BLACK OPIUM

Твист устало плетется по коридору, сбивая с себя ночную бессонницу, подходит к знакомой двери, знакомого кабинета, в котором он за последнюю неделю появлялся чаще, чем за все три года своего обучения здесь, легонько стучит и заходит вовнутрь маленького муравейника под названием студенческий совет. Перемена между первой и второй парой, а работа уже кипит полным ходом. — Твист, переставай стучать, я ссу, что это ректор или кто-то из администрации. — Сходу летит в него претензия от Ани. Взлохмаченная девушка стоит рядом со столом и раскладывает огромную стопку листов, которую держит в руках, в три маленьких стопочки. Твист лениво, обходя пробегающих мимо активистов, проходит к одногруппнице, запрыгивает на стол, отставляя руки назад, и устало запрокидывает голову. — И слезь со стола, вот стульев сколько, выбери себе любой. — Не отрываясь от листочков, предъявляет Аня очередную претензию. Твист пропускает плохое настроение одногруппницы мимо ушей и блаженно закрывает глаза, но тут сквозь шум чайника, клавиатуры и принтеров прорывается спор двух раздраженных голосов. Твист открывает глаза и смотрит на дверь, которая вела в комнату отдыха, а по совместительству еще и кухню, откуда доносилось рычание. — Кофемашинку не поделили? — Поднимает голову Твист и садится в прямое положение, разминая затекшие руки. Аня на секунду отрывается от своей кропотливой работы, смотрит в сторону кухни, а потом опять возвращается к бумажкам. — Паша с Кириллом все утро отношения выясняют. — И в чем суть конфликта? — Паша месяц занимался подготовкой новогоднего балла для активистов, а Кирилл забрал у него мероприятия, когда оно уже почти готово. — А ты тут зачем тогда? — Обводит Твист одногруппницу равнодушным серым взглядом. — Кирилл с Настей спит, ему баллов до повышенной стипендии не хватает, потому что нихрена не работал весь год, вот выпросил мероприятие, а она ему дала во всех смыслах. — Ворчит Аня в бумажки. — Спать с президентом студенческого совета, а он знает под кого ложиться. — Угу… — Кивает Аня, подвисая с очередной бумажкой в руках. — Ты чего пришел? — Кое что забрать… — Осматривается Твист и находит знакомый рюкзак на котором лежал его китель. — Тебя на зачет по вышмату. — Фу Боже мой, что за день сегодня такой, не день, а пиздень! — Вскидывает она руками, раскладывая оставшиеся бумажки. Аня гордо смотрит на три стопки документов перед собой, берет стикер, пишет послание для секретаря, берет сумку и идет к выходу. — Погнали, а то опоздаем и сразу на пересдачу можем записываться. Твист кивает, подходит к рюкзаку Паши, накидывает на плечо китель и уходит следом за девушкой. Антон с безучастным видом сидит на очередной нудной паре и выслушивает стенания Макса, который усиленно страдает после тяжелой тренировки. — И мы после каждого забитого нам мяча делали эти адские упражнения, у меня чуть колени не вылетели. — Ты же наколенники хотел купить. — Да, после нового года закажу ближе к соревнованиям. Преподаватель перелистывает слайд, Макс и Антон синхронно поднимают телефоны и фотографируют презентацию. — Кстати, блудный сын, ты когда домой вернешься? Меня твои коменды с твоими отработками уже задолбали. Я очень надеюсь, что вы там с Твистом не спиваетесь на пару. — Мы? Пффффф… Конечно нет, только травка. — Антон показывает ладонями стоп и невинно улыбается. — Мелисса, мята, шиповник. — Ну то, что вы как-то сосуществуете вместе уже радует, но я бы все-таки хотел видеть твое полуживое тело в нашей комнате. Антон прикладывает руку козырьком и расправляет сутулую спину. — Так точно! Сегодня мое полуживое тело будет спать рядом с вами. Ребята смеются, смотрят на доску и фотографируют новый слайд. — Кстати, какие на вечер планы? — Тоном лисы начинает из далека Антон. — Никаких, к экзу готовиться, отдыхать от тренировки, да как обычно все… — Уныло перечисляет Макс, мечтая, опять оказаться в сентябре, беспечно пить, кутить и трахаться, не думая о сессии, а не вот это вот все. — Твист пригласил тебя к себе на новогодние посиделки сегодня вечером. Глаза Макса округляются, и он трясет головой, думая, что ему послышалось. — После пар сразу к нему поедем. Гарри Поттер, глинтвейн, я пиццу испеку, должно быть весело, наверное. — Грустно улыбается Антон, переключается на доску и фоткает новый слайд. — Окееееей, если Твист позвал, пойду. Хотя, это мега странно и попахивает каким-то разводом, хотя, пофиг, всяко лучше, чем тухнуть над учебниками. Антон положительно кивает, открывает диалог с Серегой и Позом, чтобы напомнить ребятам про вечер. Твист чахнет над очередной лабораторной установкой, как Кощей над златом. Он ставит цилиндрики из разного состава тампонажного растворов под пресс и разрушает их, а показания записывает в залитую химикатами тетрадь. Обыденное действие, но у него это вызывает просто дикий восторг. Но тут дверь резко открывается, разрушая идиллию юного исследователя. — Твииииииист… — Паша влетает в лабораторию и радостно расставляет руки в сторону в надежде, что парнишка кинется ему в объятия. Твист одаривает его равнодушным взглядом, четкой походкой подходит к шкафу с халатами, открывает его, залезает вовнутрь и закрывает дверь. С Паши медленно сползает радостная улыбка и опускаются руки, но ненадолго, ведь он супер-пупер-дупер-мистер-неунываемость-2000. — Твист, от меня не спрячешься! — Стучится он в дверь шкафа. — Умерь свой пыл, ты меня пугаешь. — Доносится глухой голос из шкафа. — Ой, да ладно тебе, выходи. — Я тебя уебу, если ты хоть на миллиметр войдешь в мое личное пространство. — Да даже в мыслях не было входить в твое пространство. — Мелодично растягивает Паша, прекрасно понимая двусмысленность сказанного, а также прекрасно понимая всю абсурдность своих же слов. Дверь медленно открывается, из шкафа вылазит Твист, обвешанный халатами, Паша хихикает под цоканье и закатывание пепельных глаз. — Чего приперся? — Как грубо, а как же Паша, как хорошо, что ты пришел, я так скучал! — Прыгает активист из стороны в сторону изображая своих фанаток с первого курса. — Да, очень… — С непробиваемо каменным лицом обламывает его парнишка, свешивая халаты на плечики. — Я пришел тебя забрать и сказать, что получил пять за курсач, с которым ты мне помог. — Поздравляю, держи в курсе. Твист закрывает шкаф и идет к своей установке. — Давай по такому случаю сгоняем на выходных в кино, в боулинг, в бар, куда угодно на твой вкус, хочу тебя отблагодарить. — Никуда не хочу. Ты сварил мне кашу, отнес к медику, накормил сэндвичем и шоколадкой, этого достаточно. — Недостаточно. В общем, думай, или я все выходные буду тусить у тебя. — Меня всегда удивляла уверенность людей в том, что их желания совпадут с их возможностями. Паша игнорирует очередные гадости, подходит и внимательно следит за действиями Твиста. А точнее, как его тонкие руки из последних сил пытаются прокрутить железный рычаг, чтобы пресс расколол очередной образец. Получается у него это, скажем так, на троечку. — Можно я попробую? — Что? — Покрутить, выглядит забавным. — Моя исследовательская работа выглядит забавной… — Обреченно вздыхает парнишка. — Не искажай мои слова. — Паша перехватывает рычаг, оттесняя Твиста, и крутит. — Пф, легкотня! Рычаг легко раскручивался под его руками, а Твист тем временем смотрит на него, как на самое тупое существо, которое только можно встретить в этом мире. — Ага, ты под свою голову раскручиваешь? Паша смотрит на грани пресса, которые все дальше и дальше отстраняются от образца, и мило улыбается. — В обратную сторону? Твист кивает. — Только не так быстро, чтобы я данные успел записать. — Оки доки! Твист открывает тетрадь, внимательно смотрит на шкалу прибора, в его голове проносится их пятиминутный диалог, он хмурит брови и переводит подозрительный взгляд на Пашу. — Стоп, в смысле меня забрать? — В прямом, меня Антон просил ему помочь с расчеткой, а он у тебя, так что я поеду с тобой к тебе. Твист подвисает, пресс сжимается, образец разлетается. — Ты данные успел записать? Твист приходит в себя, смотрит на шкалу, записывает показания, отдает команду на раскрутку, очищает прибор, ставит новый образец, садится обратно на стол и смотрит на шкалу. — Что, даже верещать не будешь? Я уже полчаса заложил на дискуссию. — Улыбается Паша, игриво осматривая Твиста, который явно был не в восторге от такого расклада. — Не буду. Пофиг, делайте что хотите, две недели… Две недели я уж как-нибудь потерплю ваши выходки. — А как же… Я живу на болоте, натыкал табличек, я огромный и злобный, этого разве мало, чтобы добиться уединения?! — Отыгрывает Паша огромного и злого огра, под ошарашенный взгляд Твиста. — Что вы забыли на моем болоте?! — Паша подозрительно смотрит на парнишку, который вообще не понимал, что тут происходит. — Только не говори, что ты не смотрел Шрека? — Смотрел фильм Касабланка? Паша отрицательно качает головой, выкручивает рычаг и разрушает образец. — А что настолько интересно, что советуешь посмотреть? — Нет, всего лишь классика, которую должен знать каждый уважающий себя человек. Это конечно не Шрек, но тоже неплохо. — Ну, тогда на каникулах после сессии ты мне покажешь Касабланку, а я тебе Шрека. Твист списывает показания со шкалы и заговорчески улыбается своим мыслям. «Наивный. На новогодних каникулах меня тут уже не будет.» — Ты, кстати, Новый год где отмечать будешь? — Домой поеду. — В Москву? — Я не из Москвы. — А откуда тогда? — Выкручивает рычаг Паша до характерного треска. — Из Челябинска. — Записывает Твист данные конечного разрушенного образца. Активист осматривает парнишку и начинает смеяться. Твист, безумно надеясь, что Паша перерос возраст дешёвых подколов, зачищает установку и отмывает стол от цементной пыли. — Челябинские мужики настолько суровые… — Даже не начинай. — Закатывает глаза Твист, понимая, что нет, не перерос. — Я думал, у вас в Челябинске всех дохлых со скалы скидывают. — Смеется Паша, зажимая рот ладошкой. Твист скидывает халат, берет свой рюкзак и выходит из лабы. — Да ладно тебе… Подожди… А тебя изгнали или ты сам решил оттуда уехать? Ну Твист, ну подожди! Твист несется по ступенькам, перепрыгивая через одну, чтобы хоть как-то уже оторваться от Паши, потому что тот его достал своими шуточками еще в машине, за что он его раза три по дороге чуть не высадил. — Челябинские мужики настолько суровые, что пьют водку через нос! — Да, когда ты уже закроешься?! — Рычит Твист на весь подъезд. — Когда расскажу все подводки к Челябинску из Нашей Раши, а я пока только на первом сезоне. — Останавливается он на лестничной площадке, где уже стоит Твист и взламывает ключом дверь. — Кому я вообще Касабланку советовал, если у тебя уровень развития на Нашей Раши. — Открывает он дверь и проходит вовнутрь, улавливая теплый запах еды. — Да ладно, пробник Челябинского мужика, не занижай мои умственные способности. — Смеется Паша, за что тут же получает обувной ложкой точные удары в бедра, плечи и ребра. — Твист! Фак! Больно! Да все! Я все понял! Твист бросает ложку на обувную полку, вешает куртку и замирает, замечая, что на крючке нет места, потому что они заняты чужими куртками. Парнишка кидает гневный взгляд на активиста, который потирает места удара, выдыхает и идет в гостиную. — Сюрприз! Твист осматривается: на кухне стоит Антон, который разрезает пиццу, Серега, который готовится украсть первый кусочек, Поз, который разливает глинтвейн по кружкам, Макс, которому доверили нарезать салат. А еще, Твист замечает мигание гирлянды, которая валялась на диване и на подоконнике, новогодний колпачок на Сереге, мишуру на Антоне и Максе, и сережки из дождика на Позе. Твист разворачивается, скрываясь за углом, и врезается в плечо Паши, который с довольной улыбкой преграждает ему путь, уперевшись одной рукой в стену. — Ты куда-то собрался? — Шёпотом спрашивает активист на ушко парнишки. — Это твоих рук дело! — Поднимает Твист гневный взгляд. — Да, и что ты мне сделаешь? — Закусывает Паша губы в улыбке. Твист улыбается, хватает Пашу за болтающийся галстук и резко тянет на себя, опуская его голову на свой уровень. — Паша, я твою жизнь в порошок сотру, ты больше никогда нигде не сможешь учиться, а про работу можешь забыть, ты кончишь хуже самого последнего наркомана. — Шипит он самодовольному парню на ухо, наматывая галстук на руку. — Не испытывай мое терпение, потому что когда оно закончится, бежать будет некуда. Ты меня понял? Паша резко выпрямляется, отчего рука Твиста подлетает вверх вслед за галстуком. Он резво разворачивается, припечатывая парнишку спиной к стене, на что тот на автомате упирается рукой, которая все еще была опутана галстуком, в район его грудной клетки, хочет поднять вторую, но локоть плотно прижат к стенке Пашиной рукой. Твист рычит и кидает гневные взгляды то на руки, то на ноги, то на Пашу, глаза которого блестели каким-то опьяняющим сумасшествием прямо над ним. — Попался. — Улыбается парень, бедрами блокируя любые поползновения Твиста в сторону. — Знаешь, что я понял? Кто доминирует днем, тот любит, чтобы его жестко имели ночью. Твист замирает от таких слов, непроизвольно краснеет, но быстро берет себя в руки и поднимает на Пашу, искрящийся электрическими разрядами взгляд, на что тот ухмыляется и придвигается к его лицу ближе, оставляя между кончиками носа сантиметров пять. Паше нравилось чувствовать, как Твист мечется под ним, нервно ища возможность выскользнуть, но еще большее удовольствие ему доставляло видеть в его глазах гнев, панику, смущение и желание убивать. Восхитительно! — Я тебя предупреждал, что если ты нарушишь мое личное пространство хоть на миллиметр, то я тебя уебу? Твои проблемы, что до тебя с первого раза не доходит! — Рычит парнишка. Паша скатывает свою руку с локтя Твиста на его запястье и прижимает к стене на уровне его головы. — Меня всегда удивляла уверенность людей в том, что их желания совпадут с их возможностями. — Возвращает Паша парнишке его же фразу, опаляя горячим дыханием губы. Твист смотрит на свою руку, запутанную в галстуке, поднимает на него игривый взгляд, подается вперед, почти касаясь его губ, и улыбается. — Мои возможности зачастую превышают мои желания. Паша нервно сглатывает от такой близости, Твист добившийся увеличения расстояния между своей спиной и стенкой, накручивает галстук еще на один оборот вокруг кисти, резко подгибает ноги, падает на пол, на пару секунд повисая всем весом своего тела на галстуке, от чего Паша непроизвольно наклоняется вниз, со всей дури ударяется лбом о стенку и падает на пол, а точнее на Твиста, который не учел этот момент. — Ну и что вы тут устроили… — Фейспалмит Поз, подошедший забрать ребят в комнату. — Ничего, просто упали. — Пищит активист потирая лоб. — Погнали, а то там пицца стынет и Макс психует. Паша перекатывается с Твиста на спину, тот быстро выпутывает свою руку из галстука, подрывается и уходит в комнату. — Ну вы где, ну е мое, а! Тут уже все остыло, пока мы вас ждем! — Жуя пиццу возмущается Серега на пролетающего в свою комнату Твиста. — Так получилось, извините, я, кстати, Паша. — Представляется он, обводя взглядом знакомых ребят. — Ты серьезно? У нас за два года память еще не совсем отбило. — Улыбается Поз и пожимает ему руку. Паша замечает Макса, который сидел на подоконнике, пил глинтвейн и не сводил с него строгого взгляда. Активист мило улыбается и поднимает руку в качестве приветствия. Макс переводит строгий взгляд на Антона, который доставал вторую пиццу из духовки, первак это замечает, закатывает глаза и хмурит брови на друга, Макс хмурит сильнее, Антон еще сильнее, Макс сдается, переводит взгляд обратно на Пашу и наигранно мило улыбается. К ребятам из своей комнаты выныривает Твист, который уже успел переодеться в домашнее, а именно в огромную чёрную футболку с розовыми вставками кинопленки и черные трико. Теперь в расслабленный стиль компании не вписывался только Паша, который оставался в черных джогерах и белой рубашке. Твист здоровается с Серегой, тот его приобнимет и ладонью хлопает по спине, отчего Твист строит гримасы боли и смирения перед тем, как его отпускают. Но счастье оказалось не долгим. Твиста перехватывает Поз, шуточно зажимает шею в удушающий и треплет по голове. — Ты куда Арса дел, а ну признавайся! — Да, никуда я его не девал!ё — Пищит Твист, пытаясь уйти из захвата. — Опять миру не хватило? Заколебете, то ты на месяц пропадаешь, то он! И вот только не надо лапшу на уши вешать, что у него семья, учеба, дядя в коме. — Да я не вешаю, ну Поз, у него и правда семья, ну Поз. — Поз, правда, хватит издеваться над мелким. — Ударяет его по плечу Серега. Паша с умилением и завистью смотрит на их детские игры, и на то, как парнишка принимает дружеские порывы тактильности Сереги и Поза. Поз наконец-то отпускает Твиста и начинается суета. Макс и Серега подтаскивают стол на котором стоит телик ближе к дивану. Твист приносит ноутбук, подключает его к телику и включает первую часть Гарри Поттера. Антон и Паша подтаскивают еду ближе к дивану и составляют на кухонные стулья. — Стоп, тут же стол был. — Косится Антон на Твиста. — Он сломался. — Как стол может сломаться? — Может. Антон хмурит брови, берет глинтвейн и падает на диван. Твист вытаскивает пуфик из своей комнаты, кидает к дивану, выкатывает игровой стул, идет в комнату Арса, открывает дверь и в шоке застывает. — Это что за херня? Антон быстро всовывает глинтвейн в руки Паше и в один прыжок оказывается за диваном. Твист разворачивается и сканирует комнату гневным взглядом. Серега смеется и услужливо показывает за диван. Твист хлопает дверью. Антон на четвереньках подползает к краю дивана, выглядывает и осматривает комнату - только ржущие ребята, Твиста нет. — Ты совсем охренел! Это что за погром?! Антон нервно вздрагивает от неожиданности, поворачивает голову, видит сердитого Твиста, над которым только не хватало тучи и молний, быстро подрывается с места и бежит. — А ну стоять! Я всего лишь тебя убью! Дак прими смерть достойно! — Бежит Твист за ним, ухватывая за футболку. Поз и Серега смеются и ставят ставки, каким именно способом Твист убьет Антона. А Паша и Макс синхронно вертят головой, пытаясь удержать во внимании ребят. Антон забегает за спину Макса. Твист пытается ухватить Антона со всех сторон. Макс тяжело вздыхает и набирает воздуха в легкие. — Вы если сейчас не успокоитесь, оба пойдете отсюда нахрен! — Рычит он, отчего замирают все, даже наша солнечная система. Твист меряет Макса надменным взглядом, тот выразительно вскидывает бровью, Твист косится на Антона, хмыкает и уходит на кухню. Поз и Серега грустно выдыхают, и обиженно смотрят на Макса за то, что он прерывал такое представление. Твист возвращается с кухни со стаканом глинтвейна в руке, делает глоток, одобрительно кивает и подходит к пуфику, но там уже сидит Серега. — Занято. — Улыбается он,` откусывая кусок пиццы. Твист смотрит на свой геймерский стул, но там уже улегся Поз, который переглядывался с Серегой и посмеивается, глядя на недовольную моську парнишки. Твист обреченно смотрит на диван, на котором сидели Макс, Антон и Паша, тяжело вздыхает, делает глоток, подходит к дивану, ребята сдвигаются, освобождая место с краю рядом с Пашей. Активист расплывается в улыбке и хлопает рукой по свободному месту, на что Твист раздраженно фыркает и садится, поджимая ноги под себя. Серега встает, выключает свет, снимает фильм с паузы и ребята радостно начинают смотреть Гарри Поттера под глинтвейн, пиццу, мандаринки и искрящуюся разноцветными огнями гирлянду. — Фуф успели, представляешь выражение лица старухи если бы мы опоздали. Э…э…это было просто блестяще. — Спасибо, за эту оценку, мистер Уизли. Может было бы полезнее превратить мистера Поттера и вас в карманные часы? Тогда бы вы приходили во время. — Мы потерялись. — Тогда может в карту? Надеюсь без карты вы найдете свои места? Озвучивают фильм Паша, Макс и Серега. Поз отходит на кухню, доливает глинтвейн, накидывает на себя плед и стремительно влетает обратно со словами: — На этом уроке не будет дурацких взмахов волшебной палочки и глупых заклинаний… — Ребята взрываются хохотом, Поз распахивает плед, как мантию и складывает руки на груди, кидая на каждого пристальный взгляд. — Я постараюсь научить вас, как околдовать разум и обмануть чувства, я расскажу вам, как разлить по бутылкам известность, как заваривать славу, и даже как закупорить смерть… Поз подцепляет пиццу и падает на свое кресло, пока ребята пытаются прийти в себя после такой пародии. Паша смотрит на Твиста, который пил уже вторую кружку глинтвейна, отчего его лицо выглядело уже не таким бледным, взгляд не таким бездушным, а тело не таким зажатым. Твист внимательно смотрел фильм, периодически поворачиваясь к Паше и спрашивая или вкидывая рандомные факты, на вроде сколько всего факультетов, чтобы тот больше хотел зелья варить или колдовать, Малфой единственный на кого тут можно смотреть. Паше нравилось… Нравилось, что Твист сидит рядом, полностью прижимаясь плечом к его плечу, потому что не так уж много места на этом диване, нравилось, что Твист правша и после первой кружки ему заебалось держать ее на весу, и он стал периодически класть руку ему на бедро, нравилось, что Твист ниже ростом и перед тем, как что-то спросить, он просто смотрел на Пашу и ждал, пока тот обратит на него внимание, улыбнется и немного наклонится, вслушиваясь в очередной вопрос, нравилось, что он удивлялся каждый раз, когда ребята предугадывают реплики героев, нравилось, что он смеялся, нравилось, что он чувствовал себя комфортно и мог показать себя настоящего. Твисту нравилось не думать. Не думать о том, что надо закончить исследовательскую до Нового года, чтобы она шла в зачет при переводе в МГУ, не думать, что надо кончать с Антоном, потому что, когда Арс вернется в Питер на вскрытие завещания, его ничего не должно удерживать тут, не думать, что ему там одиноко, плохо, больно, тоскливо, не думать о том дне, когда нашел Арса с проткнутыми венами, не думать, что такое может повториться, не думать, что Арс до конца жизни может его ненавидеть, да, ему нравилось хотя бы этим вечером не думать об этом. Ведь сейчас ему нравилось чувствовать... Чувствовать запах мандарин, вкус терпкого глинтвейна, пиццу, которую вечно подставляет ему Паша, чтобы он откусил, и он кусал, потому что пицца, и правда, вкусная, а то, что еще и не надо руки марать об нее плюс в квадрате, ему нравилось чувствовать тепло и некое игривое беспокойство внутри себя, предвещающее новогоднее чудо. Но, как заклинание двух палочек Гарри Поттера и Волан-де-Морта схлестнулись в одном бою, точно также столкнулись две энергии на диване. Энергия безумного тепла и счастья со стороны Паши и Твиста, и энергия всеобъемлющей антиутопии со стороны Макса и Антона. Максу не нравилось, что Антон уже почти как час сидит с первой кружкой глинтвейна, не нравилось, что он не сияет, как новогодняя елка, смотря свой любимый новогодний фильм, не нравилось, что за весь вечер он не произнес ни слова, не нравилось, что он похоже вообще сейчас находится не тут. Антон, и правда, находился не тут. Он ощущал все происходящее со стороны, даже свое собственное тело. Он видел, как Антон сидит, смотрит фильм, пьет глинтвейн, отвечает Максу и смеется над шутками Сереги и Поза, но он не понимал зачем он это делает, он не понимал, что они все тут делают, он не понимал, какого хрена тут творится?! Почему все ведут себя, как будто все в порядке, все хорошо, все так и должно быть?! Почему все так быстро забыли об Арсе, будто его никогда и не было… «Я когда-то прочитал одни ужасные слова, и тогда они меня напугали, но особого смысла я им не предал, но вот теперь, они сами по себе всплыли в голове, как разбухшие трупы после весеннего ледохода. Вас похоронят. Через час, люди будут плакать, через два, вспоминать каким вы были хорошим человеком, через пять, тяготиться вашим отсутствием, через десять, попытаются свыкнуться с мыслью, что вас больше нет, через день, смирятся с очевидным, через неделю, начнут думать, что бы такого приготовить на ужин, через месяц, мысли о вас сведутся к неприятным уколом в сердце перед сном, через полгода, вы просто станете воспоминанием, а через год, датой в календаре, вспомнив о которой, накрывают самый безвкусный стол с киселём и булочкой с повидлом. Это так обыденно, так ужасно, но с другой стороны прекрасно. Человек не может радоваться долго, точно также, как и страдать. Так или иначе о нас все забудут, нас все бросят, и мы останемся одни. Твист… Почему он всегда во всем оказывается прав? Может, ничего этого не было, я сам все придумал. А может, я сошел с ума в классе десятом и вся моя жизнь это лишь иллюзия, которую я выстроил сидя в четырех белых стенах. Возможно, но разве в таком случае я не должен быть счастлив?» Антон привстает, Макс кидает обеспокоенный взгляд, но тот берет пустую кружку из его рук и плетется на кухню. Он подливает глинтвейна, возвращается обратно, отдает кружку Максу, возвращается на кухню и занимает место за барной стойкой. «Нет ничего вечного и ничего абсолютного. Тот же Паша, я ему вроде нравился, да даже и сейчас думаю нравлюсь, но что тогда он чувствует к Твисту? Могут ли человеку одновременно нравится несколько людей? Арс может, и правда, использовал меня для отвлечения от своих проблем, а Твиста он любит по-настоящему? Знаете, когда люди уже давно вместе, они точно знают, что любят друг друга, что никуда не отпустят, что до победного будут вместе. Но иногда, хочется перезагрузиться, они берут дистанцию и уходят во все тяжкие, чтобы потом сойтись и любить друг друга с удвоенной силой. Может и я был в жизни Арса всего лишь этапом перезагрузки…» Антон встает со стула и прокрадывается в прихожую, стараясь не привлекать внимание. Он надевает ботинки, куртку, шапку и уходит, ведь ему тут не место. — Мария… Мария… Мариииииииия! Мария! — Что! Что! ЧТО! Что случилось, Арсений, за эти десять секунд пока меня не было?! Арсений лежит посреди гостиной комнаты на ковре и залипает в брусчатый потолок. — Мне скучно… — У вас есть компьютер. — Там нет интернета. — Библиотека. — Ее содержание с моего детства не изменилось, я там все уже давно перечитал. — Спорт. — Я скоро Аполлона превзойду с таким количеством спорта в моей жизни. — Хорошо, что вы хотите? Картины по номерам, самоучители языков, может самое время освоить готовку? Арсений качает головой и смотрит на Марию, которая стоит над ним, как воспитательница над самым капризным ребенком. — А какое у тебя настоящее имя? — Я же сказала, называйте как хотите. — Ну так не честно, ты же мое знаешь. — Мое имя знает только Татьяна Владимировна, и я хочу, чтобы так это и оставалось. — Аааааа, от тебя только скучнее становится. Арс привстает на локти и осматривает комнату. — Может, ремонт сделать? Как тебе идея? Поможешь мне? — Может, лучше картину по номерам? Арсений перекатывается в позу лотоса и игриво смотрит на Марию. — А пойдем на свидание. Тут неподалеку есть городок, в котором есть одна булочная, там такие пироженки делают, ты таких никогда не пробовала, нас дедушка туда водил постоянно, пойдем, тем более за окном такой снегопад, будет очень романтично. Мария подвисает, такое предложение она ждала… Да никогда она не ждала такого предложения. — Я бы с удовольствием, но не положено. — Звони моей маме, я отпрошусь… Да что за пиздец, почему я говорю словами семиклассника! — Обреченно вздыхает брюнет. Мария сдавленно смеется, достает телефон, набирает номер Татьяны Владимировны и подносит телефон к уху, но Арс ловко перехватывает его. — Да, Машенька, что у вас на этот раз случилось? — Да ничего страшного. — Ой, Сеня, ну что, как ты там? Поладили наконец-то с Машей? — Не-то слово! — Как я рада! Кстати, я к вам загляну ближе к пятнице, ты не против? — Мама, ну конечно же нет, ты и отца захватывай, я уже на той стадии, когда согласен на все. — Сеня, ты опять за свое, ну что за чудо вырастила! — О да, ты же огромный вклад внесла в мое взращивание. — Сеня, не доводи меня, ты же знаешь, как мне неприятно такое от тебя слышать. — Театрально вздыхает Татьяна Владимировна. — Ладно, все, опустим. Я что звоню-то, я пригласил Марию на свидание в булочную в городке неподалеку отсюда, ну где самые вкусные пирожные в мире, а она говорит, что не положено. — Арс с усмешкой смотрит на Марию, которая от стыда не знает куда себя деть. — Дак мы сходим? Прими к сведению, что я даже не высказываюсь против, выставленного на каждом метре дороги эскорта. — Арс ждет ответа, покачиваясь из стороны в сторону. — Мааааам, я тут с ума уже скоро сойду в четырех стенах, на людей начну кидаться. — Ну хорошо, хорошо, ни минуты покоя с тобой, дай трубочку Маше. Арс улыбается, протягивает телефон Марии, которая принимает его, мысленно желая провалиться под землю. — Да, хорошо, поняла, до свидания Татьяна Владимировна. Мария кидает наигранно сердитый взгляд на Арсения, на что тот лишь улыбается. Она смеется и облегченно падает на диван. — Ура, наконец-то мы хоть куда-то выберемся из этого дома. — Мария отклоняет голову на Арсения и протягивает руку ладонью вверх. Арсений в растерянности смотрит на руку, но потом вспоминает, как Антон его учил, что нужно делать в таких ситуациях. Арс отбивает пять, вскакивает, поднимает Марию за руки, и они уходят собираться на свидание. Антон плетется вдоль Невского проспекта, огибая воспрявшую новогодним духом толпу, прикрывая лицо от тошнотворных новогодних витрин, а уши от навязчивых музыкантов, которые играли тут у каждого угла. Он не пьян, ему первый раз за эту неделю не хочется напиться и забыться, потому что это не помогает. Курить тоже не хочется, потому что легкие уже отказываются употреблять что-то кроме кислорода и угрожают ему раком. Хотелось чего-то большего. Он останавливается на светофоре и смотрит на знак пешеходного перехода, который стоит рядом. Хочется, чтобы этот знак упал ему прямо на голову и стер память последних четырех месяцев. Но знак не падает, а вот зеленый свет загорается, а это значит, что надо идти дальше. Казалось, что все вокруг создано лишь бы поиздеваться над ним. Казалось, что он просвечивает, и его распадающееся на кровавые ошметки сердце видят все. Казалось, что еще никогда он так ненавидел новый год, как сейчас. Антон идет по запорошённому тротуару, чувствует в воздухе запах алкоголя, крови, секса и травки, поднимает голову и усмехается от иронии судьбы. Ну конечно, все дороги ведут на Думскую! Антон и Макс в первый месяц приезда сразу пошли осматривать главное достояние Петербурга — Эрмитаж… Ага, как же! Они поперлись на Думскую. Целая улица, где с двух сторон располагалось множество мелких трёхэтажных баров совершенно разного образца. От клубов с голыми девушками на барных стойках, до клубов, где тебе подают шот, за который потом прилюдно шлепают по заднице. Тогда они планировали обойти все бары за одну ночь, но приехал наряд и им пришлось бежать со всех ног, так и не покорив эту улицу. Антон видит самый яркий указать, который освещает половину улицы — «Радуга Единорога». И почему-то, в эту самую секунду, интуиция, шестое чувство, вселенское веление подсказывали перваку, что это именно то, что ему надо! А кто он такой, чтобы ослушаться себя. Народу в будний день, да еще и зимой было не так уж и много, в основном одни зазывалы, которые хватают тебя за рукав куртки и чуть ли не насильно заталкивают в бар. Антон змейкой обходит каждого зазывалу и наконец-то добирается до конечной цели — розовой двери, которую будто окунули в чан с блестками. Последнии извилины мозга, которые еще были способны работать, шептали ему, что это не лучшая идея. Но он не слушал, он уже ощущал бархатную ручку под своей ладонью и предвкушал вечер, который поможет ему на время выйти из этого мира. Антон заходит вовнутрь и сразу встречается лицом к груди с высокой подкаченной чересчур ярко накрашенной девушкой. Вроде. Ну чисто визуально она больше походила на девушку. — И кто это к нам сюда забежал? — Раздается миловидный мужской голос, что заставляет Антона еще раз пристально осмотреть человека перед ним, который на минуточку, имел щетину и кадык. — Я… — Тихо отвечает Антон, смотря себе под ноги. — А у Я есть имя? — Антон. — И что Антона привело к нам таким дивным вечером? — Сладко поет мужчина по-доброму осматривая мальчишку. Антон поднимает безжизненный взгляд, как будто он должен передать всю тяжесть его положения, и ему это удается. — Детка, не уж-то все настолько плохо? Антон улыбается, отчего его вид становится еще более жутким. — У меня? Да с чего вы взяли? По мне разве не видно, что все просто заебись. — Ой, ты мой бедный кролик… — Треплет его по голове тяжелая мужская рука, покрытая шелковой тканью платья. — Ну хорошо, оставь все свои проблемы мне, а сам иди и оторвись как следует. — Мужчина отходит в сторону, давая проход к бархатной шторке. — Давай детка! Вверх по радуге к своим самым смелым мечтам. — Шлепает тот его по заднице, придавая ускорения. Антон кивает, отодвигает шторку, делает пару шагов наугад и осматривается: просторный холл с диванами, зеркалом и гардеробом самообслуживания. Здесь уже звучала музыка, пахло сладостью, а на диване сидела парочка девушек, которым уже пора в номер ехать, а то заниматься такими ласками при людях совершенно некультурно. Одна из девушек замечает его, и не отрывая губ от своей спутницы, показывает ему фак. Антон смущенно отворачивается, смотрит по сторонам, видит гардероб и залетает в него. «Ну все Антон, ЛГБТ клуб, куда еще тебя занесет жизнь?» Он проходит вовнутрь, где в клубах разноцветного дыма на танцплощадке отрывались самые разношерстные лгбтшники Питера. Антон разочарованно выдыхает, потому что он был уверен, что сейчас попадёт в центр оргии и разврата. А тут, чуть ли ни как на школьной дискотеке, много украшений, разноцветных огней, легкая дымка, парочки сосущиеся по темным углам, диджей в окружении танцовщиц-кроликов, над этим всем буйством красок располагался второй этаж с какими-то розовыми закрытыми мини шатрами, из которых тянулся легкий дым, а на потолке, как вишенка на торте веселья, висела огромная светящаяся радуга на которой скакал розовый единорог. «Такое ощущение, что я обожрался Улыбашек.» Антон падает за барную стойку, и рядом с ним тут же появляется миловидная девушка бармен с огромным засосом на шее. Антон непроизвольно потирает ключицу, где от засоса, который когда-то оставил ему Арс, осталось блеклое желтое маленькое пятнышко. — Чего желаешь? Девушка сует Антону барную карту, но он даже не заглядывает в нее, а сразу подзывает барменшу, вынуждая ее наклониться ближе. — То что меня убьет. — Глаз единорога? Антон кивает, он согласен на все, даже на глаз единорога. Девушка улыбается, отходит к клиенту рядом, а через пару минут появляется с шотом розовой жижи, которая больше походила на кисель, и голубой таблеткой, на которой выгравирована мордашка единорога. Девушка достает длинную мармеладную радугу и опускает ее в шот. — Держи! Антон смотрит на таблетку, шот, и на автомат, который требовал оплаты. Он, не отводя взгляд от таблетки, прикладывает карточку, девушка улыбается и уходит. Первак поднимает таблетку, зажатую в пальцах, долго смотрит на нее, кладет на язык и запивает шотом. На втором этаже, в блеклом фиолетовом освещении, которое шло от одного из шатров, стоит статная женщина в длинном распахнутом черном кимоно, такого же цвета шёлковых штанах и черном корсете, который был выложен черными камнями и походил больше на доспех, чем на предмет дамского гардероба. Женщина подзывает к себе крепкого мужчину, который стоял позади нее, и пальцем с черным длинным острым ногтем, показывает на сидящего внизу у бара Антона. Арсений и Мария сидят за столом уютной булочной у окна, за которым идет сильнейший снегопад, и именно это добавляет их атмосфере тепла и уюта. Они медленно потягивают мандариновый чай, пробуют различные пироги и вкуснейшие пирожные. Мария и Арс не самая удачная компания, их обычный разговор, это мозговой штурм друг друга, но сейчас беседа шла сама собой, разговоры обо всем и ни о чем, самое то для подобных заведений в подобное время года. — Я на секунду. Брюнет встает из-за стола и уходит в уборную. Мария подливает чай в кружки и смотрит на вечерний заснеженный городок за окном. Арс проскальзывает мимо туалета на небольшую кухню и, под общее возмущение персонала, выходит на улицу, через черный ход. Этот лаз они с Твистом нашли еще в детстве, но Дедушка их быстро раскусил, и потом при выходе их всегда ждал кто-нибудь из его подвластных, но Мария не его Дедушка, ей о таком и не догадаться. Арс быстро сворачивает во дворы и теряется между двухэтажных домов. Он спешит, оглядывается, то и дело поскальзывается на снегу, но спустя минут пять интенсивного бега достигает своего конечного пункта. Арс резко открывает дверь и забегает вовнутрь. — Мне один конверт с маркой и открытку, любую, новогоднюю и ручку можно у вас взять... Только побыстрее, пожалуйста, я тороплюсь... — На отдышке выдает Арс. Сонная девушка степенно, как ленивец из Зверополиса, выдает ему конверт, открытку и ручку, Арс оплачивает, сгребает все в руку, оглядывается и садится за старый пластмассовый стол, который шатался от одного только прикосновения. Мария выпила уже весь чайник и уже наелась пирожными досыта. Она то и дело смотрела в сторону туалета, но вот ее терпение заканчивается, она встает, подходит к двери с табличкой ws, открывает и на удивление ни-ко-го. Мария рычит, гневно прыгает на месте, смотрит по сторонам, видит рядом дверь с табличкой «служебное помещение», еще раз гневно прыгает, возвращается к столику, срывает свою куртку, берет в руки куртку Арса и также выходит под крики служащих через черный ход, потому что охоту с собаками она сейчас хотела устраивать меньше всего. Мария накидывает куртку, открывает телефон, заходит в специальную программу, перед ней открывается карта городка с красной точкой. Она закатывает глаза и идет в ее направлении. Дверь почтового отделения чуть ли не с ноги открывается, и на пороге появляется разгневанная Мария, готовая покарать этого несносного Арсения Сергеевича. Она обводит взглядом небольшое помещение и ее выражение лица резко меняется. За дешёвым пластиковым столом, на дешевом пластиковом стуле сидел Арс, опустив голову в ладонь, и вид у него был такой, будто он пишет предсмертную записку. Мария подходит к нему со спины и аккуратно накидывает на плечи куртку. Брюнет приходит в себя и красными глазами смотрит на девушку, на что та садится напротив, смотрит на конверт с заполненным адресом, на открытку, на которой было два мокрых пятнышка, на ручку, которая валялась рядом, на Арса, глаза которого так сильно просили о помощи. — Арсений, что случилось? — Я… Я хотел отправить письмо… Хотел столько всего написать... А… А я не могу… Даже «привет» не могу написать… — Тихо шепчет Арс, сверля взглядом девственно чистую открытку. — Кому хотели написать? — Моему человеку. Мария поднимает конверт и осматривает адрес отправления. Она смотрит на Арса, на конверт, тяжело выдыхает и кладет конверт обратно. — Пишите. Арс отрицательно качает головой и откидывается на спинку стула. — Почему? — Что я ему напишу? Так странно, когда я сюда бежал, думал мне и десяти листов не хватит, чтобы описать все, что я хочу ему сказать, а теперь и слово выдавить не могу. — Напишите, что он вам дорог. Арс поднимает руку на свет лампы, смотрит на черное кольцо и грустно улыбается. — А какой в этом смысл, я… Какого черта, я должен что-то писать, почему я просто не могу быть с ним рядом?! — Рычит он, сжимая кольцо в руке. — На новый год! Я хотел устроить еще один новогодний вечер, а с утра отвести и посадить его на поезд, а потом переписываться, он бы мне рассказал, какие его мама в этот раз приготовила салаты, как его задергали мелкие, как они ходили все вместе на каток, как он упал и теперь у него синяк, а он бы упал, у него же координация раз через раз работает! А потом бы он приехал, мы бы каждый вечер с утра до ночи сидели и готовились к экзаменам, я бы ему объяснял математику, а он бы укладывал меня спать вовремя, а на утро я бы готовил ему кашу! А после экзаменов мы бы уехали в домик отдыха на лыжный склон! А потом мы бы сделали самое крутое шоу, которое покорило бы сердца миллионов людей, и до конца жизни занимались любимым делом, и были бы безмерно счастливы! И кремировали бы нас в один день, а прах фейерверком бы разлетелся над Питером! — Арс пытается отдышаться, поднимая на Марию блестящие от подступающих слез глаза. — И там нет ни матери, ни отца, ни компании, ничего из того, что мне все усиленно пытаются навязать! — Рычит он и гневно хватает конверт, чтобы разорвать, но Мария успевает его выхватить. — Вот, что? Что он сейчас себе там думает? Что я его бросил! Что просто поиграл и бросил! Что он никогда не был мне нужен! Ненавидит себя! Ненавидит меня! Ненавидит тридцать первое августа! — Арс хватается за горло, пытаясь унять царапающихся кошек. — Я обещал… Обещал, что не брошу его… А он мне поверил… А я бросил… Арсений нагибается, упирая локти в колени, а руки смыкает в замок на затылке. Мария с разрывом сердца наблюдает за своим подопечным, порывается сказать слова утешения или поддержки, но сама прекрасно понимает, что это все одно сплошное издевательство. — К черту! Он меня не простит! Он сам мне сказал, что не простит! Да и я себя не прощу! Арс срывается с места и выходит из почтового отделения по пути доставая из кармана пачку сигарет. Мария смотрит на конверт, на открытку, кидает взгляд в сторону двери, берет ручку, грустно вздыхает, выводит пару предложений, кладет открытку в конверт и отдает женщине за стеклянным окошком. — Отправьте, пожалуйста, первым классом. — Так, стоп, а где Антон?! — Оглядывает Макс пустующую ванную комнату. Ребята на это мало обращают внимания, но когда Макс подходит к комнате Твиста, тот быстро подрывается, приводя в себя Пашу. — Чего тебе там надо?! — Хотел посмотреть там ли Антон. — Его там нет и быть не может! — Ну не скажи, в прошлый раз он был именно там. — Подает голос Паша, за что получает гневный взгляд блестящих глаз. Серега лениво останавливает фильм. — Что у вас опять случилось? — Антона нет! — Я бы не был так категоричен, где-то да он есть. — Отпивает Серега глинтвейна с видом древнегреческого мыслителя. — Ну, ушел, наверное, он изначально убитый какой-то был, может в общагу уехал. — Присоединяется к его размышлениям Поз. Макс пилит взглядом Твиста, тот сдается, подходит к своей комнате, открывает дверь и радостно смотрит в пустоту. — Антон, ну нашел где разлечься! — Он там? — Пытается заглянуть в комнату Макс. — Нет. Твист захлопывает дверь, мельком осматривает комнату Арса, в очередной раз ужасаясь погрому, и отрицательно качает головой. Макс выходит в коридор — ни куртки ни обуви. — Да не переживай ты так, по-любому в общаге уже спит. Макс фыркает на спокойного Поза, берет телефон, звонит, но трубку никто не берет. — Я в общагу. — Кидает Макс, продолжая раз за разом набирать друга. Серега и Поз выдают синхронный, уставший вздох и соскребаются со своих мест. — Мы тогда тоже, а то времени дофига, метро еще закроется. Ребята собираются и уходят, благодаря хозяина квартиры за прекрасный вечер. Твист поворачивается на Пашу и показывает ему на дверь, на что тот лишь улыбается и падает на освободившийся диван. Парнишка закатывает глаза и начинает потихоньку прибираться, пока активист кому-то звонит. — Хаю хай, слушай, а можешь по пропускам посмотреть Антон в общаге или нет. Ага, понял, хорошо, спасибо. Твист убирает салат и пиццу в холодильник, а сам доливает в кружку глинтвейн и падает на свой пуфик. — Пиздец, в общаге его нет, куда он свалить мог, время одиннадцать, и трубку не берет, вот бестолочь! — Сколько не наигранного беспокойства. — Ухмыляется Твист, попивая глинтвейн и снимая фильм с паузы. Паша хмурит брови и ставит фильм обратно на паузу. — Да я просто понять не могу, что с ним последнее время творится. Бухает двадцать четыре на семь, курит как не в себя, весь помятый, может дома что случилось. Он слишком импульсивен в своих поступках, хрен знает, что ему в голову взбредет. — На улице сейчас миллион таких, как он, давай каждого в розыск объявлять и с собаками искать. Паша переползает на пол и смотрит на высокомерное выражение лица Твиста. — А почему тебя так бесит, что я проявляю к нему беспокойство? — Меня бесит, что все вокруг него носятся, он взрослый человек, как-то сам с собой, думаю, может справиться. — Твист, а у тебя есть друзья? — Есть. — Ты за них беспокоишься? — Они не дают мне повода для этого. — Ты непробиваем. Паша набирает очередной номер и звонит. — Макс, короче, в общаге его нет, но ты будь там, мало ли он вернется. Я тут по барам пройдусь, посмотрю. Паша кладет трубку и начинает раскатывать рукава рубашки. — Ты сейчас пойдешь на улицу и будешь искать его, даже близко не зная, куда он мог уехать? Тебе не кажется, что вы с Максом уже с ума сходите и раздуваете из мухи слона? — Он всегда берет трубку от Макса, он не берет только, когда чисто физически не может взять. А это уже вызывает волнение. Паша подскакивает, берет со стула китель и надевает на себя. — Спасибо за вечер, мне бы очень хотелось его повторить. Твист откидывается на пуфик и смотрит в потолок. Паша уходит в коридор и начинает шуршать куртками. — Стой. Паша выглядывает из коридора и видит, как парнишка показывает на свой ноут, который подключен к телевизору. — Дай мне его. Паша удивленно смотрит на опьяненного Твиста, подходит к ноутбуку, отстегивает его от проводов, кладет ему на ноги, а сам падает рядом, оттесняя его, чтобы тоже лечь на пуфик. — Да вы оставите сегодня мой пуфик в покое или нет?! — Рычит парнишка, пытаясь выпихнуть активиста. — Если ты ко мне на вы, то пока нет. — Заебете! Твист заходит в какую-то программу, Паша внимательно смотрит то на нее, то на парнишку. — Ты уж определись, что тебя больше впечатляет, я или мой ноут. — Ты в совокупности с ноутом. — Диктуй его номер. Паша достает телефон. — Ого, я думал, ты его наизусть знаешь. — Будешь продолжать в том же духе, я начну думать, что ты меня ревнуешь. — Поворачивает голову Паша, игриво сдувая прядку пепельных волос на глаза Твисту. — Тебя? — Поправляет челку парнишка и обводит его таким взглядом, как будто перед ним кота стошнило. — Ты охамел? Хотя, что за глупые вопросы я задаю… — Вздыхает он в потолок и диктует номер. Программа запускается и начинает что-то долго грузить. Твист отставляет ноут в сторону, упирается в пуфик рукой, но тот ее быстро поглощает, парнишка недовольно фыркает, смотрит на колено Паши, упирается в него, поднимается, активист выпрямляет ногу и Твист падает на него, пытаясь по пути удержаться за воздух. — Ты такой неловкий. — Довольно улыбается парень. Твист лежит спиной поверх груди Паши, пока ноги валяются где-то в районе пола. — Дежавю. Паша… — Весь во внимании. — Мурчит он на ухо, отчего у Твиста пробегают мурашки. — Ты даже представить не можешь, как же ты уже задолбал меня. — Я твой бумеранг, компенсирую все те неудобства, которые ты принес другим людям. Твист приподнимается, переводя свое тело в сидячее положение. — Этого стоило ожидать. Ладно, потерплю. Пофиг. Недолго осталось. — В смысле недолго осталось? — Обеспокоенно поднимается вслед за ним Паша. — Забей. Твист соскребается с пуфика и уходит в свою комнату, оставляя Пашу в раздумьях. Парнишка возвращается уже в большой объемной толстовке и кидает похожую толстовку в активиста, Тот поднимает ее, удивленно осматривает, улыбается, подносит к лицу и вдыхает аромат мятного чая в пересмешку с цветочным ароматом геля для душа. — Ты совсем уже? Ты что делаешь?! — Резко тянет руки Твист к толстовке, но Паша ее обнимает и отклоняется от его нападок. — Не отдам, моя! Паша хватает руку Твиста и принюхивается к его запястью, от которого веял легкий цветочный аромат. — Ты больной?! Твист выдергивает руку, берет свой ноут, уходит на кухню и садится за барную стойку. Паша еще несколько секунд удерживает аромат, выдыхает и натягивает на себя толстовку. Твист смотрит в ноут, где на карте стоит красная точка. — Ой, бляяя… — Вздыхает он, падая головой в стол. — Что там? — Смотрит Паша в ноут. — Смерть моя… Паша, после этого ты будешь должен мне торт. — Переводит серьезный взгляд Твист на активиста, на что тот улыбается и кивает. Ребята выходят из такси около клуба «Радуга единорога». — Твист, а тебе в этой маске обязательно быть? И откуда она у тебя вообще?! Парнишка стоял в черных трико, в черной безмерной толстовке, в черной БДСМ маске зайца с золотой росписью, волосы были убраны в хвост, а на макушку накинут капюшон. — Заходим, берем Антона и быстро выходим, увидишь девушку в кимоно, беги. Понял? Твист смотрит на Пашу, но он уже стоит за его спиной, обнимает за шею, прижимает к себе и делает фотку. — Скажи морковка! Твист отталкивает его заходит вовнутрь, Паша бежит за ним. На фейсконтроле особо проблем не возникло, ну кроме той, что им предложили отдельный вип шатер для уединения. Этот клуб Твист знал лучше чем свои пять пальцев, он быстро уходит от Паши и смешивается с толпой, пока активист решает начать с простого — найти и проверить туалеты, а также обойти танцпол. На удивление он справился минут за десять, поэтому решил еще проверить барную стойку. — Какого ху… Твист, перевалившись через барную стойку, о чем-то спрашивает барменшу, в это время к нему подходит полупьяный мужик в розовых перьях и прижимается к услужливо оттопыренной заднице, запуская руки под толстовку. Твист в шоке застывает, нащупывает за барной стойкой бутылку чего бы там ни было, разворачивается, но руки исчезают куда раньше. Твист растерянно смотрит по сторонам и видит, как вдали, Паша впечатывает кого-то в стену. Парнишка в шоке от увиденного опускает бутылку обратно и инстинктивно вжимается в барную стойку под гневным взглядом Паши, который летел на него, рассекая танцпол. Парень хватает его за руку, прижимает к себе и тянет на второй этаж. — Только попробуй отойти от меня хоть на миллиметр, уши оторву! Понял? Паша останавливается, вздергивает его руку вверх и строго смотрит в удивленные пепельные глаза, которые выставлялись из-под маски. Твист быстро кивает и идет за Пашей, еле успевая за его темпом. Ребята стоят на верху, осматривая танцпол. Толпа внизу казалась единым цветным, пьяным, обкуренным организмом, который готов был поглотить и оттрахать любого, кто попадется на глаза. Твист обводит взглядом вип кабинки, оценивающе смотрит на Пашу и улыбается. — Раздевайся! Паша удивленно поднимает бровь и наклоняется к Твисту, чтобы перекричать музыку. — Солнце, может до дома потерпишь? — Он еще не успел выпрямиться обратно, как затрещина тут же прилетает ему по голове. Он потирает затылок и обиженно смотрит на парнишку. — У тебя рубашка белая, за официанта сойдешь! — Кивает Твист на вип шатры, на что Паша одобрительно кивает. Твист снимает с себя маску и быстро натягивает капюшон, который тут же поглощает его лицо. Он вытягивает руки с маской к Паше, требуя, чтобы тот нагнулся, на что тот улыбается, кладет руки ему на худую талию, приподнимает и садит на широкие бархатные перила. Твист оказывается с ним на одном уровне, смотрит вниз на пролет метра в два и инстинктивно жмется в плотную к активисту, который руками окольцовывает его, не давая упасть. Твист прикладывает маску к его лицу, придвигает ближе, Паша облокачивается подбородком на его плечо, пока парнишка быстро затягивает ремешки на его затылке. — Готово! Паша отклоняется и снимает Твиста с перил. — Мне идет? Паша ожидал чего угодно, но не пристального взгляда пепельных глаз, которые восприняли его вопрос не как шутку, а как почву к размышлениям. — Одного бы я тебя тут не оставил... — Что? — Ничего! Иди давай! Паша уходит выполнять план Твиста, пока тот пилит взглядом подсвеченную фиолетовым дверь, которая располагалась за шатрами. «Бог, если ты есть, пожалуйста, пусть этот гаденыш окажется в одном из шатров.» Но, как он сам недавно подметил, Бога тут нет. С Твиста слетает капюшон, а на его лицо падает привычная маска, на что тот фыркает и натягивает капюшон обратно. — Ну как? — Я такое там увидел… — Еще не до конца отойдя от шока, выдавливает из себя Паша. — Ну все, сломали мальчику психику. Паша кивает, берет из рук Твиста толстовку и натягивает на себя. Он не успевает даже опомнится, как тут же оказывается притянутым к лицу парнишки. — Вызови такси, я в любом случае выпну тебе Антона, возьмешь его и сразу уезжайте, понял? Паша хмурит брови и отрицательно качает головой. Но Твист на него уже не обращает внимания, он уходит вглубь второго этажа к двери, рядом с которой стоял мужчина уже куда более серьезный, чем тот, что стоял на входе в это заведение. Увидев черного кролика, мужчина оживляется и делает пару шагов вперед, преграждая ему путь. — Скажите, что Твист пришел. Охранник что то говорит в рацию, кивает и открывает перед ним дверь. Парнишка собирается с мыслями, выдыхает и заходит вовнутрь, а следом проскальзывает Паша, на ходу втирая охране, что они вместе. Ребята оказываются в достаточно мрачной комнате подсвеченной фиолетовым светом. На стенах была японская роспись, по которым вдобавок струилась фиолетовая ткань, которая на потолке собиралась в шатер. У стен стояли диваны, на которых устроились молодые парни и девушки, лица которых были расписаны под гейш, а обнаженное тело прикрывало кимоно. На полу лежал бархатистый темно-фиолетовый ковер. Посредине стоял деревянный широкий стол, на котором сидела дама в черном кимоно, черных шелковых штанах, черном корсете, с черными длинными волосами, белым лицом, черной аккуратной челкой, красными губами и черными глазами. Она курила сигарету через длинный черный мундштук и крутила в руке черный хлыст. Девушка внимательно осматривала перед собой голую спину парня, который был подвешен за руки к потолку, а ноги болтались на полу. — Ебать… — Выдает Паша и смотрит на Твиста. — Ты что его фоткаешь?! Твист сгибается от смеха и фоткает Антона, который висит без сознания. — Это лучшее, что случилось со мной за весь сегодняшний день, неделю, жизни! — Твист! — Шипит Паша. Но парнишка продолжает сгибаться от смеха, как ненормальный. Девушка обводит парней равнодушным взглядом, взмахивает хлыстом и за один резкий удар выбивает телефон из рук Твиста, на что тот поднимает гневный взгляд, шипит в сторону девушки и встряхивает рукой. Он делает шаг в сторону телефона, но та снова заносит руку с хлыстом, Твист замирает, и девушка наносит удар по спине Антона, отчего тот лишь немного дергается. — Аааа, остановитесь! Что вы с ним делаете?! — В панике верещит Паша. — О прошу, не останавливайся. — С садистским удовольствием наблюдает за дергающимся Антоном Твист. — Твист! Ты в своем уме! — Не слушай его, продолжай. — С улыбкой обращается он к девушке. Паша делает пару шагов к Антону и по нему тут же прилетает хлыстом. — Да вашу ж мать! — А я тебе говорил, останься за дверью. Твист снимает с лица маску и скидывает капюшон. — В маске ты мне нравился больше. — Подмечает девушка. — Микки сан, простите за беспокойство. — Учтиво немного кланяется Твист, косится на Пашу, и он повторяет за ним. Он снимает кроссовки и вступает на мягкий ковер. Паша повторяет за ним. — И когда ты только таким манерным стать успел? — Наносит она еще один удар по спине Антона. — Зачем пришел? Передумал? — Нет не передумал. Я хочу забрать это тело. — Смотрит он на Антона. Девушка усмехается и подбирает под себя одну ногу. — Это мое тело. — Я не спорю… — Твист делает пару шагов вперед, пока девушка не заносит хлыст. — Но оно мне нужно, мне за ним сказали присматривать, а оно уже поцарапано. — Показывает он пальцем на пробитую хлыстом спину Антона. — Передумай, и я тебе его отдам. — Я не передумаю. Девушка заносит хлыст и наносит еще один удар по спине Антона. — Пусть это никогда не заканчивается. — Радостно смотрит Твист вверх. — А можно я попробую? — Твист! — Рычит Паша. — Не надо было тебя с собой брать… Все веселье портишь… — Обижено отворачивается он от Паши. — Ты пришел ко мне спустя два года, и только потому, что я подобрала это дохлое тело? — Скидывает пепел с сигареты Микки в руку девушки, стоящей рядом. — А тебе напомнить нашу последнюю встречу? Слова, ты умрешь истекая кровью от моего хлыста, как-то не особо располагают к повторной встрече. — Ну раз ты знаешь, что тебя ждет, предлагаю перейти сразу к делу. Микки заносит хлыст и наносит удар в сторону Твиста, отчего тот вжимается в стену. — Микки, учитесь властвовать собою! — У тебя всегда есть шанс передумать. Девушка спрыгивает босыми ногами на ковер, делает пару шагов вперед, взмахивает хлыстом, отчего Твист делает резкий выпад вперед, кувыркается и вскакивает около Микки. — Самое безопасное место под оружием. — Улыбается он и быстро чмокает ее в щеку, на что та гневно рычит и начинает лупить парнишку хлыстом. Твист быстро перебегает по всей комнате, ловко уворачиваясь из-под удара. Хлыст попадает по девушкам и парням, которые лежали на диване, по Антону, по Паше, по вазе, которая с грохотом разбивается. Наконец хлыст достигает цели и со всей дури бьет Твиста, пусть на нем и была толстовка, но от удара это его не сильно спасло. Микки радостно наблюдает за лицом, которое на секунду искажается болью, и садится обратно на стол. — Микки… — Цедит Твист сквозь зубы и выпрямляется. — Твист… — Усмехается та и берет из руки девушки мундштук с новой сигаретой. — Хорошо, давай я выиграю у тебя это тело. — И что же ты поставишь? — Могу его поставить. — Показывает Твист на Пашу, который все никак не мог принять реальность этой вселенной. — Его? — Девушка смотрит на лот, как на кошачью блевань, а Паша замечает, что это уже второй подобный взгляд на нем за сегодняшний день. — Хочу тебя. Твист смотрит на Антона, подходит к девушке, протягивает руку, она смотрит на нее с улыбкой и вкладывает кнут. Твист замахивается и наносит с десяток ударов в сторону Антона. Паша приходит в себя, делает пару шагов вперед и вытягивает руки, пытаясь мысленно остановить этого маленького садиста. — Как же ты меня уже задолбал! Ума как у котенка! Нихрена нормально сделать не можешь! Только косячишь, бухаешь и создаешь для всех проблемы! Твист успокаивается, делает пару глубоких вдохов и выдохов, берет себя в руки и отдает кнут обратно девушке. Паша смотрит на Антона и облегченно выдыхает — на нем нет ни единого красного пятнышка, все удары Твист нанес мимо. — Я согласен, во что будем играть? — На твой выбор… — Улыбается Микки. — Шахматы, только его сначала спусти и попроси удалиться твоих… — Твист смотрит на полуобнаженные обдолбанные тела на диванах и пытается подобрать наиболее приемлемое слово. — Котиков. — А не слишком ли много ты хочешь? — Хочу еще молочный коктейль со взбитыми сливками. Два. Паша сидит на диване, на его коленях лежит полуживой Антон. Твист с Микки сидят на полу, между ними стоит шахматная доска на маленьком столике. В комнату заходит официант и приносит Микки бокал вина, а Твисту два молочных коктейля. Он берет один и показывает на Пашу, официант подходит к активисту и передает коктейль. Паша удивленно смотрит на коктейль на Твиста, берет и ждет, пока тот попробует. Твист делает пару глотков и одобрительно кивает, Паша давно заметил, что он кивает, только тогда, когда ему нравится то, что он попробует. Паша пьет коктейль и пытается привести Антона в чувства, на что тот приоткрывает глаза, и у куратора чуть сливки поперек горла не становятся — Вы чем его накачали? Твист смотрит на Антона, переводит гневный взгляд на девушку и делает ход офицером. — Микки, ты опять за свое, я тебя еще в прошлый раз предупреждал, что засужу. — В прошлый раз не получилось, а в этот тем более не получится. — Усмехается она. — И вообще-то, он сам, могу чек показать, и мог бы и спасибо сказать, если бы я его не подобрала, то от его сладкой задницы ничего бы не осталось. Парнишка с подозрением осматривает Микки и кивает в знак благодарности. — Твист, что-то ему не хорошо. Антон то открывает, то закрывает глаза, трясясь мелкой дрожью. — Уноси его. — Командует Твист. — Уговор, есть уговор. — Останавливает его Микки. — Я останусь, мы продолжим. Твист смотрит на Пашу и кивает на дверь, на что тот берет Антона на руки, подходит к двери и пытается ее открыть, но та заперта. — Уговор, есть уговор, ну или ты всегда можешь передумать. Паша укладывает Антона на диван, снимает с себя толстовку и накидывает на него сверху. — Нет, не передумаю. — А в чем суть вопроса вообще? — Влезает в диалог Паша, который устал последние полчаса ничего не понимать. — Это что за прелесть? — Обводит Микки активиста любопытным взглядом и делает ход. — Мой одноуниверситетник. — Не отрывая взгляда от доски отвечает парнишка. — И всем одноуниверситетникам ты коктейли заказываешь? — Нет, только ему. Микки многозначно вскидывает бровью и улыбается Паше, который достиг катарсиса всех своих чувств и только и мог, что сидеть и дышать. — Он два года назад у меня девушку увел, а я в нее влюблена, до сих пор отдавать не хочет. Паша хмурит брови и удивленно осматривает Твиста, а тот будто чувствует уже его взгляд. — Она про Аню. — Про нашу Аню? — Это схрена ли она ваша? — Делает ход Микки. — Ну не твоя уж точно. — Усмехается Твист. — Ты сейчас не в том положении, чтобы шутить со мной. — Ты ее видела один раз, а достаешь меня уже два года. — Что ж поделать, любовь с первого взгляда она такая. — Грустно вздыхает Микки и делает очередной ход. — Ну, Твист ее тоже любит очень, его понять можно. — Задумчиво произносит Паша. Микки смотрит на Пашу, как на дурачка и смеется. — Микки, не начинай. — Твист делает ход и смотрит на Пашу. — Я пришел в клуб к Микки, увидел тут Аню, потом увидел, как Микки ее склафилинила и утащила сюда. Я ее забрал, а потом еще два дня в себя приводил, так мы с Аней и познакомились. А Микки просит, чтобы я свел ее с Аней, а для Ани Микки с того дня одна большая, черная, психологическая травма. — Я за два года изменилась, больше уже никому ничего не подсыпаю. — Обиженно ворчит девушка, делая ход. — Стоп, а что Аня тут делала? Твист молчит и делает ход, Паша поднимает робкий взгляд на Микки, она тоже увлечена игрой. — Стоп, дак значит наша Аня того самого, по девочкам? — За одну секунду переосмысляет активист три года знакомства с Аней. — Дак вот почему у тебя к ней неразделенная любовь. — Рот закрой. — Шипит Твист на Пашу, но поздно, по его лицу прилетает стека, оставляя красный отпечаток и острую боль. — Это правда? — Рычит Микки, направляя на него стеку. Твист держится за щеку и отрицательно качает головой. — А схрена он уже второй раз говорит, что ты к моей Ане какие-то чувства испытываешь?! — Он просто придурок. — Оправдывается Твист. Микки задумывается и кивает. — Ну да, я скорее поверю в инопланетян, чем в то, что твоя гетеро ориентация вернется. — А захрена ты тогда меня бьешь! — А мне поводы не нужны. — Дак ты не гомофоб? — Да как вы меня заебали… — Кто, он? Гомофоб? — Смеется девушка. — Да закройся уже! — Микки бьет стекой Твисту по руке. — Ауч! Да за что?! — Стоп! Ты мне врал! — Тебя это не касается, а ты ходи уже! Хватит время тянуть! — А я то думаю, что Антон чуть не сдох со смеху от этой новости. — Лучше бы сдох! — А я думала, вы трахаетесь. — Думать, это не твое! Ауч! Да перестань ты уже! — Мы? Нее, он не в моем вкусе. Дохлый, как скелет рыбий, и характер, как у гадюки. — Это точно, а еще сидит вечно в своей комнате, как отаку, и компромат на всех собирает. — Даааа! Ну хоть кто-то меня понимает! — А ты думаешь, как мы с этим змеем познакомились! — Вы совсем охамели! Я вообще-то тут! Да больно ведь! Перестань! — Твист ходит и потирает красные от стеки руки. — А у тебя вкус убогий! — Косится он сначала на активиста, потом на Антона и фыркает. — А еще высокомерный. — Подмечает Паша. — Да, и дерганый. — И манипулятор. — С нарциссическим расстройством. — Да ходи уже! А ты помолчи! — Пат! — Чего! Какой пат?! Играй нормально, а не время тяни! — Твист, он походу реально сейчас отъедет! — Микки, кончай цирк, выпускай нас! — Нет, нет, нет, либо побеждай меня, либо устрой встречу с Аней. — Микки тяжело вздыхает. — Я правда изменилась, так что можешь не переживать. — Тебе напомнить на какой картине мы зашли в твой кабинет? — Ой подумаешь… Это так, детская забава. — Нет, чтобы после тебя она потом в дурке прокапывалась! — Ну тогда играем и ждем, пока это тело подохнет. — Играем! Паша осматривает Антона, которого уже трясет не по-детски, а глаза пространно гуляют по всей комнате. Паша смотрит на сосредоточенного Твиста, брови которого настолько хмурые, что вот-вот сомкнуться в чайку. — Микки, а можно с вами поговорить тет-а-тет? Думаю мы придем к соглашению. — Тихо спрашивает Паша, косясь на девушку в черном. — Нельзя! — Рычит Твист, расставляя шахматные фигуры, за что ему тут же прилетает стекой по рукам. — Это уже становится интереснее. Твист, оставь нас. — Нет. Микки кидает надменный взгляд, на что Твист кидает взгляд еще надменнее. — Твист, пожалуйста, одну минуту. Он смотрит на Пашу, видит самый решительный взгляд в этом мире, обреченно кивает и выходит. Твист устало повисает на перилах, всматриваясь в безумную толпу под ним. С отъезда Арса все пошло по одному месту, а все из-за этого Антона! Он достает телефон и вызывает такси до дома. Он ждет, ждет, ждет… Но его терпение не безгранично. Он подходит к двери, хочет зайти, но дверь открывается и оттуда выходит Паша, вынося на руках Антона. Твист удивленно осматривает их, быстро приходит в себя и идет на улицу, по пути забирая куртку первака из гардероба. Ребята заходят в квартиру, Твист быстро раскидывает диван, Паша укладывает на него подыхающего первака и звонит Максу. Твист возвращается с оранжевым чемоданчиком, открывает, достает жгут и шприц. — Да ,Макс, не переживай, с ним все хорошо. — Нагло врет Паша, смотря на приготовления Твиста. — Подержи его. Паша прощается с Максом, залазит на диван, садится поверх дрожащего Антона и фиксирует его. Твист перетягивает жгутом его руку и протирает локтевой сгиб спиртовой салфеткой. — А что ты… — Кровь хочу взять. — А ты умеешь? Твист кивает, приставляет иголку к вене, прокалывает и шприц тут же заполняется алой кровью. — Подержи. Твист передает шприц Паше, а сам заклеивает вену пластырем. Следом он достает какие-то пробирки, забирает у Паши шприц, капает кровь в пробирки, достает разноцветные реагенты и льет в каждую пробирку свой цвет. Твист смотрит на результат, кивает, достает шприц с розовым раствором внутри, обходит диван и садится около другой руки. — Держи. Паша кивает и прижимает руку Антона. Твист протыкает вену и вгоняет все содержимое шприца. Антона начинает трясти и подкидывать. — Так и должно быть? — Да, сейчас пройдет, эффект от препарата будто тебя током хреначит. Антон перестает дергаться, Твист достает еще один шприц уже куда больше двух предыдущих. — А это еще что? Ты в него всю аптечку хочешь вкачать? — Могу не вкачивать, вообще не принципиально. — Фыркает он на активиста. Паша кивает и зажимает руку Антона. Твист втыкает иголку и начинает медленно вводит содержимое. — Что это? — Витамины вперемешку с физраствором. — И это ты мне еще что-то говорил за беспокойство. — Расплывается в улыбке Паша. — Я просто смотрю на будущее, а то возиться с ним еще и завтра, себе дороже. Твист извлекает шприц, залепляет пластырем вену и облегченно выдыхает. — Сума сойти что за ночка... — Ты большой молодец. — Паша кладет руку на голову парнишки и нежно треплет его по волосам. Твист смотрит вверх на руку, поднимает шприц с иголкой и несет его к Пашиной руке, но тот резко отдёргивается и слазит с Антона. — Можно как-то быть более предрасположенным к тактильному общению? — Нет. — Пидора ответ, как оказывается. Твист устало выдыхает, складывает аптечку, уходит в свою комнату и тащит подушку с зеленым пледом, из-за которых его самого почти не видно. Он врезается в Пашу, тот забирает у него все припасы и укрывает Антона. Твист приглушает в доме свет, оставляя его только над барной стойкой и достает бутылку виски, два стакана, фрукты и лед. — Ого, ночная попойка. — Я заебался, ему можно, а мне нет, все, хватит с меня этого безумия. Паша падает за барную стойку и принимает стакан с виски. — За что пьем? Твист отрицательно качает головой, чокается, делает пару глотков и заедает лимоном. — Что за цирк ты тут сегодня устроил? — В каком плане? — Во всех, что за сходка любителей Гарри Поттера, я же сказал, что не хочу. — Ну ты сказал, что моя педиковатая натура не будет воспринимать это, как дружеские посиделки, но я, на самом деле, ничего такого и не имел виду, поэтому создал атмосферу, в которой тебе будет комфортно. И тебе ведь понравилось. — Улыбается Паша. — Понравилось, спасибо. — Делает Твист глоток. — А что это была за девушка в клубе? — Подруга моя, еще с Москвы, со своеобразным видением мира, конечно, но, в принципе, она не плохой человек. Ребята пьют. — А как у тебя получилось с ней договориться? — Секрет фирмы. — Улыбается Паша. Ребята пьют, Твист потихоньку хмелеет, а вместе с ним и Паша. — Почему ты мне наврал? — А почему я должен говорить тебе правду? — Так обычно выстраивается коммуникация. — Просто не хотел, чтобы меня всякие педики доебывали. Паша усмехается и выпивает. — Ты слишком огромного самомнения о себе, не каждый педик хочет тебя завалить и выебать. — Каждый. Паша смотрит на голову Твиста и хмурит брови. Парнишка, не наклоняя головы, смотрит вверх и почему-то сразу думает, что по ней бежит какой-нибудь таракан. Паша тянет руки, Твист вжимает голову в плечи. Он снимает воображаемую корону и ставит на стол. — А я то думал, что с тобой не так, а это оказывается твоя огромная корона, тебе голову сжимает. — Ха-ха-ха… Вызывай скорую, меня разорвало от таких шуток. Ребята переглядываются и смеются. Паша и Твист сидят оперевшись на диван, на котором блаженно спал Антон, и пьют, но больше конечно болтают, чем пьют, да и болтает больше Паша, чем Твист. — И это пиздец, там тараканы с людьми живут, а не люди с тараканами. Твист улыбается и хихикает, прикрывая лицо ладонью. — Ты чего? — Просто представил огромных тараканов, и что ты заходишь, а они там, да не важно, давно я так не пил. — Да мы выпили вроде не так много, хотя, да, в нас сейчас с учетом индекса масс, разная концентрация алкоголя. Твист хмурит брови и кидает гневный взгляд на Пашу. — Да нормальная у меня масса, и сам ты дохлый как смерть и как рыба костлявая, тебя мое тело ебать не должно! — Рычит он. «А мое тебя должно…» Паша смеется от своих мыслей, и рад, что их никто не может прочитать. Твист фыркает и порывается встать, но Паша перехватывает его руку и не дает ему это сделать. — Прости, вот я дурак, не надо было мне говорить этого, я просто правда переживаю за тебя, прости. — То-то же! Сам разберусь. — Фыркает Твист. Паша осматривает руку парнишки, берет вторую и осторожно проводит пальчиками по следам от стеки. — Сильно больно? Ты ведь понимаешь, что друзья не бьют друг друга палками? — Во-первых, не палка, а стека. Во-вторых, я вел себя достаточно фривольно на ее территории, имела полное право. — Теперь я понимаю на почве чего вы так сдружились. Паша отпускает руки, берет Твиста за лицо и разворачивает к себе, оглаживая большим пальцем след от стеки на щеке. — У тебя есть заживляющая мазь? — Само пройдет. — Бубнит тот, пытаясь вытянуть щеки из его рук. Паша придвигается к Твисту, стремительно сокращая расстояние, на что тот в шоке пятится, сжимает глаза и хватает руку активиста, пытаясь отстранить ее от себя. Паша легко целует Твиста в щеку, отстраняется, и ему тут же прилетает смачная пощечина. — В следующий раз будет перелом челюсти. — Шипит Твист, отползая вбок. — У меня просто дома так детей жалеют, целует ушиб, чтобы не болел. — Расплывается в невинной улыбке Паша, поглаживая место удара. Твист опирается в диван и с усилием встает, покачиваясь из стороны в сторону. — Перестань оправдывать свои домогательства вашими семейными традициями. Он плетется к своей двери и останавливается, осматривая Пашу. — Можешь лечь на диван, можешь ехать домой, мне пофиг. Твист уходит в комнату, а после оттуда доносится звук смачного падения. Паша подрывается, открывает дверь, делает пару шагов в темноту и спотыкается об что-то мягкое. — Твист, ну ты если напился, дак веди себя прилично. Парнишка показывает фак, не отрывая головы от пола. Паша соскребает его тело и осторожно перекладывает на кровать, укрывая одеялом. — Тебя раздеть? — Себя раздень. — Фыркает Твист, натягивает одеяло по шею и отворачивается. Паша с умилением осматривает милую комнату, выцепляя черные силуэты, и ловит легкий диссонанс. «Мда, комнату человека уровня Мориарти, я представлял себе по-другому...» Паша среди полнейшей тишины ухватывает тихое размеренное дыхание, он с нежностью смотрит на маленький комочек, который уткнулся в огромного енота, и осторожно опускается на кровать, любуясь такой умилительной картиной. Его волнами окатывают смешанные чувства, в которых он пытается разобраться, но выходит с трудом. Он никогда не испытывал подобного раньше. Да, Антон далеко не первый парень, который ему нравился и далеко не первый, с которым у него были отношения. Но если собрать всех его бывших в один портрет, то получится следующее описание: они добрые, позитивные, открытые, ласковые, любящие, с некой детской наивностью. С такими комфортно проводить время. С такими не возникает проблем. Такие были удовлетворены его маской безудержного активиста, и Пашу это устраивало. Он их держал на приемлемой дистанции, даже не думая полноценно вписывать в свою жизнь. Он воспринимал их скорее как развлечение, как одну из возможностей приятного времяпрепровождения, как знак того, что он кому-то нужен. Да, Антон тогда раскусил его, он почувствовал, что его водят за нос, и предлагают играть специально отведенную роль без шанса на самостоятельные действия. Поэтому он и ушел, как и уходили все остальные. Но Паша в какой-то степени привык к этому. Человек ко всему привыкает. Ведь так проще. Куда проще, чем дать человеку узнать, что Паша на самом-то деле не такой уж и безудержный активист, не такой уж и весёлый, добрый и неунывающий, а расчетливый, своенравный, эгоистичный, человек, который безумно боится однажды потерять все, к чему так долго шел. Трус, обычный трус. Как и мы все. Но этот невыносимый Твист… Парнишка вошкается и что-то мямлит себе под нос, Паша выходит из своих мыслей и боится даже дышать, чтобы его не разбудить. Одеяло волнуется, Твист усиленно пытается стянуть с себя теплую огромную толстовку, и у него это получается, одна рука свободна, а дальше силы покидают его, и он так и засыпает, лежа на спине с оголенной рукой. «Все-таки надо было его раздеть…» Паша осторожно привстает, подцепляет толстовку и тянет вверх, снимая ее с головы, оставляя неподвижную одну руку, которая все еще находилась в толстовке. Твист что-то бормочет, приоткрывает глаза, смотрит на Пашу и улыбается, тот улыбается в ответ, освобождает его голову от толстовки и стягивает ее с руки. Паша откидывает толстовку в сторону, прикладывает руку к его шее, которая была горячее чайника. Да, класть пьяного человека в толстовке под одеяло такая себе идея. Паша хочет убрать руку, но Твист ее перехватывает, не отпускает и начинает канючить что-то сонное и бессвязное. — Останься… Паша замирает и осматривает полусонного парнишку, который вплетает свои пальчики в его и улыбается, закрывая глаза. — Арс… Останься… Пашу будто пробивает молния, теплое нежное чувство сменяется обидой и злостью. Он резко выдергивает свою руку и уходит из его комнаты.