Лесник

Когда Герман зашел в сени, в печи уже пылали дрова и стоял чугунок с водой. Катя решила привести себя в порядок, но топить для этого целую баню как-то совершенно не хотелось. Да и просить этого максимально странного мужчину не было особого желания. Она снова сидела на кровати, сложив руки меж коленями и читала одну из его книг. Лесник зашел в комнату, хмуро поглядывая на нее, подошел к печи и протянул руки над огнем, согревая, после уличной прохлады. — Подглядывать нехорошо! — произнес он и Катя вскинулась, глядя на него своими разноцветными глазами, возмущенно и в то же время испуганно. За то время, пока он возился во дворе, она десять раз успела обдумать, переварить и сделать вывод о том, что увидела только что. Да и все, что случилось до этого тоже. — Ты разговаривал с собаками. — Да, разговаривал, что увидела еще? — Что ты сумасшедший. Ешь сырое мясо. — Корейцы тоже едят, и турки, да много еще кто, так что это совсем не аргумент, лично я бы так не сказал. Хотя, тут ты слегка права. Полностью здоровых нет. Есть недообследованные. Но я не о том. Думаешь, что ты не странная? Ты взглядом останавливаешь людей. И у меня иногда создается впечатление, что ты копаешься у меня в голове. Я же молчу. — Катя при этих словах напряглась, хотя вида не подала. — А сама разве не заметила, что животные мне отвечали? — Ничего подобного я не видела. — Хорошо, не видела, проехали эту тему. Резко захотела домой, что даже решила не ждать до завтра? — Если честно, то да. — Страшно рядом с сумасшедшим быть? Понимаю и не обижаюсь совершенно, не знаю, как бы повел себя в подобной ситуации. — Не понимаешь. Но спасибо. Не мог бы ты дать мне мобильник? — Мобильник дам, но не надейся, сегодня уже никуда не повезу. Дрожжи еще не до конца испарились, глаза слипаются. Мне нужно хотя бы немного отоспаться. — Хорошо, — выдохнула девушка и выхватила протянутый ей смартфон. Выскочила в сени. Герман проводил ее взглядом, хмыкнул и растянулся на своей кровати. Закинул руки за голову и устало прикрыл глаза. — Давай, красавица, езжай домой, — махнул он рукой, — не придется объяснять тебе куда я начну пропадать через пару дней. Глаза слипались, и он не стал противиться этому чувству. Сон пришел медленно, под тихий бубнеж Кати в коридоре. Ему снился медведь в медвежьей шкуре. Он бродил по двору, вонял старым подгниловатым мехом, зло рычал и все ближе и ближе подбирался к дому. Косматая серовато-бурая лапа коснулась ручки и потянула вниз. Дверь со скрипом подалась внутрь.Дверь в комнату подалась вообще без звука, и будто из чужих глаз, лесник увидел самого себя спящего и ему нестерпимо захотелось разорвать себя на куски, и он не стал спорить с желанием. Бросился вперед… Герман рявкнул, дернулся и резко сел, сонно и удивленно пытаясь проморгаться. В стороне грохнуло. Он недоуменно повернулся и уставился на опрокинутый на пол стул, а потом перевел взгляд в испуганные, какие-то грустные глаза девчонки. — Что… — только и смог вымолвить он, повернулся в сторону окна, за которым уже разостлалась весенняя пасмурная ночь. Первой мыслью было, что кто-то влез во двор, особенно после происшествия с черепом. — Ты был страшный! — выдохнула Катя, отлипая от стены, к которой прижималась. — Кошмар приснился. — Прикольно. Теперь кошмары будут сниться мне, — она уселась за стол, продолжая следить за ним с опаской. — Ну, извини. Это уже не от меня зависит, — Герман нервно коснулся пальцами скулы и облегченно выдохнул. Все в порядке. И снова заметил изучающий напуганный взгляд, — ты что-то хотела? — Можно я у тебя еще ненадолго останусь? — большие глаза Кати в полумраке стали совсем огромными, словно у щенка. — Блин, а завтра не могла об этом у меня спросить? — мужчина сонно потер глаза. — Я даже еще не проснулся. — и вдруг заметил, как посмурнел ее взгляд. — Что там у тебя случилось опять? — Проблемы расширились. — И? Мне надо из тебя тянуть клещами каждое слово? Катя помялась, не зная, с чего начать свое повествование. Она уселась удобнее, как-то странно уставившись мимо него в окно. Молчание затягивалось. Герман вздохнул и похлопал ладонью возле себя, приглашая сесть. Она вздохнула, моментально становясь напряженной, но приняла приглашение. Это заставило его хмыкнуть. — Уже не так страшен лесной псих да? — Да из двух зол ты оказался не таким уж и злом. У меня на самом деле большие проблемы. Мари рассказала много чего интересного. Меня начали искать буквально сразу после пропажи, как раз Мари и начала. Вечером уже матери позвонила, а та сказала, что я уехала бухать с мужиками. Моя начала звонить девочкам из общаги, может я там появлялась, она же не поверила про меня и мужиков. Утром уже преподавательница моя из училища начала матери звонить, меня искали, так как Мари деятельность бурную развила с сокурсницами. А мать начала грязью меня поливать. Такой дряни преподавателю наговорила, что меня чуть тем же днем не исключили, если бы девочки не заступились. — Ну, и каким это боком меня касается? — Герман сложил руки на груди, приподнял одну бровь, глядя на нее, как последний скептик. — Люди на дорогом внедорожнике приезжали, спрашивали за девушку с разными глазами. Один бледный с белыми волосами, тощий, а второй лысый здоровяк. И это еще не все, они сначала приехали к родителям, побили отца. Выспрашивали за меня. Мать дала им адрес общаги, в которой я прописана. — Какая милая у тебя мать. С чего такая родительская любовь? — Я до пяти лет не с ней росла. И характером не вышла. Да еще и учиться пошла вместо того, чтоб работать и за братом с сестрами смотреть. — Не оправдала родительских надежд, короче. — Да. А еще надругались, сексуально. Друг семьи. Знаешь, что сделала мама? — Боюсь представить. — Она побила меня со словами: “Сука не захочет—кобель, не вскочит”. — То есть в полицию никто не обратился? — Ты что, это же такой позор! Как она подругам и соседкам в глаза будет смотреть! А мне шестнадцать было. — Катя вдруг всхлипнула и лесник уставился на нее удивленный. Она на самом деле плакала. Тихо, стараясь сдержать себя, но мало получалось. Слезы невольно текли из покрасневших глаз, делая ее не такой красивой. Он вздохнул, положил руку ей на плечо и прижал к себе, — Мне было страшно и больно. Мне нужна была поддержка, ведь меня едва не изувечил человек, которого я считала едва ли не дядей своим. А самое главное, что вот этим неверием своим, мама развязала этому выродку руки. И он продолжил издеваться надо мной! Пока его не посадили. Но только уже по-другому делу. А как итог оказалось, что у мамы были отношения с ним. И таким своим покрывательством, она пыталась удержать его. Это очень стыдно. Когда его посадили, мать снова била меня. Обвиняла и била. И вот тогда у меня сорвало крышу. Я начала гулять, пить и бродить ночами. Тогда случился второй раз. Герман как-то странно и чуть отпустил ее. — Я и вправду считала, что заслужила все это. Все. Я чудила. Пыталась заводить отношения, но каждый секс превращался в надругательство. Я даже стала содержанткой на какое-то время. Но кому нужна живая игрушка, с которой невозможно трахаться? Год назад успокоилась. Приняла себя такой, какая есть. Теперь понимаешь, почему я так легко все это переживаю? Привыкла. — Да уж. Заставишь ты меня спиться. Прекращай плакать, по одной бахнем. Думаю, тебе сейчас это надо. Как и мне. — Сейчас, умоюсь. Катя вышла в сени, а он молча достал из шкафа припрятанную там до лучших времен бутылку марочного коньяка. Следовало бы поставить чего на закуску, вот только ничего подходящего у него не было. Да и не время было для закусывания. Он вскрыл бутылку и капнул в свою стопку пятьдесят граммов. Осушил их залпом, словно воду. Она вошла в комнату, когда он приговаривал вторые пятьдесят граммов. Бледная и с красными глазами. Села за стол напротив него и мужчина протянул ей стопку. Девушка молча опрокинула ее в себя. Поморщилась. — Еще? — он вопросительно приподнял бутылку и она едва заметно кивнула. После второй настроение у обоих слегка улучшилось. Но все же Катя все еще была сильно подавлена и расстроена разговором. — У меня проблема. Скорее даже две. — Я уже заметил. — Я не о том, — она с силой поставила пустую стопку на стол, — директор училища сказала, что если в понедельник я не появлюсь на занятиях, то меня отчислят. — К этому есть какие-то предпосылки? — удивленно посмотрел на нее лесник. — Мамины слова. Она не в первый раз компрометирует меня. Видимо, поверили. — Ясно. То есть ехать придется в понедельник. — Мне страшно, честно. Боюсь, чтоб не выследили меня эти. Второй раз от них я точно не убегу. — Значит придумаем что-то до понедельника. — Герман поднялся из-за стола и достал из бушлата, висящего на спинке стула пачку сигарет. — Я придумаю. Так что не беспокойся. Куришь? — Нет. — Ну, тогда подожди, покурю, допьем. — Может не надо уже? — Катя неуверенно посмотрела перед собой, пытаясь сфокусировать зрение на стопке. — Что-то меня сильно развезло. — Ты голодная, наверное. — Не, я перекусила немного, да и не хочу, аппетита нет. — Потому и развезло, ешь очень мало. Что та Дюймовочка. Катя пьяно хихикнула. Герман ухмыльнулся в ответ и вышел. Когда вернулся назад, Катя сидела все там же за столом, положив голову на сложенную руку и задумчиво крутила перед лицом стопку. Герман сел напротив и нее и вопросительно покрутил бутылкой с остатками янтарной жидкости. — Ага, — пробубнила она и ловко толкнула стопку в его сторону. Лесник разлил остатки по стопкам и одну толкнул ей обратно. Та легко скользила по гладко отполированному столу и Катя обхватила ее ладонью. Оторвала голову от стола, выпрямляясь. Выпили. — Так ты вправду разговаривал с волками своими? — она улыбнулась, глядя на него с каким-то странным выражением на лице. — Можно и так сказать. Я понимаю их посылы. А они понимают мою речь. — Еще одна проблема, точнее вопрос. Как бы правильнее изложить, у тебя еще те таблетки есть? Ну, специальные. — Есть, но я их тебе не дам. Не хочу, чтоб беда случилась потом какая по моей вине. — Гер, ты нормальный?! Мы когда там на чердаке это делали, ты во мне остался! Захотелось внезапно наплодить кучу отпрысков? — Катя едва не вскочила на ноги, возмущенно сверкая в его сторону глазами , опрокинув стул, на котором сидела до этого. Но Герман спокойно порылся в кармане, выудил какой-то блестящий квадратик и кинул ей. — Я всегда контролирую все процессы. Катя молча уставилась на то, что он кинул ей, после чего подняла двумя пальцами и удивленно уставилась на него. — Да ладно! — в ее руке блестела упаковка презерватива. — Резинка? Я бы почувствовала резинку. — Кать, ты была в таком состоянии, что и слона вряд ли почувствовала, — лесник улыбнулся и взял ее за подбородок, — неплохо, говоришь? Катя-Катя, вот не надо так низко оценивать партнеров. — Самолюбие взыграло? — она встала вдруг и обошла стол, встав у него за спиной. Нагнулась, будто обнимая, и засунула упаковку ему в карман джинс. Задержала руку, будто поглаживая через ткань его тело. Герман нервно сглотнул. — Откуда же у такого нелюдимого одиночки столько средств контрацепции? — Не всегда получается контролировать себя. Приходится думать заранее. — Неужели у тебя так много поклонниц? — она будто случайно губами провела по его затылку, опаляя своим дыханием его кожу. — Не жалуюсь, всяко бывало. — Решил обзавестись еще одной?