Лесник

Утром он едва держался на ногах от усталости. Всю ночь девчонка металась в бреду, кричала и вырывалась, рыдала, лепетала какую-то ересь. Короче, пока ловил, пока приводил в порядок, ставил укол обезболивающего, менял компрессы на лбу, так уже и ложиться было поздно. Тут уж и девушке полегчало, жар спал, боль утихла и она забылась чутким беспокойным сном. Но Герману от этого легче не становилось. Он бродил по двору словно привидение, зная, что нужно бы поехать в тот самый коттеджный поселок, навести там небольшого шухера, чтоб попритихли. Совсем твари оборзели чудят уже что попало. С такими темпами недолгим было время, когда молодые звездные отморозки начали бы таскать и издеваться над девчонками из деревни, к которой относилось его лесничество. Этого леснику совершенно не хотелось и нужно было присечь беспредел на корню. Вот только сил на то, чтоб сесть за руль совершенно не осталось. За день до этого он слишком много времени и так провел именно за рулем. И когда Катя так неудачно кинулась на его машину из-за деревьев, он уже ехал домой с такой наивной надеждой хорошо выспаться. Но не сложилось. Девушка-то спала, а вот скотина во дворе уже нет, и очень даже активно требовала пищи. Блеяли барашки в хлеву, хрюкала в хавронья, кудахтали в курятнике куры и ржал конь. Да, в своем лесничестве Герман завел большое хозяйство и хозяйство это элементарно требовало жрать. А уж терпеть они не могли точно. Когда корм был задан, то он устало побрел в летнюю кухню, нужно было натопить печь, приготовить пищу для скота на вечер. А позже еще и проехаться рейдом по лесу. Как раз в то место, где произошло пересечение культур. Разнюхать там все. Да и завтрак не мешало бы сварганить, ведь минимум на ближайшее время завтракать он должен был не один. Девушка спала, поэтому в доме он старался вести себя как можно тише. Все делал в сенях. Приготовил завтрак с хорошим запасом, перекусил, надеясь, что немного придет в себя после еды. Но стало только хуже. Глаза после сытной пищи непроизвольно начали слипаться. — Нет уж, так дело не пойдет. Нужно передохнуть часок-другой. Работы на сегодня еще много, — пробурчал Герман и тихонько направился в комнату. В печи после бессонной ночи все еще тлели угли и он разжег огонек, подбросил несколько поленьев и ушел в соседнюю комнату спать. Снилась какая-то дикая чушь. Ему бросались под колеса разноцветные девчонки, выскочившие из-за деревьев, а на дороге вместо грязи кровь. И волки, ему снились волки. Большие, серые, размером никак не меньше неплохого, откормленного быка. Они окружили его и пытались теперь повалить на землю, вырвать из него самые сочные кусочки. Бросались, толкали, но получали в ответ удары и отбегали назад. И когда уже казалось, что он почти вырвался из этого хищнического оцепления, к нему будто подлетел один, особо борзый зверь и с силой ударил тяжелой, когтистой лапой по щеке, опрокидывая на землю. Бок с силой соприкоснулся с твердой поверхностью и мужчина от неожиданности задохнулся. То ли от боли, толи от изумления. Герман подпрыгнул от такой неожиданности и понял, что сидит на полу рядом с кроватью, а напротив удивленная и немного напуганная, стояла девушка, пристально глядя на него своими колдовскими глазами. — Ты кричал во сне сильно, — пролепетала она хрипло, кутаясь в теплое покрывало, — я тебя будила-будила, а ты еще и отбиваться начал, едва отбежать успела! Вот я тебе и влепила пощечину, а ты вдруг упал с кровати. — Который сейчас час? — мужчина потряс головой, прогоняя остатки сна. Слегка коснулся саднящей губы пальцами и удивленно разглядел, что в полутьме комнаты, пальцы его темные. — Половина восьмого вечера. Уже темнеть немного начало. Солнце почти село. — Я что, весь день проспал? — Герман от неожиданности даже встал. Голова на мгновенье закружилась от такого неожиданного подъема и тут же ее обнесло пронзительной болью. — Ну, да. Ты, видимо, очень сильно устал. Да еще и я не дала тебе отдохнуть ночью. Поэтому не стала будить, когда проснулась. Спасибо, что оставил мне поесть. Больше суток маковой росинки во рту не было. Так что, пока ты спал, я немного почитала. У тебя книга на столе лежала. И это, мне бы из одежды чего. — На вот, — мужчина достал из шкафа старый тонкий свитер и протянул ей. — Всегда пожалуйста, подруга… — Катя, — напомнила она. — Да. Катя, погоди немного разглагольствовать, мне нужно накормить животных, и потом поговорим, очень серьезно поговорим. Она немного стушевалась и вышла в соседнюю комнату, не произнеся больше ни одного слова. Герман же споро натянул свитер и вышел прочь из избы к зовущим уже его животным. Застоявшийся конь недовольно рыл копытом пол в деннике, пока мужчина убирался в загоне у свиньи. Кругом крутилась пара здоровенных темных то ли псов, то ли волков, ожидая, пока хозяин вынесет им по куску отличного мяса. — Едва не забыл о вас, да пацаны?! — ухмыльнулся лесник, присыпая вычищенный пол опилками. Один из псов уселся в проходе, накрыв тяжелые лапы пушистым хвостом и вопросительно заскулил. — Еще пара минут, Фенрир. У меня тут еще помимо вас проблемка нарисовалась. Как считаете, правильно я сделал, что не отвез ее в больницу? Пес будто вопросительно повернул голову на бок, высунув длинный язык. — Вот и я не знаю. Идемте, перекусим. Псы радостно запрыгали вокруг хозяина, понимая, что сейчас им будет очень вкусно. Герман вышел из хлева и запер скотину на ночь, после чего зашел в холодный сарай, где у него в остатках ледяного угла хранились самые скоропортящиеся продукты. Достал собакам по куску мяса на кости. Хорошо обученные псы ждали очень терпеливо. Лесник повертел перед их мордами свежими сочными кусками, непрерывно следя, чтоб каждое из животных соблюдало рамки покорности. Сколько муки было в их диких желтых глазах, но животные покорно терпели. Долго издеваться над хвостатыми друзьями мужчина не стал. Он протянул принадлежащие им куски практически одновременно. Псы взяли их очень аккуратно, практически одними губами и каждый кинулся в свой угол, в противоположных частях двора. Мужчина положил на язык тонкий кусочек сырого мяса и задумчиво начал жевать, устало глядя перед собой. После устало потянулся, заламывая руки за голову и похрустеть суставами. — Ну, теперь поговорим. А вот завтра, — мысль возникшая внезапно заставила на секунду напрячься. Лесник посмотрел куда-то на север и шумно втянул носом воздух, — а завтра у нас будет еще один разговор. Еще менее приятный. Который позже может стать ему боком. Герман передернулся, снова это отвратительное чувство засвирбело в груди, засунул руки в карманы и медленно поплелся в сторону избы, туда, где ожидала его напуганная, поруганная, но, кажется, очень сильная девушка.