Te amo

— Душа моя, Агния, — Никита с почти что детским воодушевлением глядел на свою жену, сонное лицо которой тонуло в ярких утренних лучах, отчего она ещё больше жмурилась, не желая окончательно просыпаться в такую рань под столь сомнительным поводом. — Неужели тебе не надоедает? Разве можно сидеть в четырёх стенах, когда снаружи погода столь хороша и приглядна? — Можно, — кивнула Агния, совершенно не разделяя подобного восторга. Никита в ответ закатил глаза, однако мириться с подобным скептицизмом не собирался. — До зимы ведь всего ничего. Успеем ещё посидеть в гостиной за милыми разговорами. Нам бы за город, милая… Я же не говорю чтоб надолго — хотя бы на день. К природе. Костер разожжём, а книги свои ты, в конце концов, почитать и там сможешь… Исключительно романтичная натура. Никита бы ни за что не признался Агнии, что порой в этом мире ему бывало ужасно тесно. Железобетонный город давил на него с четырех сторон, а вроде бы комфортный во всех пониманиях быт всё никак не мог сделаться ему привычным. Нет, Никита старался. Для Агнии, для себя. Но порой, вспоминая по ночам свое уже такое далёкое «раньше», он ловил себя на мысли, что где-то в глубине души тоскует. Эту мысль он добросовестно заталкивал в глубины подсознания, крепко обнимал жену, а потом нет-нет да и вскрывал в своём поведении старые привычки. Часто читал при свечах. Да и, в общем-то, редко когда зажигал верхний свет. Ему был приятен вечерний полумрак, потому что ярко освещенные комнаты ночью казались ему искусственными и ненастоящими. Много писал от руки, игнорируя упорядоченные файлы на рабочем столе ноутбука или даже приложение заметок в собственном телефоне. На отдельных листах бумаги хранились его красивейшие стихи и трактаты, которые, впрочем, абсолютно не соответствовали тенденциям современной литературы. Иногда рисовал — старый Санкт-Петербург, старую Неву, старую яблоню подле Навигацкой школы, где учились они с Сашей и Алёшей. Свою старую жизнь, старых друзей. Они с Агнией никогда об этом не говорили — Никита посчитал это правильным, потому что свой выбор он сделал, ему и нести ответственность за последствия — но по Белову с Корсаком он скучал иногда до невозможности. Ему их не хватало. Как-будто там, с ними после занятий в тени яблони он оставил частичку своего сердца. Совсем небольшую, потому что всё остальное он, не раздумывая, вручил Агнии. И ни разу об этом не пожалел. — Что, опять на дачу захотелось? — сонно пробурчала Агния, кутаясь в одеяло практически с головой. — Мы же только вернулись оттуда. Но если так хочется, можем опять поехать. Зря, что ли, покупали. — Нет, милая, не туда, — терпеливо продолжал гнуть свою линию Никита. — Понимаешь, душе тоскливо без природы, без леса… — Так ступай в наш парк, вот тебе и природа. Да и возле дачи лес вроде как имеется, не успели пока вырубить полностью. Только зачем тебе оно? — Красотой своей осений лес душу исцеляет, краски жизни в неё вливает, что выпивает до последней капли холодный бетон города. — Если с отоплением, то не такой уж и холодный. А от чего исцеляться-то собрался? — Это был лишь образ. Нужно ли исцеление тому, кому выпало счастье каждый божий день попадать под ласковый взор твоих лазурных очей? — Не подлизывайся… — буркнула Агния, пряча улыбку в складке одеяла. — В истине не место лести. Она хрусталю подобна. Совсем как нежный голос твой, ангелом дарованный… — Ладно, скажи уже прямо, зачем на природу рвёшься? — перевернувшись, девушка с прищуром уставилась на него. — Тяжко долго в современном городе находиться, да? Только говори честно, я твою ложь за километр почувствую. — Не столько тяжко, сколько… — Никита задумался, подбирая верное слово, — непривычно. — Ладно, — потянувшись, Агния мягко обняла мужа, провозившись у него под боком, устраиваясь поудобнее, — езжай на свою природу, но только без меня. Осенние пейзажи одну тоску навевают, потом всю неделю буду ходить и ворчать на всё подряд. Папа всё равно собирался навестить кузена, а тот, балбес, в той ещё глухомани забурился! Лет десять как переехал… Вот где природа во всей красе — держу пари, там по ночам к участкам волки приходят. Поезжай с ним, это займет где-то дня четыре. — Да куда ж я без тебя поеду, душа моя? — Туда, куда и хотел. Что я, тюремщик твой, что ли? Ты свободен так же, как и все остальные. К тому же папа будет очень рад твоей компании, да и мама меньше будет волноваться. Агния не стала добавлять в слух, что в этом случае им обеим придётся несколько дней сидеть как на иголках, переживая за своих мужей. А ей самой доведётся нервничать в два раза больше — не только за Никиту, но и за отца! — Нет, — твёрдо произнёс Никита, крепко прижимая её к себе. — Нет, княжна моя, никуда без тебя не поеду. Наша разлука и без того была слишком долгой, чтобы сейчас самим устраивать её. — Так ты же хотел… — Хотел, но намного больше я хочу не разлучаться с тобой, — Никита оставил тёплый поцелуй на кончике носа Агнии. — Это моё главное желание. «Ладно, — мысленно вздохнула девушка. — Раз хочешь — будет тебе поездка. Почему бы мне не пойти на небольшую уступку и не сделать тебе приятное?» — Значит, вот так возьмёшь и бросишь моего отца одного? — Агния нарочно сделала обиженный голос. — Не думал, что я не хочу, чтобы он ехал туда один? — Что?.. Нет, я не… — Ладно, не паникуй, — она с ухмылкой ткнула кулачком в его плечо. — Я ведь не всерьёз. Поедем вместе. Втроём. Вернее в пятером — мама сто процентов не согласится отпустить нас одних, а значит и Марья будет с нами. Примет участие в своем первом путешествии длинной в несколько сотен километров. Сердце радостно затрепетали в груди Никиты — Агния… — он вновь обнял её, нежно прошептав на ухо, щекоча его тёплым дыханием: — Спасибо тебе, родная!