Макс, вымотанный сегодняшней бессонной ночью, сладко спит в своей теплой кроватке с блаженным осознанием того, что ему сегодня ко второй паре. Но что-то путает его сны, что-то на уровне инстинкта заставляет сердце ускоренно биться, мозг принимать сигналы опасности, а тело медленно просыпаться, что-то изменилось в его комнате, что-то инородное, что-то чего в ней быть не должно, что-то…
— Твист!
Макс подскакивает от вида знакомого лица, съедаемого зимней темнотой утра.
— Твою мать!
Макс вытягивает руку вперед и тычет пальцем в тело, которое сидело на стуле прямо напротив него, и с видом хищника терпеливо ждало пробуждения своей жертвы.
— Доброе утро… — Севшим голосом шепчет замершая статуя.
Макс протирает глаза и садится, прикрываясь одеялом от утреннего холода.
— Что-то случилось? Который час? Ты что тут вообще делаешь?
— Ничего не случилось. Девять утра. Пришел поговорить.
Макс хмурит брови, пытается в кровати нащупать свой телефон, победно находит его между стенкой и кроватью, морщится от яркого света экрана и тяжело вздыхает, до будильника еще полтора часа, мечты о том, чтобы выспаться, так и остались мечтами.
— И чего тебе не спится… — Бубнит Макс и показывает на толстовку, которая висит на стуле, который любезно занял Твист.
Парнишка кидает в него толстовку, а следом трико.
— Ты как сюда вообще попал?
— Позаимствовал ключи у Антона.
— А где сам Антон?
— Спит.
— Блеск. Почему он, а не я…
Макс соскребается с кровати и уходит в ванную комнату, по пути нажимая кнопку на чайнике.
Макс и Твист сидят напротив друг друга пьют кофе и чай, едят вкусняшки и офигевают от происходящего. В основном офигевает Макс, он уже немного привык, что Твист находится в его комнате, но к самому Твисту еще пока привыкнуть никак не мог. Они никогда до этого особо и не общались, даже вчера, их диалог дальше приветствия никуда не ушел, поэтому сейчас он даже представить себе не мог, что тот от него хочет. Сам же Твист, казалось, сам уже забыл, зачем явился сюда в такую рань, потому что шоколадки и печеньки его в данный момент интересовали куда больше.
— Дак, что ты тут делаешь? И как ты сюда вообще попал? Я имею ввиду общагу, а не комнату. Паша провел?
Твист отрицательно качает головой, утирает губы, отряхивает руки от крошек, ставит кружку на стол, закидывает ноги на стул и полностью разворачивается на Макса.
— Антон вчера ушел в лгбтшный клуб, нажрался наркоты, чуть не отъехал, мы его еле откачали, а до этого я его трезвым и не видел, также советую проверить его легкие, потому что там явно уже рак завелся.
Макс чуть не давится кофе от такого потока новой информации и тяжело вздыхает, ставя кружку на стол.
— Ты его друг, сделай с ним что-нибудь.
Макс простукивает похоронную мелодию ноготками по столу и кивает.
— Еще что-то?
Твист опускает в рот палку шоколада, запивает чаем и возвращается к диалогу.
— Расскажи мне о Паше все. Я заметил твою ни разу не сдержанную неприязнь в его сторону.
Макс удивленно поднимает бровь и подозрительно осматривает парня напротив, ища тайный смысл в этом вопросе.
— Сразу скажу, этот вопрос интересует лично меня и с Антоном он никак не связан.
— Как раз таки с Антоном он и связан, и лучше бы тебе такие вопросы спрашивать у него.
— Я же не прошу рассказать, в каких позах они ебались… — Твист подкидывает дольку шоколадки и ловит ее ртом. — Мне интересно твое мнение о нем, как о человеке, скажем так со стороны.
Макс отпивает кофе и задумчиво смотрит в окно, в котором из-за темноты были видны только их отражения.
— Мое мнение… Да я с ним особо и не общался, просто знаешь, есть такой сорт людей, которые стали заложниками собственного выстроенного образа, и иногда из-за этого им сносит крышу, вот Паша, как раз такой человек…
Паша уже как час стоит под горячей струей воды, которая буквально уже обварила его верхний слой кожи.
Ночь — убога. Спать четыре часа после виски — убого. Зима — убога. Просыпаться, когда на улице непроглядная темень — убого. Вылезать из-под теплого одеяла в этот холодный мир — убого. Думать в девять утра об этом гребаном Арсе
убого мерзко.
Вода резко обдает Пашу ледяной струей, видимо кто-то из соседей тоже решил принять душ с утра. Он выходит, ступа мокрыми пяточками на кафель, обтирается полотенцем, надевает трико и протирает запотевшее зеркало рукой.
Выглядел он…убого. Паша усмехается своему отражению, которое надменно глазело на него по ту сторону.
Он никогда не был доволен собой.
Всегда не до конца спортивен, хотя с таким телом можно составить конкуренцию Аполлону, не до конца организован, хотя все важные мероприятия всегда свешивали на него, не до конца мил и доброжелателен, хотя за ним и бегали толпами, не до конца умен, хотя и идет на красный диплом, не до конца уверен в себе, хотя уверенных в нем хоть отбавляй. Комплекс отличника? Возможно. Любовь к самоистязанию. Безусловно. Страх потерять все, чего он так долго добивался. Абсолютно.
Собрание, пары, документы, собрание, обход общежития, собрание, урок по курсам, домашнее задание, подготовка к экзаменам. Обычно он делал это все на автомате, даже не прикладывая особо много усилий, но сегодня ему казалось, что он сдохнет перейдя порог этой ванной.
Убогое утро…
Он собирается с мыслями, подходит к двери и благодарит Бога, что его сосед ушел к первой паре, и он сможет хоть немного побыть один и настроиться на предстоящий день. Он выдыхает, накидывает полотенце на голову и выходит в комнату, где было по-прежнему холодно, но после часа варки в кипятке, ему было даже жарковато, даже хотелось открыть окно и запустить немного морозного воздуха.
— Хорошо, что ты не имеешь привычки ходить по комнате в неглиже, а то бы неловко вышло.
Паша стаскивает полотенце с головы и внимательно осматривает Твиста, который уже успел устроиться на его подоконнике, на его пледике, даже не думая снимать берцы.
— Извини, прошел в обуви, а то ваш пол чистотой не отличается.
Вот кого-кого, а эту высокомерную моську он сейчас хотел видеть меньше всего.
— Ты что тут делаешь? — Голос хриплый, отчужденный, холодный, с нотками раздражения, который шел в разрез с его обычным нежным и звонким голоском.
— А что, только тебе можно вторгаться в чужое личное пространство?
— Ты как сюда попал?
— Ну, ваше общежитие не Брестская крепость.
Паша скидывает полотенце на стул, подходит к холодильнику, открывает его, достает кефир и делает пару глотков, запрокинув голову назад.
— Прямо как в рекламе. — Пристально осматривает Твист разгоряченное тело, отмечая, что тот неплохо сложен.
Паша кидает на парнишку раздраженный взгляд, на что тот высокомерно вскидывает бровью. Он берет себя в руки, подходит к шкафу, достает первую попавшуюся толстовку и натягивает на себя.
— Что тебе тут надо?
— А как же, Твист, рад тебя видеть, чай будешь… — Нахально улыбается парнишка, пародируя вечно жизнерадостного активиста.
Паша ставит чайник и облокачивается на стол, скрещивая руки на груди в ожидании ответа.
— Пришел забрать ключи.
Паша встает, уходит к куртке, возвращается, кидает в Твиста его ключи и занимает прежнюю позу. Чайник начинал закипать, а вместе с ним и Паша.
— Что-то еще?
— Да. Сегодня среда. В четверг, то есть завтра, состоится крайняя комиссия в этом году, на которой Антон должен быть, ты же не забыл?
— Я думал у тебя ума хватит понять, что я этого делать не буду.
— Тогда…
— Да мне плевать, делай что хочешь, заебал. Если у тебя все, то шел бы ты отсюда.
Твист усмехается, достает ноутбук, открывает его, разворачивает экраном на Пашу и снимает с паузы то самое видео.
Терпение… Терпение Паши сейчас было тоньше самого пережжённого волоса.
— То есть, ты не против, что это видео в пятницу будет украшать информационные сводки каждой группы этого университета. Выбирай, что для тебе дороже, будущее твоего любимого Тоши или твое.
Но вот Твист, как маленький ребенок с ножом, заносит его и обрезает этот тоненький волосок.
Паша медленно встает, теряя опору под собой, шаг за шагом сокращает расстояние, оставляя на полу мокрые следы от шлепок, останавливается возле нахального парнишки, захлопывает его ноутбук, берет его рюкзак и засовывает ноут вовнутрь. Твист балансирует на грани между диким страхом и диким восторгом, всматриваясь в заплывшие гневом глаза. Паша перекидывает рюкзак через плечо и резко хватает Твиста за рубашку впечатывая в окно, отчего то чуть не разлетается, а Твист издает испуганный вскрик.
— Что тебе из того, что я сказал было непонятно? — Паша встряхивает его еще раз, отчего тот морщится и хватается обеими руками за его запястье, пытаясь оторвать от себя. — Если ты мразь конченная, не уподобляй других себе. — Еще один удар об окно, выбивает из Твиста весь восторг, оставляя только страх. — Чужими руками хочешь его придушить, а своими дак боишься... — Паша усмехается, прижимает Твиста к окну и приближается сам, ловя зрительный контакт. — Боишься, что Арс тебе за него по жопе надает? Или что ему до тебя и дела нет, в отличии от него?
Твист на секунду замирает, чувствуя, как злоба, гнев и обида растекаются по его телу, а глаза перенимают свирепый блеск Пашиных глаз.
— Хорошо начинал, я даже почти испугался. — Усмехается он. — Я дал тебе выбор, у тебя есть день, чтобы его сделать. — Врезается в Пашу холодный и резкий тон, без капли яда, высокомерия и привычного равнодушия. — Думал, притворишься моим другом, проявишь немного заботы и наигранного участия, и я на это поведусь? Как тупо и наивно. Если ты еще не понял, то между твоими недальновидными активистами и мной есть небольшая разница.
Паша всматривается в глаза наполненные пеплом, от когда-то горевшего костра, и на секунду замечает в них детскую обиду. Он ведь реально так думал, а Паша реально так и планировал сделать, до определенного момента, после которого угроза видео осталась где-то на втором плане, а на первое место вышел этот несносный альбинос.
— Разница есть и довольно большая. — Паша придвигается ближе, почти касаясь своим носом, кончика носа Твиста, на что тот скалится. — В отличии от них, с тобой я не притворялся.
Твист усмехается и порывается сказать очередную гадость, но Паша в секунду отпускает его рубашку, прижимает кисти рук к подоконнику и впивается в его губы. Твист не может дышать, говорить, противостоять, он ничего не может. Паша порывисто проникает языком вовнутрь, выбивая из груди Твиста возмущенный стон, и улыбается уголком губ. Твист гневно рычит и идет на отчаянные меры. Он резко кусает настырные губы, получая ответный укус. Металлический привкус крови, чай и шоколад, вот какой на вкус истинный поцелуй Твиста.
Парнишка выворачивается из-под натиска горячего тела, резко пинает ему в бедро, тот немного отстраняется, и ему тут же прилетает смачный удар в скулу.
— Сука… — Шипит Твист, вытирая кровь с губы. — Сгною и тебя и твоего Антона!
Паша резко хватает его за рубашку и скидывает с подоконника отправляя в шкаф, отчего тот чуть не врезается в него, но опомниться ему не дают, Паша хватает его за шкирку, по пути подбирает его куртку, открывает дверь, вышвыривает в коридор, хватает за руку и тащит за собой вперед.
Охранник мирно сидит на проходной, просматривая очередной фильмец на телефоне, как вдруг в металлические прутья впечатывается дохлое тело.
— Вы совсем тут охренели?! — Раздается рычание, которое заставляет охранника откинуть телефон и внимательно осмотреть гневного председателя общежития. — Вы что тут для красоты сидите?! Как он сюда попал?!
Охранник растерянно смотрит на Твиста, который оставался прижатым крепкой рукой к стальным прутьям.
— Вам что работать надоело? Хотите увольнения под Новый год?!
— Нет… Наверное, по чужому пропуску прошел…
— Тогда, я повторю свой вопрос, вы тут для красоты что ли находитесь!
— Нет… У нас была пересменка может…
— Открывай!
Охранник судорожно тычет по кнопкам, загорается зеленый сигнал, прутья под Твистом прокручиваются, и он буквально падает на пол по ту сторону проходной.
— Еще раз его тут увижу, нахрен все камеры будем смотреть, я глубоко уверен, что у нас тут половина регулярно по чужим пропускам проходит! Будете не в теплом общежитии фильмы смотреть, а в магазине от заката до заката на ножках стоять! Ясно!
Охранник быстро кивает. Паша переключается на Твиста, который затаив дыхание наблюдал, как из Паши лезут демоны.
— А ты… На глаза мне больше не попадайся! — Рычит он напоследок, швыряет в него куртку, а следом рюкзак и уходит вверх по лестнице.
— Охренеть… — Тихо выдыхает Твист.
Антон просыпается от слепящего солнца, но сразу после первого осознанного вдоха, его накрывает боль. Он медленно встает с дивана, скуля от прострелов в спине.
— Что за нахрен…
На удивление у него не болела голова, хотя он смутно помнил все, что было после глаза единорога, но был уверен, что на утро люди после такого не просыпаются. Он стягивает с себя толстовку, чувствуя, как та буквально вклеилась в его спину.
— Фааааак…
Антон хочет откинуть толстовку в сторону, но замечает на ней следы крови и останавливается. Он рассматривает пятна, да это и правда кровь. По нему пробегают леденящие мурашки, он запрокидывает голову и пытается осмотреть спину, но от таких скручиваний, та растягивается, а раны, покрывшиеся корочкой, надрываются.
— Это что за нахрен…
Антон отталкивается руками от дивана и тут же падает обратно, осматривая запястья, которые болезненно ныли, а на косточках проступили синяки.
— Что вчера было…
Антон стоит спиной к зеркалу в ванной комнате, шипит и обрабатывает ваткой с перекисью рассечения кожи. Раны были не обширные и неглубокие, такие спокойно заживут и не оставят шрама, но все равно ощущение не из приятных. Антон слышит щелчок замка, выглядывает из ванны и видит Твиста, который на автопилоте шел в свою комнату.
— Твист! — Окликает его Антон, на что тот останавливается и поднимает на него пространный взгляд. — Можешь помочь? — Он кивает и идет в ванну, сказать, что Антона это удивило, ничего не сказать.
Твист заходит, без лишних вопросов берет ватный диск и перекись, Антон все еще ждет хоть капли яда в свою сторону, но не дождавшись, поворачивается к нему спиной.
— Что вчера случилось?
— Ты нажрался наркоты, тебя пару раз приложили хлыстом в подвешенном состоянии, мы тебя забрали, я вколол тебе витамины, ты вырубился. — Монотонно перечисляет Твист все вчерашние события.
У Антона в голове много вопросов, кто его приложил хлыстом, как Твист его нашел, как привез сюда, зачем он вообще за ним поехал, но больше всего его сейчас волновало одно, кто этот любезный человек перед ним, и что он сделал с Твистом?
Твист осторожно обрабатывает раны, а когда Антон начинает шипеть, то легко обдувает спину, и именно это добивает подозрения первака.
— Твист, что-то случилось?
Он молчит, казалось, парень даже не услышал вопрос, Антон поворачивает голову на зеркало и видит, как тот смотрит в одну точку на его спине, продолжая совершать механические действия.
— Твист?
Твист кладет ватку, ставит перекись на машинку, запускает руки в аптечку, достает мазь, осторожно выдавливает на пальцы немного геля и начинает промазывать спину, отчего Антон вздрагивает, на что Твист опять начинает легонько дуть.
— Твист, ты тут? Что с тобой?
Твист закручивает тюбик, убирает мазь обратно в аптечку, включает воду, опускает под нее руки и всматривается, как вода стекает в водосток.
Антон заносит руку и в нерешительности останавливает ее над плечом Твиста, но после недолгих колебаний все-таки опускает ее на угловатое плечо. Парень вздрагивает и поднимает глаза на зеркало, в котором находит взволнованное лицо первака.
— Что-то случилось?
Твист отрицательно качает головой, нагибается над краном и умывает лицо.
— А такое ощущение что, что-то случилось.
Твист выключает воду, срывает с крючка полотенце, прикладывает к лицу и смотрит на Антона.
— Не одевайся, пусть мазь впитается.
Твист выходит из ванны и уходит в свою комнату, оставляя охреневшего от жизни Антона наедине со своими мыслями.
Антон готовит суп. Нет, он не хотел есть, также, как не хотел идти в универ, так же как и не хотел общаться с Максом, просто надо было чем-то себя занять.
— Морковка, натираю морковку… — Антон встряхивает терку, поднимает доску и вываливает морковь на сковородку. — Лук, режу лук… — Антон нарезает лук, отчего щиплет глаза и появляются слезы. Он высыпает лук к морковке и достает лопаточку. — Лопаточка, мешаю зажарку лопаточкой… — Антон открывает кастрюлю, в которой уже плавала курочка, картошка и капуста. — Солю, солю водичку…
Из комнаты выходит Твист, который все также был в университетской форме, он подходит к шкафчику и выдвигает его.
— Зажарку, мешаю зажарку…
— Ножи, беру ножи…
Они не обращали друг на друга внимания, они существовали не в этой комнате, а в двух разных вселенных, но если взглянуть со стороны, все это больше походило на сумасшедший дом.
Паша сидел на важном собрании, очень важном, настолько, что на нем присутствовал Федор Михайлович, Настя, Аня и председы всех направлений. Год подходил к концу и пришло время подводить итоги. Настя стояла у интерактивной доски, затирала про какую-то статистику, Федор Михайлович периодически задавал какие-то вопросы и требовал пояснений. Аня залипала на документы и готовилась сменить Настю с новым докладом.
Паша держался из последних сил, он понимал, что надо было оставаться дома, но он не мог себе такого позволить. Его разъедала изнутри кислота, которую впрыснул в него Твист. Жгучее ощущение, сродни с открытием язвы, распространялось, и он чувствовал, что если срочно что-то не сломает или кого-нибудь не убьет, то его стошнит желчью, прямо на этот стол, на все эти никому ненужные документы.
Ему приходит на телефон смска, он отвлекается, внимательно вчитывается, смотрит на Аню, на Федора Михайловича, на часы и понимает, что его предел настал.
— Аня… Аня… — Шепотом подзывает он ее, на что та оборачивается и хмурит брови.
Паша показывает на дверь, она удивленно расширяет глаза, кивает на Федора Михайловича и отрицательно качает головой.
— Извините, мне срочно надо идти, в моем общежитии случилось ЧП, мне надо быть там. — Вскакивает Паша со стула и отчеканивает, как по учебнику.
Федор Михайлович оборачивается на парня и внимательно осматривает его.
— Это наш председатель третьего общежития. — Поясняет Настя.
— Какие исполнительные у нас председатели. — Одобрительно кивает головой Федор Михайлович. — Что-то серьезное?
— Нет, но мне надо присутствовать. — Продолжает настаивать на своем Паша.
— Ну тогда конечно, идите.
Паша кивает, берет рюкзак и убегает, под дергающийся глаз Ани, которая понимала, что нет никакого ЧП ни в каком общежитии.
Паша выходит из университета, где его уже у входа ждет темно-фиолетовый матовый мерседес, он нерешительно подходит к машине, обходит ее со всех сторон и не верит, что такие вообще бывают в этом сером Питере. Дверь открывается, как бы приглашая во внутрь, Паша берет себя в руки и робко занимает заднее пассажирское место.
— Вы можете в следующий раз предупреждать немного заранее о своем появлении.
— Нет, у меня плавающий график.
Машина уезжает, под удивленные взгляды студентов, вышедших на перекур.
Антон стучится в дверь Твиста, но он не отвечает, а из-за двери слышатся глухие удары, он осторожно опускает ручку и приоткрывает, на удивление незакрытую, дверь.
— Фааааак…
Твист лежал на полу в наушниках, подкидывал свои любимые ножи над собой, они подлетали до потолка, падали, раскручиваясь в воздухе, прямо на парнишку, а он уворачивался от них в последнюю секунду так, что те втыкались в пол, но чаще всего в китель.
Твист тянется за очередным ножом, но его руку перехватывают, он смотрит вверх — над ним навис как всегда обеспокоенный Антон. Твист стягивает наушники и выдергивает свою руку обратно себе.
— Твист, такой вид развлечений ненормален.
— Если ты чего-то не делаешь, не означает, что это ненормально.
Антон вытыкает ножи и собирает их обратно в коробочку.
— Я суп сварил, пошли кушать.
— Не хочу.
— Что-то случилось?
Твист резко перекатывается на бок, а на его место прилетает нож, который до этого застрял в потолке, и сейчас гравитация решила его вернуть обратно.
— Нет, просто думаю.
Антон забирает последний нож и кладет к остальным.
— О чем?
— О тебе, об Арсе, о будущем, о прошлом, о Паше, об экзаменах, о исследовательской, о Москве, о Новом годе, о Кирилле, о Насте…
— Ого! Голова еще не устала?
— Устала.
— Хочешь поговорить об этом?
Твист отрицательно качает головой.
— Ты выглядишь удрученным.
— Сказал Антон.
Первак усмехается.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь?
— Себе для начала помоги.
— Мда, эдак тебя жмыхнуло.
Твист усмехается.
— Всех людей периодически жмыхает.
Антон замирает, испуганно смотрит на Твиста и показывает пальцем на его нос.
— У тебя кровь.
— У всех людей есть кровь.
— Ты не понял, она вытекает у тебя прямо из носа! — В панике верещит первак.
— Бывает.
Кровь струйкой стекает по щеке на пепельные волосы.
— Так, я сейчас принесу что-нибудь, не куда не уходи.
— А так хотело… — Твист давится кровью, резко поднимается и откашливается, о чего пару капель попадает на его брюки.
Антон быстро подрывается, убегает и возвращается обратно.
— Ладно аптечка, но курица то тебе зачем.
Антон отрывает огромный кусок ваты, заливает ее перекисью и зажимает ей нос Твиста, на что тот, перехватывает ее закидывает голову выжимает перекись из ваты в нос, морщится и снова закашливается. Антон отрывает еще один кусок ваты. Твист подползает к кровати, облокачивается на нее и закидывает голову. Антон берет курицу и прикладывает ему на нос.
— Ну и методы у тебя средневековые, там лед был вообще-то.
— Я паниковал.
Твист усмехается.
— Что тут смешного?
— В прошлый раз на твоем месте был Арс, и он в обморок грохнулся, я сначала себя откачивал, потом его. Ты же не грохнешься?
— Не грохнусь. Ты как? Голова не кружится? Не тошнит? Принести чего-нибудь?
Твист отрицательно качает головой, потом замирает и качает положительно.
— Кофе, если можно, и сладкого, и можно курицу убрать, а то я уже мозг не чувствую.
Антон смотрит на курицу, быстро убирает, подрывается и выбегает на кухню. Но стоило ему только подойти к барной стойке, как за ним раздается щелчок двери. Он быстро возвращается, дергает за ручку и пытается открыть, но дверь не поддается.
— Твист! Твист! Твист, открой! Что за детский сад!
Но Твист его уже не слышит, он уже никого не слышит, кроме музыки, которая долбит у него в наушниках.
«Сомнения порождают хаос и ведут тебя к гибели… Нельзя сомневаться, нельзя отступать, только не сейчас, надо довести дело до конца!»
— Надо же кто вернулся! — Ворчит Макс, оборачиваясь на зашедшего в комнату Антона.
— Я решил дать время тебе по мне соскучиться.
— Я за это время успел соскучиться и раскучиться обратно.
Антон улыбается, кидает рюкзак на свою кровать, открывает шкаф и начинает переодеваться. Ничего не изменилось с тех пор, как они заехали сюда летом. Все также, все на своих местах, все так, как и должно быть. Это не успокаивает, но привносит немного внутренней гармонии, что-то по типу, в своем доме и стены лечат.
— А теперь, слушай меня внимательно. — Начинает Макс подробно разбирать мир порно.
Антон натягивает толстовку и оборачивается на серьезного, как никогда, друга.
— Нам экзамен по математики перенесли на двадцать шестое, это уже в понедельник.
— Чего!
— Того. И если до этого времени в тебя зальется хоть капля алкоголя, или ты еще хоть раз закуришь в этой комнате, или заночуешь не дома, или, не дай Бог, подумаешь о наркоте или травке, я звоню твоей маме и говорю, что ты балуешься.
— Нет, только не маме. — Умоляюще завывает Антон.
— Тогда, будь хорошим мальчиком.
Антон быстро кивает, подходит к столу, достает из рюкзака, ноут, учебники тетради, наливает кофе и уходит с головой в учебу. Говорят, что работа - панацея от нежелательных мыслей, ну что, алкоголь не помог, сигареты не помогли, наркота не помогла, учеба вся надежда на тебя.
Мария спускается по холодным ступенькам на кухню за стаканом воды… и может быть салатом или мороженым, она пока не решила, но холодильник этой ночью точно опустеет. Она заходит на кухню, потирает руки, открывает холодильник, осматривает полки, видит куриную ножку, берет ее и впивается зубами.
— Приятного аппетита.
Мария взвизгивает, роняет ножку на пол, быстро поднимает, обдувает ее и осматривается — на полу, в углу комнаты сидел убитый жизнью Арс.
— Арсений, зачем же так пугать.
Он улыбается и делает глоток чего-то из кружки.
— Вы что опять пьете?
— Пить это естественная потребность организма.
Мария с ножкой во рту подходит ближе и принюхивается.
— Кофе на ночь не способствует отдыху.
— Я не собирался пока спать.
— А что вы собираетесь делать?
— Думать.
— И о чем же, если не секрет.
— Кого и каким пыткам я подвергну первого, когда выйду отсюда. — Расплывается он в сумасшедшей улыбке.
Мария давится кусочком курицы и с трудом проглатывает его.
— Как на счет тебя?
— Меня-то за что?
— За вранье.
Мария выкидывает косточку, наливает воды и садиться напротив Арса.
— Резонно, но все же я надеюсь на амнистию.
— Хорошо, тогда Татьяну Владимировну.
— Ваша мама делает все ради вашего же блага.
— А как на счет Твиста?
Мария вздрагивает, заминается и бегло смотрит по сторонам.
— Вы ведь знакомы?
— Наслышана.
— И что же такого вы наслышались?
Мария делает глоток воды и встает.
— Да ничего особенного. Я спать, вы бы тоже шли.
— Сидеть! — Глухо рычит Арс.
Мария морщит лицо, разворачивается, улыбается и садится на прежнее место.
— И чего вы наслышались?
— Что он ваш друг с детства, вы вместе живете и учитесь в Питере.
— А чего ты тогда так вздрагиваешь от его имени?
— Ничего я не вздрагиваю.
— Мария не ври. Ты ведь с ним лично знакома, не так ли? Такой вид принимают только после личного знакомства.
Мария кивает.
— И где же вас свела судьба?
Мария быстро активизирует весь свой сонный мозг, и ответ приходит сам собой.
— На дне рождении вашего отца. Нас представили и на этом все.
— Врешь.
— Не вру.
— И при каких же обстоятельствах вас представили? Кто? Где? Как это было?
— Я помогала Татьяне Владимировне организовывать вечер, Твист приехал вместе с основными гостями, он подошел поздороваться с Татьяной Владимировной и Сергеем Павловичем, я подошла, чтобы предупредить, что подъехали Ангелина и Вячеслав, она меня тогда и познакомила с Иваном Робертовичем.
— Врешь.
Мария нервно сглатывает, присасывается к стакану и отрицательно качает головой.
— Татьяне Владимировне о всех гостях сообщают в наушник, во время приема, ты бы к ней и на метр не подошла, тем более в присутствии моего отца, да и не стала бы она Твисту своих подвластных представлять. Врешь. А врать не хорошо.
— Извините… Я не могу вам сказать… Правда…
— Ну хоть какая-то от тебя правда, уже не плохо. — Арс делает глоток кофе, облизывается и кивает Марии на выход. — Иди спать.
— А вы?
— Я без тебя разберусь.
Мария кивает и быстро уходит к себе.
«Спрошу больше, доложит Татьяне Владимировне, а если та узнает, что я начал, что-то подозревать, запрет где похуже. Надо действовать аккуратно, но наверняка.»
***
Четверг — маленькая пятница, мини праздник на неделе, только вот далеко не все были рады этому празднику. Пока все рабочие и студенты мечтали, чтобы этот день побыстрее прошел, Макс, Антон, Паша и Твист желали, чтобы этот день никогда не заканчивался.
Антон мало по малу начал включаться в эту реальность, а вместе с тем начал осознавать в какой он жопе. Экзамен по математике в понедельник, осталось четыре дня, и за эти четыре дня надо выучить полугодовую программу. Его радовало только одно, в этой жопе он не один, а с Максом, который также, как и его друг, от математики знал только по каким дням она у них проходит.
Пашу реальность тоже не пощадила. Антона на комиссию он конечно же не отправил, но вот что делать дальше? Он был уверен, что Твист выложит видео, в этом даже не стоило сомневаться. Надо будет просто пережить экзамены и перевестись в другой вуз, в конце концов он планировал переезжать в Москву после получения диплома и поступать в магистратуру там, ну видимо придется это сделать чуть раньше.
Твист же до последнего верил в Пашу, верил, что увидит Антона сегодня на комиссии. Он не раз ловил себя на мысли, что не настолько жаждет отчислить Антона, как не претворять угрозу в жизнь. Он всегда исполнителен в своих словах, и то, что он сольет его порнуху в сеть даже не сомневался, только почему-то первый раз в жизни ему хочется пойти наперекор самому себе. Он не хочет, чтобы наступала пятница, он не хочет знать, что будет потом.
Но если в Питере мечтали, чтобы пятниц никогда не наступал, то в Москве же наоборот, жаждали, чтобы время летело с утроенной скоростью.
Арс ждал, ждал и думал. Тело человека можно запереть, но вот разум будет свободен всегда. Он все также сидел на полу, в углу, на кухне. Мария уже в который раз просила его подать хоть какие-то признаки жизни, но на это у него больше не было сил. Его разум путешествовал в воспоминаниях, он раз за разом прокручивал день за днем, начиная с тридцать первого августа. Он смеялся с первых месяцев знакомства с Антоном, Боже, какие они были дураки, хмурил брови, когда вспоминал про Пашу, и расплывался в наслаждении, когда буквально ощущал в своих руках его горячее тело, пусть даже сейчас оно находился в тысячах километрах от него. Но он думал не только о своем чуде, он думал еще о своем лучшем друге. Арс явно что-то упустил из вида, но чем дольше он сидел, тем полнее была его мозаика, осталось собрать еще совсем чуть-чуть, и он сможет увидеть всю полноту картины. Взломать Твиста сложно, сложнее, чем Энигму, но он знал его слишком долго, чтобы это стало для него проблемой.
Четверг плавно подходил к своему завершению, Паша, вместе с другими активистами, спешно торопились в бар. Он хотел сегодня напиться в веселой компании под шум, гул и смех, напиться до беспамятства. Активисты шли впереди, обсуждали предстоящий новогодний бал и предвкушали грандиозную попойку в смокингах и платьях. Пашу это даже не задевало. Его не задевало, что какая-то крыса забрала его детище, над которым он судорожно работал месяц, и которое должно было быть идеальным завершением года. Должно было быть…
Паша плелся с Аней в конце этой стройной колонны, кутаясь в шарф, который торчал из-под синего пуховика. Аня уже устала кидать на него вопросительные взгляды, обычно хватало одного, чтобы он обратил на нее внимание, а тут он откровенно ее игнорировал.
Девушка гневно выдыхает, хватает его за руку и останавливает недалеко от выхода из универа. Паша приходит в себя от внезапной остановки, смотрит на уходящую толпу и переводит вопросительный взгляд на Аню.
— Ты чего такой кислый? А? Все из-за бала своего убиваешься? Ну хочешь, мы Кириллу слабительного на тусе подсыпем? Хочешь? — Улыбается она и слегка ударяет его в плечо.
Паша улыбается и кивает.
— Вот и порешали! А теперь колись, что стряслось? — Придвигается она ближе и подозрительно заглядывает в его глаза.
— Ничего, все хорошо, просто устал немного, вчера в общаге запара была. — Натягивает Паша на себя свою маску самого неунывающего человека в мире.
Аня делает вид, что верит ему, оставляя разговор на потом, и смеется.
— Ну тогда ты сегодня просто обязан пить втрое больше!
— Торжественно клянусь! — Прикладывает он руку к сердцу и склоняет голову.
Аня звонко хохочет, прыгает вперед, чуть не поскальзывается на сто раз подтаявшем и снова застывшем снеге, но удерживает равновесие.
— Слушай, если хочешь, можем бросить их, пойти в какую-нибудь рюмочную и продегустировать все настойки мира! Как тебе план?
Паша отрицательно качает головой, он не хочет оставаться с Аней наедине, потому что где она, там вопросы, а ему это нужно сейчас меньше всего. Он хотел захлебнуться в праздной компании, пусть перед смертью и не надышишься, но хотя бы напьешься.
— Ну тогда побежали догонять их, а то опять все места нормальные займут! — Надувает она губы, хватает друга за руку и тянет вперед.
Паша оборачивается на свой университет, который завтра станет для него похуже чистилища, и замечает пару пепельных глаз, которые смотрели на него с окна третьего этажа.
— Пойдем! А то я уже начинаю замерзать! — Пищит Аня и тянет его с места.
Паша отвлекается на девушку, а когда смотрит обратно, то никого уже не было. Да, в принципе, и быть не могло, поздно уже, чтобы в универе был кто-то кроме отбитых активистов, а все отбитые активисты тут.
— Макс, пойдем перекурим.
— Первый блок закончим и пойдем.
— Мы никогда не закончим. — Ноет Антон.
— Я знаю, но надо верить в лучшее.
— У меня мозг болит, я больше не могу, я уже нихрена не понимаю.
— Я тоже, но надо понять.
Макс с Антоном страдают над методичками по математике. Матрицы, производные, дифуры… К такому их жизнь точно не готовила.
Шел второй час ночи, последний человек сдался и вышел уже в начале первого, поэтому в учебке остались только самые стойкие. Макс уже три раза порывался послать все нахрен, но Антон усиленно уговаривал его продолжать, а потом они менялись местами и так по кругу. И вот пять выпитых энергетиков, десять просмотренных видео на ютуб со страшными названиями и графиками, половина пачки выкуренных на двоих сигарет и ноль результата.
— А я понял! — Потирает красные глаза Антон.
Макс поднимает на него лицо полное надежды.
— Высшее образование это не наше, помнишь конец девятого? Мы хотели вместе свалить в колледж, вот, надо было валить.
Макс издает протяжный вой и падает лицом в учебники.
— Ладно, пошли спать, может с утра будет легче. — Хлопает по плечу друга Антон.
— Сукаааа… Нам же это как-то сдавать. — Глухо стонет Макс. — А у нас еще завтра по этому консультация!
Антон присоединяется к Максу и тоже падает лицом в учебники.
Дверь учебки резко открывается и в нее вваливается пьяный в хлам Паша с ключами от учебки в руках.
— А ну на выход, надо закрыть…уууууучебку! — Пролетает он мимо ребят и останавливается, врезавшись в парту.
Макс с Антоном переглядываются и издают пару сдавленных смешков.
— Паша, ты где так нажрался? — Отрывает голову от парты Антон.
Председ разворачивается на голос, тыкает пальцем почти в его сторону и хмурит брови.
— В баре! — Торжественно озвучивает он и показывает пальцем на дверь. — Наааа выход!
— Слушаемся и повинуемся. — Усмехается Макс и собирает учебники.
Антон впихивает свои тетради другу в руки и косится на Пашу, Макс кивает и выходит.
— Ты тоже давай… — Показывает председ на дверь.
— Я перекурю, а то Макс меня пиздит за то, что дымлю, как паровоз.
Паша кивает. Антон подходит к окну, открывает его и садится на подоконник, а председ падает на парту напротив. Антон достает пачку и закуривает.
— Твист сука… — Подытоживает весь свой сегодняшний день Паша.
— Не могу не согласиться. — Поддерживает его Антон.
— Он же тебя ненавидит… Как ты жил с ним…
— Ну, его можно понять, я бы на его месте действовал также, нет не так, действовал бы я по другому, но эмоции испытывал бы те же. Я бы себя на его месте просто бы убил, а он мне даже спину сегодня помазал, да и к Окси приехал, и вчера вроде как принимал участие в моей откачки. Я бы точно такого делать не стал.
— Он просто старается мелкими правильными действиями подкупить карму. — Усмехается Паша.
— Мне, кажется, он хороший, сложный, конечно, но хороший.
Паша смеется в голос, откидываясь на парту. Если бы только он понимал абсурдность всех своих слов.
— Не разделяю твоей веры в него.
Антон пожимает плечами и достает еще одну сигарету.
— Можно?
— Ты вроде не куришь. — Хмурит брови первак, осматривая в хлам пьяного председа.
— Думаю сейчас самое время начать! — Грустно улыбается тот.
Антон достает сигарету и протягивает Паше, тот прикуривает, делает первую тягу и закашливается высовываясь из окна.
— Мда, ты хуже школьника.
Паша делает еще несколько затяжек, но все безуспешно.
— Слегка прикладываешься губами к фильтру, немного втягиваешь в легкие, задерживаешь на пару секунд и выдыхаешь. — Усмехается первак, глядя на внимательного Пашу, которому сейчас в руках только тетради не хватает, чтобы конспект начать вести. — Никогда бы не подумал, что буду учить курить третьекурсника.
Председ улыбается, смотрит на сигарету, подносит ее к губам, вдыхает, дым обволакивает его легкие, отчего они спазмят в кашле, но Паша усиленно держится. Он чувствует легкое расслабление, а потом ему резко хреновится, он высовывается в окно, дым вырывается из его легких, а вслед за ним все, что он выпил за этот вечер.
— Паша, ну это пиздец! — Испуганно смотрит Антон на этот блюющий Ниагарский водопад.
Твист сидит в темноте на кухонной тумбочке и сверлит взглядом открытый ноутбук, в котором осталось нажать только одну кнопочку, чтобы видео разлетелось по всем чатам и всем группам. Со стороны могло показаться, что он тренирует навыки телепатии и хочет нажать эту кнопку силой мысли, но на самом деле он пребывал в глубоком пограничном состоянии. Твист не настолько туп, чтобы доверить такое важное дело, как отчисление Антона, всего одному человеку, и от отказа Паши он ничего не потерял. Но, что он потеряет, если откажется от наказания? Внутренние принципы, убеждения, которые до этого дня были непоколебимы.
Дьявол живет в мелочах, уступки рождают новые уступки, разрушая силу характера. Даже один день прогула тренировки может затянуть тебя настолько, что все десять лет усиленного труда пойдут насмарку. Одна кнопка, всего одна кнопка положит конец всем его терзаниям. Но он не мог ее нажать, и от этого злился и ненавидел все вокруг, а в первую очередь себя.
— К черту!
Твист вскакивает с тумбочки, в миг оказывается возле ноутбука, испепеляет его ненавистным взглядом, заносит палец над кнопкой и тыкает…мимо в стол, отчего злобное рычание наполняет комнату.
— Сука, да нажми ты уже эту гребаную кнопку!
Твист скалится на ноут, кладет палец на enter, выдыхает, представляет ненавистный образ Антона, но в голову лезет еще более ненавистный образ улыбающегося Паши.
— Похуй!
Твист захлопывает ноут и откатывает его так, что тот с грохотом падает со стола. Твист шипит, уходит в свою комнату, со всей дури хлопая дверью.
Тишина, звенящая тишина… которую разрывает очередной удар двери и рычание.
— А вот не похуй!
Твист идет к кухне, хватает с пола ноутбук, который чудом не развалился на микросхемы, открывает его, гневно что-то тыкает, ухмыляется и без колебаний нажимает на заветную кнопку enter.
***
Утро пятницы для всех началось по разному.
Для Антона и Макса в шесть утра, потому что первый блок так и остался непонятным, а впереди еще пять таких же. Они поставили кофе, включили свет, умылись, возненавидели этот мир, сходили перекурить, вроде стало полегче, но когда они вернулись в комнату и увидели учебники, то поняли, что не стало.
Думаете в подготовке к экзаменам важен ум? Нет, важна воля и желание не вылететь из общаги, потому что если ты получишь двойку на экзамене, то всего лишь попадешь на пересдачу, а пересдавать ты можешь пока не сдашь, и чтобы этого не допустить, решили мотивировать кнутом. Один провал экзамена — вылет из общежития, теперь можешь сколько угодно пересдавать, живя на улице в картонной коробке.
Ребята начали с повторения вчерашнего и на удивление поняли, что в их головах хоть немного да отложилось, а это значит, что у них есть шанс и не все еще потеряно!
Для Арса это утро началось с недовольного ворчания Марии, когда она нашла его спящим под кухонным столом, но он лишь переполз на диван в гостиную и улегся там, что одобрения у надзирателя также не вызвало.
Утро для Твиста началось стандартно. Он встал, разогрел суп, который приготовил Антон, подметив, что это самый лучший суп в его жизни. Минимум гущи, максимум бульона, и даже мелкие кусочки курицы, его почти не пугали. Позавтракав он собрался и спокойно уехал в универ.
Для Паши же утро началось с разрыва его телефона многомиллионными сообщениями.
Он лениво открывает, еще не протрезвевшие глаза, видит, что каждое сообщение это по сути пересланное видео с подписью «охренеть», «и давно ты таким занимаешься», «педик»… и кучей подобного.
— Сука…
Он выключает телефон и откидывает его под кровать.
Тошнит, не от алкоголя, а от этой жизни…
