Love Like Ghosts

Yes I know that love is like ghosts Few have seen it, but everybody talks Spirits follow everywhere I go They sing all day and they haunt me in the night I sing all day and I love you through the night

— И куда ты хочешь, чтобы я пошел? Это было и приглашение, и вызов. Она заглянула ему в глаза, все еще неосознанно проверяя, что они голубые, а не желтые. Но теперь она подумала, что его глаза усталые, очень-очень усталые. Медицинский уход, требующийся ему, не мог в достаточной мере быть ему оказан, исходя из того, каким образом он и Асока путешествовали по Галактике, разыскивая то, что никто из них не мог объяснить ей. Энакин сказал, что он считает звезды и желает посетить каждую систему, где он ранее не был, до своей смерти. — Тебе всего лишь сорок один, — произнесла она. — Почему ты говоришь о смерти? — Посетить все звездные системы займет много времени. Некоторых из них нет даже на звёздных картах. Кроме того, — добавил он. — Я не боюсь умереть. Я умираю по чуть-чуть с тех пор, как ты вернулась в мою жизнь. — В этом было больше смысла, — проговорила она, беря его за руку, — когда я произносила это. — Говори это себе почаще, — потом Энакин спросил ее. — И куда ты хочешь, чтобы я пошел? Мгновение она подумала. Честно говоря, это не входило в ее планы. Она хотела просто найти его, чтобы Люк узнал своего отца, чтобы узнал их обоих. Она хотела, чтобы Энакин сказал, что он устал убегать и хочет вернуться к ней. — Я подумала, возможно, на Набу, — ответила она. — В Озерный край. — Ты хочешь вернуть прошлое. — Хорошую его часть. Он вздохнул, и она подумала, что его отдышка стала еще хуже. Он остановился на мгновение, чтобы поднести респиратор ко рту и глубоко вздохнуть, а затем снова присоединил его к держателю на своем поясе. — Эти искусственные легкие, что ты установила, быстро изнашиваются, — сказал он, немного покашляв. — Это лучшее, что медицинские технологии могли предоставить, — нахмурившись, ответила она. — Я знаю. Я знаю. Все всегда должно быть лучшим. Это стало единственной вещью, что когда-либо давало мне надежду… что ты возможно все еще любишь меня. Хотя иногда я и думал, что ты всего лишь хотела поддерживать меня в рабочем состоянии, ведь я полезный, хоть и жалкий. Падме закусила губу и опустила глаза. — Я любила тебя. Но боялась показать это, почувствовать это. Мне хотелось наказать тебя, за то, что ты сделал со мной. С нами. Он молчал, и она почувствовала, что между ними возник непроизнесенный вопрос. Сможем ли мы простить друг друга за боль, что мы причинили? Сможем ли мы когда-нибудь вернуться из той тьмы? — Я потратил годы, чтобы завоевать снова твою любовь, заслужить твое прощение, — наконец произнес Энакин. — Потом, когда я узнал о том, что мой ребенок… мои дети… живы, это поломало меня. Я был так зол, когда понял, что я искал прощение за то, что даже не совершал. Все, что я мог сделать, это уйти. — Я знаю, — она кивнула. — Ты сказал, что правда тебя освободила… и я знаю, что ты имеешь в виду — освободила от меня. Но я почувствовала себя свободной тоже, в какой-то степени. Свободной от того, чтобы заставлять себя жить с болью от попыток поверить в свою собственную историю, убедить себя в том, что ложь стала правдой, от того, что они мертвы, и ты убил их. Как только все раскрылось, я наконец смогла вздохнуть снова, — она замолчала. — Я надеялась, — сказала она ему, — что ты вернешься. Что как только твой гнев за детей пройдет, ты вернешься ко мне. Что мы все исправим, как-нибудь. Но ты так и не вернулся домой. — Возможно… я надеялся, что ты последуешь за мной. Выследишь меня. Будешь умолять меня вернуться. Несмотря на все, она рассмеялась. — Разве не это я делаю сейчас? — Наверное. И я стараюсь притвориться, что это не единственная вещь, которую я всегда хотел… — он рассмеялся, а потом закашлялся и взглянул на хребет, где Асока и Люк пытались, не очень убедительно, выглядеть так, словно они не подслушивают. — Еще не поздно, — сказала она, осторожно, смотря в ту же сторону, — перестать претворяться. Он дотронулся до ее лица, лаская ее волосы, что стали уже седыми на висках, и проговорил: — У нас получиться? На этот раз. Она подняла руку и накрыла его руку своей. — Я не знаю… но я знаю, что мы можем попытаться. — Не надо пытаться, — рассуждал Энакин. — Только делать, или не делать… — Что? Он покачал головой. — Не бери голову. Я никогда не понимал, что это значит, так или иначе. Думаю, мы можем попытаться, — он сжал ее руку. — Я хочу попытаться снова.