Te amo

Никита задумчиво перевел взгляд с монитора на Агнию. Его палец застыл над клавишей пуска, которую он всё никак не решался нажать, а на экране застыла заставка старого советского фильма, найденного на просторах Ютуба. Агния едва сдерживалась от смеха — Никита смотрел на неё почти отчаянно. При каждом столкновении с медиа-культурой у Оленева-младшего возникало желание перекреститься. То, что его жена звала обыденным искусством в жизни современного человека, ему самому было сродни колдовству похлеще временных петель, потому что одно дело — двигать туда-сюда живых, и совсем другое — оживлять нарисованных. Ложь, грех и заблуждение. А о том, что в особенно старых фильмах снимались люди, некоторых из которых и вовсе не было в живых, Агния пока что вообще решила умолчать. А то, не дай боже, экзорцисткой заделается. Никита обречённо вздохнул, вместо клавиши ноутбука ухватился за руку Агнии и откинулся на спинку кровати — подальше от этих чудо-картинок, двигающихся по велению то ли самой судьбы, то ли его ненаглядной и продвинутой жены. Сам он с себя любую ответственность снимал, надеясь только на то, что подобные изощрения техники не втянут его в какую-то чертовщину — сказывалось церковное воспитание и обычаи дней минувших. Свыкнуться с абсолютно новой реальностью Никите было, мягко говоря, сложно. И Агния, и её родители поддерживали его во всем. Чудно́ и своеобразно Никита кое-как приспособился к необходимым аспектам современного быта вроде компактных ванных комнат и водопроводной системы непосредственно; машин, летящих по автостраде без упряжки, электричек и поездов; купюр с разным количеством нолей и кредитным картам, счета на которых Агния каким-то волшебным образом узнавала через экран сродни тому, над которым они сейчас вдвоем мучились — только намного меньше. А вот с чем у бывшего князя совершенно не возникло проблем — так это с «местным» гардеробом. Возможно, дело было в каком-то врождённом ощущении прекрасного, или же привитом методом барского воспитания вкусе и чувстве стиля — но талант выглядеть «с иголочки» за приемлемые деньги у Никиты определенно был. Так что пока Агния кривилась от всех вещей, в которых присутствовали подобия утяжек, корсетов и подолов, и вполне была довольна несколькими толстовками и парой джинс, Никита за считанные недели освоился в инфлюэнсерских трендах и снова стал выглядеть словно с кинообложки — на этот раз, правда, в духе Нетфликса, а не Мосфильма. Дошло до того, что Агния и сама стала таскать его вещи — по всем канонам желания быть ближе к любимому человеку. Никита, в принципе, был не против. Даже сейчас миниатюрная девчушка в футболке, которая по размеру вполне могла сойти ей за платье, казалась ему милой и даже забавной. Поверх футболки Агния куталась в большой и пушистый плед — за окном была глубокая осень, уже без единого намёка на хоть какое-то потепление. Зато у Никиты руки были почти всегда теплые. И сейчас они тянулись отнюдь не осваивать кнопки раскрытого на краю кровати ноутбука. Так и не отпустив ладонь Агнии, второй своей рукой он обнял её за пояс, утягивая её к себе на подушки. — Душа моя… — его горячее дыхание обожгло ей кожу. В такие моменты Агнии казалось, кто Никитин голос звучит не рядом с ней, а откуда-то изнутри, из её головы, и тогда ощущение настоящего стиралось, сводясь до отдалённой точки осознания — он с ней, он правда с ней, а вокруг не окутанное мглой время балов, приемов, пышных фижм и накрохмаленных париков, а привычный ей плед, интернет и стены из гипсокартона. И сам Никита — не в дорогом камзоле с золотой вышивкой, а в домашних клетчатых спортивках. Только до сих пор с длинными волосами. Растрёпанными, кое-где по прядям заплетёнными в тонкие косички — Агния постаралась. Она очень любила его волосы. И его тоже любила. Кое-как дотянулась до злополучной кнопки — и заставка на экране наконец пришла в движение. В моей душе покоя нет: Весь день я жду кого-то. Без сна встречаю я рассвет, И все из-за кого-то. Краем глаза Агния заметила, как дрогнул взгляд Никиты. Может быть, он и был достаточно умным, чтобы схватывать почти на лету и с подачи Агнии всё, что его окружало, и даже понимать это, но сознание всё равно упрямо протестовало. Как бы там ни было, в том времени было тише. А сейчас вокруг было излишне громко. Не конкретно сейчас, рядом с Агнией — наоборот, она стала для него незаменимым источником тишины везде и в любое время. Но, если пытаться думать в общем, то вокруг Никиты постоянно находились какие-то источники шума и звука — искусственные, ненастоящие и поэтому ужасно пугающие на уровне интуиции. О вы, хранящие любовь Неведомые силы! Пусть невредим вернётся вновь Ко мне мой кто-то милый. — Похоже на то, что ты поёшь, — Никита смотрел на пролетающие перед его глазами кадры, не многим отличающиеся от того, что он видел обычно на улицах — в его голове пара десятилетий была сродни нескольким годам разницы, а не двум разным поколениям. Женский голос фонил в его голове, а память то и дело подкидывала воспоминания о прекрасной девушке в пышных юбках, сидящей за роялем в гостевой и умело перебирающей клавиши пальцами, обтянутыми в шёлковые перчатки. — Только ты поёшь лучше. — Льстец! — притворно возмутилась Агния, со смехом ткнув кулачком в его плечо. — Что ты, я вполне серьёзно. С твоим голосом эти строки оживают по-иному… Кстати, а кто сочинил эти прекрасные стихи? — Сейчас расскажу в подробностях, — лукаво саеркнула глазами девушка, выудив из-под пледа теплый смартфон. Щёлкнув разблокированным экраном, она вдруг о чем-то призадумалась, и с каждой секундой уголки её губ поднимались вверх. — Что такое? — настороженно спросил Никита, по прежнему опыту заподозрив, что готовится что-то неладное в его адрес. — А ты не хочешь сам набрать? — хихикнув, предложила Агния с таким видом, словно подговаривала его стащить праздничный пирог. — Но уж нет! — тут же воскликнул Никита, почувствовав вдруг, как во лбу болезненно запульсировало. — Хватит с меня на сегодня. И так голова едва не раскалывается… Постой, ты куда? — За аспирином, — бросила Агния, скрывшись в коридоре, и уже секунд через двадцать вернувшись с шуршащей упаковкой белых таблеток и стаканом, наполненном водой. — Вот, выпей одну штучку. Моей голове он всегда помогал. Если что, дам потом обезболивающее. — Что ж, спасибо… Никита, конечно, безгранично доверял Агнии, но пить незнакомые таблетки… все же немного опасался. Хотя и не думал говорить об этом напрямую. Однако его неуверенность не укрылась от глаз девушки (вблизи-то она как раз очень хорошо все видела), и потому она, улыбаясь, выдавила себе на ладонь одну таблетку и демонстративно выпила её. — Постой!.. — хотел было остановить ее Никита, но было уже поздно. — Ты-то зачем её выпила? — Да не пугайся ты так, я не наглоталась лекарств впустую. Это же безобидное средство, его пьют даже для профилактики. Просто по себе знаю, что с примером всегда намного проще. Моя мама всегда, когда я не хотела что-то есть, на себе показывало, что это съедобно и очень даже вкусно. Как-то раз таким образом чуть ли не весь мой обед уничтожила… Зато остатки я проглотила с какой-то рекордной скоростью, а она из-за чувства вины в тот же вечер испекла вишневый пирог. Вот счастье-то было у меня! Про отца вообще молчу, он наверное в тот вечер решил, что не в ту квартиру вернулся с работы. Так что, будешь пить? — Да-да, сейчас… Просто ты так интересно рассказываешь… — Ты мне зубы-то не заговаривай. Я сама теперь мать, меня на этом не поймаешь. За окном послышалось завывание ветра. Первые крупные капли забарабанили по карнизу. Недовольные вороны стрелой пронеслись мимо дома, жалобно и возмущённо каркая. Устроившись поудобнее в гнездвшке из мягкого одеяла, под тихий шелест старого фильма, Агния, словно сказку на ночь, негромко читала вслух, ласково перебирая пальцами шелковые пряди волос медленно засыпающего Никиты: — Роберт Бёрнс — шотландский поэт, выходец из семьи фермера. Родился двадцать пятого января 1759 года. Фольклорист, автор многочисленных стихотворений и поэм, написанных на равнинном (германском) шотландском и английском языках. Творчество поэта получило высокую оценку не только на родине. Его поэзия была переведена на большое количество языков, легла в основу многих песен. В частности «Любовь и бедность» из замечательной кинокомедии «Здравствуйте, я ваша тетя!», а также «Моей душе покоя нет» из лирической кинокомедии «Служебный роман»… Агния умолкла, услышав тихое сопение Никиты. Вздохнув, решив для себя, что завтра он сам дочитает статью, она остановила воспроизведение фильма, отключила компьютер, и, устроившись поудобнее, мягко обвила руками спящего мужа, напевая едва слышно, словно колыбельную: В моей душе покоя нет: Весь день я жду кого-то. Без сна встречаю я рассвет, И все из-за кого-то. Со мною нет кого-то, Ах, где найти кого-то? Могу весь мир я обойти, Чтобы найти кого-то. Чтобы найти кого-то, Могу весь мир я обойти… О вы, хранящие любовь Неведомые силы! Пусть невредим вернется вновь Ко мне мой кто-то милый. Но нет со мной кого-то, Мне грустно отчего-то. Клянусь, я все бы отдала На свете за кого-то! На свете за кого-то, Клянусь, я все бы отдала…