BLACK OPIUM

Макс обеспокоенно наблюдал за Антоном, который усердно записывал лекцию. Он помнит, как Антон переживал расставание с Витей. Сначала, первых недели две, он жил так, будто все это произошло не с ним. Он активно учился, стал посещать дополнительные занятия, помогал по дому родителям, ударился в литературу, в общем, его поведение тянуло на медаль. Макс радовался, глядя на неунывающего друга. Только проблема в том, что до Антона все туго доходит, но количество затраченного времени на осознание, не меняет факта осознания. И вот, когда Макс уже успел расслабиться, Антона накрыло. Он пустился во все тяжкие, а его жизнь пошла по пизде. Он погряз в разрушении не только духовном, но и физическом. Максу тогда буквально приходилось держать его на расстоянии вытянутой руки, чтобы тот не натворил новых глупостей. И вот, история повторяется. — Антон, какие планы на выходные? — У нас сессия на носу, какие могут быть планы, кроме учебы, учебы или может быть учебы. — Может сходим куда-нибудь? Кино например? Антон на секунду перестает писать, хмурит брови, трясет головой и продолжает выводить конспект ручкой. — Нет, только не в кино. — Театр? Выставка? Бар? О, может напьемся? Как тебе такая идея? Антон отрицательно качает головой. — Ну Шааааст… Сессия не повод влачить аскезу. — Макс, отстань от меня, я хочу закрыть долги, сдать сессию и уехать домой. Антон закрывает тетрадь, берет рюкзак и выходит из библиотеки. Макс подрывается за ним. — Ну ты куда? — К Фёдору Михайловичу. — Тебя ждать? — Не надо. — Тогда в общаге увидимся. Антон кивает и уходит к лифту. Макс провожает его тревожным взглядом. — Твист, ну Твист, Твиииииииист… Аня тыкает Твиста в плечо пальцем, пока тот вбивает какие-то данные в ноутбуке. Она хмурит брови, улыбается, нагибается, пролазит между его рук и откидывается на одну их них. Твист опускает взгляд, Аня расплывается в улыбке. Парнишка опускает руку, на которую Аня положила голову, и девушка падает, ложась спиной на его колени. Дверь открывается, в кабинет Студенческого совета заходит заебанный Паша, что-то на ходу вбивая в ноутбук. Он на автомате ставит его на стол, чувствует на себе чье-то внимание, на секунду отрывается от ноутбука и пересекается с парой пепельных глаз, которые равнодушно осматривали его, даже не думая смущенно опуститься вниз. — Ну Твиииииист… — Пищит Аня и поднимается корпусом, закрывая парнишку собой. Паша смущенно замирает, не понимая, что ему делать. Уйти и оставить эту парочку наедине, или… Нет, пожалуй, он тут точно третий лишний. Паша поднимает ноут и хочет уходить. — Паша, ну хоть ты ему скажи! — Останавливает его Аня, которую никоем образом, похоже, не смущала ее двусмысленная поза, сидения на коленях у парня. Паша разворачивается. — Что сказать? — Что девушек нельзя бросать. — Аня, выражайся точнее, а то его мозг не склонен мыслить дальше первичных ассоциаций. Твист переводит взгляд обратно на ноут, выглядывая из-за плеча Ани. Его тоже нисколько не смущала такая поза девушки. Аня трагично падает на плечо Твиста, берет его галстук и начинает дурачиться, закрывая им глаза. — Что девушек нельзя бросать с долгами под самую сессию. — Нельзя… — Выдавливает из себя Паша и садится к ребятам за стол. — Вот! Слушай, что тебе умные люди говорят! Твист, не обращая на нее внимания, быстро бегает пальчиками по клавишам и нажимает кнопку печати. В углу кабинета начинает активно шуметь принтер. Твист кивает на него Ане, та радостно слетает с его колен и принимает из принтера распечатанные РГЗ. — Спасибо! Спасибо! Спасибо! — Лепечет девушка. У Твиста дергается бровь, он поворачивается на Пашу, который все это время не отводил от него удивленного взгляда. — За тебя тоже лабы сделать? — Раздраженно фыркает он. Паша отрицательно качает головой и утыкается в свой ноут. — Вот никогда не понимала, как у тебя получается сдавать и закрывать все раньше всех, если ты на парах не появляешься даже. — Я сосу преподам после занятий. — Констатирует факт Твист, за что ему тут же по голове прилетает стопкой свежераспечатанных РГЗшек. — Ты так на людях не ляпни! Паша тихо смеется, глядя на эту парочку, думая реально ли они парочка? — Твист, это конечно все хорошо, но у нас собрание через десять минут начнется. — Намекает девушка, что ее одногруппнику пара валить отсюда. — Не переживай, вы мне не помешаете. Аня закатывает глаза, подходит к белой доске, выкатывает ее ближе к столу и начинает выписывать на нее основные вопросы, которые нужно разобрать. Паша раздраженно пыхтит и захлопывает ноутбук. — К черту! Он уходит на кухню и с грохотом захлопывает дверь. Ребята провожают его удивленным взглядом и переглядываются. — А когда вы успели сдружиться? — Никогда. — А зазнакомиться? — Позавчера. — И как он тебе? — Никак. Аня недовольно цокает. Ему в разведку идти надо! — Кто-то будет чай? — Доносится голос с кухни. — Я кофе! — Пищит Аня. Твист достает из кармана кителя упаковку соленых орешков и перед ним падает кружка с чаем. Он смотрит на чай, поднимает взгляд на Пашу, который уже передавал кружку с кофе Ане, попутно о чем-то болтая. Твист делает глоток и одобрительно кивает. Постепенно стали приходить люди, рассаживаясь вокруг стола. Многие из них знают о существовании Твиста, но его прямого безучастного присутствия на собрании мало кто ожидал, хотя ни кого это не удивило. Ведь Аня могла ему спустить с рук все, лишь бы он поддерживал ее оценки в удовлетворительном положении. Идеальный симбиоз двух людей. Твист спокойно что-то печатал в ноуте, отвлекаясь лишь на резкие замечания Паши, его пылкие речи и безапелляционные заявления, относительно вопросов Нового года. Добродушный веселый парень в обычной жизни, превращался в самодура диктатора, когда дело доходило до его зоны ответственности. Твиста всегда забавляла сама идея актива. Люди четыре года вкладывают свои силы, в то, что напрямую никак не повлияет на их последующую карьеру и трудоустройство. По сути, в этом кабинете находились люди не нашедшие своего места в этом универе. Забавно, иронично, трагично… Вот секретарь фотографирует исписанную доску, ребята понемногу расслабляются и расползаются по кабинету: кто на кухню, кто на диван, кто за комп. Аня собирает вещи и буквально носом дышит в ухо Твиста, ожидая когда тот обратит на нее внимание. — Чего тебе? Аня поднимает ключи, Твист поворачивает голову, смотрит в преданные глаза Ани, на ключ, тяжело вздыхает и протягивает руку. Девушка вкладывает ключи, быстро чмокает его в лоб и убегает. Твист поворачивается на офигевшего от жизни Пашу. — Тебя тоже в лобик чмокнуть? Паша отрицательно качает головой, опускает голову, видит ноут и кукожится в отвращении. Но сессия близко, а курсовая сама себя не напишет. Один за другим активисты покидают кабинет, оставляя Твиста наедине со скулящим от боли своей недееспособности относительно расчетки Пашей. — Невозможно! Я будто в щенячьем приюте! Твист захлопывает ноутбук и начинает складывать вещи. — Я домой, собирайся. Паша отрицательно качает головой. — Тогда я тебя тут закрою. — Закрывай. — Если ты думаешь, что в моем стиле разбрасываться беспочвенными угрозами, то ты глубоко заблуждаешься. — Я так не думаю. О человеке, который тайно снимает порнуху, думать, в принципе, не хочется. — Говорит он не отрывая взгляда от ноута. Твист забирает кружку из-под чая и уходит мыть. Он возвращается, берет сумку, выходит из кабинета, закрывает дверь и уходит. Паша усмехается ему вслед, скидывает китель, закатывает рукава, берет ноут и переходит на диван. Проходит минут двадцать прежде чем замок щелкает вновь, а в дверях появляется Твист с видом убийцы. Паша откидывает голову назад и расплывается в улыбке. — А я знал, что у тебя все-таки есть сердце, и ты меня не бросишь. — Телефон! — Рычит парнишка, быстро проходит к столу, скидывает сумку и уставляет гневный взгляд на активиста. — Что телефон? — Где мой телефон! — Твой же телефон, тебе лучше знать. — Пожимает он плечами. — Не испытывай мое терпение! — А то что? Ну все был пацан и нет пацана. Помянем. Твист со скоростью света оказывается перед Пашей, выдергивает ноут и ставит на стол, тот хмурит брови и привстает на локти, удар по груди заставляет его лечь обратно, вытянув руку вперед, которая тут же выворачивается из плеча, заставляя его пищать, перекатываться на бок, падать с дивана лицом вниз. — Телефон. Ледяной голос в дополнении с болью в руке, которая вот-вот выйдет из плечевого сустава, вызывает у Паши лишь усмешку. — А я думал, тебя будет труднее вывести из себя. Пашу резко разворачивают, отпуская руку, которая с грохотом падает на пол. Удар пяткой ноги приходится прямо в солнечное сплетение. Паша сгибается и хватает ногу Твиста, на что тот полностью переносит вес на ногу, доводя ребра до грани хруста. — Руки. Приказ моментально срабатывает и рука отпускает ногу. — Телефон. Паша смотрит на Твиста и зачарованно улыбается. — Ты мазохист что ли? Твист легко подпрыгивает. Паша напрягает все свое тело, но парнишка бесшумно опускается ему на торс, пропуская тело между своих ног и зажимая горло. — Придушу ведь. Паша осматривает вздыбленные волосы, животный оскал, пепельные глаза убийцы... — Восхитительно. — Шепчет он, чем вызывает новую волну бешенства у его оппонента. Парнишка сжимает руку крепче. Паша подмечает, что в Твисте не так много силы, нет, он определенно давит не силой, а идеально отточенной техникой. Рука знает куда давить и как давить, чтобы удерживать человека в предобморочном состоянии. Паша хватается за его запястье, но тот сдавливает его шею лишь сильнее. — Руки. — Слетает очередной приказ. Паша улыбается, тяжело хрипит, но запястье не отпускает. — Как угодно. Твист сдавливает сильнее, Паша кидает последний затуманенный взгляд и отключается. Паша приходит в себя медленно, он слышит печать клавиатуры, затем чувствует боль по всему телу в частности на шее, затем открывает глаза и жмурится от света лампы, которая слепила его. Паша ощущает на руках грубую ткань, с трудом поворачивает голову и видит на себя два накинутых кителя. — Как мило, ты позаботился, чтобы я не простудился. — Хрипит он и прокашливается. Ответа не послышалось. Паша через боль приподнимается, опираясь на левую руку, которой досталось меньше всего. Потому что с правой если не вывих, то растяжение уж точно. — После этого, ты обязан мне, хотя бы, сделать ледяной компресс. Паша накидывает на себя свой китель, с трудом встает, подтягивая себя за диван, осматривается по сторонам и улыбается, заприметив спину парнишки. Твист сидит на столе в наушниках, полностью поглощённый ноутбуком активиста. Паша подходит к его спине и накидывает китель, приобнимая за плечи. Твист нервно вздрагивает и снимает наушники. Паша отходит и падает на стул напротив. Парнишка разворачивается на него, не меняя позы лотоса. — Ты крайне не любишь, когда берут твои вещи, да? — Потирает он ноющее горло. — И как ты догадался. — Извини, больше не буду. Твист кивает и переводит взгляд от проступающего синяка на шее к ноуту, что-то допечатывает и протягивает его Паше. — Я отметил все ошибки красным. Паша проматывает страницы и переводит обреченный взгляд на Твиста. — Тут почти все красное. — Точные науки это не твое. — Комплимент за комплиментом. — Тебе на исправление этого понадобятся, как минимум, все выходные, больше сидеть смысла нет, отдай мне телефон, и я пойду домой. — А что, Арс скучает? — С нахальной улыбкой кидает активист едкий комментарий. — Да. — Все также безразлично парирует парнишка. Твист скидывает ноги со стола, берет сумку и идет к выходу, косясь на Пашу, тот встает, достает из ящика телефон парнишки, забирает ноут и плетется за ним. Твист снимает замки с машины, Паша идет ва-банк и быстро занимает пассажирское место. Парнишка с секунды в шоке смотрит на него, не припоминая от себя предложения подвезти, блокирует машину и уходит. Паша в панике пытается открыть дверь, но все бесполезно. — На свете нет более вредного человека, чем этот Твист! — Нервно выдыхает он. Паша достает телефон и звонит Ане. — Что такое? Только не говори, что ты убил единственного человека от кого зависит получение моего диплома. — Поверь, я в шаге от этого. Так что помогай. Скинь мне его номер. — У меня нет его номера. — Как! Вы же с ним тусите! — Я периодически хватаю его за шкирку и прошу мне помочь, мы далеки от обмена номерами для вечерних дружеских звонков. — Понял, ладно, спасибо. Паша откидывается на сиденье, крутит телефон в руке и быстро набирает следующий номер. — Ало, Антон, спасай! — Что случилось? — У тебя есть номер Твиста? — Есть. Паша хмурит брови. То есть, у Ани, к которой он в какой-то мере дружелюбно настроен, его телефона нет, а у Антона, которого он планирует выселить из общаги, он есть! — Скинь. — Хорошоооо, а зачем? Он же меня потом прибьет. — За это можешь не переживать, я его прибью раньше. — Обещаешь? — Обещаю. Антон скидывает звонок, а уже через секунду Паше на телефон приходит смска. — Алоооо… — Игриво протягивает Твист. — Ваня, либо ты сейчас возвращаешься, либо я вызываю ментов, пожарных, скорую и дурку для тебя. — Вызывай. Звонок скидывается. — Поправочка, нет более упертого и вредного человека на этом свете! Паша набирает снова. — Вы ошиблись номером, это не милиция, не пожарная, не скорая и даже не дурка. Твист скидывает трубку. — АААААААААААААААААААААААА! Как можно быть таким несносным!!! Паша снова набирает. — Издеваешься! — Честно признаюсь, да. — Выпусти меня отсюда! В трубке раздается молчание. Паша откидывает сиденье, принимая горизонтальное положение. Его радовал уже тот факт, что тот не скинул трубку. Но вот его молчание и прерывистое легкое дыхание, одновременно пугали и чертовски заводили. — А зачем, ты вроде вполне неплохо устроился. Паша открывает глаза и видит в окне довольную моську Твиста. — А удовольствие на твоем лице могут вызывать только страдания других людей? — Ну почему же, страдания животных меня тоже вполне веселят. — Ты ужасен. Паша и Твист переговариваются по телефону через стекло, и есть в этом что-то особенное. Жизнь на секунду стала ощущаться по другому. Как пустой спортивный зал в последний день мая. Как сидеть у окна с кружкой какао в руках в плохую погоду. Как рассвет в деревне летом… — Дак, выпускать тебя? — Выпускать. Твист нажимает на кнопку, замки опускаются, он открывает дверь, Паша тяжело выдыхает, поднимает спинку и хочет выйти, но ему тут же в руки прилетает стакан чая и шоколадка. Паша даже ничего сказать не успевает, как дверь закрывается, а Твист уже падает рядом, вставляя свой стакан в поддержку. Он заводит машину, включает печку, берет стакан, делает глоток и морщится, перекатывая чай во рту, обжигая язык. — Осторожно, он горячий. Паша так и смотрит на него, как на восьмое чудо света. — Что-то не так? — Там отрава? — Поднимает он чай и подозрительно осматривает парнишку. Твист перехватывает у него стакан и делает глоток. — Там сахар. Твист отдает чай обратно, забирает с его ног шоколадку, открывает ее, тянется, чтобы сразу откусить, но застывает с раскрытым ртом, косясь на активиста. Он отстраняется от шоколадки, как приличный человек, отламывает одну полосочку, возвращает шоколадку обратно на колени Паши, скидывает со стакана крышку, опускает в нее полосочку, достает, слизывает растаявший шоколад и опускает обратно. Паша, как завороженный следит за таким невероятно сексуальным зрелищем, забывая пить свой чай. — Умерьте пыл ваших фантазий. Паша приходит в себя, опускает взгляд на шоколад, отламывает полоску и уставляется в окно. — Я не просил чай, зачем принес? — Я у тебя тоже не просил чай, но ты приносил. — Спасибо. — Выразите благодарность, избавив меня от вашего общения. — Господи, какой ты душный. — Пристегнись. — Блять, пожалуйста, давай поедем в этот раз не доводя меня до трех инфарктов. Твист ухмыляется, пристегивается и стартует. Твист открывает дверь, заходит вовнутрь, видит, что в доме горит свет, осторожно опускает рюкзак, открывает полку с обувью, достает пистолет, заряженный сонными дротиками, прижимается к стенке, осматривает пустой диван, выныривает из-за стены и резко замирает. На кухне стоит Антон, который раскладывает еду по тарелкам. Твист хмурит брови, протирает глаза, но силуэт Антона не спешит пропадать. Он убирает пистолет обратно, скидывает куртку на диван и проходит к кухонному ящику. Антон резко отпрыгивает и снимает наушники. — Твист! Ты меня напугал! — Первак берет себя в руки и натягивает улыбку. — Мой руки, будем ужинать. Твист не обращая на него никакого внимания, достает черную явно подарочную коробку и открывает ее - внутри набор красивых одинаковых метательных ножей. Антон в шоке смотрит на них и пятится назад. — Твист, я понимаю, что ты меня не любишь, я от тебя тоже не в восторге, но давай не будем доводить все до крайности. — Да, что с вами не так?! — Он берет один, замахивается и метает четко в Антона, но тот успевает пригнуться. — Твист! Положи ножи! — Какого хрена вы претесь туда! — Твист метает еще один, который пролетает мимо и втыкается в стену. — Где вам не место?! — Еще один врезается прямо в пол перед носочками Антона, что заставляет его отпрыгнуть на метр. — Твист! Успокойся! — Что ты забыл тут?! — Гневно рычит метатель на весь дом. Антон прячется за диван, в который втыкается очередной нож. — Арс сказал присмотреть за тобой! — А за тобой в таком случае кто присмотрит?! — В диван летит еще один нож. — В данный момент, я надеюсь только на Бога. — Пищит первак. — Бога тут нет! И тебя, я хочу, чтобы тоже не было! Антон высовывает голову, над его макушкой пролетает нож, и он опять прячется за диван. — Давай поговорим! Твист хватается за последний нож, замахивается, но не отпускает, ударяя кулаком по столу, а затем еще и еще раз. Он успокаивается, поправляет волосы и садится на кухонную тумбочку. — Давай! Что тебе надо?! Твист нервно выдыхает, перекручивая между пальцами нож. — Да вылазь ты оттуда! — Я боюсь… — Вылазь! Иначе точно убью! Антон медленно поднимается, вглядываясь в на удивление спокойное лицо альбиноса. Твист показывает ему рукой на барный стул. Первак улыбается и быстро занимает предоставленное место. — Ешь и говори, что тебе надо. — Я готовил для нас, ешь тоже. Твист обводит взглядом обжаренный стейк, овощной гарнир и какой-то салат. — Я такое не ем. — Ну да! Это же не чипсы с колой! Твист наставляет нож на Антона, тот мило улыбается, поднимает стейк на вилке и откусывает. — Манеры на уровне одноклеточного. Он достает два на этот раз уже столовых ножа и кладет на стол. Он моет руки и тоже приступает к ужину. — Откуда у тебя ключи? — Макс дал, а ему Арс дал, сказал, чтобы мы за тобой присматривали, но про ножи в этом пункте уговора ничего не было сказано. — Пытается справиться с нарезанием стейка Антон. — Я хочу, чтобы ты отдал мне ключи и больше сюда не приходил. — Погружает Твист в рот маленький кусочек стейка. — Хорошо, только ты скажешь, где он. — Он дома, у мамы, и не вернется. Документы он уже подал на перевод в МГУ. Антон замирает, пытаясь проглотить кусок мяса, но горький ком не дает ему этого сделать. — Какова процентная вероятность того, что ты говоришь правду. — Я говорю правду, можешь спросить в деканате, или сам со временем увидишь, а точнее уже не увидишь. Антон поднимает злобный взгляд на Твиста. — Я смотрю ты просто тащишься от этого. — Да, ты даже не представляешь насколько. — Почему он так решил поступить? — Ему скоро отойдет компания, он долгое время готовился к перенятию полномочий, поднимал данные бухгалтерии, статистику, встречался с юристами и деловыми партнерами. Сам наверное видел все эти многочисленные договора и отчеты. Я собственно поэтому и уезжал в Сургут. Антон опускает глаза, пытаясь справиться с подступающими слезами. — Антон, я тебя еще в Москве предупреждал, что так будет. Верить в то, что в жизни все заканчивается на долго и счастливо, в твоем возрасте глупо. Или ты как себе это представлял? Что он будет скакать с тобой на сцене, пока компанию растаскивают инвесторы, работники теряют свои места, а партнеры отказываются от сотрудничества, отзывая свои активы? Антон тихо всхлипывает и пожимает плечами. — Антон, ты взрослый человек, займись своей жизнью уже. Жизнь человека одинока и автономна. И разводить драму оттого, что Арс это понимает, а ты нет, глупо. — А ты это понимаешь, Твист? — Поднимает он залитые слезами глаза. — Да. — Охотно верю. — Усмехается первак. Твист поглощает еще один кусок мяса и накладывает салат. — Очень вкусно, ты неплохо готовишь. Антон кивает и встает из-за стола. — Прости, но можно я тут останусь на ночь, и если не доешь, убери в холодильник, только не выкидывай. — Хорошо, оставайся, но утром уезжай. — Уеду. Антон уходит в комнату Арса и запирает дверь. Твист довольно улыбается, втыкает вилку в стейк поднимает и жадно откусывает кусок. Антон заходит в комнату капитана и замирает в дверях, осматривая каждую деталь — ничего не изменилось, время в ней будто замерло. Антон, осторожно ступая, подходит к кровати, проводит пальчиками по мягкому пледу, блаженно прикрыв глаза. Он разворачивается спиной, падает, это было его самое долгое падение, дольше падения с тросом, и наконец-то приземляется, легко покачиваясь всем телом на пружинистом матрасе. Мелкая дрожь пробивает его, глаза не выдерживают и выпускают крупные капли слез, которые тут же стекают по вискам. Он быстро закусывает запястье, проталкивается ногами вглубь кровати, переворачивается, упираясь лицом в подушку. Он делает тяжелый вдох и замирает, ощущая запах Арса. Он на секунду верит в невозможное и осматривается по сторонам, но комната по прежнему мертва. Он опускает лицо обратно и втягивает еще и еще, как молодой парфюмер жадный до запахов. Если бы его сейчас подвели к зелью Амортенции, он бы почувствовал этот запах и захлебнулся бы в нем. Антон переворачивается на спину, прижимает к себе подушку и сокрушается в оглушительном крике, который не удержит ни один вакуум, ни то, что подушка. Он больше не может сдерживаться. Он больше не может сопротивляться. Он больше не может… Его накрывают воспоминания, которые сбивчиво сменяют друг друга, как каналы на телевизоре… Его накрывает… Его накрыло… — КВНщик значит. Извини, но это не Клуб Веселых и Находчивых. — Ну дак, и я далеко не веселый и ни такой уж и находчивый. — Нет! — Я еще ничего не сказал даже! — Все, что бы ты не сказал. Нет! — А твоего мнения вообще никто не спрашивал, и я вообще ни к тебе! — Мог бы и помочь. — Тогда какая от тебя польза? — Заткнись! От тебя одни проблемы только! По чьей вине мы оказались тут?! Тебе надо было всего лишь закинуть рек в кладовку. Два действия! Ты и то не смог справиться. — Ты хочешь, чтобы я ушел? — Я хочу, чтоб ты осознал, что не нужен. Не хочу тратить твое время и силы, они ни к чему не приведут. — Хорошо, я не против, но у меня, и правда, сейчас не так много времени. Поэтому, как ты любишь, слишком часто маячить не буду. — Идеально. — Хочу орешки со сгущёнкой на наши собрания, каждую среду. — Хорошо Шаст, я испеку тебе орешки со сгущенкой! — Ало! Я звоню, чтобы послать тебя нахуй! Поэтому, ИДИ НАХУЙ! — Дурак ты Арсений… — Мешай, только медленно и с любовью. Блять нет, просто медленно, а то с твоим уровнем буквального восприятия ты эту кастрюлю трахать начнешь. — Ты драматизируешь. — Поверь я видел много конченных людей, но ты, ты уникальный экземпляр! Вот! Пусть твое тело страдает, а мозг запоминает, как делать не надо! — Завтра, я его убью. И это будет самый радостный день в моей жизни! — А почему ты меня ненавидишь? Ты вот мне например нравишься. — На мне наручники? — Обсудим позже… — А почему кофе, откуда у тебя вообще кофе. — Потому что в прошлый раз ты к чаю даже не притронулся, а я не люблю переводить продукты. — Решено, я тебя отшлепаю! Телесные наказания наиболее эффективны! — Были в девятнадцатом веке! Ты что больной?! — И я тебе нравлюсь, но я не хочу тебе нравится. — Можешь не переживать по этому поводу. — Я хочу, чтоб ты полюбил меня и всегда смотрел такими глазами, как сегодня в театре. — Если ты не поедешь с нами, то можешь вообще не приезжать. — Хорошо! — Поехали в Москву. — Погнали! — Еще раз подойдешь ко мне или тронешь меня, я от твоего прекрасного личика и следа не оставлю. — Значит ты считаешь мое личико прекрасным? — Пофиг. И правда, пофиг. Ты не стоишь беспокойства. Все. На этом все. Я хочу быть в команде и на этом все. — Хорошо, если ты этого хочешь. — Хочу. — Хочу сигарету. — Хочу вина. — А почему это тебя так задело? Ты же сам мне говорил, что тебе на меня пофиг. — Мне не пофиг на тебя! — Не отпущу. — Обещаешь? — Обещаю. — Я бутылку шампанского открою и напьюсь, когда ты от меня дергаться перестанешь. — Я не дергаюсь! И вообще-то, это ты меня зашугал своими выходками! — Нуууу… Расшугивайся обратно. — План на день считаю выполненным, поздравляю вас Антон Андреевич. — Какой план? — Ты мне въебал, я тебя выебал. — Ты мне необходим. — Ты мне тоже. И знай, я тебя не прощу. — За что? — За все то, что ты можешь сделать в будущем, думая что мне во благо. Не прощу. Никогда. Ни за что. Антон верещит в подушку, бьется всем телом о кровать, будто по нему раз за разом пропускают ток, закусывает подушку и нервно разрывает ее, как бешенная собака. Кошки в кровь дерут горло, сердце вдавливает легкие в ребра так, что они вот вот проткнутся, мозг начинает дымиться, пытаясь обработать все бешенные импульсы посылаемые нервной системой, виски пульсируют, глаза затопило, желудок тошнит, пальцы сводит, кислорода не хватает, крик сменяется тихим шёпотом, а после наступает тишина, и в миг замирает все. Антон стаскивает с красного лица мятую подушку, смотрит в потолок, жадно хватает ртом воздух, а слезы будто испаряются. — Не прощу… — Тихо выдыхает он, опирается руками в кровать и поднимает свое тело. — Никогда… Ни за что… Антон медленно сползает с кровати, встает и равнодушным взглядом осматривает комнату. От недавнего припадка истерики не осталось и следа. Он открывает шкаф, проводит подушечками пальцев по нежной ткани, втягивает аромат парфюма, который еще не успел выветриться, и усмехается. Он садится на стул, который еще помнил силуэт своего хозяина, пару раз прокручивается и останавливается, оглядывая стол, на котором стоял контейнер из-под печенья, которое еще недавно испек для капитана парнишка. Еще совсем недавно… Антон берет контейнер, осматривает так, будто видит впервые, закрывает глаза, втягивает запах печенья и детально вспоминает их последнюю встречу. — Арс, скажи мне, что происходит. — Можно я не буду говорить, потому что врать тебе я не хочу. — Это несправедливо. И мне неприятно. И… И очень неприятно. — Прости. Правда, все хорошо. Не думай об этом… Антон улыбается, хлюпает носом, сжимает закрытые глаза, и из уголков вновь текут дорожки слез. — Неприятно… — Смеется он. — Да… Неприятно… Именно неприятно… Истерика накрывает его новой волной, но не горя и отчаяния, а ненависти и сожаления. Антон сгибается и смеется, как ненормальный, сотрясаясь всем телом, видя, как капли падают на ковер, оставляя темные следы. — А тебе? Тебе тогда было также неприятно?! А! Было?! Он смаргивает слезы и замечает на полу провод, который тянется к розетке. Антон быстро подрывается и втыкает в нее вилку. Комната вспыхивает новогодними огнями, которые сейчас казались просто издевкой. — We wish you a merry Christmas and a happy new year… — Пропивает парнишка и усмехается. Гирлянда в глазах Антона пульсировала красными огнями, как сигнал тревоги во время бедствия. — Тебе! Было хоть капельку неприятно?! — Рычит он свой вопрос в пустоту. — Сомневаюсь! Поигрался и бросил, как ненужную вещь! Ублюдок! Не прощу! Никогда не прощу! Ни за что не прощу! Антон резко подбегает к шкафу, срывает все тошнотворно-белые рубашки и скидывает на пол. — Когда ты планировал свалить от меня, было ли тебе хоть немного неприятно?! Антон в резком прыжке оказывается около книжного шкафа и опрокидывает его, тот с грохотом падает на пол, откидывая полочки и книги в разные стороны. — Ты знал! Ты сука сразу все знал! Знал, что свалишь от меня! Ненавижу! Сука! Ненавижу! — Рычит он до срыва горла, выкидывая из тумбочки полки. В воздух взлетают ненавистные бумажки и оседают, дополняя собой картину хаоса. — Сука! Опять! Почему опять это со мной происходит?! Почему?! Сука! Ну почему?! Антон, как загнанный зверь, мечется по комнате, снося все на своем пути, рассыпаясь в проклятьях. Он налетает на стул, остервенело отпинывает его, тот падает, но первак не останавливается и добивает его ногами, представляя ненавистного всей душой капитана. — Не прощу! Никогда! Ни за что! Ты знал! С самого начала! Все знал! Антон не удерживается, обессиленно падает на пол и разрывается в тяжелых хрипах. У него не было сил, чтобы кричать, также как и не было сил, чтобы плакать. Он сгибается всем своим телом, раз за разом нанося удары по полу. Обида, боль, непонимание, злость, гнев, все смешалось в одном оглушительном: — За что?! За что ты так со мной?! За что! За что! За что! За что! Антон поднимает голову и с отвращением смотрит на когда-то так радующие его новогодние огни. — Не прощу… Антон медленно встает, собирая разваливающееся тело в кучу, поднимает руку вверх к стене, хватается за провод и резко дергает на себя, обрывая гирлянду. Пара искристых вспышек тока, а после темнота. Антон медленно подбирает все что валялось на полу: одежду, книги, бумажки, мишуру, гирлянду… И скидывает все на кровать. Он соединяет углы пледа в один большой мешок и тащит его на кухню. Антон закидывает мешок в большую раковину, достает из кухонной тумбочки открытую бутылку алкоголя, делает пару жадных глотков и усмехается — текила. Первак достает пачку сигарет, а из нее зажигалку. Мгновение и спирт уже льется на вещи капитана, щелчок и вещи вспыхивают ярким пламенем. Антон улыбается, вставляет в рот сигарету, придвигается к огню и закуривает, любуясь, как пламя сжигает его воспоминания. Из ванны выползает бледно-зеленый Твист, которого за эту ночь стошнило победный третий раз. Он поднимает взгляд на кухню, которая пылала всеми оттенками красного, освещая лицо слетевшего с катушек Антона. — Ты долбоеб! Твист подбегает и отталкивает Антона, тот ударяется спиной о стену и съезжает по ней. Твист с опаской пытается подойти к раковине, чтобы включить воду, но все бесполезно. Он берет чайник и выплёскивает остатки воды, находящиеся в нем. Толку мало. Он бежит в ванну и возвращается с новым чайником. Антон тихо плачет, наблюдая, как его пламя понемногу гаснет. Твист… Он все всегда портит! Он даже не может позволить выжечь воспоминания об этом чертовом капитане из головы первака. Твист закашливается от дыма, включает вытяжку и открывает окна. Он пытается отдышаться, но новый позыв тошноты, заставляет его бежать к белому другу. Антон прислушивается к стонам страданий, доносящихся из ванной, хмурит брови, выкидывает окурок в раковину, медленно подползает к ящику и достает аптечку. Твист выходит с заплаканными глазами и мокрыми волосами, он замечает сидящего на полу Антона и устало падает рядом. Первак осматривает его и содрогается, по сравнению с тощим Твистом, Антон казался самым упитанным внуком самой заботливой бабушки. — Выпей. — Протягивает он Твисту горсть черных таблеток в одной руке и стакан с водой в другой. — Сначала отравил меня, а сейчас грехи замаливаешь… Не выйдет… — Еле слышно шепчет он. — Я не травил, ты когда последний раз нормально питался? У тебя организм просто не привык переваривать что-то кроме быстрых углеводов. — Отъебись… — Фыркает Твист, пересыпая себе в руки таблетки. Он засыпает их в рот и усиленно пережёвывает, затем берет у Антона из рук стакан и делает жадные глотки. — Ты что тут устроил… Совсем крыша поехала… — Да… — Антон запрокидывает вверх воспаленные глаза и рывками втягивает воздух. — Извини, что напугал. Твист усмехается, опирается рукой на диван, поднимается и плетется в комнату. — Спать иди и без сумасшествий тут. — Спокойной ночи. Твист закрывает дверь и падает на кровать. Антон переползает на диван и тут же вырубается.