Джедай, который… Выжил?

      Квай-Гон Джинн лежал и смотрел в далекое, отстраненное от треволнений этого мира темно-голубое небо, заполненное стадами мрачных, гнетущих дождевых туч. Бесконечные просторы синевы и гигантские клубы пара будто были отражением в зеркале небосвода, в котором жители острова Британия могли увидеть пастбища и отары пасущихся на них овец. Это зрелище захватило джедая настолько, что он забыл, на целую секунду забыл, что является всего лишь бестелесным духом. Ему показалось, что сейчас он встанет, потирая ушибленную спину, к нему подбежит Оби-Ван и спросит, все ли в порядке, и Квай-Гон, ответив, что все отлично, продолжит идти к цели…       Но увы. Оби-Ван остался в миллионах световых лет, как и тело Квай-Гона, а призрак ныне покойного джедая всего лишь выкинуло из Гарри во время… Трансгрессии.       Телепортацию Квай-Гон видел всего раз в жизни, в исполнении мастера Ан'и Куро, Темной Женщины. Джедайка-тень обладала впечатляющим, но весьма специфическим набором навыков, и телепортация в этот список входила, однако отнимала столь много сил, что Ан'я ее практически не применяла. В то же время на Земле, судя по тому, как спокойно говорил об этом Люпин, использование телепортации было совершенно рядовым явлением. И это ставило Квай-Гона в настолько большой тупик, что он предпочел пока об этом не думать.       Поднявшись одним повелением мысли, старый джедай увидел, что появились они на небольшом пляже у реки, посреди густого дубового леса… Который был насквозь пропитан Живой Силой. Неудивительно, что Люпин выбрал именно это место, чтобы скрываться от неприветливого к нему мира волшебников. Каждая склонившаяся к реке ива, каждый нависший над Квай-Гоном дуб источали из себя магию, настолько сильную, что призрак мог буквально купаться в ней. Этот океан Силы… Успокаивал. Настраивал на нужный лад, приводил все струны души к гармоничному звучанию.       Идеальнее места для медитации и не найти. Но Квай-Гон боялся даже представить океан Силы, наполнявший Хогвартс, и какие возможности там открываются перед форсюзером.       Гарри и Римус, тем временем, уже встали и понесли профессора Квиррела… В какую-то хижину. Иначе это и назвать было нельзя. Старое деревянное строение со слегка покосившейся крышей выглядело наименее пригодным местом для содержания больных, но рассчитывать на что-то иное, очевидно, не приходилось. Ну право слово, как выздоровлению помешают гнилые доски?.. Квай-Гон внезапно представил магистра Вокару Че, главного целителя Ордена, принимающего пациентов в подобном помещении, и его пробило на нервный смешок, не скрывшийся от ученика, судя по недоуменному, слегка осуждающему взгляду.       Впрочем, Гарри было не до того – они с Люпином явно торопились. Все-таки раны Квиррела были серьезнее, чем казалось поначалу. Несколько сломанных ребер, изодранная спина, кровоточащая рана на правом боку, а более глубокое обследование наверняка выявило бы еще и трещину в лопатке. По крайней мере, не было перелома позвоночника – кажется, и на Земле форсюзеры крепче, чем неодаренные. Хотя укрепление себя Силой явно в местные практики не входило – иначе бы все были с такими же щитами, как Сивый. Или, может, это Квиррел такой крепкий?..       Нет, не было похоже. Квай-Гону вообще в тот момент показалось, что профессора об эту стену переломит, как сухую палочку.       Тем временем, раненого уже занесли в дом. Обстановка чем-то напомнила Квай-Гону чулан Гарри. Или типичную келью джедая. Местами пыльно, хотя в целом достаточно чисто, откровенно бедно в плане мебели и очень, очень тесно. Вместо кровати – старый, но очень ровными стежками заштопанный диван, занимавший треть комнаты. Рядом стоял стул, покрытый сотнями порезов, настолько глубоких, что Квай-Гон не понимал, как несчастный кусок дерева еще не развалился. В дальнем углу явно не свое место занимала дверь – вероятно, там была кладовая.       Квиррела наконец-то положили – на диван. Люпин и Поттер коллективно выдохнули – Квай-Гон аж в Силе почувствовал их облегчение.       – Он, конечно, жив, мистер Люпин, но ему нужно срочное лечение, – сказал Квай-Гон.       – Я постараюсь найти у себя ингредиенты для лечебного зелья, самые базовые, – сказал Люпин, чуть отдышавшись. – Гарри, что будешь делать?       – Учитель наверняка покажет, как лечить Силой, – ответил Поттер, чем вызвал легкое непонимание у Люпина.       – Ла-а-адно… – протянул хозяин дома, подозрительно разворачиваясь и уходя в кладовку.       – Мне кажется, Гарри, что он в недоумении, – заметил Квай-Гон.       – Так докажите ему, что он ошибается!       Действительно, Гарри был полностью прав… А еще любое доказательство собственных сил, как считал Квай-Гон, можно превратить в урок.       – Смотри, Гарри, – привлек призрак внимание мальчика, предварительно подойдя к Квиррелу и приняв одну из классических позу для медитации, имевшую у землян название «сейдза». – Здесь тоже нужно чувствовать потоки Силы. Живой Силы. Ведь она пронизывает каждое живое существо, а каждое живое существо, в свою очередь, поддерживает Силу своим существованием. Помнишь, как я учил тебя… Сегодня…       – Да, это было сегодня, – подтвердил Гарри. – Мне тоже трудно поверить, учитель.       – Так вот, я описывал тебе, как Сила помогает распознавать ложь через несоответствие тому, что должно быть на самом деле. Схожий принцип работает с ранением. Это один из двух путей, которыми целитель может залечить рану – восстановить исходную структуру, имевшую место в теле, на основании того отпечатка, что оставляет организм в Живой Силе. Путь более сложный, но он применяется при тяжелых болезнях и ранениях, когда второй путь, более быстрый, затрачивает слишком много сил.       – А какой же путь проще?       – Который мы применим сейчас… Повторяй за мной.       Квай-Гон погрузился в медитацию, «нащупывая» в Силе организм Квиррела… И немало удивился. Еще молодой, пышущий жизнью, но чересчур «тепличный», Квиррел не производил впечатление мастеровитого форсюзера, коим, судя по занимаемой им должности, считался. Более того – его связь с Силой была на удивление слаба, до такой степени, что рекрутеры Ордена едва заметили бы в нем потенциал. Особенно это было заметно рядом с Гарри, который буквально светился в Силе…       Отложив этот вопрос на будущее, Квай-Гон начал аккуратно нащупывать рану. Судя по всему, Люпин приложил к ней кусок от мантии Квиррела, и это, хоть и остановило на какое-то время кровь, осложняло лечение. Но постепенно Квай-Гон смог отделить кусочки ткани с помощью телекинеза, пока Гарри пытался нащупать рану. Она уже открылась, но в некоторых местах кровь успела свернуться, и потому кровотечение уже не было опасным – страшнее было заражение, но, по-видимому, тут должна была помочь настойка Люпина.       А сам Квай-Гон смог перенаправить нужное количество потоков Силы в ткани профессора. Процесс деления клеток ускорился в разы, и восстановление пошло полным ходом – под совершенно восторженный взгляд мальчика.       – Видишь, Гарри? Начался процесс заживления. Это и есть второй путь. Используя Живую Силу, мы ускоряем процессы, протекающие в организме, и тело пациента восстанавливается в сотни раз быстрее. Попробуй пока остановить кровь.       Гарри, используя телекинез, исполнил приказ, пока Квай-Гон продолжал напитывать ткани Силой. Восстановление протекало все быстрее и быстрее, и вот уже некоторые ткани начали походить на целые. До полного закрытия оставалось не так много, и Квай-Гон понадеялся, что та магическая смесь, которую готовит Люпин, принимается внутрь через рот, а не наносится на рану.       – Вау! – тем временем воскликнул Гарри, явно не просто увидевший, но и почувствовавший в Силе изменения в организме пациента. – Только у меня не получается. Силу я чувствую, кровь я остановил, а вот заставить расти…       Квай-Гона сразу же зацепил такой подход. Чего, с другой стороны, было ожидать от мальчика, которого всю сознательную жизнь делать что-то заставляли, а не положительно мотивировали… Если так подумать, то даже его огромный интерес к Силе был обусловлен стремлением сбежать от Дурслей.       И вот он сбежал… А дальше?       Квай-Гон, в отличие от посторонних для джедаев лиц, понимал, почему детей берут в храм с малых лет. Слишком многое наслаивается на потенциального джедая за годы жизни вне храма. В искусственно созданной среде с детьми проще работать. Возможно создать для них нормальную жизненную обстановку, в которой они могут вырасти действительно разумными, без комплексов и зашоренностей. А такие дети, как Гарри, имеющие какой-то свой, особый опыт жизни за плечами, куда сложнее усваивают подлинно всеобщие законы мироздания – просто потому, что до того в их жизни куда большую роль играли их частные обстоятельства. Как в данном случае, например – ведь иных источников мотивации, кроме угрозы наказания, Гарри не знает, и применяет это даже к тканям тела несчастного профессора Квиррела, которые, вот же ленивые, не хотят напитываться Силой и расти…       Сложно. Но Квай-Гону заранее все объяснила пара его коллег. Он знал, на что идет.       Хотя нет. Квай-Гон внезапно понял, что ему не просто «не все» объяснили – ему о стольком не рассказали, что само собой пробуждалось желание кого-нибудь придушить.       Все потом. Сначала мальчик и пациент.       – Гарри, не надо заставлять, надо выращивать, как растение… Надо помогать ему расти. Заставлять – это тупиковый путь… Ничего, пока я и сам справлюсь. Сейчас не время учить. Квиррела нужно спасать. А ты пока пытайся ощутить в Силе мои действия…       Стремление Гарри быть полезным для тех, кто сделал ему добро, играло Квай-Гону на руку. Хоть что-то полезное Дурсли привили своему племяннику, пусть и абсолютно не по своей воле – ведь стоило кому-нибудь помочь Поттеру, а не присоединиться к параду измывательств, как Гарри, остро чувствовавший чужие беды, сразу стремился помочь в ответ. И эта мотивация была пока что единственной, доступной для мальчика… Но зато самой надежной. Достаточно сильной – и при этом скорее светлой. В конце концов, если тяга к знаниям или желание выжить и победить могли с равновеликой вероятностью привести к катастрофическим последствиям, то стремление защищать и помогать дают шанс выйти из Тьмы, даже если человек в нее пал в силу непреодолимых обстоятельств или собственных ошибок.       – Мастер Квай-Гон, а можно с его помощью вылечить зубы или глаза? – прервал размышления учителя Гарри.       – Да, можно, но я этого не умею, – покачал головой Квай-Гон, возвращаясь из чертогов разума в импровизированный медпункт. – Это уровень целителей Ордена. У меня хорошие навыки медитации и я чувствую Силу, но целительство требует, прежде всего, глубоких знаний в медицине. Можно лечить вслепую и верить Силе, но лечение требует верной интерпретации тех сведений, что целитель получил от Силы… А я не медик.       Рана на правом боку профессора Квиррела, меж тем, затягивались буквально на глазах. На глазах не только у Гарри и Квай-Гона, но и у вернувшегося с каким-то зельем Люпина.       Тот явно был шокирован тем фактом, что какой-то странный призрак способен, пусть и не вполне самостоятельно, на магию, и это не показалось ему в горячке боя. По крайней мере, именно так трактовал Квай-Гон выпавшую из рук Люпина миску со снадобьем. На счастье, миску поймал Гарри… Телекинезом, и целебное вещество даже почти не расплескалось, отчего мальчик удивился не меньше, чем приютивший их с учителем оборотень. Особенно учитывая тот факт, что лечение продолжилось – а значит это точно был не Гарри.       – Невероятно… Призрак, лечащий человека… – проговорил Люпин с едва сдерживаемой смесью шока и детского, совершенно невинного восторга. – Но как?       – Я не целитель. У меня был при жизни… Иной профиль. Я был воином. Рыцарем, если угодно. И лечить подобные раны я научился, как минимум на себе.       – Нет-нет, я про то, что Вы призрак… – уточнил Люпин, поставивший миску на стул и севший рядом с Гарри, явно с целью пронаблюдать за процессом лечения.       – Призраки, способные на магию – редкость? – удивился уже Квай-Гон. Он как раз закончил с самой опасной раной и перешел к сломанным ребрам – это было самое опасное мероприятие, потому что требовалось аккуратно раздвинуть ткани и вернуть ребра на место, а не просто отрастить новые. Концентрация требовалась большая, и только использование резерва Гарри позволило верно сдвинуть ткани, отчего мальчик даже немного покачнулся.       – Все призраки были когда-то магами, – продолжал Люпин, с явно ощутимым волнением глядя на Гарри. – Но их взаимодействие с миром невероятно слабое… А Вы ведь даже палочкой не пользуетесь.       – У меня ее и не было никогда. Без палочки магия чувствуется на совершенно ином уровне, поверьте. К примеру, в бою члены нашего ордена используют боевое предвидение, чтобы предсказывать действия противника при текущем развитии событий и своевременно реагировать на потенциальные угрозы.       – Постойте, а чем же вы сражались? – спросил Люпин, протягивавший было руку к зелью, но решивший, очевидно, сначала задать еще один вопрос, на который можно было бы получить рвущий все шаблоны ответ.       – Все равно не поверите.       – Удивите.       – Световым мечом.       – Что, простите? – будь миска со снадобьем в руках у Люпина, а не на стуле, она бы явно упала второй раз.       – Световой меч состоит из системы питания, фокусирующих линз и особого кристалла, которые выпускают из себя поток раскаленной до температуры поверхности звезды плазмы, а также рукояти, за которую его держит владелец и через которую он с помощью магии направляет поток энергии… Фух, запомнил. Правильно, мастер Квай-Гон?       Хорошо, что Гарри поменял парочку терминов, а то было бы неловко объяснять, что такое Сила, прямо во время сращивания костей.       – Мечи из плазмы… Вместо палочек… Прямо как в магловских фантастических книжках… И ты назвал его учителем? Да… Да. Вполне в духе твоего отца. Безумно, – только и ответил Люпин, смотря в пол в очевидной попытке провести самодиагностику на предмет сумасшествия.       – Но то, что я даже в форме призрака могу использовать магию без палочки, очевидно. Даже для Вас.       – Не спорю, – утвердился в сумасшествии не себя, а происходящего вокруг, Люпин, протягивая все-таки руку к зелью. – Уверен, что то заклинание отразили тоже Вы.       – Нет, это сделал Гарри, пусть и с моей помощью. И штырь бросил он. Без моей помощи. И без палочки, – ответил Квай-Гон, дождавшись, пока Люпин вольет зелье в горло Квиррелу.       – В десять лет? – снова чуть не выронил миску, уже пустую, Люпин. – Не обучаясь магии?       – Обучаясь. Всего сутки, но обучаясь. Я уже помог Гарри прочувствовать магию, научиться различать правду и ложь, общаться на расстоянии и с еще несколькими полезными для начала вещами. Экстремальные ситуации и индивидуальные занятия творят чудеса. Палочка – это мощная вещь, но использовать ее надо после предварительного обучения и с умом.       – На что-то намекаете? – крайне заинтересованно спросил Люпин.       – Скорее разумно замечаю. К Вам претензий нет, Вы использовали весь спектр боевых возможностей, по крайней мере законных. А вот к остальным вопросы были.       – Верно. Из них учился в школе только Квиррел, да и то, последние десять лет он преподавал в Хогвартсе магловедение и не имел стабильной практики. Оборотней не пускают в Хогвартс, – голос Люпина наполнился печалью, и он будто инстинктивно сжал руки в кулак. – За все время только я да еще одна девушка смогли получить в нем образование.       – Но это не значит, что самому нельзя дойти до некоторых очевидных вещей, – заметил наставительно Квай-Гон, переходя к сращиванию все-таки сломанной лопатки. – У палочки одно очевидное преимущество – это оружие дальнего боя. Они могли столько всего сделать с палочкой, но что-то интересное придумывали только Вы и Квиррел, и то пока не выдохлись. Остальные действовали по шаблону. Это оправданный подход для боевых магов – но ведь есть шаблоны помимо «стреляй, чем можешь», верно?       – Да, маги… Консервативны. Вы правы… Правы. А ведь Джеймс тоже об этом говорил…       Установилось неловкое молчание. Квай-Гон подумал, что недоверие все-таки снято, и опасность миновала. Но вот угроза… Она осталась. Не были выявлены причины такой паршивой ситуации с безопасностью Гарри, и Квай-Гон намеревался теперь подключить к размышлению взрослую голову. Взрослую – и частично виноватую.       – Меня в этой истории беспокоит одно – как Сивый нашел Гарри? Не думаю, что он мог сам узнать, где находится мальчик.       Люпин понял, на что намекает Квай-Гон… И сразу померк.       – Я тоже так не думаю. Он появился тогда, когда я отлучался… По делу.       – Связанное с вашим состоянием дело, да? – предположил Квай-Гон, залечивая мелкие царапины на шее Квиррела.       – Профессор Макгонагалл смогла договориться с профессором Снейпом об изготовлении лекарства для меня. Теперь я точно не опасен.       – Радует. Но беспокоит, что вы никого не оставили вместо себя.       В глазах оборотня отразилась самая настоящая боль. Видимо, слово «никого» тяжело воспринималось Люпином, и он предпочитал закрываться от этой своей... Особенности социализации. До момента появления собеседника, говорившего с ним начистоту.       – Некого было. Друзей у меня давно нет, работу не могу найти уже довольно долго, для маглов опасен… Я уже говорил, что смог лишь наложить на дом защитное проклятие смятения. Оно позволило Гарри сбежать от Фенрира, а в дальнейшем Сивый наделал кучу ошибок в магии. Однако если бы не Квиррел…       – Простите, а может быть так, что вервольф караулил отлучку мистера Люпина? – задал вопрос Гарри, отвлекшийся от наблюдения за лечением.       – Хм… Да, он мог, – утвердительно ответил Квай-Гон, отвлекшись вслед за Гарри и начав почти инстинктивно тереть подбородок – пока не заметил, что даже бородку свою не ощущает. – Правда, как Сивый узнал, я не понимаю. Он не показался мне достаточно сильным волшебником – не будь там еще оборотней и этой дурацкой магической защиты, Люпин с профессором Квиррелом разобрали бы его в два счета. И вообще, откуда он мог знать, что Люпин отлучится?       – Потому что он тоже оборотень, учитель. Наверняка Сивый ждал, когда мистер Люпин потеряет контроль над собой и сбежит. Он ведь во время приступа себя не контролирует, иначе бы не стал отшельником…       – А Сивый контролирует, – добавил неожиданно очнувшийся Квиррел. Все посмотрели на него, как на воскресшего, отчего он чуть не засмеялся, но вместо этого застонал от жуткой боли – кажется, лечение ему далось тяжело. – Он уже нападал на Хогвартс, причем недавно, буквально пару лет назад, и я был в числе тех, кто отражал его нападение.       – Значит, он явно рассчитывал напасть во время полнолуния. А оно, кстати, очень скоро, – заключил Квай-Гон.       – Я буду неопасен, если вы переживаете.       – Мы знаем, Римус… – успокоил Люпина Квиррел, слегка приподнимаясь, видимо, чтобы рассмотреть окружение получше. – М-можно по имени, кхе, а то все как-то без него. Я же вас тут слушал, пока лежал… Где-то примерно с остановки крови был в сознании. Столько раз меня уже побили всякие оборотни за последнее время, со столькими острыми вопросами столкнулся… Что аж зубы чешутся кого-нибудь укусить.       Сначала никто ничего не понял. А потом все нервно засмеялись.       – Удивительно, как Фенрир все продумал, господа, – заметил Люпин, заняв до того пустовавший стул. – Он знал, что есть охрана…       – Его слова о Темном Лорде – не блеф, – огорошил всех Квиррел. – Я натыкался на его следы в лесах Албании. Меня же оттуда профессор Дамблдор чуть ли не силком забрал, сказал, что оборотни активизировались. И что я нужен… Что же, вот, погеройствовал. Кха, неплохо вышло. Но на ноги только через месяц встану, даже со столь качественным лечением.       – А попасть в Хогвартс просто так нельзя. Меня трансгрессировали в Хогсмид – а сам я ни туда, ни в замок, ни в ближайшую округу не могу. Блокирующие чары не позволяют, можно только Дамблдору и некоторым преподавателям, вроде Макгонагалл и Снейпа.       – Я бы и сам мог, но слишком… Ух, слаб. Надо послать сову. Авось, найдут нас.       На фразе «послать сову» Квай-Гон переглянулся с Гарри. Они оба не были в курсе… А Люпин, достав палочку, произнес не совсем понятное заклинание… И через мгновение в комнату через маленькое окошко влетела миниатюрная сова. Достав из-за пазухи кусочек бумаги и совершив над ним еще одно непонятное колдовство, Люпин нашептал в бумажку какое-то послание, отдал ее сове вместе с парой небольших металлических кружков и сказал птице, очевидно, разумной: «Профессору Макгонагалл, лично в руки». Сова утвердительно угукнула и скрылась там же, откуда влетела в комнату.       Внезапно и Квай-Гону пришла в голову несмешная шутка.       – Интересная почтовая система, хотя я предпочитаю пользоваться голограммой самого себя.       На этот раз смешки были более уверенными.

***

      – Профессор Квиррел, Гарри, кухня в кладовке, уборная в пристройке, ванная в реке. Вам необходимо больше лежать, профессор, и кому-то придется за Вами ухаживать… – начал объяснять мистер Люпин, стоило ему закончить мыть посуду и выйти из кладовой-кухни.       – Я не против, мистер Люпин, но… – зарделся профессор…       – …но, полагаю, ходить по нужде придется самостоятельно. Сервис не предусмотрен, а впрягать Гарри я не намерен, – отбросил свою кандидатуру сиделки Люпин.       – Я бы, конечно, предпочел, чтобы за мной поухаживали… Не в этом смысле. Но просить Гарри мне точно будет неловко. Вас, как хозяина дома – тем более. Мои привычки в плане комфорта – мои проблемы. Спасибо вообще, что лечите.       – А вот с последним Вы не правы, – заметил Квай-Гон – подумав, что падение самооценки у Квиррела после боя, должно быть, оказалось весьма основательным, раз он говорит такое, даже против своих вполне законных желаний. – Без Вашей помощи, хоть Вы и закончили бой не на ногах, Гарри был бы в лапах Сивого. Хуже было бы, окажись он потом у Волдеморта. Так что на кров и уход Вы рассчитывать в своем праве.       – Благодарю…       – В крайнем случае, за Вами присмотрит мастер Квай-Гон, – сказал с некоторой ехидцей Люпин, – ему даже спать не требуется.       – Восстанавливать свои силы нужно даже мне, мистер Люпин. Но уж присмотреть за профессором точно смогу. Поднести ночной горшок телекинезом…       – Призраку нужно восстанавливать силы? – удивился… Внезапно, Квиррел, расширявший, по-видимому, свой кругозор перед полноценным вступлением в должность профессора защиты от темных искусств – о существовании данного предмета Квай-Гон узнал буквально недавно, и несказанно обрадовался, что маги дошли до выделения этого предмета достаточно давно, чтобы сформировать полноценную учебную дисциплину.       – Если призрак использовал… Магию, то да, нужно, – начал объяснять Квай-Гон профессору Квиррелу под несколько раздраженное хмыканье мистера Люпина – но этого скептика не убедила бы даже свалившаяся на его голову гора, запущенная магистром Йодой… Впрочем, лучше так, чем слушать, раскрыв рот и запоминая без рефлексии. – Этим я и занимаюсь сейчас – восстанавливаю силы при помощи медитации. Я ведь лечил Вас, Квиринус, а до того немного помог Гарри отразить заклинание. На счастье, в этом лесу идеальные условия для медитации. Попробуйте как-нибудь поколдовать без палочки – здесь это получится, я уверен.       Люпин, не желавший, видимо, более сегодня сталкиваться с непонятными и подозрительными чарами (а, вполне вероятно, что и с такими же подозрительными призраками), тут же отлучился, чтобы, как он бросил, «найти ужин на троих с гарниром», а Гарри, пока шел весь этот разговор, уснул прямо на полу. День выдался чересчур тяжелым для его еще детского организма. Квай-Гон понимал это, и лишь поражался, насколько стойко мальчик переносит трудности, выпавшие на его долю.       И все это время лишь одно смущало Квай-Гона.       Профессор Квиррел. Он постоянно оглядывался на призрака и нервно сглатывал. По какой причине – неясно… Но Квай-Гону это мешало медитировать.       – Вам неудобно, профессор Квиррел?       – Н-нет, все в порядке. Просто непривычно видеть столь… Адекватное привидение.       – Я, можно сказать, продвинутая версия. Могу пользоваться магией, хотя только у мощных ее источников.       «И вообще, я привязан к Гарри в качестве духа-хранителя. Но тебе об этом все-таки лучше не знать».       – Я скорее про то, что Вы не зациклены на каком-то аспекте своей прошлой жизни, как все прочие призраки… За исключением, пожалуй, членства в том ордене, о котором лично я не слышал… Но это система взглядов, а не зацикленность! Простите, если оскорбил.       – Ничего, я понимаю, Квиринус, – рассмеялся Квай-Гон, совершенно искренне, настолько, что это, по-видимому, поставило Квиррела в тупик. – По правде сказать, призраки, которыми мне доводилось встречаться при жизни, тоже обычно не дружили с головой. Все больше адепты Тьмы. Похороненные по особым обрядам или просто слишком буйные, чтобы спокойно умереть. Я, наверное, первый за долгое время приверженец Света, сохранивший себя после смерти.       – Но почему?       Квай-Гон задумался над ответом.       И вот тянул же ситх за язык его начинать этот разговор! Квиррел, конечно, не похож на того, кто будет разнюхивать – не полуволк, в конце концов – но тоже личность крайне любопытная.       Или это сама Сила заставила его говорить? Возможно. Ей виднее.       – Можно сказать, у меня тоже есть… Зацикленность. Но она не влияет на мой разум. Скорее определяет цель.       – Значит, каждый призрак сохранил себя только потому, что не хотел умирать?       «А, так вот что его интересует! Уж не над планированием ли вечной жизни он задумался?» – успокоился Квай-Гон, сразу раскусив истинную цель расспроса.       А юноша-то с амбициями, даром что средней мощности маг и слабенький одаренный… Но именно что с амбициями, а не с какой-то глобальной целью. Исследовательским интересом в каком-то смысле. Не с желанием править миром или победить всех врагов. Скорее уж самоутвердиться.       Может, в школе обижали? Возможно.       Он хочет потому, что полагает это интересным. И в такой ситуации лучше сразу развеять все иллюзии.       – Никто не хочет умирать, Квиринус, – сразу перешел на серьезный тон Квай-Гон, внимательно глядя на Квиррела. – Поверьте мне, профессор, как уже мертвому. Но еще меньше хочется быть заложником цели. Жизнь – это свобода. Жизнь – это Сила, с большой буквы. Живой человек способен найти новый смысл жизни, потому что его жизнь конечна, и он способ ощущать истинную необходимость жить. Он способен на выбор. Тот, кто получает вечную жизнь, неизменно лишается свободы. Бессмертие – вечный плен собственных надежд и иллюзий, доставшихся в наследство от смертного тела. Особенно если Вы стали призраком – потому что стать им можно только тогда, когда Вы не хотели умереть. Настолько не хотели, что провели специальный обряд, навеки обрекающий вас на бесцельное существование. И хорошо, если у Вас есть на то достойная причина. У меня она есть. Но Вы такую еще не обрели.       Профессор Квиррел уставился в потолок и замолчал. На долгих две тысячи ударов сердца.       А потом сказал просто и понятно:       – Спасибо, мастер Квай-Гон.       Сам же Квай-Гон продолжал медитировать и явно не ожидал какого бы то ни было ответа на свою отповедь.       – За что, Квиринус?       – Вы доказали мне, что призрак после смерти способен остаться человеком. Полноценным разумом, а не отпечатком сознания… Я не собираюсь становиться призраком – я лишь хочу понять, с кого мне брать пример, если вдруг придется.       На непонимающий взгляд Квай-Гона Квиррел ответил усмешкой обреченного.       – В конце концов, я преподаю на проклятой должности – каждый год преподаватели защиты от темных искусств либо покидают должность сами, либо погибают, с тех пор, как на эту должность не взяли Того, Кого Нельзя Называть. Покинуть пост после пережитого и увиденного будет предательством оказанного мне доверия. Да и просто глупо – зря я, что ли, пострадал?.. Остается только один путь.       – Умереть?       – Нет, как ни странно. Попытаться сломать систему… С Вашей помощью. Кто как не призрак знает тайны смертельных заклятий… И самой смерти.       «Впечатлительный же Вы человек, Квиррел… Умный и наивный одновременно. И жалко, за ручку вести не хочется. Надеюсь, когда Вы сами осознаете свою наивность, не будет слишком поздно… Стойте».       – Это Вы так обратились с просьбой об обучении?       – Можно и так сказать.       Это уже ни в какие ворота, по мнению Квай-Гона, не лезло. Даже в ворота Корусантского храма. Столь старых учеников он никогда при жизни не брал бы. И никому бы не посоветовал. Конечно, учиться никогда не поздно, и на все воля Силы – только вот сейчас Сила подсказывала ему, что, хотя это и будет полезно самому Квай-Гону, риски сохраняются. Особенно в том, что касается хронически уязвленной самооценки Квиррела.       Но… Обязательно ли это была просьба об ученичестве? Все-таки именно просьба о становлении учителем не звучала. Видимо, речь про что-то иное.       – И чему же Вас учить, профессор Квиррел?       – Возможно, прозвучит смешно, но магии. Той, которую знаете Вы. Той, которую Вы показали сегодня, в том числе на моем теле.       – Это трудно. Очень трудно. Я учился этому с малых лет.       – Я молод в душе и всегда открыт для нового. Особенно для трудного, но необходимого.       – Я учился тому, что знаю, почти семьдесят лет.       – Маги живут долго. Что и подтверждает ваш внешний вид – я бы дал Вам… Максимум пятьдесят.       – Я проиграл в своем столкновении с Тьмой.       – Но Вы, так скажем, пережили это столкновение, и можете многое рассказать.       – Мой опыт бесполезен в условиях Земли.       – Тем опаснее для Тьмы, наполняющей Землю – я расскажу Вам и Гарри о ней, но кто расскажет Тьме о Вас?       «Настойчивый… Почти как я».       – Ради Гарри согласен.       – Кроме того, почему бы не попытаться совместить различные направления магической мысли? Полагаю, нашу целительницу, мадам Помфри, крайне заинтересует Ваше умение восстанавливать живые ткани, а уж восторг профессора заклинаний Флитвика от поглощения Вами магии я боюсь себе представить… Да и мне есть что рассказать.       «Обмен опытом! Вот что хочет Квиррел!»       – На такое я тоже согласен. В конце концов, это будет полезно для моего ученика.       – Хотите именно в Гарри осуществить синтез Вашего опыта и наших школ магии? – спросил Квиррел, поглядывая при этом на спящего мальчика.       – Кому, как не ему, это дастся легко? Вы – преподаватель со сформированными взглядами и ограниченным временем на занятия подобным. Я и вовсе призрак… А Гарри молод, и для него и магия, и Сила, как называют магию в моем родном мире – вещи новые. У него нет определенной приверженности к тому или иному способу взаимодействия с магией. Уж он-то сможет соединить их в своей голове правильно. Возможно, не сейчас, но потом.       – А мы пока можем начать… – уже загорелся Квиррел, но вместо того, чтобы приподнять руки, издал вдруг тяжелый стон и рухнул обратно.       – Пока не можем. Вы еще довольно слабы, и пока единственное, что можете – научиться чувствовать магические потоки.       – Чувство… Это, кха, примерно как то, что Вы делали, когда меня лечили?       – Именно. Хотя спектр применения куда шире…       – Преподавателя Хогвартса обучает магии призрак. Дожили.       Квай-Гон обернулся. В дом вошел мистер Люпин. В руках он держал парочку довольно крупных рыб, напоминавших, правда, скорее уж змей. Выглядел при этом хозяин дома… Максимально необычно – каким-то образом он сменил свой привычный глазу джедая серый костюм на зеленые камуфляжные шорты по колено и песчаного цвета футболку. Квай-Гон внезапно подумал, что так Римус похож на охотника с какой-нибудь лесной планеты в Диких Пространствах… Учитывая, что мистер Люпин является оборотнем – данный образ подходит ему куда лучше.       – А Вам идет, – заметил Квиррел, максимально доброжелательно, но вот только вслух – по причине чего удостоился немного так гневного взгляда Люпина.       – Зря Вы так, мистер Люпин. Там, где я обрел все эти знания, мудрость нередко передавалась через слепки собственного сознания, заключенные в специальные напитанные магией камни. То есть, по сути, с помощью призраков. И даже мастера не стеснялись учиться таким образом.       – У нас так не принято.       – У нас многое не принято, Римус, и очень зря, – внезапно заметил профессор Квиррел, все еще пытавшийся медитировать в лежащем положении. – Некоторое «многое», следуя Вашему же примеру с одеждой, иногда нужно менять. И сейчас это как никогда необходимо.

***

      Гарри проснулся. От запаха жареной рыбы. Он потянулся, потирая затекшую шею, заинтересованно посмотрел на учителя, сидевшего в позе лотоса рядом с, казалось, уснувшим профессором Квиррелом, и на мистера Люпина, выходившего из кладовки с тарелкой, в которой лежала парочка больших, поджаренных до небольшой корочки угрей.       Все эти причуды восприятия ребенка были доступны Квай-Гону во время совместной медитации с Квиррелом. Вернее, медитировал только джедай – маг же пока лишь пытался. Все-таки делать это лежа довольно неудобно, как мог судить Квай-Гон по собственному опыту. А Квиррелу что-то иное было пока недоступно – ни в плане медитации, ни в плане силовых техник.       Банальное объяснение Квиррелу того, что такое Сила, выявило целый ряд проблем. Категориальный аппарат различался просто кардинально, до степени полного непонимания Квиррелом, что такое «видеть Силу». И даже когда Квай-Гон смог объяснить Квиррелу, что такое Сила, когда профессор смог даже не войти в медитацию, а просто сосредоточиться…       Стоило Квиринусу попробовать прочувствовать Силу без использования палочки, как у него сразу же начались проблемы. Его связь с Силой, как уже ранее заметил Квай-Гон, была крайне слаба, настолько, что он едва мог прочувствовать отдельные ее потоки. Только самые сильные – Гарри он хоть как-то видел в Силе, с Квай-Гоном уже начались проблемы, а Римуса он мог только слышать через стенку, и то лишь по шуршанию лопатки по сковороде. Квиррел был, естественно, расстроен, и только тот факт, что Гарри был рядом и буквально светился спрятанной в нем мощью, убедил Квиринуса, что Сила действительно существует…       К слову о Гарри. Квай-Гону теперь отчетливо было видно, что мальчик отчего-то очень сильно начал переживать. И при этом закрылся ото всех, подсознательно не давая возможности обратиться к себе посредством телепатии…       В другой ситуации Квай-Гон предпочел бы не беспокоить мальчика. Но здесь, в месте, где Сила столь сильна, любое скрытое нарушение баланса, не преодоленное сразу, а затаенное в глубине сознания, могло оказаться миной замедленного действия, на которую буквально с каждым действием будет наслаиваться все новая и новая взрывчатка – Темная сторона, готовая взорваться в самый неподходящий момент.       – Тебя что-то беспокоит, мой юный ученик? – спросил Квай-Гон вслух, чем вызвал легкое удивление у Люпина и чуть ли не падение с кровати у Квиррела.       – Учитель, это не должно было закончиться… Так.       Тон мальчика намекал, что он хочет выразиться крепче. И Квай-Гон его понимал. При всем своем хладнокровии, Квай-Гон тоже ощущал весьма противоречивые эмоции от произошедшего этим утром. Просто он научился эти чувства отбрасывать до нужного момента… Гарри так не умел. Урок целительства и сон защитили его от рефлексии – пока сны не наслали еще больше поводов для нее.       – Возможно.       – Нет, не возможно, а точно. Все пошло не так, как должно было… Я это почувствовал во сне. Мне были видения. Если бы не было Вас, я бы погиб – но в то же время и нет, потому что без Вашего появления не было бы нападения оборотней…       Видения Гарри не были прям уж неожиданностью для Квай-Гона, но все-таки выглядели странно. Обычно такое случается в самом начале обучения лишь у тех, кто прямо к этому предрасположен. Но из того, что Квай-Гон понял за все малое время обучения, выходило, что сердце Гарри лежит к применению магии в бою, а никак не к предвидениям.       Или же… Да, скорее всего, виноват сам Квай-Гон, медитировавший, пока Гарри спал. Наверняка этот лес не столько успокаивал, сколько усиливал чувства одаренных, их восприятие Силы, и Гарри, связанному с Квай-Гоном, начали на фоне рефлексии приходить в голову разные варианты будущего. Не исключено даже, что ему и правда начало видеться то, что было бы, не будь с ним Квай-Гона.       – Но не это плохо, учитель, – продолжил Гарри. – Плохо, что пострадали невинные. Дурсли не виноваты в том, что они приютили меня.       – Вообще-то это был их выбор, Гарри, если так подумать, – заметил Люпин, поставивший тарелку с едой у ног мальчика.       – Не совсем, – ответил ему Квай-Гон. – Гарри им отдал профессор Дамблдор. Причем не лично в руки, а с письмом… Мне это показала профессор Макгонагалл.       – Вы хотите сказать, что они меня взяли по просьбе Дамблдора? Дурсли бы никогда на такое не пошли.       – Почему, Гарри? – явно удивился Люпин, даже не притронувшийся к своей порции. – Они были столь плохими людьми?       – Они презирали магию, мистер Люпин, – ответил за мальчика Квай-Гон. – Презирали и боялись. Не буду лишний раз говорить, какую реакцию у них вызвал подкидыш-маг, пусть и близкий родственник. Возможно, они просто не решились действовать иначе.       – А еще они использовали меня как дешевую рабочую силу, сэр. Как слугу. А жил я в чулане.       – Гарри… – замялся Люпин. – Я не знал, прости. Если бы были другие родственники…       – Но их не было, – припечатал Гарри со все более и более копившейся злобой. – Словно волшебникам нет дела других волшебников! Почему нельзя так, как в Ордене Квай-Гона, жить в одном месте и охранять друг друга?! Будь я правителем магического мира, никогда бы не держал детей со способностями не под контролем других магов. Только под защитой, как в Ордене Джедаев! А не в семьях маглов, которые не способны противостоять злым волшебникам! И не прятался бы от мира, а делал бы его с помощью магии лучше!       Квай-Гон внезапно почувствовал такой мощный поток Тьмы, исходящей от Гарри, что скривился от боли и просто упал на пол… Люпин, кажется, лишь с легким, уже даже привычным удивлением посмотрел на призрака, а вот мальчик понял, что стало причиной, и остановился… Кажется, от стыда. Выброс получился столь мощным, что он опрокинул тарелку с рыбой, сломал свои очки и разбудил успевшего задремать от усталости Квиррела. Тот уже смотрел на Гарри с глубоким удивлением.       – Учитель?.. – обеспокоенно спросил Гарри, заметив состояние Квай-Гона.       Пытаясь подняться, Квай-Гон в очередной раз задумался о сходстве между форсюзерами разных галактик. И о том, как они используют свои возможности.       Когда джедаев после последней битвы на Руусане осталось не больше сотни, они отдали власть обычным людям. И не без причины. Форсюзер, облеченный властью – опаснейший враг для любого, кто встанет у него на пути. Бремя правления для него может стать как долгом, так и искушением. И возможности форсюзера позволяют не считаться с окружающими его простыми смертными… Но такой форсюзер – враг и для себя самого.       Квай-Гон не просто так прислушивался к Живой Силе. Разумным свойственно желать, ошибаться… Далеко не все из них воспринимают действительность верно, да и соответствующий действительности анализ информации – та еще задача. Ни знание и применение логики и законов общественного развития, ни оперативное поступление информации, ни коллективная работа не являются панацеей, хотя и сводят ошибки к минимуму. Сила же… Она тоже разумна, но воспринимает реальность настолько прямо, насколько это возможно, буквально вплетаясь в ткань пространства и времени, собирая все причинно-следственные связи на данный момент времени и выдавая единственно верный в текущих условиях результат. И прислушиваться к Силе – это единственный верный способ действовать сообразно реальности. Иногда – просто оставаться в живых.       Но форсюзер, облеченный властью, может, в силу своих способностей, поддаться убеждению в своей исключительности. Особенно когда форсюзеров, таких же исключительных, как он, крайне мало. И это опасно – потому что Сила платит ему той же монетой, оставляя в одиночестве. Он может пользоваться Силой, но в то же время ему недоступно и неподвластно собственное будущее. Обратная сторона полной свободы воли – полная неопределенность. Творишь свою жизнь, игнорируя обстоятельства? Не жалуйся потом, что они тебя победили… И что ты поддался Темной стороне, постоянно нашептывавшей тебе о том, сколь ты могуч и независим.       Именно поэтому джедаи отдали власть после Руусана, справедливо посчитав, что столь малое их количество вкупе с невероятной властью подтолкнет оставшихся ко Тьме. Возможно, это было малодушно, возможно, они сбежали от мира и ответственности за него, но в условиях послевоенной разрухи соблазн использовать неадекватные проблемам меры был бы слишком велик. Особенно для тех, кто не был в рядах опытного боевого костяка Ордена – а ведь именно такие джедаи погибли в небе над Руусаном.       Именно поэтому земные волшебники, как предположил Квай-Гон, закрылись от местных в особом измерении. Убить волшебника – дело не самое простое, но возможное, особенно для местных, которые, если так подумать, были большими мастерами убивать других разумных, куда более мастеровитыми, чем подавляющее большинство разумных в родной для Квай-Гона галактике. В такой ситуации волшебники, ведомые страхом перед неодаренными, наверняка бы объединились, хоть раз в истории, и… Каково искушение для мага среди не-магов – взять власть в свои руки, почувствовать себя сильным. Некоторые его здесь испытывали. И предпринимали шаги по подчинению маглов – как некий Грин-де-Вальд, лет сорок назад побежденный как раз профессором Дамблдором. Явно ведь волшебник пал во Тьму не просто так, а в процессе подчинения маглов своей воле. Правда, Квай-Гон был абсолютно уверен, что такая попытка уже в те годы, когда появилось ядерное оружие, хотя и достаточно примитивное, привела бы либо к поражению волшебников, либо к взаимному уничтожению сторон.       И именно поэтому, из-за опасности слепоты у пользователей Силы, наделенных властью, считал Квай-Гон, одаренным, как и простым людям, нужны демократия, сменяемость власти при сохранении стратегии и прочее, и прочее… При условии, конечно, что между членами общества будет равенство, действительное, ну или хотя бы как в Ордене. А не как в Республике или в странах этого не до конца понятного Квай-Гону мира – то есть декларируемое.       Но Гарри всего этого не понимал. Один лишь этот случай с Дурслями привел его к вполне обоснованному выводу о, мягко скажем, несовершенном устройстве магического мира, особенно в вопросе защиты своих членов… И он решил, что раз однажды рассудил правильно, то можно продолжать рассуждать. И, использовав единственный доступный ему источник альтернативных знаний о магии – слова учителя – он решил излить всю злость на несчастного мистера Люпина, который и сам стал жертвой системы. И вместе с тем, Гарри столь многое не учел и столь многого не понял…       Недоглядел Квай-Гон. Придется ему исправлять свои ошибки.       – Гарри… Понимаешь, Орден Джедаев существует уже двадцать пять тысяч лет, – на этой цифре, кажется, где-то упала челюсть мистера Люпина. – Еще десять тысяч лет до него существовал Орден Дже'дайи, из которого вышел Орден Джедаев. А Сила была известна за сотни тысяч лет до появления Ордена. Магическое сообщество Земли существует…       – Как хоть сколько-нибудь организованная структура – от силы тысячу лет, – ответил Люпин, понимая, к чему подводит призрак.       – Маги просто не успели достаточно просуществовать, чтобы организоваться наиболее эффективным образом, Гарри. И виноват в этом точно не мистер Люпин, на которого ты накричал… Он и сам жертва несовершенного устройства общества.       Гарри задумался. Квай-Гон уже по внешнему виду научился определять, когда он думает, а когда нет. Если он смотрит вдаль – значит, просто рефлексирует. Если смотрит вниз – думает о конкретной проблеме. Если смотрит на собеседника – не думает вообще. И сейчас Гарри опустил голову вниз, потихоньку остывая после своей речи. Его что-то тревожило.       Квай-Гон понимал, что именно, но он хотел, чтобы мальчик сам это сформулировал.       – Но ведь если я Избранный, то наверняка меня должны были охранять! – выдал мальчик после минутного рассуждения.       – Гарри, тебя и охряняли. Просто охрана отлучилась.       – Что это тогда за охрана? Ведь они знали, что будет угроза. Почему не призвали больше волшебников?       – Волшебников мало, Гарри, и они разбросаны по стране, – ответил за Квай-Гона Люпин.       – Но не настолько же…       – В Хогвартсе обучается примерно восемь сотен детей от одиннадцати до восемнадцати лет. Это примерно одна десятая всего населения магической Великобритании, с учетом того, что других школ магии не существует, а домашнее обучение редкость… – принялся Люпин высчитывать примерное число магов в Великобритании.       – Магов меньше десяти тысяч, мастер Квай-Гон! На всю Великобританию!       – На самом деле именно это меня не смущает…       Мальчик посмотрел на учителя с непониманием. А учитель, в свою очередь, начал вдруг кое-что осознавать. Сила давала намеки и подсказки все это время – и пришло время извлечь их из памяти.       – Гарри, скажи, каково население Великобритании?       – Чуть меньше шестидесяти миллионов.       – И магов в нем примерно… Две сотых процента. Для сравнения… Скажем так, в Ордене Джедаев на момент моей гибели состояло тоже около десяти тысяч человек… На всю галактику. В одной Галактической Республике жило девять квадриллионов разумных существ. То есть девять тысяч триллионов, или девять миллионов миллиардов разумных существ.       Глаза Гарри округлились настолько, что, казалось, сейчас превзойдут по радиусу его очки. Глаза прочих слушателей, впрочем, тоже, но сравнивать там было не с чем.       – Но как же так? Почему тогда на Земле так… Много?       И действительно. Гарри верно подметил. Магов много, очень много. Да, это вполне объясняется Силой, которая буквально наполняет планету. Но не до конца. Как объяснить несоответствие магических сил и магических же возможностей? Как объяснить прогресс в боевой магии и откровенную слабость в целительстве и медитации? Как объяснить, что местные призраки не владеют магией?..       И тут Квай-Гона осенило.       – Это все палочки.       – Что?       – Палочки, Гарри. Вот что делает земных волшебников столь сильными и многочисленными. Большую часть магов даже не посчитали бы способными на магию, если бы не палочки! Вот что ты узнал о палочках?       Кажется, до Гарри начало доходить. А вот взрослые обитатели хижины все еще мыслили привычными им представлениями о магии, и потому им оставалось слушать.       – Из того, что я понял, учитель… Колдовство с использованием палочки больше похоже на работу с очень мощным компьютером. Только каким-то упрямым. Не та программа – не тот результат. Понимает палочка только простые программы. Остальное нужно прописывать. Иногда наугад, потому что переводчик с человеческого на… Палочный, наверное, отвратительный. Но если вы создали заклинание и произнесли его правильно – то ваша магия и магия палочки создают по-настоящему чудесные вещи.       – Именно, – продолжил Квай-Гон, смотря на Люпина и Квиррела, которые достали свои палочки и начали, кажется, с огромным подозрением на них смотреть. – Но палочка не просто усиливает способности отдельного мага. Она становится продолжением его, настолько, что тот не представляет без нее свое колдовство. Это, с учетом ограничений палочек, весьма сильно ограничивает возможности самой магии. В этом секрет. Магов стало много, сильных по отдельности благодаря палочкам, но в целом недостаточно продвинутых, чтобы испытывать необходимость объединяться. И они, не испытывая необходимости постоянно друг друга охранять, остались жить на своих привычных местах.       – Думаете, из-за палочек мы стали уязвимы? – спросил внезапно профессор Квиррел, до того молча слушавший весь разговор.       – Смотря для чего… Орден Джедаев за многие тысячелетия существования не единожды оказывался на грани краха лишь потому, что уничтожался главный храм. И только разбросанность анклавов джедаев по Галактике спасала их от уничтожения адептами Тьмы… После чего джедаи восставали из пепла и побеждали. Всегда.       – Как похоже на фениксов, – заметил Люпин с ноткой не слишком ясной Квай-Гону ностальгии в голосе. – Магических птиц, что проживают жизненный цикл, сгорают и появляются птенцами на месте пепла.       – Именно. Так что, Гарри, централизованное проживание в одном месте тоже имеет свои недостатки. Адептам Тьмы обычно незачем объединяться друг с другом, ведь весь смысл их существования – в победе над своими врагами, которыми являются в том числе другие адепты Тьмы. Но такое единство их идейных врагов может и Темную сторону подтолкнуть к объединению… Так что твои предложения и твоя критика не решили бы проблемы, а просто создали бы новую.       – Кажется, теперь я начинаю понимать, почему использование палочки требует подготовки сначала без нее, – заметил Люпин, внезапно увидевший, что рыба, которую своим всплеском магии толкнул Гарри, приземлилась ему на ботинки, и попытавшийся поднять ее без палочки, вспомнив, видимо, как Гарри поймал на его глазах его миску с лекарством… Но безуспешно. – Возможно, именно поэтому так силен был Волдеморт. Я видел, как он колдует. Зачастую он делал страшные вещи… Вовсе не применяя палочку. Чуть ли не на том же уровне, что и с ней.       – Хотя все и всегда думали наоборот – что сначала палочка, а потом можно и без палочки научиться колдовать, – заметил Квиррел. – Возможно, этот колдун творил ужасные вещи, но дело свое он знал. Погодите-ка…       – Что такое? – спросил Квай-Гон, заметивший, что у профессора в голове протекает ровно тот же процесс, что у самого Квай-Гона минутой ранее.       – Мы все это время мыслили буквально задом наперед… Просто потому, что большая часть магов плоха в логике! И ведь взяться-то ей неоткуда! Мне есть с чем сравнивать – я полукровка, и до обучения волшебству учился во вполне обычной школе. В Хогвартсе нет общеобразовательных предметов, не говоря уже о логике как отдельном предмете. Мы учимся в школе, но только магии, которая сама по себе весьма ограниченна, а потому не требует поначалу креативного мышления, лишь заучивания и того самого шаблонного мышления, в котором Вы обвиняли боевых магов. У большей части волшебников, с которыми я сталкивался в жизни, просто в силу особенностей образования не хватает навыков и ума, чтобы мыслить нестандартно!       – И тут к нам приходит откровенный нарушитель порядка и мастер совершенно иного пути развития магии, – продолжил Люпин, – который показывает всю нелогичность наших приемов. Действительно, логика во всем этом есть.       – Хоть в чем-то наши миры схожи… Там, откуда я происхожу, многие пользователи Силы тоже страдают от проблем с логикой. Правда, в моем мире владеющие магией получают общее образование – по крайней мере, в Ордене Джедаев именно так обстоит дело. А такие слабые пользователи Силы, как те оборотни, могли бы у нас доставить проблемы разве что самим себе. Все-таки палочки – это мощное боевое оружие, куда мощнее, чем световой меч, и при этом не столь опасное для самого мага. Световым мечом без навыков обращения с ним можно разве что руку себе отрезать… Неудивительно, что вы, коллеги, несмотря на всю мощь своей боевой магии и разнообразие выученных заклинаний, не очень хороши в базовых навыках, вроде предвидения и медитации, а на целительство Силой смотрите и вовсе как на воскрешение из мертвых.       Кажется, впервые за день все дружно кивали головой. Причем утвердительно.       – Мне кажется, это место само подталкивает нас к рассуждениям, – внезапно заметил Квиррел.       – Тут такая концентрация Живой Силы, что тело устает медленнее, а разум работает с совершенно иной скоростью, – ответил ему Квай-Гон, прислушавшийся к Силе и согласившийся с данным предположением.       – Раньше я этого как-то не замечал, – со скепсисом сказал Люпин, потирая свою небольшую бородку.       – Раньше Вы были здесь один, – заметил Квиррел. – Размышления в одиночку редко когда дают выдающиеся результаты. Любое знание коллективно. Даже если половина рождающих знание индивидов испытывают проблемы с логикой.       – Назовем это место Хижиной Думателей и создадим орден ее имени! – воскликнул Гарри под смех Квиррела, принявшего это очевидно крайне серьезное намерение Гарри за шутку – и под отчаянный до комичного взгляд Люпина, осознавшего, что Гарри не шутит, и столь нужное его разуму уединение закончилось.       «Я бы предпочел назвать Лесным Анклавом Ордена», – заметил Квай-Гон, обратившись к мальчику через телепатию.       «А что такое «анклав», учитель?»       «Можно сказать, обособленная часть Ордена вдали от храма».       «Но мы не джедаи!»       «А кто же?»       «Орден Думающей Хижины! А Вы – его верховный думатель!»       «О Сила…» – подумал Квай-Гон уже про себя, не делясь мыслью с Гарри. – «Говорил же Оби-Ван, что попаду в Совет, если не буду с его членами спорить… Даже тут у землян все наоборот – стал магистром, поучаствовав в продолжительном словесном конфликте... Боюсь представить, что с моей упертостью мне светит дальше».