи Зейнеп, примерно пятнадцать минут назад. Но за рулём была не она. Какой-то мужчина. Взгляните на кадры на пульте управления. Берк бросил остекленевший от ярости и боли взгляд на отца. Стоило ему только услышать имя сестры, как что-то внутри него взвыло от животной тоски. Не дай Аллах, чтобы всё было так... Почему всё именно так... Господин Озкайя и Берк в сопровождении охранника бегут по направлению к посту охраны на выезде из отеля. Оказавшись в полутёмном тесном помещении, Берк смотрит на экран и слушает комментарии пожилого сторожа, путано объясняющего что именно и когда он видел. - Они два раза попали в объективы камер. Один раз позади коттеджа номер 16 и второй раз уже здесь, на выезде. Вот, посмотрите, господин Озкайя. На экране движется тёмная мужская фигура, с накинутым на голову капюшоном, из-под которого торчит козырёк кепки. Мужчина открывает дверцу на заднее сиденье и с трудом заталкивает туда обездвиженное, обмякшее тело Айбике. Пышный ворох юбок мешает ему и он начинает злиться, запинывая его внутрь ногами. Челюсти Берка смыкаются и их тихий скрежет хорошо различим в тесном помещении. Но он не позволяет себе отвернуться, он должен видеть всё до самого конца, как бы больно ему не было. Мужская тень вновь приходит в движение, на миг исчезает из кадра и возвращается вновь, волоча за руку связанную девушку в красном шёлковом платье. - Зейнеп у него... Она тоже у него... - выдыхает поражённый Ресул Озкайя и в его голосе слышится неподдельный ужас, - Кто этот ублюдок?! Выясните это сейчас же, немедленно! Берк отрывает взгляд от экрана и взглядом, наполненным лютой ненавистью, смотрит на отца. - Это Толга Барчин. Это его кепка, его походка, - тихо произносит мужчина, медленно умирая от мысли о том, что его жизнь находится в руках у этого маньяка. И в этом лишь его вина... - Он же покинул страну! - воскликнул господин Ресул, стараясь перекричать вопли разъярённой толпы, дожидающейся известий об Айбике снаружи поста охраны. - Нет, это не так. Я уверен, что это он, - выдавливает из себя Берк, мысленно устремляясь куда-то далеко, туда, где его Айбике. "Ты жива... Я знаю, чувствую ты жива..." - словно заклинание повторяет Берк, не допуская и мысли о том, что может быть иначе. - Нужно передать информацию о машине Зейнеп! Нужно чтобы её отследили, передали нам куда она направляется! - закричал господин Ресул, быстро раздавая поручения своим охранникам. Мужчины протискивались сквозь толпу, стараясь не тратить ни секунды на разговоры, не позволяя остановить себя плачущим, обезумевшим от страха родственникам и друзьям. Берк подходит к машине, когда видит в толпе журналистов, приехавших освещать свадьбу сезона, знакомое лицо. Седат. Молодой человек размахивает руками и пронзительно кричит, стараясь всеми силами привлечь к себе внимание. И в его глазах есть что-то такое, что заставляет Берка сделать шаги навстречу к нему. - Смотри! Смотри же! - выкрикивает парень и трясущимися руками протягивает свой телефон, - Я звонил Айбике всё утро, но она не отвечала! Смотри же! Берк бледнеет. Фоторобот убийцы, той самой женщины. Нечёткий снимок с экрана телефона. Тот фоторобот, что составили со слов Айбике. А рядом с ним фото женщины. И эти глаза просто невозможно не узнать... - Кто это? Откуда у тебя это? - выкрикивает Берк, обезумев от нетерпения и ужаса своих воспоминаний. - Я сфотографировал тайком этот фоторобот у Айбике. Но эту женщину никто не ищет, этого фоторобота нет ни в одном полицейском участке, ни в одной базе данных! И я сам стал выяснять кто это! - дрожа с ног до головы выкрикивал Седат, а затем поднёс поближе к лицу Берка фотографию незнакомки, - Это Сехер Хавас. Она пропала без вести почти три месяца назад. И она тётка по материнской линии твоей новой сестры. Я изучил семью Зейнеп Дуймаз и я нашёл эту фотографию... Берк ничего не слышал, только лишь шум в ушах. Как будто яростный взрыв расколол его мир. Земля плыла под ногами, искажённые лица толпы сливались воедино. Звериный мученический оскал исказил его лицо. Ускользающие нити сплетались между собой, обретая смысл, соединяясь воедино. Давая наконец-то понять то, что скрывалось от него всё это время. Но не было облегчения, только лишь неподъёмная тяжесть и осознание собственной вины. "Обманула... Всех вокруг обманула... Наивный, ничтожный... Ты и твой отец...Ничтожества!" - гудит в голове Берка, отравляя его существование. - Ты знал? Ты ведь знал?! - прошептал Берк, глядя на отца покрасневшими глазами с потрескавшимися от напряжения сосудами. Только лишь молчание в ответ и растерянный напуганный взгляд. Мужчина хватает за грудки господина Ресула и встряхивает его, не позволяя ему отвернуться, хотя бы на миг укрыться от горящего, испытывающего взгляда сына. - Да, говори же, чёрт тебя побери! - надорванным от крика голосом допытывался Берк. - Я узнал её... Когда ты показал мне фоторобот... - хрипло прошептал господин Озкайя, не желая впускать в своё сознание весь ужас произошедшего и пытаясь переубедить самого себя, - Но это не Зейнеп! Я знаю её! Она бы не сделала! Это всё Сехер! Она ненормальная, преследовала меня, шантажировала! Зейнеп сказала, что это не она, что она ничего не знала. Она всё время была со мной! Руки Берка, сжатые в смертельной хватке на лацканах пиджака отца, опускаются. Презрительная улыбка растянула потрескавшиеся губы. Он видел этот страх в глазах отца и хорошо понимал его настоящий смысл. - Ты промолчал в обмен на молчание Зейнеп? Я прав? Ты просто побоялся, что твоя дочь заговорит, если ты нажмёшь на неё. Боялся, что она откроет всем кто она такая. Поэтому тебе было легче закрыть глаза и сделать вид, что ты ей поверил. Ты поэтому ничего не делал... Не давал ход расследованию... Иначе всё бы вскрылось... Всё равно ведь эта маньячка мертва, снесла себе башку, чтобы ты не опознал её! Это ведь именно так! Берк отшатнулся от отца и посмотрел на него взглядом полным ненависти. Не было разочарования. Он уже давно не ждал ничего от господина Ресула Озкайя. Но как поверить, что собственный отце предпочёл закрыть глаза на попытку его убийства в угоду собственным страхам и амбициям? - Мне плевать на тебя. Я не хочу сейчас в этом разбираться и говорить об этом... Только лишь Айбике имеет значение! Молись... Молись, чтобы она была жива, чтобы ни один волосок не упал с её головы по вине этих стервятников! И по твоей вине! - выплюнул в лицо мужчине Берк и тут же спросил глухим голосом, едва ему удалось перевести сорванное дыхание, - Где может быть твоя дочь?! Вопрос слетает с искусанных в кровь губ и тут же Берк ощущает, как его тело бросает в дрожь. Пронзённый поразительной догадкой, вновь готовый бороться и одержать верх, мужчина устремляется к своей машине, на ходу расстёгивая душащий его ворот белоснежной рубашки. * * * * * Саднящая, сводящая с ума боль в шее, в висках. И нет возможности даже пошевелиться, вздохнуть полной грудью. Айбике пытается осторожно втянуть воздух, опасаясь испытать вновь ту обжигающую боль, что заставила её потерять сознание. В глазах темнеем, но она понимает самое главное. Она жива... Лицо упирается в кожаную обивку сиденья машины. Девушка пытается приподняться, но у неё не получается сделать это. Опереться на связанные руки невозможно, а кровь, вытекающая из горла, испачкала сиденье и её лицо. Бордово-коричневатая лужица засохла и было больно отрывать её от нежной кожи лица. Самообладание покидает девушки, когда она начинает осознавать весь ужас произошедшего, и тогда по телу Айбике проходит судорога. Ей хочется кричать, рыдать от невыразимого страха и отчаяния. Но лишь слабый стон слетает с запёкшихся губ. - Спящая красавица проснулась... Это отлично, она пока нам нужна, - задумчиво произносит Зейнеп совершенно невозмутимым голосом. Девушка сидит на переднем пассажирском сиденье и на её изящных руках уже нет верёвок, стягивающих их. Она оглядывается на Айбике ещё раз, размышляя, что ей теперь делать и как она сможет выпутаться из того дерьма, в котором оказалась. И тут она замечает кровь, впитывающуюся в кожаную обивку кремовых сидений. - Придурок! Ты что, не догадался подложить что-нибудь?! Эта свинья залила всю машину кровью, мы теперь ни за что не сможет вычистить её! - совершенно несвойственным ей, истеричным голосом верещит Зейнеп, чьё лицо моментально становится уродливым и отталкивающим. - Заткнись! Молись, что я вообще успел приехать! Иначе ты бы оказалась посреди улицы с трупом на руках! Я должен был быть там позже. Так мы не договаривались, я должен был просто сломать котёл в коттедже этих голубков, чтобы они ночью задохнулись угарным газом. Я не знал, что будет такая мокруха и ты решишь разорвать шею Айбике! - в гневе прошипел Толга, до сих пор не понимая почему изменились их планы и что заставило его любовницу самой замарать свои руки. - Ладно, оставь это... Это уже сделано. И если я так поступила, то значит другого выхода у меня не было. Нужно теперь действовать исходя из того, что есть. И быстро, - задумчиво проговорила Зейнеп, ощущая, что её постепенно начинает отпускать очередная вспышка ярости. Айбике тут же узнаёт хорошо знакомый голос и холодный пот выступает на шее, покрытой мурашками. Нет удивления, это не кажется абсурдным. Сейчас она не может рассуждать здраво, пытаться осознать всё произошедшее с ней. Ей всё больше начинает овладевает животный ужас, когда она понимает, что за дьявол сидит за рулём этой машины. Зейнеп нажала на кнопку стеклоподьёмника и приоткрыла окно, наслаждаясь свежим лесным воздухом. Ей было просто необходимо успокоиться и унять тошноту из-за отвратительного металлического запаха крови, витающего в салоне, проникающего ей в ноздри и рот. Первым делом им нужно избавиться от машины, чтобы она не привела к месту, где они спрячутся, чтобы всё хорошенько обдумать. Но как это сделать... - Останови, - приказывает Зейнеп жёстким голосом. - В чём дело? - спрашивает Толга, недовольно хмурясь. - Сейчас избавимся от машины, - говорит девушка, начиная сбивчиво объяснять свой план. Толга берёт Айбике под мышки и выволакивает её на дорогу. Ей хочется закричать, но ладонь Зейнеп тут же обхватывает её лицо, до боли сжимая его. Оторвав от свадебного подола кусок ткани, она вталкивает его в рот плачущей, задыхающейся девушки. - Даже не смей пискнуть... Иначе я прямо тут убью тебя... - Лежи смирно, - приказывает Зейнеп сквозь плотно сжатые зубы, пока Толга помогает ей оттащить пленницу подальше от дороги, а сам возвращается к их машине. Айбике лежит на холодной, влажной земле и её сил хватает лишь на то, чтобы поворачиваться с бока на бок. Ей не сбежать, даже несмотря на то, что её ноги пока не связаны. Платье слишком громоздкое, а она так ослабла от кровотечения. "Меня будут искать... Наверняка, меня уже ищут! Нужно оставить знак, что я была здесь! Но как..." - думает Айбике, заставляя себя вынырнуть из омута отчаяния, затягивающего её всё глубже. Нет места слезам, нет места крикам. Это не поможет. Она обязана жить, она будет жить! Вопреки всему, несмотря ни на что. Напрягаясь, бесполезно взмахивая связанными руками, девушка садится на землю, пользуясь тем, что Зейнеп смотрит на дорогу и не обращает на неё внимания. Носком туфли она наступает на шлейф платья и дёргает его, отрывая несколько пришитых к нему ажурных лепестков. Глаза закрываются от облегчения и чувства радости. Она сделала это... И затем девушка вновь опускается на землю, становясь совершенно неподвижной и стараясь выровнять дыхание. Минуты тянутся мучительно долго. Обе девушки смотрят в сторону дороги и ожидают возвращения мужчины. Когда Толга возвращается к ним, то на его лице блуждает кривая отвратительная улыбка. - Дело сделано, моя госпожа... - шепчет молодой человек, притягивая к себе Зейнеп и начиная целовать её, чтобы выплеснуть тот адреналин, что бурлит в его крови. Айбике отворачивается и чувствует, как её начинает мутить. Но она даже не может вздохнуть. Омерзительные... Два ублюдка... Все вместе они выходят на дорогу и Айбике оказывается затолкнутой в грязный, пропахший топливом и куревом салон потрёпанного внедорожника. Девушка, невзирая на боль, поворачивает голову и смотрит вдаль, когда машина трогается с места. Золотистые листочки отрываются от земли, взлетают вверх, цепляясь за высокую высохшую траву. Их прекрасно видно с дороги. И это вселяет в неё хоть какую-то надежду. - Что ты сделал? - тут же спросила Зейнеп, сгорая от нетерпения. - Я перегородил дорогу машиной. Хозяин этой развалюхи не видел меня, я ударил его со спины, когда он остановился. Он валяется на обочине, скоро придёт в себя. Наверное... А твою я столкнул в обрыв, она утонула в реке. Её отследят, будут вытаскивать из воды. Это даст нам время, - самодовольно сказал Толга своим скрипучим голосом и вновь потянулся за полагающимся ему поцелуем. Зейнеп довольно улыбается, испытывая долгожданное облегчение. Пусть и ненадолго, но они запутали след. Они спрячутся, всё обдумают и смогут ловко расставить свои сети. * * * * * - Да не скули ты... Поднимайся на ноги! Я не буду сама тащить тебя! - в ярости выплёвывает слова запыхавшаяся Зейнеп и тут же прибавляет с чувством собственного торжества, - В этом кошмарном платье ты значительно тяжелее твоей маленькой кузины Асие. Её было очень легко вытащить из того домика и вышвырнуть на дорогу. Айбике, едва стоящая на ногах, вскидывает вверх голову и смотрит безумным взглядом на улыбающуюся Зейнеп. Ноги дрожат, не слушаются, но та ярость, что закипает у неё внутри становится тем источником невероятной силы, что так необходим ей сейчас. - Твои волосы... На одежде были твои волосы... Если бы я раньше узнала, - шепчет Айбике, проклиная себя за то, что сама не поняла этого. Она не может сдастся. Ради Берка, ради Асие! Ради того, чтобы эта правда не умерла вместе с ней. - Давай, пошевеливайся! - вновь начинает понукать Зейнеп, толкая Айбике в спину. Девушка осматривается вокруг и с беспросветной тоской понимает, что отсюда не выбраться. Глухое место, окружённое редким лесом на склоне холма. И маленький домик на отшибе, вдали от большой дороги. Рядом стоят покосившиеся развалины, некогда оставленные своими хозяевами. Не докричаться, не встретить ни единой живой души. Серость вокруг и она проникает в истерзанную душу Айбике. Дверь дома отворяется и когда они входят внутрь, то им в лицо бьёт затхлый неприятный запах плесени и пыли. Зейпен смотрит на Айбике и кивком головы даёт ей знак, что она может сесть. Девушка опускается прямо на пол, стремясь экономить покидающие её силы, и смотрит на свои связанные руки, пытаясь придумать хоть что-то для своего спасения. Но не только Айбике находится в раздумьях. Зейнеп подходит к окну и усаживается на подоконник. В этот момент её лицо совершенно безмятежно, но внутри у неё всё кипит. Каждая минута на счету. Она выпутается чего бы ей это ни стоило... И когда план созревает в хорошенькой белокурой головке, то на губах начинает играть ослепительная улыбка. - Мы здесь ненадолго. Нужно найти новое место. Займись этим, - обращается к своему сообщнику Зейнеп. - Что ты придумала? - Не сейчас. Чуть позже всё объясню тебе, - отвечает девушка, поднимаясь с окна. Толга выходит из дома, прикрывая за собой хлипкую дверь. Доносится звук заводящегося мотора и тогда Айбике понимает, что наступает время действовать. Она начинает дёргаться и рычать, стараясь подавить ощущение тошноты из-за того, что её рот забит куском сетчатой грязной ткани, царапающей ей горло и язык. - Чего ты мычишь?! Напрашиваешься, чтобы я тебе скотчем пасть заклеила? - спрашивает Зейнеп, постепенно теряя терпение. Но Айбике не останавливается, она поднимается на ноги и в беспокойстве начинает метаться по комнате. Рассвирепев, Зейнеп толкает свою пленницу на пол. Девушка всхлипывает, ударившись всем телом об пол и на некоторое время затихает, стараясь привыкнуть к удушающему чувству боли. Но она не сдаётся и вновь предпринимает попытки докричаться, заставить Зейнеп вытащить кляп у неё изо рта. Покрасневшая, рассерженная мучительница достаёт ткань изо рта девушки, которая начинает жадно глотать затхлый воздух. - Мне нужно в туалет... Прямо сейчас же мне нужно в туалет... - говорит Айбике, когда ей удаётся отдышаться. Её взгляд наполнен решимостью и ненавистью и буквально кричит о том, что она не отступит, пока её просьба не будет выполнена. - Так уж и быть. Буду снисходительной. Я же не какое-то чудовище, - говорит Зейнеп, упиваясь своей властью и стараясь сделать Айбике как можно больнее. На трясущихся ногах девушка медленно передвигается по дому в сопровождении безжалостной мучительницы. Она оказывается с грязном захламлённом помещении туалета и пытается прикрыть за собой дверь, завязанными руками. - Вот уж нет, сладкая... Делай свои дела так, с открытой дверью, - с издёвкой говорит Зейнеп и отрицательно качает головой. Айбике опускается ниже, мучительно выворачивая руки и стремясь подхватить сзади свой огромный подол. Ей нужно поднять его, нужно добраться до своей ступни. Ведь на ней ещё надета та самая туфля со сломанным каблуком... - Зейнеп, это бесполезно! Неужели не видишь?! Развяжи руки, свяжи их у меня спереди хотя бы, а не сзади! - злобно выкрикивает Айбике, не желая быть жалкой жертвой в глазах этого чудовища. Блондинка подходит ближе, снимает путы с одной руки и берёт второй конец верёвки. - Будешь на привязи. Думаю, что ты не против, - с издёвкой говорит Зейнеп, улыбаясь. Айбике быстро, в считанные мгновения подхватывает подол и резко с корнем отрывает каблук, не обращая внимание на боль в затёкшей, обездвиженной руке. - Что ты собралась делать, сука?! - взвизгнула Зейнеп, кидаясь к своей заложнице. Айбике хрипло кричит. Крепко сжимая в руке длинную шпильку, она замахивается и наносит удары по лицу и поднятым вверх рукам Зейнеп. Хриплый, яростный крик боли разрывает тишину безмолвного места. Боясь даже обернуться, посмотреть на поверженную соперницу, девушка бросается прочь из дома и бежит, что есть сил. Не разбирая дороги, не понимая куда именно она бежит. Только лишь уповая на Господа... Впереди просёлочная дорога и Айбике, скинув туфли, босяком устремляется к ней, надеясь, что она встретит здесь хоть кого-то. Нет смысла скрываться в лесу, прятаться. Её увидят, в белом, развевающемся на ветру платье её всё равно заметят. Впереди возникает тусклый свет фар и сердце опускается вниз. Толга. Так умирает её надежда. Девушка разворачивается и бросается бежать в обратном направлении, падая, поднимаясь вновь, но не позволяя себе рыдать. На это у неё нет сил... Резкий рывок за длинную фату, волочащуюся по пыльной дороге, и Айбике падает назад, успевая только прижать руку к раненному горлу. - Сука! Как же давно я хотел это сделать! - кричит Толга, ударяя свою пленницу по лицу, - С того самого момента, как ты укусила меня! Как ударила меня на мосту! Жаль только лишь, что твой муж этого не видит! Мужчина хватает девушку за растрёпанные волосы, отбрасывая в сторону её фату, и ведёт её обратно в дом. Там их встречает у самого входа Зейнеп, на чьём лице красуются несколько глубоких ссадин от ударов шпилькой. И по её устрашающему лицу Айбике становится совершенно понятно, что вот в этот момент она должна попрощаться со всеми своими иллюзиями и надеждами. Её не выпустят отсюда. Живой не выпустят. Но и жалкой она не будет, валяться в их ногах она не будет... Она уворачивается от замаха руки Зейнеп и храбро улыбается ей, встречаясь с ней взглядом. - А тебе идёт Зейнеп! Почти как твоей подружке, которая снесла себе голову в особняке Атакулов! Кстати, кто она, та убийца? Твоя мать, сестра?! - спрашивает Айбике, ощущая как её голова дёргается в сторону от увесистой пощёчины. - Даже не говори мне о ней! Не смей! - словно ведьма начинает кричать Зейнеп, пытаясь вцепиться руками в израненное горло. - Не делай! Ты же говорила, что она нам нужна как приманка! Ты не можешь сейчас её грохнуть! - шипит Толга, крепко сжимая тонкие запястья любовницы. Бурное дыхание разъярённой женщины постепенно выравнивается. Она вновь становится похожа на прежнюю госпожу Зейнеп. Тихую и ласковую. Бросив на Айбике взгляд полный ненависти, девушка вновь присаживается на подоконник. - Я пошёл за машиной, подгоню её поближе. А то она осталась на дороге. Не нужно, чтобы её кто-то заметил. А ты не подпуская её к себе, не смей снова развязывать ей руки! Мужчина выходит наружу и на некоторое время в комнате повисло тягостное молчание. Такое витает в воздухе перед надвигающейся грозой. Но Айбике прерывает его. - Зачем вам это? Зачем ты хотела убить Берка? Зачем вы сделали это с Асие на той вечеринке? - спрашивает девушка, отказываясь принимать то, что она умрёт так и не узнав почему это произошло с ними, - Только потому что господин Ресул не признал тебя? В этом вся вина Берка? Этим он заслужил смерть? Поэтому та сумасшедшая преследовала нас, хотела убить? Она твоя мать? Ты нам наврала о том, что она умерла, не так ли? Один за одним задаёт свои вопросы Айбике, не жалея себя, чувствуя как напрягается её тело, вновь грубо отброшенное на пол. Пот, смешанные с кровью, сочащейся из раны, течёт по груди, но она даже не замечает этого. И вот тогда Айбике видит то, чего никогда не видела прежде на лице Зейнеп. Чудовищная, просто адская боль. Такая, от которой не укрыться, такая, которая никогда не даст о себе забыть. И она на миг лишает её сил. Нет сил кричать, истязать свою заложницу. - Умерла... Моя мама умерла... - как-то совершенно по-детски говорит Зейнеп, не смотря на девушку, сидящую перед ней на полу, - Сибель Дуймаз мертва. Та женщина, которую ты называешь убийцей её сестра. И она никого не убила! Только лишь саму себя! На пару мгновений девушка замолкает, будто возвращаясь в тот миг, когда в особняке семьи Атакул она увидела искорёженное, изувеченное до неузнаваемости тело единственного человека, который у неё остался. - Ты думаешь, что убийца только тот, кто наставил пистолет? Думаешь, что если не воткнул ни в кого нож, то ты чист и можешь спать спокойно? Дак, вот, я открою тебе глаза, Айбике Озкайя! Убить можно и без ножа. И вся семейка Озкайя убийцы! Айбике не произносит ни слова. Она лишь неотрывно смотрит на Зейнеп, которая переводит дыхание и пытается вытолкнуть слова из сжатого судорогой и подступающими слезами горла. Никогда она не говорила об этом. Как же долго она молчала об этом... - Знаешь, где мы? - спрашивает Зейнеп, с совершенно неуместной улыбкой, и, не дожидаясь ответа продолжает говорить, - Это дом, где я жила со своими родителями. Мама, папа и их дочурка. Им нужно было срочно сбежать из Трабзона, где все сплетничали о грязной, порочной связи замужней женщины. Вот господин Озкайя и откупился от господина Дуймаза, чтобы тот утих и не предъявлял никаких претензий... Швырнул подачку. Вот так семья Дуймаз оказалась здесь, ещё до моего рождения. Недалеко от Стамбула, очень удобно. Папочка Ресул иногда встречался со своей тайной любовницей. Даже видел один раз меня, когда я родилась. А потом он встретил Айлу... И больше не были нужны ни прежняя любовница, ни девчонка, которую она родила. Ведь Айла забеременела, а потом родила мальчика. Сын! Наследник! Больше он ни разу не приезжал, а когда мать привезла меня к нему, то ясно дал понять, что если она ещё раз появится на пороге его дома и потревожит его идеальною семью, то не будет больше и тех жалких крох, что он давал на моё содержание. Айбике не смотрела на Зейнеп, не перебивала её. Она только лишь жадно слушала её, стараясь не упустить ни одного слова. - Я могла бы здесь жить, расти в этом доме. Какая мне была разница до всего этого... Ведь у меня были отец и мать. Что ещё нужно ребёнку? - спросила Зейнеп у звенящей тишины и тут же сама ответила на свой вопрос, - Нужно, чтобы не били, не истязали его мать. Он пил, превращаясь в полное ничтожество, в зверя. Срывал свою злобу на то, что вынужден терпеть рядом жену, которая наставила рога и её маленького ублюдка. Но за меня платили приличные деньги и он молчал... А я ничего не понимала! Почему он так нас ненавидит? Почему напивается и срывает свою злобу на нас? Мы с мамой прятались, у нас был тайник. Но не всегда нам удавалось скрыться от него. Как он бил маму... Безвольная, полностью уничтоженная, она уже даже не сопротивлялась, ей было как будто всё равно. Она не могла даже постоять за себя, за меня, за её родную дочь! Мама была слабой, не умела бороться за себя. Только один раз она смогла защитить меня... Зейнеп окинула затуманенным взглядом комнату. И Айбике была уверена, что сейчас она не видит её. Она вернулась в другой день, в решающий в её судьбе день. - Мне было четырнадцать, когда он так сильно избил меня. Я вступилась за мать и он избил меня. Сломил меня. И потом... Он был такой сильный... Я не смогла, как бы я не билась, я не смогла... Он уснул прямо на мне. И тогда я убила его. Ножом, прямо в грудь. Заколола, словно он мерзкая свинья. Он и есть мерзкая, вонючая свинья. Айбике смотрела расширившимися от ужаса глазами на Зейнеп и не могла пошевелиться, вымолвить ни слова. Она была парализована той кромешной тьмой, что наползала на неё, затапливая её с головой. Только лишь безмолвные слёзы текли по её щекам. - Мамочка очнулась. Я даже не заметила этого. И она всё взяла на себя. Взяла мою вину на себя, - словно во сне прошептала Зейнеп и резко, будто очнувшись заговорила, - Я убийца? Как думаешь, Айбике, я убийца? Зейнеп поднялась на ноги, осмотрелась по сторонам, совершенно буднично и привычно ища пачку с сигаретами. Когда ей удалось отыскать свою сумку, то она закурила и блики от мерцающего пламени осветили её в миг осунувшееся, мертвенно бледное лицо. Но слёз не было. - Знаешь, а ведь здесь раньше был посёлок, жили люди, но потом проложили дорогу в Стамбул в другом месте. И многие уехали, остались без работы. Да, и никто не хотел жить на месте убийства, - вдруг прервала молчание Зейнеп, чей голос звучал абсолютно иначе, не так как считанные минуты назад. Это был привычный голос Зейнеп. Ласковый, чуткий, без этих пугающих истеричных ноток в конце фраз. Волосы вставали дыбом от этой резкой перемены. "Она больна... Социопат, психопат... Без понятия как это называется, но она больна... Сошла с ума..." - думала Айбике, чей взгляд был прикован к устрашающей и при этом полностью захватившей её картине. - Я оказалась в приюте. Но всего на пару дней. Тётя Сехер, она растила маму, была её старшей сестрой. Она забрала меня и увезла обратно в Трабзон. И, знаешь, кем я там была? Дочерью шлюхи и убийцы, ублюдком Ресула Озкайя. Как я была счастлива, когда узнала, что тот подонок не мой отец! Как я грезила о том, что мой родной папа приедет за мной, заберёт меня, будет любить меня. Он ведь просто не знал обо мне, не знал о том, что нам с мамой пришлось пережить. Не мог он знать и ничего не сделать! Речь Зейнеп резко оборвалась, она захрипела, но продолжила говорить. Эта плотина прорвалась и бурный поток из боли, страданий, злобы и ненависти выливался наружу, обретая очертания в виде слов. - Тётя мне говорила, что он мерзавец, что он всё знал. Но я не верила. Тётя ездила в Стамбул, говорила обо мне, о маме. Но вернулась она только с очередным чеком. Подачка, чтобы мы заткнулись. Даже фотографию мою не взял. А я всё равно верила! Думала, что ему нужно просто увидеть меня, узнать меня, понять, что я могу быть достойная его! Я не глупая, я не уродливая, я не ничтожество! Последние слова были произнесены с таким надрывом, что их окончания слились в один почти неразборчивый хрип. Но и это не заставило девушку умолкнуть. - Я всё мечтала о встрече с отцом. Я тогда вообще много мечтала. Ждала маму, думала как мы с ней счастливо заживём без этого ублюдка... Но она не вернулась. Оставалось совсем немного до окончания срока, всего три года, когда нам написали, что у мамы открытая форма туберкулёза. Моя мамочка сгорела, в считанные месяцы сгорела... Она была такая изящная, такая утончённая... Первая красавица была моя мамочка... На лице Зейнеп возникла прекрасная улыбка, а глаза озарились живым, искристым сиянием. Она становилась похожей на совсем юную девушку, когда говорила о своей покойной матери. И впервые на глазах появились скудные слёзы... - Тётя Сехер ездила в Стамбул, просила помочь, перевести маму в другую тюрьму, найти для неё врачей. Но разве подходит Ресулу Озкайя хлопотать о какой-то безродной заключённой, об убийце? Как это будет выглядеть со стороны? Ресул Озкайя всегда думает лишь о том, как это выглядит со стороны. И вот тогда я поняла, что между ним и Эрдалом Дуймазом не такая уж и большая разница. Одного я убила, и другого смогу одолеть. Раз я отцеубийца, то какая теперь уже к чёрту разница... Я поехала в Стамбул, пришла к нему. О, какой милой, ангельской малюткой я была! Но я не могла действовать сразу, я трезво оценивала саму себя. Сначала нужно было получить образование, лучшее из возможных, нужно было вникнуть в дела компании, стать правой рукой. Иначе как я смогу управлять всем этим, когда всё будет принадлежать мне? Есть место только для одного Озкайя, и это буду я! Зейнеп начала расхаживать по захламлённой убогой комнатке, выкуривая уже вторую сигарету подряд. И её совершенно не заботило то, что подол её кроваво красного платья волочится по пыльному грязному полу. Она загоралась, возрождалась из пепла своих воспоминаний, обретала саму себя, черпая силы из своих безумных, так и не утолённых надежд. - Папочка терпел меня подле себя. Думал держать поближе к себе, чтобы я не сболтнула лишнего, не раскрыла его грязные секретики. А я рвалась вперёд, я жадно брала всё, что только могла! Училась, работала в холдинге, была готова помочь абсолютно во всём, всегда быть рядом. И я стала ему незаменимой, господин Ресул и сам этого не заметил. Только вот я по-прежнему была кем угодно, но только не дочерью. Единственным ребёнком было это ничтожество, твой несостоявшийся муженёк. Берк Озкайя. Как будто тот факт, что у него что-то дрегается между ног делает его умнее меня. Как будто то, что Айла залетела после того, как на сраной бумажке поставили подписи, возвышает его надо мной, - произнеся последние слова, Зейнеп наконец-то напрямую посмотрела на Айбике и этот взгляд был страшнее любого приговора. Девушка слегка привстала, набираясь сил, чтобы подняться на ноги. Она не может сдаться, не даст Зейнеп раздавить её волю, не даст поглотить себя этому сгустку тёмной злобы. Нельзя молчать... - Ты не виновата в том, что убила того мерзавца, не виновата в том, что родилась вне брака. Не виновата в том, что тебе так больно уже столько лет. Но ведь и Берк не виновен в том, что произошло, - начала говорить Айбике, с трудом подбирая слова. - Этот избалованный, отупевший от постоянных гулянок и шлюх недоносок оскорблял меня с первого взгляда. Не ценил ничего из того, что у него было. Носился со своими жалкими, ничтожными обидами. Весь мир у его ног, но он не делал ничего, чтобы взять его! - воскликнула Зейнеп, простирая руки вперёд и казалось, что она представляет, что это она сжимает его в руках. - Берк принял тебя. От всей души, от всего сердца принял. Назвал сестрой! Готов был делить с тобой всё, вместе работать, - говорила Айбике, пытаясь достучаться. - Ничто и ничего делить не будет. Берк стоит у меня на пути. Вот и всё. Остальное на меня не действует, не старайся. Да, планы изменились. Не всё шло как по первоначальному плану, но разве бывает просто на пути на вершину... Только катится вниз легко, - с усмешкой заключила блондинка. Айбике только раскрыла рот, чтобы попытаться ей возразить, чтобы хоть как-то смягчить свою мучительницу, но один жёсткий взмах руки прервал её, заставляя замолчать. - Как было бы прекрасно... Берка подозревают в убийстве девицы во время пьяной вечеринки. Карьера Ресула Озкайя рушится с лёгкостью карточного домика. Он теряет то, что ценит в этой жизни больше всего! И кто повинен в этом? Берк. Единственный и недостойный наследник. А я всегда рядом, я изо всех сил стараюсь помочь восстановить разрушенную репутацию! Кто если не я встанет во главе, когда папочка Ресул откинется после скоропостижной и такой неожиданной кончины? - с ненормальным блеском в глазах продолжила говорить Зейнеп, - Но твоя сестрица не сдохла, дело удалось замять. И тогда на сцену ворвалось всё шумное и такое дружное семейство Эрен! Твои братья громили офис Холдинга Озкайя, очень темпераментные ребята на самом деле. Так любят сестёр! Ради них на всё готовы. Может даже и на убийство. А ты сидела на скамейке, тебя душило чувство вины, что из-за тебя всё это произошло с крошкой Асие. И вправду из-за тебя. Толга должен был убить именно тебя... И тогда я отправила к тебе тётю. Такой идиотке как ты очень легко было навешать лапши на уши. Чёрт, да ты даже не усомнилась! Зейнеп уничижительно посмотрела на Айбике и громко расхохоталась. - Послать тебя в тот загородный дом в качестве приманки для моего похотливого братца, который ни одной юбки не пропускает. Что может быть проще? А тем временем я делаю так, что заявление против твоих братьев за погром, устроенный ими в офисе, забирают. Кто-то анонимно подкидывает им информацию, где именно искать ненавистного Берка Озкайя. Того самого, который чуть не убил и не изнасиловал Асие и который соблазнил Айбике, заманив её к себе в логово разврата. И простые мальчики с района отомстили бы за своих сестёр! Когда они бы приехали в тот загородный дом - Берк был бы уже мёртв. И тут бы нагрянула полиция. Но вы сбежали... Эти идиоты всё испортили, не сумев уследить за вами всего пару часов! Айбике смотрела на Зейнеп глазами, расширившимися от ужаса. Ведь только сейчас она осознавала во что именно втянула всю их семью. Не только её саму и Асие, но и её братьям была уготована судьбу разменных монет. И эта жуткая женщина, стоящая перед ней, перемолола бы их судьбы, навсегда ломая их. - Никто бы не поверил тебе, когда ты бы стала рассказывать о какой-то странной женщине, подославшей тебя. Берк мёртв, замешан в грязном скандале. Парнишки из народа убивают его, выбирая кровную месть за поруганную честь сестёр. Но вы сбежали! - с нажимом, сжимая до боли побелевшие губы выплёвывает Зейнеп, всё больше разгораясь. - Ты безумная, ты дьяволица, - шепчет Айбике, ощущая, как её всё сильнее затягивает в пучину безумных фантазий больной Зейнеп. - Эти болваны вас упустили! А вы прятались, как крысы по щелям, и убегали от этих идиотов, которые даже не смогли поймать вас! И когда вы были уже в наших руках, когда мы точно знали, что вы в том доме Атакулов, то охранники позвонили Акифу. А Дорук выложил всё про своего дружка. Всего пара минут, нам не хватило всего пары минут! - теряя разум от боли и сожаления, повторяла девушка, постепенно сатанея от воспоминаний об окровавленном теле своей тёти, - Из-за вас, всё из-за вас! Она умерла из-за вас, пожертвовала собой ради меня! Любила меня так, что отдала свою жизнь за меня, за то, чтобы я могла довести дело до конца! И над её телом я поклялась, что не подведу тётю Сехер... - Смерть той умалишённой только на вашей совести! Она пришла убивать безвинных людей и получила своё! - воскликнула Айбике, вспоминая о кошмарах той жуткой ночи и не желая быть повинной в том, что произошло с маньячкой, напавшей на них. - Заткнись! Не смей марать её имя своим поганым ртом! - срываясь на визг, закричала Зейнеп и пнула свою заложницу, заставляя её умолкнуть, - Нужно было приказать сразу же убить тебя... Тебя, Берка и эту мерзкую лицемерную бабку! Толга был прав! Но я хотела иначе! Хотела, чтобы Берк сдох не просто так, чтобы он своими собственными руками разрушил карьеру отца, чтобы утащил вместе с собой с той эстакады тех девиц. Это было бы концом семьи Озкайя! И бабка должна была разбиться на машине и не успеть передать свои акции своему любимому щеночку! Это моё, это всё моё по праву! По рождению, по уму это всё моё! Проклятая старуха отдала ему всё! А Берк только появился в компании и ему вложили в руки то, над чем я работала столько лет! Шесть лет! А папочка и эти жалкие ублюдки из совета акционеров всё отдали ему... Потому что он мужчина, потому что у него на бумаге правильная фамилия! И за это я разрушила прекрасный мир иллюзий Ресула Озкайя, обратила в пепел его шансы стать мэром Стамбула. И ещё и выиграла от этого! Документы на смену фамилии и установление отцовства уже поданы. Молодые новобрачные умирают в ночь после свадьбы, задохнувшись угарным газом в своём номере для новобрачных. И жалкие остатки семейства Озкайя разбиты этим. Старуха испускает дух, не вынеся произошедшего, никто и не станет проверять, делать вскрытие. Я поддерживаю своего горячо любимого папочку, я его отдушина и опора. А потом я постепенно прибираю к рукам его компанию. Дело рук нескольких поколений Озкайя теперь принадлежит только мне. Ублюдку из Трабзона! И как вишенка на торте эта ничтожная, ничего из себя не представляющая Айла оказывается здесь, в этом доме. Это единственное жильё, которое ей достанется от меня. Несдержанное, полубезумное рычание слетело с искривлённых губ. Покрасневшее от ярости лицо было обезображено муками и ссадинами от ударов Айбике. Ужасное зрелище, от которого в жилах стыла кровь у девушки, смотрящей на него. - Ты - безумный монстр... - едва различимо шепчет шокированная Айбике, только сейчас начиная осознавать, какими наивными они были, как были слепы, не видя того, что разворачивается прямо перед ними. - Благодарю за комплимент, мёртвая невеста... - звонко засмеявшись, парировала Зейнеп, чувствуя, что к ней возвращается прекрасное расположение духа после того, как она выплеснула все свои эмоции и напиталась страхом и ужасом Айбике, - Знаешь, ты могла бы пожить подольше, выйти замуж сегодня, но ты сама виновата в том, что вечно лезешь куда-то. Ну да и ладно, ты сама подписала себе смертный приговор. Не сегодня, но потом ты бы всё равно умерла. Айбике сжимает ледяные, связанные руки и не может осознать до конца, что это и вправду так, что ей уже не выбраться отсюда никогда. Горькие раздумья девушки прерывает возвращение Толги. Его тяжёлые шаги доносятся из коридора, а когда он входит в комнату, то Зейнеп ему лучезарно улыбается. - Ты вернулся, это хорошо. Устроим небольшую фотосессию несостоявшейся госпоже Озкайя. А потом отправь снимки со взломанной почты, которую я тебе давала. И укажи адрес подготовленного места. Напиши, чтобы не было никакой полиции, а иначе его маленькой жёнушке не жить, - деловым, невозмутимым тоном стала давать инструкции Зейнеп, а затем посмотрела на заложницу и улыбнулась ей, - Нас ждёт воссоединение молодожёнов. Так и представляю, как Берк побежит к ногам своей сладкой... Толга, ни медля ни минуты, хватает девушку за туго связанные запястья и направляет на неё объектив телефона. Зейнеп видит это и моментально загорается яростью, набрасываясь на молодого человека. - На улице, сделай фото на улице на фоне леса, чтобы было не понятно, где сделан снимок! - кричит девушка, закатывая глаза от непроходимой тупости своего помощника. Толга сжимает зубы, бросает взгляд на Айбике, стыдясь того позора, что она видит, и быстро выволакивает её на улицу. Девушка, оказавшись на свету, щурится, стараясь привыкнуть к солнечному свету. Её взгляд лихорадочно скользит вокруг, ей нужно, просто необходимо дать какую-то подсказку о том, где она находится. И в глаза ей бросается заброшенный, почти обрушившийся электрический столб. На металлическом ящике отчётливо видны следы краски с его номером. Низко склонив голову, Айбике идёт к нему и встаёт неподалёку, отчаянно надеясь, что эта подсказка попадёт в объектив и Толга не догадается о том, что она задумала. Считанные мгновения и заложница вновь оказывается в душном помещении. И вновь они с Зейнеп наедине. Но на этот раз её ещё и привязывают к столу. - Что ты собираешься делать? Зачем заманиваешь Берка? Что хочешь получить? - спрашивает Айбике, намереваясь разговорить свою мучительницу и может быть потянуть тем самым время. - Аллах, сколько вопросов и все как один глупые! - воскликнула Зейнеп, закатывая глаза, - Но если тебе так интересно, то я тебе расскажу. Наш доблестный принц кинется спасать свою возлюбленную. Но что же он там увидит? Труп юной невесты, а ещё избитую, связанную по рукам и ногам вновь обретённую сестру и злодея, который всё это совершил. Толгу Барчина... А потом приезжает полиция и видит три бездыханных тела и одну едва дышащую бедняжку. То есть меня! Девушка звонко рассмеялась, уже предвкушая эту сцену. Айбике вжалась в стену и жадно хватала ртом воздух. Она старалась отогнать от себя самую ужасную картину, которую только могла представить. Мёртвый Берк... И резко в её сознание вклинивается осознание того, что Зейнеп говорит именно про три трупа. - Толга? Ты и его убьёшь? - потрясённо спрашивает Айбике. - А зачем мне свидетели? Зачем мне кто-то, кто в любой момент может заговорить? Да, ещё и не сильно умный, ведомый, который готов сделать всё, что угодно, если для него просто-напросто раздвинут ноги? Обычное ничтожество, как и все мужчины, - произнесла Зейнеп, продолжая неторопливо расхаживать по комнате и будто бы взвешивая все возможные варианты, - А отправит его на тот свет мой дорогой братец. - Берк не будет никого убивать! Он не убийца! - воскликнула Айбике, холодея от ужаса. - Да, знаю я... Слабак, такой же как и Толга. Придётся самой всё сделать, а потом уже вложить в руку Берка пистолет. Вот этот вот, - сказала девушка, наклоняясь ниже, чтобы задрать свой подол и достать оттуда пистолет. Айбике охнула и вжалась спиной в стол, к которому была привязана. Удушающая, сковывающая волна ужаса накатывала на неё, не давая ей даже пошевелиться. Слезящиеся, расширенные глаза не отрываясь смотрели на дуло пистолета. - Пистолет Ресула Озкайя. Как знала, что он мне пригодится. Вот из него Берк и застрелит своего злейшего врага, похитителя невесты и сестры. А сам погибнет от огнестрельного ранения, полученного от Толги, не дождавшись помощи, - манерно, с долей ехидства пропела Зейнеп, изображая выстрелы, а затем спросила у своей жертвы, - Классный план? Нравится тебе? Не отвечай, я и сама в восторге! Беззвучные слёзы текут по лицу Айбике и она вздрагивает всем телом, когда дуло пистолета вновь направляется на неё. В коридоре звучат шаги Толги. Зейнеп поджимает губы и прижимает палец к губам, как будто прося Айбике ничего не рассказывать ему. Но это и не требуется, она успевает затолкать в рот своей пленнице кусок её подола, выброшенный ранее на пол. Айбике дёргает за верёвку, удерживающую её, пытается кричать сквозь кляп и смотрит на Толгу безумным взглядом последней надежды. Кто бы мог подумать, что от него сейчас зависит так многое, что на этого мерзавца она вынуждена будет уповать в надежде на спасение. Но все её усилия тщетны. Толга лишь в недоумении смотрит на девушку, пытающуюся докричаться до него. Он отвратительно улыбается, посмеиваясь над этим жалким зрелищем, и не знает того, что его собственная судьба уже предрешена. Его роль, отведенная ему Зейнеп, подходит к концу. Слёзы отчаяния и животного ужаса градом стекают по покрасневшему от усилий лицу, когда Айбике видит, что мужчина выходит из дома. - Хотела ему рассказать? Хотела испортить сюрприз? - спросила Зейнеп и прибавила, изображая разочарование, - Ты не умеешь хранить секреты, сладкая... Зейнеп вытаскивает кляп и делает вид, что очень хочет услышать то, о чём пытается сказать Айбике. - Не делай... Умоляю тебя... Пощади Берка... - с трудом выталкивает слова Айбике из содранного пересохшего горла. - Очень трогательно! - театрально скривившись, сказала Зейнеп. Айбике встала на ноги и, неловко дёргая за верёвку, пошла к девушке, стоящей напротив неё. И в этот момент глаза Айбике были наполнены такой животной мукой и при этом такой звериной решимостью, что на миг это заставило исчезнуть издевательское выражение с лица Зейнеп. - Послушай! Можно всё исправить. Не делать этого. Послушай меня! Никто ведь не знает о том, что со мной это сделала ты! Я слышала ваш разговор с Толгой в машине, вы сделали так, как будто какой-то неизвестный мужчина похитил нас с тобой. Вот и придерживайся этого плана! Никто ни о чём не знает. Только лишь я! Тебе нужны гарантии, что я буду молчать. Я знаю, - проговорила Айбике на одном дыхании и резко замолчала, набираясь мужества, чтобы произнести самые страшные слова в её жизни, - Убей меня. И я не смогу ничего и никому рассказать. И это будет концом, на этом всё это завершится. Айбике, опьянённая отчаянной надеждой спасти Берка, нашла в себе силы и сделала пару шагов навстречу молчаливой, холодной женщине, не выражавшей никаких эмоций. Девушка подошла к ней вплотную и её вздрагивающий живот упёрся в дуло пистолета. Судорожный вздох сорвался с её губ, но ни один мускул не дрогнул на лице. Она была готова. Это будет не зря. Только бы она смогла убедить Зейнеп отказаться от этого безумного плана. Если бы она пощадила Берка... - Поверь мне, тебе нет нужды в том, чтобы убивать Берка. Он любит тебя, он принял тебя. Что ты хочешь? Быть в семье? Господин Ресул согласился признать тебя, дать фамилию. Берк и Ба не раздумывая примут тебя! Ты ведь и сама это знаешь. Акции? И они у тебя будут! Только лишь попроси у Берка. Он отдаст тебе твою законную долю. Он не враг тебе, Ба не враг тебе. Не совершай этого! Закончим это всё здесь. Я замолчу навсегда прямо здесь и унесу с собой всё, что ты сказала. Мир плывёт перед глазами, слёзы застилают насмешливое лицо женщины, лишённой сердца. Она потеряла его, расколов на части. Десять лет назад в этом доме откололся первый огромный кусок. Больше она не верила людям. Идя за гробом матери откололся второй кусок. Больше она не верила в справедливость. И теперь она несла в себе чёрно-чёрное сердце, слепленное из злобы, залеченное после ранений ненавистью на весь мир. - Они все мне враги. Бабка, которая ни разу не поинтересовалась моей судьбой, хотя прекрасно знала о моём существовании. И братец, который унижал и оскорблял меня, который и пальца моего не стоит. Поставим точку в этом нелепом разговоре. Была тронута, но не слишком, - процедила сквозь зубы Зейнеп, обжигая Айбике светом ледяных прекрасных глаз. Айбике завыла от отчаяния, падая на пол и навсегда теряя надежду на то, что умирая, она будет знать, что где-то под солнцем всё ещё бьётся упрямое, преданное сердце Берка. Зейнеп лишь презрительно улыбнулась, дёрнула за верёвку, проверяя крепко ли привязана её жертва, и вышла на улицу. Стоя на коленях, обращая взгляд в тёмный, иссохшийся от времени потолок, Айбике вспоминала всё то, что ещё связывало её с этой жизнью. Карие глаза загораются опасным, обжигающим огнём, губы сжимаются в тонкую линию. Нет, она не сдастся... Даже если ей суждено сегодня умереть, Зейнеп не спасётся. Она не уйдёт от наказания. И для этого Айбике сделает всё, что от неё зависит. Девушка подносит израненную шею в кромке подоконника и царапает её, вновь пуская кровь. Захлёбываясь болью, отчаянием и неутолимой жаждой жизни, она смотрит на то, как капли капают на пол. Извернувшись, Айбике поворачивается спиной и кончиком пальца, испачканным в собственной крови, она пишет на полу лишь два слова: "Это Зейнеп". Зубами она вцепляется в край пыльной скатерти и стягивает ей ниже, чтобы прикрыть эту запись. Теперь, умирая, она будет надеяться, что по её фото удастся найти это место. Да, рано или поздно этот дом разыщут. И здесь будут её следы. Дверь распахивается и в комнату забегают Зейнеп и Толга. Их глаза горят ужасом и хмельной жаждой спасения. Уцелеть, сбежать во что бы то ни стало. - Сделай с сучкой то, о чём мы говорили! Быстрее же! А потом убегай! - надорванным, обезумевшим голосом кричит Зейнеп, обращаясь к Толге. * * * * * - Здесь нет машины! Мы только теряем время! - выкрикивает Ресул, оборачиваясь по сторонам и пытаясь увидеть автомобиль Зейнеп. Берк не слушает отца, всё больше отдаляясь от него. Он просто смотрит вдаль серой, пустынной дороги. Жёлтые листья опадают вниз, кружась в одном им понятном танце. Мужчина на миг закрывает глаза, не в силах перебороть боль, пронзающую его подобно острию, вонзающемуся в его плоть. Покрасневшие глаза открываются и белые, блестящие вспышки кружатся, взвиваясь над серой гладью асфальта. Белоснежные листья... Воспоминание, самое прекрасное... Юная девушка, стоящая у окна и её фата, украшенная пришитыми к ней золотистыми листочками. Берк кидается вперёд и сжимает один из листочков. Низкий хриплый стон слетает с искусанных в кровь губ. - Айбике была здесь! Ищем дальше! - выкрикивает Берк, показывая свою находку отцу. Следуя за порхающими листьями, мужчина пересекает дорогу и подходит к склону. Там, внизу в русле полноводной реки лежит машина. Так хорошо знакомая двум мужчинам, смотрящим на неё. - Нет! Нет! - пронзительно кричит Берк, вырываясь из объятий своего отца и устремляясь вниз. Ветви густого кустарника царапают его лицо, срывают с него пиджак, раздирая его. Он оступается, падая на колени, но тут же встаёт на ноги и продолжает спускаться ниже по заросшему кустарниками склону. - Берк, не ходи! Сын! Течение быстрое, воды слишком много! Здесь нужны водолазы! Если в машине кто-то есть, то им уже не помочь! - выкрикивает Ресул, останавливаясь на середине пути, не решаясь входить в беспокойные воды реки. Берк стягивает тяжёлый пиджак с плеч, бросая его на прибрежные камни, скидывает обувь и бросается в пенящиеся потоки воды. Борясь с течением, он преодолевает небольшое расстояние, разделяющее машину от берега. Крепко ухватившись за боковое зеркало, он всматривается в салон автомобиля, наполненный мутной водой. Он пуст и мужчина выдыхает с облегчением, но лишь только на миг. Не менее ужасающая догадка озаряет его и он перемещается поближе к багажнику, ощупывая его и стараясь открыть. Толща воды не позволяет этого сделать. Все его попытки тщетны. - Берк, не делай! Там её нет, возвращайся, прошу! - кричит Ресул, заходя в воду по колено, - Скоро приедут спасатели, они вытащат машину! Умоляю, возвращайся! Насквозь мокрый, накрытый тонким пледом, Берк сидит на берегу и смотрит за тем, как водолазы осматриваю искорёженную, затопленную машину. Потоки воды вырываются наружу, когда её приподнимают из реки. Он должен увидеть багажник, должен избавится от ужасающей картины, стоящей перед его глазами. Свернувшееся в клубок, бледное тело, лежащее под водой. Но быть может он лишь теряет драгоценное время... - Господин, ваш телефон. Кажется на него пришло уведомление, - говорит один из охранников господина Ресула и протягивает молодому хозяину его мобильный. Берк хватает трясущейся рукой свой телефон и видит письмо, пришедшее на почту. Оно отправлено из детской библиотеки. Мужчина хмурится, но что-то не даёт ему удалить его, отправив в корзину. Взгляд скользит по сухим, безэмоциональным строкам и вся внутренняя боль отражается на лице истерзанного, уставшего человека. А потом он видит фото и его мир раскалывается на части. Обжигающий огонь раскаляет его изнутри, когда он смотрит на снимок Айбике, стоящей на фоне невысоких деревьев с облетевшей листвой. Серое, мрачное место и юная девушка в свадебном платье среди сумрачного леса. Испуганная, окровавленная и лишь глаза смотрят по-прежнему упрямо. - Мы должны сейчас же ехать по указанному адресу, - говорит господин Ресул, стоящий позади своего сына и читающий послание, адресованное ему. - Подожди... - хрипло шепчет Берк, рассматривая покосившийся столб линии электропередач, попавший в кадр, - Мы едем в прежнее место. Куда и направлялись пока не нашли машину. Я видел этот столб, я узнал его. Айбике у Зейнеп, в доме её матери. * * * * * - Берк, мы должны дождаться полицию! Ты не должен идти туда! - кричит господин Ресул, тряся своего сына за грудки и пытаясь заставить его прийти в себя, - Они наверняка вооружены! - Там Айбике! Что они с ней сделают, когда поймут, что в западне?! - кричит в ответ мужчина. Его взгляд устремляется на покосившийся, давно опустевший дом, а затем он смотрит на одного из охранников своего отца. Неожиданно, одним резким выпадом Берк приближается к нему и выхватывает из его рук пистолет. Сильное молодое тело кидается вперёд по направлению к дому и в стылом воздухе от него исходит влажный пар. Мужчина не слышит криков, что летят ему в спину. Он войдёт в этот дом, заберёт оттуда свою Айбике. Господи, помоги ей, сохрани её... - Берк, прошу помоги мне... - тихий, жалобный стон встречает мужчину, как только он входит в тёмный, захламлённый коридор, где витает запах затхлости. Мужчина поднимает вверх руки, сжимающие пистолет, и проходит в комнату откуда и доносится тонкий женский голосок. И он прекрасно знает, кому он принадлежит. Девушка, сидящая на полу, неуверенно поднимается на ноги и протягивает к брату руки, глядя на него с мольбой. - Он ушёл. Человек, который нас похитил выбежал через заднюю дверь и забрал с собой Айбике, - дрожащим голосом произносит Зейнеп, пытаясь сдержать слёзы, застилающие ей глаза. - Не играй, хватит. Я всё знаю, - твёрдым, не дрогнувшим голосом говорит Берк, не отводя дула пистолета от лица своей сестры, - Где Айбике? Говори мне, где она... Только лишь произнеся родное имя, Берк на миг пошатнулся, выдал весь ужас, охватывающий его. Странно, но Зейнеп не впала в истерику, не бросилась бежать, не показала растерянности и смятения, царивших внутри неё. - Дом оцеплен. Здесь люди отца. Скоро приедет и полиция. Всё кончено... Говори, где Толга, куда он забрал Айбике, - не дожидаясь ответа, обращается к сестре Берк, - Я всё знаю. Это дом твоей матери. Та женщина, что пыталась убить меня и Айбике - твоя тётя, сестра твоей матери. Ты не выпутаешься на этот раз, не сможешь просто соврать. Зейнеп пристально смотрит на мужчину, стоящего напротив неё с оружием в руках и совершенно неожиданно переводит взгляд в сторону и начинает усмехаться. - Папа, посмотри где выросла твоя дочь... Жаль, что пришлось так много сделать, чтобы ты навестил меня здесь... - говорит девушка, смотря на господина Ресула, стоящего чуть позади своего сына. - Зейнеп, не совершай ещё больших глупостей... Скажи, где Айбике... Просто скажи, где она... - вкрадчивым голосом говорит Ресул, неторопливо подходя всё ближе, - Их всё равно найдут. Лес прочешут и их найдут. - Отдай Айбике! Не дай Аллах хоть один волосок упал с её головы! - не выдержав, сорвался на крик Берк, перед чьим взором всё ещё стояла окровавленная хрупкая девушка в свадебном платье. Зейнеп улыбается и со снисхождением смотрит на мужчин, как будто и не чувствуя исходящей от них угрозы. - А зачем мне её тебе отдавать? Чтобы у вас был хэппи-энд? Может прямо сегодня вернётесь в отель и поженитесь? У вас лично на меня ничего нет! Хорошо, вы знаете, что это тётя Сехер организовала на вас покушение. Но я тут при чём? Даже мои слова сейчас не улика. Айбике здесь даже не было, вы даже не сможете доказать, что она была в этом доме. Тогда зачем мне её вам отдавать? Берк сделал ещё один шаг вперёд и его пистолет упёрся в грудь девушки. Ему хотелось выстрелить. Прямо ей в горло, туда, где текла кровь Айбике из ран на её шее. - Я наивный, Зейнеп. Но наивный - не значит дурак. Хотя именно таким ты меня и считаешь. Ты мне рассказывала о том, как вытаскивала Асие на дорогу, что хотела защитить нас, нашу семью. Но на столе лежали письма со счетами на этот дом, на имя твоей матери. Так я стал следить за этим местом, получил снимки этого места. И сразу узнал тот столб, рядом с которым вы сфотографировали Айбике. Так я узнал, где ты прячешься. Знаю, что твой сообщник Толга и он не уехал из Турции. Его видно на камере видеонаблюдения из отеля. Он уже в розыске. Из этого леса ему не скрыться. Думаешь, что когда его поймают - он промолчит и не сдаст тебя? - Толга будет молчать. Даже под пытками он промолчит ради меня, - с усмешкой сказала Зейнеп, стараясь не выказать того смятения, что бушует внутри неё. Берк сжимает челюсти, подавляя свою ярость, а затем его губы растягиваются в яростной, не предвещающей ничего хорошего кривой ухмылке. - Толга может быть. А камеры смолчат? Те, что установлены внутри этого дома? - спросил Берк, глядя на свою противницу немигающим, дьявольским взглядом, - Мне очень хотелось понять, для чего тебе этот дом. Я даже думал, что твоя мать на самом деле жива и ты её зачем-то скрываешь здесь. Но просто следить за этим домом невозможно. Если кто-то бы появился здесь, то сразу же бы заметил слежку, слишком пустынное место. А вот установить камеры и время от времени проверять их. Почему бы и нет. И кажется, что я не прогадал. Зейнеп подняла вверх побледневшее лицо и глазами, полными лютой ненависти, смотрела по сторонам, пытаясь разглядеть среди гор хлама камеры. И было видно, как сомнения и страх неминуемого разоблачения сжирают её. - Я же говорю тебе, я не глупец. Всё, что здесь происходило записано на видео. Признаюсь, мы не смогли отследить это в реальном времени, здесь плохо ловит интернет. Но мне почему-то кажется, что здесь есть всё, что нам нужно. Ты отдаёшь мне Айбике. А я отдам тебе все видео. Но только когда я вижу, что она жива и невредима! - Зейнеп, дочка, остановись! Ты никого не убила. Аллах не позволил тебе сделать этого. Пока ещё можно остановиться, что-то исправить! - сказал Ресул, подходя всё ближе к девушке и стараясь оттеснить Берка от неё. Зейнеп усмехается, когда слышит слова своего отца. "Не убила". Гулким эхом они раздаются в её сознании. Она смотрит на Ресула, не может оторваться от его встревоженных глаз, от губ, с которых впервые слетают заветные слова. "Дочка". Она хороша во лжи. И умеет считывать её с людей. Её не оставят. Как только увидят Айбике, как только она будет в их руках, её арестует полиция. Но не все карты сыграны. Уходя она причинит им максимальную боль. - Хорошо, я покажу, где Айбике, - говорит Зейнеп, делая несколько осторожных шагов. Её руки приподняты вверх, в примирительном, успокаивающем жесте и она как будто стремится показать, что сдалась, что она безоружна. Она отступает назад, запинаясь о ножку стола, и падает вниз. - Поднимайся сейчас же! - выкрикивает Берк, чья рука начинает дрожать, не решаясь нажать на спусковой крючок. И она поднимается... Сжимая в руках пистолет своего отца... Мужчины отшатываются, а на губах девушки появляется ослепительная улыбка. - Я сделаю тебе больно, папочка, - говорит Зейнеп, стреляя в Берка. Резкий рывок мужчины и он встаёт впереди своего сына, заслоняя его собой. Оглушительный звук выстрелов и запах пороха. Берк подхватывает отца под руки и прижимает его к себе. Поражённая этим кровавым зрелищем, тем, что промахнулась, Зейнеп, не медля ни секунды, прицеливается ещё раз, намереваясь выстрелить в третий раз, чтобы на этот раз попасть в Берка. Глухой звук осечки - это приговор. Девушка бросает последний взгляд на истекающего кровью мужчину, и бежит прочь, покидая дом через чёрный выход. За ней кидаются охранники, толпящиеся в коридоре. Они выбегают из дома и огобают его по периметру. Берк кладёт пистолет на пол и, не веря своим глазам, смотрит на своего отца. Булькающий, хриплый звук вытекающей изо рта крови, мертвенная бледность и безысходность в его глаза. Он зажимает раны на груди, но кровь сочится всё быстрее, заливая собой белую рубашку. Ресул слегка поворачивает голову и находит затуманенным взглядом лицо сына. Губы дрогнули, силясь улыбнуться. Хриплые, тихие стоны и прекрасные глаза остекленели, превращаясь в драгоценные камни, когда жизнь покинула тело Ресула Озкайя. Берк осторожно прикрыл глаза отца дрожащими окровавленными руками, положил его на пол и встал с коленей. Мужчина бежит прочь из комнаты, следуя за Зейнеп. Он видит спины охранников, бегущих за девушкой. Раздаются выстрелы, но какая-то дьявольская сила отводит их в сторону, и ни один из них не достигает цели. Всего несколько десятков метров и погоня завершена. - Не стреляйте! - надрываясь, во весь голос кричит Берк. Зейнеп стоит на высоком берегу реки, повернувшись к преследователям лицом и на её лице появляется торжествующая улыбка. Она заносит одну ногу над пропастью и начинает смеяться, видя подлинный ужас на лице своего брата. - Зейнеп, не прыгай! Не делай! - говорит Берк, протягивая вперёд руки, - Полиции нет, не будет! Я дам тебе уйти! Клянусь! Только скажи, где Айбике! Я на всё готов, только скажи где она! Убей меня, я займу её место... Только отпусти её... Девушка расхохоталась, упиваясь своей властью. Даже в такой момент она на вершине, она держит в своих руках их жизни. - Умирать не больно, это не страшно! Терять - вот это страшно! Жить и знать, что больше не увидишь, что она ушла навсегда. Вот это настоящая боль, вот это тот ад! Я прошла через него и тебя ждёт то же самое! - воскликнула Зейнеп, понемногу отступая всё дальше, по мере того, как Берк и охранники подступали всё ближе к ней. - Тебе некуда бежать! Не вырваться! Позади пропасть! Или тюрьма или смерть. Выбери жизнь, скажи мне где Айбике и ты будешь жить! - Нет тюрьмы! Я никогда не окажусь в тюрьме! Не сдохну в клетке! Никто не одержит надо мной верх, не сломит меня! Я уйду на своих условиях и унесу с собой свой маленький секрет. А ты останешься жить и будешь каждый день помнить о том, что она умерла из-за тебя. Что ты мог её спасти, но не сумел. Она ещё жива... Быть может она ещё не задохнулась... Ждёт тебя, но ты так и не придёшь, не успеешь! Берк словно обезумевший кидается вперёд, вытягивая вперёд руки, стараясь зацепиться за платье Зейнеп и не дать ей бросится вниз, на камни. Но в его руках оказывается лишь пустота... А на дне пересохшей горной реки лежит распростёртое, искалеченное тело в красном платье. Раздирая пальцы в кровь, задыхаясь от переполнившей его боли, мужчина встаёт на ноги. Обезумевшим взглядом он смотрит по сторона в бесплотной надежде увидеть его Айбике в белом платье невесты. Длинная фата, цепляется за голые серые кусты. Она развевается на ветру и сотни маленьких листочков трепещут от малейшего порыва. - Айбике! - оглушающий звериный крик боли и тоски разносится над безмолвным жутким местом.