Леший

Когда Стайлз влетел на поляну, его буквально окутывал шлейф удивления, граничащего с шоком, щедро приправленного страхом, и Дерек почувствовал, что произошло что-то серьёзное. Он положил руку ему на плечо и спокойно посмотрел в потемневшие глаза, намекая рассказать. И Стайлз включил своё красноречие, которое иногда даже бывало полезным. - Чувак, ты не подумай, я не прикалываюсь. Пожалуйста, обнюхай меня, я не знаю, как вы это делаете, но скажи, кем ещё от меня пахнет. Я только что встретил в лесу стрёмного старикана и это было, мать твою, так пугающе, что я чуть в штаны не наделал. Он точно был сатанистом или призраком. Ты говорил, что вампиров не существует, но, может, призраки есть? У него были зелёные, как чёртова листва, глаза, и, и, ты посмотри как я теперь могу! – Стайлз тихо свистнул и тут же ему на плечо села маленькая птичка, ещё совсем птенец, как определил Дерек. Решив разобраться со странными цирковыми замашками позже, Хейл глубоко втянул воздух, пытаясь разобрать в нём не только сладкий запах Стайлза, но и что-то чужеродное. Но вместо привычного запаха мыла, гамбургеров, бензина и ещё несколько составляющих, от Стайлза пахло только еле различимым ароматом его собственного тела. И его с лихвой перекрывал мощный запах леса. Грибов, ягод, листвы, земли, будто парень жил на природе около недели, постоянно катаясь по земле и купаясь в реке. Чужеродные ароматы будто смыло с него чем-то и Дерек с непривычки по звериному чихнул, и вытер нос кулаком, поморщившись. - От тебя не пахнет никем посторонним. Только лесом. Сколько ты провёл в нём? – Стайлз распахнул рот, выдохнул через нос и, нахмурившись, посмотрел на часы в телефоне. Страх, окутывающий его, постепенно улетучивался, и Дерек почувствовал, как тревога покидает и его самого. Конечно, Стайлз всегда находил на свою задницу неприятности, его многое пугало или настораживало, в ещё большее он сам пытался влезть, но не часто Дереку приходилось видеть подростка, который не знал, что ему делать. - Я остановил машину около леса и решил дойти до сюда пешком. На это, по идее, должно было убиться около получаса, но буквально через пятнадцать минут ходьбы я внезапно заблудился. Хей, хватит так смотреть на меня! – Стайлз обиженно ударил ухмыляющегося Дерека в плечо и тут же испуганно опустил глаза, ожидая рыка, но его не последовало. Дерек лишь оскалил зубы, напоминая, чего делать не следует. - Ты же наша Красная Шапочка. Мистер-Я-Сам-Выйду-Из-Леса. – Стайлз закатил глаза и подбоченился, решив продолжить объяснять произошедшее оборотню, скрывающему за маской ехидства интерес, который был виден Стайлзу. - Это и насторожило меня. Ты понимаешь, я шёл, шёл, и вдруг чаща. И потемнело. Я думаю ну всё, щас выйдет какой-нибудь длиннорукий чувак в похоронном костюме без лица, уже приготовился к помехам на экране жизни, а тут у меня прямо над ухом хлопают в ладоши. Оборачиваюсь – старик. И странный такой. Смотрит на меня своими глазищами, сидит на пеньке, словно голограмма, клянусь, когда шёл, ни его, ни пенька не было! А потом начал нести какой-то педофилический бред, словно Дамболдор. Слушая увлечённо ссыпающего примерами подростка, Дерек с затаённой радостью подумал о том, что, слава богу, он знает хотя бы часть из тех, о ком говорит беспокойный подросток, который стоял сейчас напротив него, покачиваясь с пятки на носок. Тем временем Стайлз продолжал, от волнения начав отбивать ногой быстрый ритм по примятой пожелтевшей траве, который, на удивление, даже почти не раздражал Дерека, которому действительно было интересно. - Говорит, мол, ты любишь лес, а он тебя любит. Сирин любит пшено. И удачи пожелал. Я только рот раскрыл, он взял и врос в землю! Просто так взял и исчез в ней, я даже не знаю кого в пример привести. На ум приходит только Ночной Дозор, я расскажу тебе если ты захочешь потом, хотя о чём это я, забудь, господи. Мне просто нужно заткнуться, да? Ты ведь стопудово не веришь ни одному моему слову, правда? – Стайлз поднял на Дерека опущенные до этого глаза, не замечая, как при этом немного горбится, словно готовясь к высмеиванию заранее. Но сегодня у Дерека было отличное настроение с самого утра, и он просто тихо фыркнул, отрицательно мотнув головой. Стайлз удивлённо распахнул глаза, недоверчиво смотря на оборотня. - Я верю тебе. Бесспорно, ты говоришь так же много, как и обычно, но ты не врёшь. Я чувствую. На бред, который твоё подсознание может воспринимать как истину, это тоже не похоже – твой запах необычен. От тебя просто воняет лесом, это не ощутимо, но когда ты прийдешь домой, понюхай толстовку со штанами. Это почувствуешь даже ты. Никаких посторонних ароматов. Я не знаю, на кого ты наткнулся, но этот кто-то явно не был простым человеком. Возможно, выживший из ума маг. Или друид. В конце концов, у кого из нас есть гугл? Иди и разберись с этим, задрот. – Дерек нахмурился и повернулся в сторону леса, из которого выбежал Скотт. Стайлз поприветствовал взмыленного быстрым бегом в обличии оборотня друга и они погрузились в обсуждение проблемы, ради которой их и позвал Хейл. Уже потом, вечером, когда Стайлз вёл машину, везя друга домой, тот поинтересовался по поводу того, о чём Стайлз так оживлённо беседовал с Дереком, но парень настолько уболтался за день, что просто неопределённо махнул рукой, решив поговорить об этом в школе. Спустя час Стайлз с тихим стоном повалился на кровать и попытался размять свою затёкшую за время стояния у плиты спину. У отца внезапно образовалось ночное дежурство из-за заболевшего сотрудника и Стайлз, приехав домой в одиннадцатом часу вечера, поспешил к холодильнику сразу же, как узнал об этом. Он быстро приготовил и упаковал полезную еду для отца, вручив ему увесистый кулёк и поднялся в свою комнату, устало пропустив мимо ушей приевшееся ворчание про фастфуд. За окном зашумел мотор отъезжающей машины и Стайлз, неудобно изогнувшись, услышал, как что-то щёлкнуло в его позвоночнике. Лежать сразу стало удобнее, колющая боль прошла и парень довольно засопел, обняв руками подушку. Когда его накрыл плотный запах хвои, он спал уже несколько минут, поэтому не заметил ни птичку, которая прилетела на его подоконник, ни то, как сама по себе выключилась настольная лампа, освещавшая до этого полутёмную комнату. Стайлзу редко снились сны. Нет, конечно, он знал теорию о том, что люди просто забывали свои сны, когда просыпались, но он был уверен, что приснись ему хоть- что-то, он бы смог припомнить утром хоть что-то. Лекарства, которые парень пил с самого детства, гарантировали спокойный и глубокий сон как побочный эффект, и сновидения были для Стайлза скорее исключением, чем правилом. Поэтому лес, который он увидел, на секунду прикрыв глаза, удивил его так сильно, что он начал полностью осознавать, что находится во сне. Стайлз не мог контролировать собственное тело или обстановку, но это не сильно волновало его сейчас – перед ним простиралась знакомая чаща, тут же сменившись полями, поваленными деревьями, какими-то парнями, которые жгли костёр прямо на голой земле. Почувствовав отчётливый запах гари, Стайлз поморщился, чувствуя, как начинает покалывать руку. Но тут его понесло дальше, он словно летел над огромным пространством, заросшим высокими деревьями. Потоки воздуха проходили сквозь его тело, казавшееся по ощущениям эфемерным, и он вдруг осознал, что знает точное количество белок, обитающих в лесу. Звуки, до этого доносящиеся до него будто сквозь вату, обрели чёткость и объём, обрастая всё новыми и новыми, и Стайлз недовольно застонал, сворачиваясь на кровати, зажимая уши руками. Он слышал слишком многое: топот человеческих ног, шуршание опавшей листвы, журчание ручьёв, тихий писк мышей, стрёкот проснувшейся птицы. Внезапно многоголосый шум перекрыло чьё-то спокойное дыхание, размеренное и глубокое, и Стайлз увидел Дерека в виде волка. Огромное животное медленно гуляло по лесу, изредка принюхиваясь, и Стайлз понял, что его бешенное движение через пространство остановилось, и заворожено смотрел в красные глаза, понимая, что оборотень не видит его, но звериный зрачок смотрел прямо на него. Волк поднял голову и завыл, продолжая смотреть на Стайлза, и парень с облегчением понял, что его вновь уносит. Словно кто-то проводил ему своеобразную экскурсию по лесу, показывая каждый уголок, о котором Стайлз до этого ничего не знал. Собрав разлетающиеся мысли в кучку, он понял, что сегодня был только в незнакомых ему местах. Постепенно посторонние звуки уменьшились до нормального фонового шума, и теперь с ума решило сойти его обоняние. Отчаянно чихая, подросток решил про себя, что обязательно завтра посочувствует Скотту и, возможно, даже Дереку – по всей видимости, сейчас он ощущал мир так же, как и они. Ибо человек не мог чуять сладковатый запах гниющего пня за несколько десятков метров от себя или то, что тина на берегу озера пахнет старой чешуёй и, кажется, грязными носками. Ветер состоял из тысячи оттенков, окрашиваясь в мозгу Стайлза в различные цвета, и он попытался поднять руки, чтобы протереть заслезившиеся глаза, но у него ничего не вышло. Вспомнив, что во время сновидений невозможно увидеть собственные руки, он обиженно чихнул и задрал голову к небу, пытаясь усмирить собственное тело. Сон был настолько реалистичным, что Стайлз был уверен – голова утром будет раскалываться просто адски. За обонянием проснулось зрение, и Стайлз надолго завис около простого пня, всматриваясь в необыкновенно завораживающий рисунок коры, переплетение отростков мха и игру прожилок на жёлтом листе, который лежал на вздыбившихся корнях. Где-то вдалеке пробежал кто-то очень маленький, и Стайлз дёрнулся, понимая, что это белка и не нормально узнавать об этом, наблюдая за зверьком на дереве, которое стоит в нескольких километрах от него. Тут его вновь подхватили холодящие потоки ветра, поднимая над лесом, и Стайлз начал заворожено рассматривать огни города вдалеке. Они переливались, словно новогодняя гирлянда, но у него не появилось никакого желания быть там. Словно его место было в лесу. Он опустил взгляд на родные кроны деревьев и внезапно почувствовал, что ветер отпустил его. Земля начала стремительно приближаться, и он закричал от страха, пытаясь закрыть лицо руками. Воздух вылетел из лёгких, и Стайлз очнулся уже на смятой постели, потерянно смотря в потолок и понимая, что сон отпечатался в его сознании настолько ярко, что он, кажется, никогда не сможет забыть его.