Когда Чонгук просыпается, он чувствует, что у него чертовски сильно болит голова. Красное вино, вспоминает он. И пиво. Может быть, немного водки попозже вечером? Определенно, слишком много алкоголя. Мгновенное сожаление. Он открывает глаза и не узнает место, где находится. Там есть большое окно с широко раздвинутыми шторами, и солнечный свет заливает стены комнаты.
Ему требуется минута, чтобы понять, что произошло. Рука тяжело лежит на его бедрах, тело очень неудобно прижато к его спине. Он оглядывается через плечо и видит копну светлых волос. Это парень с сайта знакомств, Агуст. Подождите, а как его на самом деле звали? Юнго? Юн? Чонгук решает остановиться на «Агуст», так, наверное, безопаснее.
Итак, он заснул в доме совершенно незнакомого парня, с которым познакомился в Интернете, потому что решил наплевать на все и заняться сексом на одну ночь, хотя явно не был к этому готов. Молодец.
Медленно Чонгук убирает руку Агуста со своего бедра, стараясь не разбудить его. Агуст издает приглушенный вздох, но перекатывается на другую сторону кровати, все еще спя. Чон бесшумно выскальзывает из кровати. Если он не разбудит парня, который, похоже, крепко спит, он, возможно, сможет просто уйти, прежде чем ему придется вести какую-нибудь крайне неловкую светскую беседу. В этой ситуации, в которую Чонгук попал из-за алкоголя, он лучше уйдет. Да, с позором, ну и что.
(Да, он собирается обвинить в этом алкоголь. И Чимина. Он всегда может свалить это на Пака. Он заставил его сделать это! Это были он и Тэхен. Чонгук чувствовал себя уязвимым, у него не было выбора. Именно это и произошло.)
Чонгук начинает обыскивать комнату в поисках остальной своей одежды. Он замечает часы на тумбочке, которые показывают 11:33 утра, а рядом с ними - открытую упаковку от презерватива. По крайней мере, пьяный Чонгук не забыл предохраниться, думает он про себя. Все его мысли затуманены похмельем, но Чон помнит секс в деталях.
Потому что это было ужасно.
Чонгук глубоко вздыхает, думая о том, какой у этого был большой потенциал, учитывая все обстоятельства и насколько действительно чертовски горяч Агуст. Но, по-видимому, в его жизни не может быть ничего хорошего.
Он качает головой, как будто физически отгоняет свои мысли, и поднимает свои джинсы с пола и рубашку со стула рядом со столом. Он находит стопку стикеров и чашку, наполненную ручками, и решает оставить дружескую записку, просто чтобы он не выглядел полным мудаком из-за того, что ушел, не попрощавшись.
«спасибо за прошлую ночь.
у тебя потрясающая квартира!
Чонгук»
Ясно и просто. Чонгуку больше никогда не придется видеть этого человека. Он кладет открытку на экран компьютера, убеждаясь, что она прилипла и в какой-то момент будет замечена, и бросает последний взгляд на Агуста, который, кажется, мирно спит.
Как только Чонгук открывает входную дверь, он слышит тикающий звук. Он смотрит налево и замечает, что сигнализация квартиры подает звуковой сигнал и начинает обратный отсчет. Если он не введет код сигнализации, она зазвонит.
И если она зазвонит, это разбудит парня.
Если он проснется, то увидит, что Чонгук пытается сбежать.
И если он увидит, что Чонгук пытается сбежать, это сделает ситуацию еще более неловкой, потому что кто, черт возьми, просто убегает после плохого секса?
«10… 9… 8…»
— Блять, — громко ругается Чонгук, поспешно закрывая дверь.
«7… 6… 5…»
Чон бежит обратно в спальню, рвет свою прощальную записку на части и выбрасывает ее в ближайший мусорный бак. Он беспорядочно скидывает ботинки.
«4… 3… 2…»
Чонгук возвращается под одеяло, все еще полностью одетый, с шарфом на шее. Он закрывает глаза, притворяясь, что все это время спал.
«1…»
Срабатывает сигнализация, сирена издает громкий звук. Сразу же светловолосый, лежащий рядом с ним, встает с растерянным выражением на лице.
— Черт! — говорит он, хватая бейсбольную биту из-под кровати, из ниоткуда. — Сохраняй спокойствие, — уверяет он Чонгука, прежде чем побежать ко входу. Чонгук слышит, как он вводит код, роботизированный голос произносит «сброс тревоги», и громкий сигнал тревоги прекращается.
— Ложная тревога! Вау, я действительно думал, что там был незваный гость. Что за сумасшедший способ просыпаться, да? — говорит он, возвращаясь в спальню с бейсбольной битой в правой руке, сонно потирая глаз левой рукой. Агуст останавливается и на секунду внимательно смотрит на Чонгука, — ты... спал в пальто и шарфе?
— Эм. Ночью мне стало холодно, — говорит Чонгук первое, что приходит ему в голову. Это откровенная ложь, поэтому он решает сменить тему. — Почему у тебя под кроватью бейсбольная бита?
Он наблюдает за Юнго (Юни? Почему Чонгук не может вспомнить его имя!?) , который кладет бейсбольную биту обратно на прежнее место под своей кроватью. Он садится, опираясь спиной о тумбочку у кровати.
— Если улицы Тэгу чему-то и научили меня, так это тому, что никогда нельзя быть слишком осторожным, — Агуст подмигивает ему, — итак... доброе утро, Чонгук!
— Доброе утро, Юнго, — Чонгук улыбается в ответ, стараясь казаться вежливым, и надеясь, что правильно запомнил имя парня.
— Эм. Вообще-то, я Юнги, — поправляет он.
— Да! А что я сказал? — Чонгук моргает. Черт возьми. Обычно он хорошо запоминает имена, но его голова все еще затуманена. У него такое похмелье, что это просто смешно. (Он делает небольшую заметку для себя: «если ты собираешься пить так много, то, по крайней мере, выпивай чашку воды в перерывах между напитками, чтобы избежать головной боли по утрам»).
— Ты сказал Юн-го, — Юнги рисует буквы в воздухе указательным пальцем, — а я Юн-ги. С «и» в конце.
— О, ясно. Я сожалею об этом, — Чонгук чешет затылок, одаривая Юнги застенчивой улыбкой. Он решает, что это прекрасная возможность оставить всю эту пьяную ошибку позади и просто вернуться домой так быстро, как только сможет, — итак, спасибо, что пригласил меня, я полагаю?
— Подожди, ты уже уходишь? — говорит Юнги, надувшись. — Ты не хочешь позавтракать, или ты обычно просто уходишь?
Чонгук пристально смотрит на лицо парня, чувствуя, что его щеки уже начинают гореть.
Обычно? Что он имеет в виду под словом «
обычно»?
— «Обычно»? Ты думаешь, я делаю это достаточно часто, чтобы иметь стандартную и нестандартную версию этого...?
Он несколько раз говорил парню, что никогда раньше этого не делал. Именно поэтому он с самого начала не хотел этого делать. И тот факт, что он, вероятно, не сделал бы этого, если бы его мышление не было скомпрометировано… Всё. Теперь он оказался в ситуации, когда не знает, как реагировать, и он слишком интроверт для этого.
— Нет! Это не то, что я имел в виду, Чонгук. Я, очевидно, понятия не имею, как часто ты это делаешь, — поясняет Юнги, потягиваясь и беспечно зевая.
— Кажется, я говорил тебе прошлой ночью? Это мой первый раз, когда я делаю что-то отдаленно подобное, — Чонгук встает и начинает искать ботинки, которые он скинул ранее, когда притворялся, что это не он включил всю сигнализацию в квартире.
— Да ладно... — издевается Юнги. — Ты ожидаешь, что я поверю, что это была твоя первая связь на одну ночь? И что ты выбрал getsomeromance.com, из всех мест, чтобы сделать это?
— Э-э, да? Ты был на том же сайте, что и я, так почему же я чувствую, что ты осуждаешь меня? Ты единственный человек, который не может судить меня?! — слова Чонгука звучат вопросительно, и он чувствует, что начинает защищаться.
— Эй, все в порядке. Я просто прикалываюсь над тобой, — Юнги начинает взбивать подушки. — Знаешь, вчера ты действительно смеялся над моими шутками. Что случилось?
Чон заканчивает завязывать шнурки и поворачивается, чтобы посмотреть на Юнги.
— Ты вчера был забавным. Сегодня ты просто намекаешь, что я шлюха!
— Я не называю тебя шлюхой! — восклицает Юнги. — Я считаю, что ты «парень, который приходит в дом незнакомого человека в полночь, в четверг». Если бы только было слово для того, кто это делает... — Юнги заканчивает свое предложение смехом.
Но Чонгук совсем не думает, что это смешно. Даже если тон старшего беззаботный, даже если он шутит. Он чувствует, как его лицо и уши нагреваются. Он не знает, злится он или смущается, все, что он знает, это то, что на самом деле он просто хочет пойти домой.
— Вау. Знаешь что? Пошел ты.
— Чонгук! Прости, мне очень жаль, это была просто шутка! Я думал, ты был спокоен с этим, прошлой ночью ты был спокоен! — Юнги быстро извиняется. — Слушай, мы можем, пожалуйста, просто позавтракать? Ты не можешь уйти на пустой желудок. Я умею готовить яйца в корзинке, и, судя по отзывам моих знакомых, это действительно вкусно. Я могу сделать на нем смайлик с кетчупом!
Чонгука ничего из этого не интересует. Даже если Юнги - самый горячий парень, с которым он когда-либо спал. Это не имеет значения.
— Оставь это для себя, я ухожу. Я надеюсь, у тебя будет хорошая жизнь, Юнго.
— Теперь я уверен, что ты просто делаешь это специально. Я только что сказал тебе, что меня зовут Юнги! — говорит он, вставая и драматично отбрасывая простыни в сторону.
— У тебя просто дурацкое имя! Кто называет своего ребенка Юнги? Это как первый набросок имени! — кричит Чонгук по пути к входной двери.
— Ладно, круто. Хорошо. Тогда прощай. Был рад заняться с тобой сексом, — говорит Юнги, следуя за Чоном до входной двери.
— Ах, хотел бы я сказать то же самое! — говорит Чонгук, прищурившись. Если он собирается сорваться с места, ему лучше уйти, дав парню понять, что он сосет. И не в хорошем смысле.
— Хотя, прошлой ночью тебе было хорошо, — отмечает Юнги. Но чего он не знает, так это того, что Чонгук имитировал, чтобы избежать взаимного смущения.
— Ты не должен верить всему, что слышишь, Юнго, — сухо отвечает Чонгук.
— О, вау. Хорошо. Знаешь что, иди нахуй, Чонгук! — У Юнги хватает наглости послать Чонгука нахуй? Какой же он невероятный засранец.
— Пошел ты обратно! — вылетает Чонгук, громко хлопая дверью. Он слышит, как снова начинает пищать проклятая сигнализация.
Все, о чем он может думать, это то, что, как будто ситуация и так была недостаточно плоха, его первая (и последняя!) связь на одну ночь просто обязана была закончиться вот так. Из всех людей, которых Чонгук смог найти в Интернете, он выбрал абсолютного придурка. Конечно, он горячий, симпатичный и действительно хорошо целуется, но все равно осел. Плохой конец чему-то, что уже началось не с той ноги.
Чонгук спускается по лестнице здания так быстро, как только может, просто желая оказаться дома, принять долгий горячий душ, лечь в свою теплую, гостеприимную кровать и сожалеть обо всем своем существовании до конца дня. Он думает о Джинву и о том, как, увидев его с новым парнем, что-то пробудилось в Чонгуке. Что-то глубоко в его груди заставляло его хотеть доказать, что он может быть беззаботным, он может просто найти случайного незнакомца онлайн и повеселиться. За исключением того, что он не мог. Он был так неправ. Он всегда так ошибается в себе, во всем. И теперь ему, вероятно, потребуются месяцы, чтобы восстановиться. Может быть, ему все-таки стоит последовать совету Чимина и пойти к психотерапевту.
Чонгук находит дорогу к выходу и толкает дверь, чтобы выйти, но она застряла. Поэтому он пытается снова. Она вообще не двигается.
Чон выглядывает в окно только для того, чтобы увидеть, что снаружи бушует настоящая снежная буря. Вся улица покрыта белым, припаркованные машины облеплены огромными глыбами льда. В глубине души он помнит, что слышал что-то о плохой погоде в новостях накануне вечером, когда Чимин вернулся домой. Дерьмо.
Блять, блять, блять. Этого не может быть на самом деле.
За ночь снег превратился в глыбу льда, забившую дверь и сделавшую ее невозможной для открывания...
...и Чонгук застрял с Юнги, пока метель не прекратится и лед не растает. Одному богу известно, как долго это продлится.
— Ты знаешь, на что было похоже мое утро? — Чонгук слышит голос Юнги, доносящийся с самого верха лестницы. Блять. — Хорошо, представь, что ты переспал с парнем с ангельским личиком… Подожди, нет, Хосок-а. Я ангел. Перестань смеяться, чувак. В любом случае, а потом этого милого, нежного ангела будит ураган в облике милого парня... — Чонгук видит, как Юнги медленно спускается по лестнице, неся корзину с тем, что он считает грязным бельем, и разговаривает с кем-то по телефону.
Старший, наконец, замечает Чонгука, стоящего у закрытой двери здания, и останавливается.
— Мама. Я перезвоню тебе позже, — говорит он, выключая телефон и бросая его в корзину.
— Эй! Юнги, верно? — Чонгук извиняюще улыбается, притворяясь, что у них не было просто жаркого спора, и он не бросился вон. — Итак... ты всегда звонишь своей маме, чтобы рассказать ей о своих отношениях на одну ночь? — он пытается шутить. Он так, так облажался.
— Что это, на улице немного снега? — Юнги игнорирует Чонгука. — Клянусь, вы, сеульцы, такие избалованные. Вы должны посмотреть, на что похожа зима в Тэгу. Я вызову тебе такси, — говорит он, толкая дверь одной рукой. Но дверь по-прежнему остается закрытой.
Чонгук не говорит Юнги, что он не сможет открыть дверь. Он решает, что позволит ему выяснить это самостоятельно. Он наблюдает, как старший снова пытается открыть дверь, безуспешно ударяясь о нее всем телом. Юнги наконец сдается и выглядывает в окно, чтобы посмотреть, что происходит на улице.
— Срань господня, сколько снега!
***
— Я надеюсь, что вы не планируете никуда уезжать в ближайшее время, потому что позвольте мне сказать: этого не произойдет! Мы наблюдаем рекордные снегопады! Эта метель налетела ночью и превратила Сеул в сплошную белую трясину! Мы говорим о десятках тысяч застрявших отдыхающих. Вся городская транспортная система отключена. Улицы даже не очищены. Мэрия призывает людей оставаться в помещениях и избегать любых несущественных поездок. Так что устраивайтесь поудобнее, граждане, потому что это будут долгие выходные...
— Хен, ты должен что-то сделать! это кошмар! — раздраженно шепчет Чонгук Чимину по телефону. Он в ванной Юнги с закрытой дверью и включенным краном, чтобы скрыть свой голос. Даже при включенном телевизоре в гостиной он все равно старается производить минимум шума, чтобы Мин его не услышал.
— Чонгук-а, мой дорогой. Ты разве не видел новости? Я абсолютно ничего не могу сделать, — мягко доносится голос Чимина с другого конца телефона.
— Да, но разве у Тэхена нет друзей, которые могли бы, например, забрать меня отсюда на вертолете или что-то в этом роде? — умоляет он, играя с занавесками для душа. Это довольно рискованно, но Чонгук знает, что у Тэхена повсюду есть друзья. Один из его друзей мог бы быть полицейским или пожарным, любым, у кого была бы лицензия пилота. Он мог бы попросить об одолжении, если это срочно. И это чрезвычайная ситуация.
— Перестань, Чонгук. Это не может быть так плохо, — отвечает Чимин. Конечно, он думает, что все не может быть так плохо. Пак такой же дружелюбный, как и его парень, их присутствие заполняет любую комнату. С ними никогда не бывает неловкого молчания, а Чонгук просто... не такой. Они никогда бы не оказались в таком неловком положении.
— Мы спасем тебя как можно скорее, Гуки! — слышит Чонгук глубокий голос Тэхена и предполагает, что его звонок включен по громкой связи. Они, вероятно, наслаждаются своим уединением, так как Чонгук всегда находится рядом. По крайней мере, он считает, что его страдания приносят пользу его друзьям. Может быть, когда все это закончится, они смогут посмеяться над этим.
Это может стать одной из тех ситуаций, о которых они расскажут, когда окажутся в баре. Это будет что-то вроде: «Эй, помнишь, как однажды ты пошел на свидание с незнакомцем и попал под метель? Ха-ха, такое случается только с тобой, Чонгук!»
— Да, мы обещаем тебе! — добавляет Чимин, — а теперь иди и используй это по максимуму. Переходите ко второму раунду! Займись с ним сексом снова! Все происходит по какой-то причине. Carpe diem или что-то в этом роде.
Чонгук шипит.
— Но, Чимин хен...
— Пока, Гук-а! — Чимин вешает трубку.
Чонгук выключает телефон и смотрит на свое отражение в зеркале, созерцая выражение поражения на своем лице.
***
— Это именно то, чего я заслуживаю. Это покаяние, — Чонгук размышляет вслух после нескольких минут сидения на кухне Юнги в тишине. Он водит палочками по тарелке с яйцами в корзинке, которую, по словам Мина, он идеально делает, уничтожая смайлик, сделанный из кетчупа, поверх нее.
— Вау. Сначала ты оскорбил меня, к чему я на удивление спокойно отношусь, но теперь ты оскорбил мои яйца в корзине. Я ранен. Я не привык к такой критике, — Юнги преувеличенно прижимает руку к сердцу, как будто слова Чонгука причиняли физическую боль.
— Нет, нет. Еда на самом деле вкусная. Несмотря на то, что смайлик выглядел немного деформированным, — Чонгук набивает рот и медленно жует, — я просто думаю, что меня наказывают. Это то, что я получаю за то, что я шлюха.
— Итак... ты думаешь, Вселенная послала снежную бурю только для того, чтобы наказать тебя за то, что ты переспал? Ты христианин? — спрашивает Юнги.
— О, нет. Я знаю, что это не Вселенная делает это, я не сумасшедший. Я думаю, это, наверное, моя бабушка, знаете ли, стыдится меня из своей могилы.
— Твоя покойная бабушка действительно пассивно-агрессивна, — смеется Юнги, забавляясь. Очевидно, ничто не может сломить этого парня, похоже, он очень хорошо контролирует свои эмоции. Чонгук абсолютно не может понять. — Знаешь что? Как насчет того, чтобы мы просто притворились, что ничего не произошло? У нас не было секса, мы совершенно незнакомы. Таким образом, следующие 24 часа, которые мы проведем вместе, не должны быть для тебя таким бременем. Как насчет этого?
— Мы не можем просто притворяться, что мы не занимались сексом, — говорит Чонгук, роняя палочки для еды на тарелку, побежденный. — Я видел твой пенис, ты намекнул, что я шлюха… Это большие вещи.
— Ты только что назвал мой член большим? — спрашивает Юнги с ухмылкой.
— Нет... о боже мой, — Чонгук закрывает лицо руками, сильно краснея, — я имел в виду, что это не пустяк.
— Тем не менее, я приму это как комплимент, — Юнги улыбается, выглядя гордым собой, — и я не намекал, что ты шлюха, я просто дурачился с тобой. Я надеюсь, ты примешь мои извинения.
— Конечно, — Чонгук искренне принимает извинения Юнги. Возможно, он слишком остро отреагировал, — но мы все еще не можем стереть тот факт, что у нас был секс.
— Я думаю, ты недооцениваешь нас, — Юнги ерзает на стуле и поворачивается лицом к Чонгуку, протягивая ему руку через стол. — Привет! Я Юнги.
— Привет, Юнги-щи. Я Чонгук, — он берет Юнги за руку. Она немного больше, чем у него, и кожа у него гладкая.
— Ты можешь называть меня «хен», Чонгук-а. Очень приятно с тобой познакомиться, — Юнги мягко пожимает руку Чона, — итак, хм... чем ты зарабатываешь на жизнь? — невинно спрашивает он.
— О, боже, нет. Это не сработает, — Чонгук отталкивает руку Юнги. Он не хочет раскрывать Мину всю свою законченную докторантуру, его бросил бывший жених, у него нет работы и, следовательно, нет никакой финансовой ситуации. Ему самому едва ли нравится думать об этом.
— Серьезно? Уже? Мы только начали, — терпеливо указывает Юнги. Честно говоря, гораздо более терпеливым, чем был Чонгук с тех пор, как они проснулись.
— Может быть, нам стоит просто побыть в тишине, — предлагает Чонгук. Это дерьмовое предложение, но Юнги его принимает.
Они возвращаются к полной тишине, единственный шум доносится от ветра снаружи и их ртов, пережевывающих еду. Мин смотрит на часы своей микроволновки. 1:23.
Они продолжают молча пережевывать свою пищу. Юнги продолжает смотреть на часы с отсутствующим выражением на лице, рот слегка приоткрыт. Часы показывают 1:24.
— Вау, как быстро летит время, да?!
Чонгук смотрит на Юнги. Этот бедный парень искренне пытается быть милым с ним, несмотря на их ужасный секс прошлой ночью и небольшую ссору, которая произошла у них ранее этим утром. Он забавный, хотя Чонгук пока не хочет признавать это вслух. И он не полный осел, как подумал Чон, когда выбежал из комнаты.
Раздражение Чонгука исходит исключительно из… на данный момент он даже не знает, откуда это берется. Все просто начинает действовать Чону на нервы, когда все идет не так, как он планировал. И в этом случае он на самом деле ничего не планировал, не так ли? И они застряли вместе на какое-то время, Чонгуку больше некуда идти.
Поэтому он решает дать Юнги шанс.
— Хорошо, мы можем попробовать еще раз. Но мы должны установить некоторые основные правила.
— Я слушаю, — говорит Юнги.
— Никаких расстраивающих вопросов, ладно?
— Я не знал, что это расстраивает.
— Но теперь-то ты знаешь.
— Тогда ладно. Позволь мне подумать над вопросом, который никоим образом нельзя считать расстраивающим, — Юнги поднимает глаза к потолку, и Чонгук почти видит, как работают колесики его мозга, — а тебе… нравятся... собаки?
— Это совершенно не расстраивающий вопрос, большое спасибо. Да, хен, так получилось, что я действительно люблю собак, — отвечает Чонгук.
— Я тоже. Собаки - лучшие.
— Они действительно такие. Мы, как общество, не заслуживаем их.
— Уверен, что нет.
Они снова погружаются в молчание. Боже, это будут чертовски долгие 24 часа.
— Мне снова нужно воспользоваться твоим туалетом, — говорит Чонгук, вставая и ставя пустую тарелку в раковину. Ему не нужна ванная, ему просто нужен еще один предлог, чтобы избавиться от медленной пытки, в которую превратился этот день.
— Да, это разрешено, —говорит Юнги, наблюдая, как Чонгук выходит из кухни.
***
— Я думаю, у меня есть идея, которая может решить все, — говорит Юнги, сидя на диване, положив руки на колени, лицом к Чонгуку, который сидит прямо напротив него в кресле. Он выглядит действительно взволнованным этим. — Не хочешь накуриться?
Чонгук поднимает взгляд от книги, которую он взял с полки Юнги, и просто недоверчиво смотрит на него.
— Или нет. Я не знаю, не коп ли ты, — заканчивает Юнги, ожидая любого ответа от Чонгука, который просто молчит. — Да, я так и собираюсь это сделать. Тебе на самом деле все равно, не так ли?
— Эй, это твоя квартира. Не стесняйся делать все, что захочешь, — Чонгук прикусывает нижнюю губу. Вероятно, ему следует прекратить свое молчаливое обращение, если он хочет, чтобы следующие часы, которые они проведут вместе, были по крайней мере приятными. Их молчание начинает становиться неудобным. Юнги не виноват, что снежная буря заставила их находиться в помещении, поскольку они установили, что это было дело рук покойной бабушки Чонгука. — Как, черт возьми, курение травки может что-то решить, в любом случае?
— Ты, наверное, никогда не был под кайфом, если задаешь мне этот вопрос, — говорит Юнги. — Травка все исправит. По крайней мере, на несколько часов.
— Вау... — говорит Чонгук с притворной внушительностью в голосе. — Просто чтобы ты знал, я курил травку раньше. Я не недотрога, — поясняет он.
— Ты никогда не курил со мной, — тихо предлагает Юнги. — Итак, теперь, когда я знаю, что ты не недотрога и не полицейский, я приглашаю тебя присоединиться ко мне, если хочешь, — он открывает шкафчик и достает бонг в форме лавовой лампы. — Мой друг Хосок одолжил мне это. Ты можешь сказать, у него явно зависимость, просто взглянув на это, верно?
Чонгук закрывает книгу (почему он продолжает хватать книги и притворяться, что читает их, если у него нет к этому никакого интереса? Кого он пытается одурачить? Себя?) и наблюдает, как Юнги зажигает бонг и делает первую затяжку.
Чону действительно не помешало бы что-нибудь, чтобы снять напряжение, и он не может позволить себе больше пить алкоголь без рвоты, он обязан этим своей печени. Он решает сдаться и указывает рукой на лавовый бонг.
— Ладно. Надеюсь, благодаря этому ты станешь смешнее.
Юнги улыбается, выпуская большое облако дыма, которое задерживается над его лицом, и передает бонг и зажигалку Чонгуку.
