Лесник

Над головой сомкнулись ветви вековых сосен так густо, что лесная тропинка была едва видна в полумраке чащобы. Не пела ни одна, даже самая бойкая птичка. Казалось, что природа просто замерла и следила теперь за путником десятками своих разноцветных глаз. Конь вздрагивал при каждом наименьшем шуме, напряженно поворачиваясь в ту сторону, затянутой в маску мордой. Осторожно ступал тонкими ногами по влажной грунтовке. От него жутко воняло препаратами от насекомых, но это не слишком помогало. Герман натянул на лицо тонкий баф, защищая лицо от мошки, и очки. Тело было затянуто в тонкотканый, но плотный гольф с длинными рукавами через палец. Даже ему с его природной бравадой, сейчас было немного не по себе в подобном месте. В эту непролазную чащобу, где неизвестно когда в последний раз ступала нога человека, послал его лесничий. Карлович подробно объяснил, куда он должен ехать и кого встретит в этом месте. И, хотя лесник выехал еще до восхода, только был уже полдень, а они были еще в пути. Ренегат порядком подустал, прихрамывал, покатые бока его вздымались и опадали, ведь часть дороги они преодолели в довольно-таки интенсивном темпе. А деревня все не появлялась, хотя, тропу он выбрал вроде бы правильную. По крайней мере так было показано на карте. Создавалось впечатление, что кто-то водит его кругами, не давая добраться до места. Небо в узком просвете меж ветвями, окрасилось серым, когда он, наконец, остановил коня и спешился. — Кажется, не выйдет у нас с тобой ничего. Тут, или не пропускают они нас, или на этой ровной дороге мы свернули куда-то не туда. Жеребец устало фыркнул и пошлепал губами. Ему хотелось пить, но конь был еще слишком горячим, чтоб напиться без последствий, поэтому лесник открыл фляжку, налил немного воды на ладонь и смочил животному храп. Сам сделал небольшой глоток. Устало потянулся, размял ноги и снова влез в седло. Тронул покатые бока пятками и медленным шагом двинулись вперед. — Не найдем в ближайшие пару километров, повернем домой. И вдруг замер, заметив вдали неясный, тусклый огонек. Удивленный крайне, Герман съехал с тропы, двинувшись в том направлении. Поляна. Маленькая, идеально круглая, с полуистлевшим деревянным истуканом, в чертах которого уже невозможно было узнать резьбы, посередине. Вокруг истукана были разложены камни с тлеющими гнилушками, деревянные миски с остатками каких-то продуктов, а земля вытоптана. Большая часть деревьев на меже были украшены разноцветными лентами. Лесник спешился, вытащил из седельной сумки моток лент и медленно начал обходить деревья, вешая по ленте почти на каждом из них. Обойдя всю поляну по кругу, он сбросил рюкзак и снял с него большие высушенные рога. Велес, сбросил их буквально в январе и Герман решил принести именно эти рога сюда. Принес их к истукану и положил их у него в основании. Встал на колени. Достал из кармана деньги и положил в одну из мисок. Из рюкзака достал кусок мяса, завернутый в бумажный пакет. Положил в другую миску. — Боже Велес, прими мои подношения, впусти в свою вотчину! — прошептал он и поднялся, опершись рукой о землю. И вдруг вскрикнул. Резко одернул руку. Из места, о которое оперлась его ладонь, торчал острый осколок камня. Вот как раз о него лесник и порезал кожу практически до мяса. Он понял все без слов. Протянул ладони и горячие капли упали в третью миску. А лес в это же время зашумел резким порывом ветра. Герман встал на ноги и посмотрел вперед. Среди деревьев он сумел разглядеть очень умело скрытый кустами проход. Лесник мог поклясться, что буквально несколько минут назад его тут не было. Он аккуратно прошел между деревьями и явно рассмотрел тропу. Свистнул. Ренегат пронзительно заржал и кинулся вокруг поляны, но внезапно оказалось, что их дороги не пересекаются. Жеребец бегал кругами, но никак не выходил на эту новую тропинку. Будто проскальзывал ее насквозь, не задев. Герман снова зашел на поляну. — Стоять! — выдохнул он. Конь встал, а он подошел к меже и взял его на повод. Повел за собой через поляну, но, подняв голову, к своему большому удивлению нового прохода не увидел. Ветер угрожающе свистнул в деревьях. — Оттдаааййй коооняяя! — явно слышалось в шуме крон. — Это не конь, это друг! — крикнул лесник, обращаясь к лесу. — Друзей не продают! Снова наступила оглушительная тишина. Он осмотрелся. Будущее дело накрывалось медным тазом. Герман нахмурился, взял коня под уздцы и пошел прочь с поляны. — Крооовь! — разнеслось по лесу. Лесник снова подошел к миске, но ветер вновь зло свистнул в кронах недовольный. Герман дрогнул. Встал. Подошел к коню и подвел его ближе к истукану. — Извини меня, будет чуть больно. Он легким движением выхватил из висящих на бедре ножен охотничий нож и легко кольнул жеребца в грудь. Тот взвизгнул, отпрянул назад, но Лесник крепко держал его под уздцы. Опустился на колени. Взял пустую миску и прижал к груди животного, собирая в нее текущий алый ручеек. Ветер зашумел. Проход открылся. Уже в кромешной тьме, они вышли на край небольшой деревеньки. Бревенчатые избы чернели на фоне полной тьмы сосен. В небо серыми облаками поднимался дым из печных труб. То тут, то там, маленькие окошечки блестели тусклым светом. Видимо, электричества в деревне не было. Как и собак. Ни одна псина не тявкнула, когда оборотень на коне появился в деревне. Похолодало, что было очень странно для лета даже в этом регионе. Куда то разом пропали все комары и мошки, не дающие покоя днём. Измотанные путники остановились на узкой грунтовой дороге. Измазанные, уставшие, но очень решительные в своем деле. А небо затянули тяжелые черные тучи и начал накрапывать мелкий противный дождь. Будто не лето тут было совсем, а промозглая такая осень. — Ну, и что теперь делать будем? — он вопросительно поглядел на коня, но тот только фыркал, потираясь маской о ногу. — Вот и я не знаю. Давай, для начала, попытаемся найти себе ночлег на эту ночь. Герман подошел к первым же воротам и занес кулак для стука, но в этот момент сзади раздался скрип калитки за спиной. — Не стучи, волк окаянный, там дете уже спит, разбудишь. Ступай за мной! Лесник обернулся с выражением лица молодого барашка и узрел сухонькую, согбенную старушку в стареньком пальтишке и сером пуховом платке. Казалось, век перевалил ей не один десяток лет назад. Старушка зашла во двор, приглашая его за собой и Герман молча повиновался. Взял коня под уздцы и завел его следом. Посмотрел на нее вопросительно, стараясь сформулировать вопрос, ведь в голове у него внезапно появилось такое состояние, будто ваты напихали. Будто разом забрали всю волю. — Коня в коровник поставь к корове. Там тепло, он не замерзнет. И корма задай. И Герман снова послушался беспрекословно. Завел Ренегата в коровник, разбудив пеструю корову. Буренка встала, глядя на незваных гостей большими удивленными глазами. Задал корма и снова, будто послушный телок, побрел следом за женщиной. Зашли в избу. — Ну, оборотень, теперь я слушаю тебя, — пробубнила бабка, указывая на табуретку и тот послушно сел, — рассказывай, зачем пришел?