***
Наступил новый день и больницу понемногу начали наполнять пробудившиеся от новогоднего празднования люди. Так как больница была частной, то большую часть посетителей привозили прокапаться и привести тело в плюс минус рабочий вид. Также тут попадались и фирменные экземпляры, которые умудрились проколоть руку штопором, разбить голову или обжечься фейерверком. Аня периодически отключалась и снова просыпалась сидя на диване, Окси раз за разом пыталась выйти с Микки на связь, а Паша кружил возле стойки регистратуры и ждал новых новостей, потому что к палате его и на километр не подпускали. Паша быстро перемещается на диван, заметив, что к Окси подходит Хирург. — Что с ним? Как он? Он пришел в себя? — Паша успокойся. — Осекает его Окси и переводит все внимание на врача. — Он пережил ночь, это уже неплохо. Каких-то дальнейших прогнозов дать сложно, его состояние нестабильно, но не переживайте, он под нашим чутким надзором. — Вы нам это уже второй день говорите! Выучите что-нибудь новое! — Рвет Паше крышу от нервов. — Паша, если тебя Микки отсюда не увезла, то я уж с этим точно справлюсь. — Опускает она его холодным взглядом на диван. — А вот это очень здравая мысль. — Цепляется за ее слова доктор. — Предлагаю вам ехать домой, отдохнуть и набраться сил, как что-то изменится, я вам сразу сообщу. Паша откидывает голову на диван, пытаясь взять себя в руки и не наговорить новых грубостей, Окси это подмечает, отводит Хирурга в сторону и о чем-то с ним перешептывается. — Поехали ко мне, перекусишь, отдохнешь и вернешься. — Берет его за руку Аня. Паша отрицательно качает головой и закрывает глаза. Он чувствовал, что нужен ему, пусть Твист и находится на три этажа выше, но Паше казалось, что тот чувствует его пребывание здесь. И это его немного успокаивало. Пусть хоть так, но Паша может передать ему немного своей поддержки, а если он уйдет, то связь оборвется, и тогда… Даже думать страшно, что будет тогда. — Фак… — Горячо выдыхает он и закидывает руку на глаза. Он проклинал мир и не понимал, почему все так, почему столько испытаний выпало на голову его маленькому мальчику, такому крохотному и ранимому, которого, казалось, и сильный ветер мог снести. Не тому красному отожравшемуся мужику, который пришел сюда, чтобы стереть остатки похмелья, а по итогу уже полчаса пускает слюну на стойку медсестры, зазывая ее на вечерний ужин, не обращая внимания на кольцо на ее и своем пальце. А Твисту! Да, он изрядно перегибал палку в некоторых местах, но неужели он натворил куда больше гадости в жизни, чем этот сальный мужик? Почему в этом мире все так несправедливо! На стол падают сэндвичи из автомата и банки колы. Паша поднимает взгляд на Окси, которая к великой радости не порывалась его вышвырнуть отсюда, а наоборот позаботилась о плюс минус комфортном их пребывании на этом диване. — Спасибо. — Кивает Аня, открывает сэндвич и всовывает Паше в руку. — Ешь. — Отдает она приказ, выводя его из мыслей. Паша без особого желания осматривает сэндвич, кусает, но не может проглотить, и от этой ситуации начинает истерично смеяться. Аня испуганно смотрит на Окси, но та лишь равнодушно машет на него рукой. — Истерика, пусть из него хоть так нервы выйдут. Паша падает Ане на колени, зажимает рот рукой и пытается успокоиться. Кошмар, он даже представить себе не мог, что сможет встать на место Твиста относительно поедания еды. Он вспоминает, как заставлял его есть сэндвич в кабинете студсовета, а тот пищал, что в него не лезет и тошнит. Как же он его сейчас понимает. Ну, правда, ведь в него не лезет этот чертов маленький кусок сэндвича, а ощущение такое, что и, правда, стошнит. Паша с усилием проглатывает и думает, что употреблять еду иногда и, правда, очень сложно. Окси кто-то звонит, отчего она тут же вскакивает и бежит к стойке регистратуры, а через минуту туда же подходит Хирург, а через пару минут в здание заходит с иголочки одетый лощёный парень делового вида, которого в узких кругах величают Гнидой. Гнида пересекается взглядом с Окси и с усмешкой машет ей рукой издалека. Хирург и Окси встречают его лишь холодным кивком головы. — Добрый день! — Расплывается он в улыбке, просовывая какую-то бумажку медсестре. — Я официальный представитель Арсения Сергеевича Попова, я знаю, что он поступил к вам, могу ли я его увидеть? До Паши доносятся обрывки диалога, он встает и под шумок уходит к лифту. — Добрый день, извините, но к нам таких пациентов не поступало. — Отвечает самодовольному Гниде медсестра. — Проверьте еще раз, я уверен, что он находится именно у вас, иначе, что бы тут Оксана делала. — Улыбается он, разворачиваясь на Окси. — Прокапываюсь, хочешь, присоединяйся. — Обрывает она. — Ну вы ведь понимаете, что я могу вызвать полицию, к чему вам лишние разбирательства и шумиха в такой, пока еще, престижной клинике. — Пафосно разводит он руками, очерчивая холл. — А зачем вызывать, вы к ним лично поднимитесь, да и прервите их отдых беспочвенными вызовами. — Отвечает Хирург, показывая на этаж выше. — Ну почему же сразу беспочвенными, вчера ночью в городскую поликлинику номер пять поступил пациент в тяжелом состоянии, который был передан вам. Дак я могу увидеть этого пациента? — Трясет он своей важной бумажкой перед их лицами. — Не можете, во-первых, пациент до сих пор пребывает в тяжелом состоянии, а во-вторых, это был не Арсений Сергеевич, так что вашу бумажку можете оставить при себе. — Хорошо, я вас услышал, тогда вы не оставляете мне другого выхода, дальше с вами будет разговаривать полиция, а я, если вы не против, составлю вам компанию. — Ухмыляется Гнида Окси в лицо, оборачивается на диванчик, четкой походкой идет к нему, падает напротив Ани и кому-то звонит. — Не переживай, все будет хорошо. — Опускает Хирург руки на плечи Окси, на что та кивает и идет к Ане. Гнида медовым взглядом осматривает девушку в темно-синем потрёпанном платье напротив и улыбается, на что та настороженно поднимает бровь. — Вижу Новый год у вас не задался. — Это кто? — Спрашивает Аня у Окси, которая падает от Гниды на другой конец дивана, чтобы не пересекаться с ним взглядом. — Биологически млекопитающее, по факту пресмыкающиеся. — Что ему тут надо? — Арса ему подавай на блюдечке с голубой каёмочкой. Аня усмехается и отпивает колу. — А вы тут кого ждете? — Спрашивает он у Ани. — Ну знаете, как Новый год встретишь, так и проведешь. А я его решила провести на полном медицинском обследовании. — Не отводит она взгляда от противной моськи напротив. — Окси, а ты не хочешь со мной проехать вслед за своей подружкой? Было тяжело, но нам таки удалось ее выловить. — Усмехается он, оборачиваясь на белокурую девушку, которую визуально ничуть не трогали его слова. — О нет, чем дальше она от меня, тем я счастливее. Аня испуганно смотрит на Окси, но та отрицательно качает головой, успокаивая ее. — Да, девушки, с вами светской беседы не выстроишь. А где еще одного компаньона потеряли? — Указывает он на третью банку колы и сэндвич. — А как же тарелка для незваного гостя. — Фыркает Аня. — Дак это мне! — Радостно тянет он свои руки, по которым ему тут же прилетает от Окси. — Обойдешься. — Ну, может хоть в слова сыграем, чтобы время скоротать? — Червяк. — Усмехается Окси обращаясь к Парнишке. — Тебе на К. — Смотрит она на Аню. — Конченый. — Обводит она насмешливым взглядом новоиспечённого компаньона по ожиданию напротив. Паша, шкерясь за углами коридора от медсестер, пробирается к палате, которую он достаточно смутно помнил. Он плутает, пока не останавливается возле одной двери, за которой слышится тихое пищание, от которого его передергивает. Он смотрит в окно в стене, задёрнутое шторами, через которое, если постараться и встать на носочки, максимально прислонившись к нему лбом, можно увидеть тонкую полосочку голубой плитки, но ему хватило и этого. Да, это точно та палата. Он устраивается на полу, мечтая, как в детстве, научиться ходить сквозь стены и провалиться в ту комнату. — Ты справишься… — Шепчет он, посылая сигналы Твисту. Тяжело осознавать, что твой любимый человек балансирует на тончайшей ниточке между жизнью и смертью. Ты не можешь позволить себе думать о прошлом, потому что это выглядело бы так, будто он уже мертв, но также и не можешь позволить себе мечтать о долгожданном воссоединении, потому что судьба, как он уже понял, любит обламывать как раз в тот момент, когда ты уже настроился на хэппи энд. Остается только смотреть в очередную белую стену и ждать, просто тупо ждать. Вдали раздаются шаги, Паша отрывает голову от колен и видит над собой Хирурга и человека в форме. — Павел, доиграетесь, я вас из больницы удалю. — Извините, я честно не заходил. — Соскребается Паша с пола и отходит к противоположной стене, опираясь на нее. Хирург стучит по окну, шторка немного отдергивается и медсестра строгим взглядом осматривает людей за ним. Хирург машет ей рукой в сторону, она раздергивает шторку на полную и отходит. Паша хрипло вздыхает и по цвету кожи сливается со стеной. Твист не выглядел живым. Он не дышал сам, за него это делал аппарат. Миллионы проводков считывали его состояние. А капельницы подпитывали тело. Он был бледнее простыни, а руки, казалось, совсем высохли, превратившись в ветки. — Спасибо, достаточно. — Командует человек в форме. Хирург кивает, шторка задвигается. — Пойдем-ка со мной, дружок. — Отрывает Хирург Пашу от стены, перекидывает руку через шею, берет его под пояс и тащит к лифту. Хирург скидывает Пашу на диван и кивает на медсестру, та подлетает с нашатырём и новым стаканчиком успокоительного. Да, расход успокоительного за последние два дня тут вырос, как минимум, раза в четыре. — Это не Арсений Сергеевич, а другой парень. — Кивает полицейский. — И как он выглядел? — Оживляется Гнида. — Плохо. Гнида поднимает на него взгляд, в котором отражается вся тупость человека в форме. — Ну, он невысокий, худой и волосы белые. — Жестикулирует он, чтобы реабилитироваться. — Ясно, спасибо за содействие. Полицейский кивает и уходит. — Значит Иван Робертович сидел в той машинке, занятно, а где Арсений Сергеевич? Обычно где один там и второй. — Щурит он подозрительный взгляд на Окси, которая полностью игнорирует его. — Вы такие болтливые, аж в ушах звон стоит. — Усмехается он, достает телефон и собирается уходить, но Окси выхватывает телефон из его рук, с треском разбивает о кафель и одергивает Парнишку на место. — Если ты думаешь, что обладаешь такой привилегией, как свободное перемещение, то ты очень сильно заблуждаешься. — Безэмоциональный голос Окси в данный момент был страшнее любого гневного рычания. Гнида испуганно смотрит на телефон, на Окси, медленно собирает осколки с кафеля, поднимает голову и ловит на себе черный взгляд хищного зверя, которого от убийства сейчас отделяла лишь забота о медсестре, которой потом придется драить тут полы от крови. Гнида резко отпрыгивает от Паши, занимая свое привычное место на диване. — Ну что ж, в вашей компании мне тоже находиться довольно приятно. — Нервно улыбается он. Пашу вставляет успокоительное, отключая все чувства, кроме голода. На секунду он даже подумал, что ему дают наркоту, потому что на жор пробивало адски после каждого нового горького стаканчика. Он берет колу, делает жадные глотки, а затем встает и подходит к стойке регистратуры. — А где у вас тут туалет? — По коридору направо, давайте я вас провожу, еще не хватало, чтобы вы грохнулись где-нибудь. — Ворчит для профилактики заботливая медсестра. — Нет, я сам, мне уже куда лучше, спасибо. Паша переводит остатки сил в ноги, уходит вдаль, оглядывается, быстро сворачивает на лестницу, поднимается к нужной палате и сползает по стене, занимая прежнее место на полу. Так ненамного, но полегче. Паша не единственный человек, который гинул в ожидании, Татьяна Владимировна сидела на подоконнике и ждала хоть каких-то новостей. Она даже думать не хотела о том, что может потерять сына. Сейчас компания, ее покойный муж, да и вся ее жизнь казалась пылью. Она всегда думала, что у нее все под контролем, что она держит ситуацию в руках, что она успешно лавирует между сыном и его отцом. Да, план казался идеальным, спустить всех собак на мужа, чтобы Арсений видел в ней опору, защиту и поддержку, помочь ему получить компанию, а дальше сделать из него успешного бизнесмена. Это ведь его идеальное будущее, он бы был обеспеченным, успешным и счастливым. Но сейчас, она видела насколько заблуждалась, теша собственные амбиции, она возможно навсегда потеряла сына. Она не могла больше плакать, злиться или кого-то винить, потому что понимала, что сама виновата во всем. Татьяну Владимировну приводит в чувства взрыв, который раздается в западном крыле особняка. Она вскакивает и смотрит в сторону входной двери. Выстрелы, шум и запах гари. Она переводит взгляд во двор, где ночь рассеял свет пламени, бушующий в доме. Ее пульс резко учащается, мозг бьет тревогу, она мечется из угла в угол, руки на автомате открывают ящик, достают пистолет и наводят на дверь, которая с треском открывается. Татьяна Владимировна видит застывшего Александра, который тут же валится в отключке, а его место в дверном проеме занимает темный силуэт. Татьяна Владимировна наставляет на него дуло и дрожащими руками готовится жать на курок. Тяжелой поступью в комнату заходит молодой человек, взгляд которого искрился от гнева, похлеще разгорающегося пожара, который медленно охватывал дом. Татьяна Владимировна сипло выдыхает и оружие с грохотом падает из ее рук. — Ты поедешь со мной. — Наводит Арс на нее пистолет. Татьяна Владимировна, не веря глазам, осторожно ступая приближается к нему. — Стой на месте! — Рычит он. Татьяна Владимировна ускоряет шаг, руками обхватывает сына за плечи, прижимает к себе и разрывается в рыданиях. Арс опешил, он ожидал чего угодно, но не этого. Он чувствовал, как она прижимала его, целовала в щеки и гладила по спине, шепча извинения и благодарности. У нее подкашиваются ноги, Арс ухватывает ее за талию и опускается вместе с ней на колени. — Ты жив, жив, я так… — Татьяна Владимировна, задыхаясь от собственных эмоций, трясется у него в руках, как маленький котенок. — Прости, я виновата, так… виновата… ты жив… жив… Арса парализует, он чувствует ядовитую горечь, отравляющую злость и нежное тепло, которое, в отличии от всего остального, бьет прямо в сердце. Он никогда не чувствовал любви и тепла от матери, все ее эмоции были такие пластмассовые и наигранные, будто только сошли с подмостков третьесортного театра. А сейчас, в своих стенаниях, она первый раз была с ним откровенна, он первый раз за двадцать два года видит ее настоящей. Он приставляет к ее шее пистолет и стреляет дротиком. Татьяна Владимировна с минуты содрогается в его руках и медленно обмякает. Арс отстраняет мать от себя и утирает ее лицо от слез, замечая, как она постарела, за эти пару дней она постарела лет на пять. Когда он шел сюда, то готов был жечь и убивать каждого, даже свою собственную мать. А сейчас, ему стала так ее жалко, хотелось спрятать ее от всего этого ужасного мира, с которым она боролась столько лет, защищать и оберегать, ведь до этого никто не делал для нее этого. В конце концов, он всего лишь покалеченный ребенок покалеченных родителей и ничем от них не отличается. Он резко оборачивается, унюхав запах гари, подхватывает маму на руки и спешно выносит из дома.***
Утро третьего дня началось для всех по-разному... Мягкие лучики зимнего солнца падают на глаза Антона, заставляя проснуться. Его реснички дергаются, он приоткрывает глаза и чувствует, как все его тело сдавило. Он сонно пытается скинуть оковы, но, дотрагиваясь холодными пальчиками до теплых рук, бросает это занятие и расплывается в улыбке. Он осторожно перекатывается на другой бок, зарывается носом в толстовку капитана и втягивает пугающий запах гари. — Что за нахрен… — Сонно бубнит парнишка. Он носом скользит вдоль толстовки, к шее, принюхивается к волосам, запах пропитал его капитана полностью. Он представляет худшее, быстро задирает вверх толстовку, пробегается пальчиками по торсу и спине, выискивая ожоги. — Утренние ласки, так приятно… — Сонно протягивает Арс. — Почему от тебя костром несет за километр? — Взволнованно привстает Антон, но брюнет прижимает его обратно к себе. — Игрался с пиротехникой, извини, надо было снять. Антон облегченно выдыхает и расслабляется в его руках. — Ты и правда тут, даже не верится. — Расплывается в улыбке Антон. — Куда же я денусь. — Сползает Арс ниже, утыкаясь лицом в грудь младшего. — Кстати, с Днем Рождения! — Целует первак его в макушку. — Ага, отмечать свое степенное омертвение, очень здорово. — Хочешь завтрак? — Аааааааааа… — Глухо стонет Арс. — Ты по утрам всегда такой бодрый? — Только, когда высплюсь, а я выспался. И еще у меня все тело болит, потому что кто-то мне его передавил. — Переживешь. — Не переживу, когда-нибудь точно мне сломаешь что-нибудь! — Вошкается Антон. — Все, я пошел добывать еду. — Пытается выбраться он, но Арс сжимает крепко. Антон как червяк выползает через низ, оставляя в руках капитана свою толстовку, падает с кровати и сбегает на первый этаж в одних трико. — Доброе утро! — Радостно встречает он Виталия, мужчину, который присматривал за домом и его обитателями. — Доброе, вы как раз к завтраку, как спалось, не замерзли ночью? — Улыбается он переворачивая на сковородке омлет. — Нет, все хорошо. А который час? — Наливает он воды в стакан и падает на стул. — Десять доходит. — Ого, так рано, я думал часов двенадцать уже. А Арсений во сколько вернулся? — Около восьми. Антон тушуется и заискивающе осматривает Виталия. — А он вернулся один? — Тихо спрашивает первак, боясь, что их кто-нибудь может услышать. — С Татьяной Владимировной. — А где она? Виталий кивает наверх, Антон задумывается и понимает, что она в одной из комнат на втором этаже. — Арсений Сергеевич спустится к завтраку? Антон пожимает плечами, повторно наливает в стакан воду и убегает на второй этаж. Он внимательно прислушивается к дверям, но везде глухо, как в танке. Антон возвращается в комнату, где Арс так и спал в обнимку с его толстовкой. Он ставит стакан на тумбочку, достает из чемодана футболку, надевает свитер, носки, прикрывает дверь и сбегает обратно на кухню. — Думаю, он спустится максимум к обеду. — Хорошо, надеюсь вы-то хоть будете завтракать? — У меня от запаха вашего омлета, еще когда я проснулся слюнки потекли. — Улыбается он и садится за стол, куда тут же приземляется тарелка. — Что будете пить? — Кофе, если есть, я сам, в принципе, могу сделать, вы садитесь тоже кушать. — Подрывается Антон, но Виталий его тормозит. — Я приготовлю, и я уже позавтракал. Виталий наливает кофе, ставит на стол к перваку и собирается уходить, но Антон его не отпускает. — А тут есть в округе магазин? — Есть, а вам зачем? В доме, вроде, есть все необходимое. — Торт есть? — Вот торта как раз и нет. Арсений Сергеевич не особо склонен к сладкому, даже в его день рождение. — Неее, без торта нельзя. — Протестует первак. — Я тогда схожу. — Нет, я сам прогуляюсь. — Быстро дожевывает он омлет и делает жадные глотки кофе. — Спасибо, очень вкусно. — Я не могу вас отсюда выпустить без согласования с Арсением Сергеевичем. — Почему-то обращает он внимание только на первую фразу первака. Антон берет тарелку и подскакивает к раковине. — Я помою. — Пытается остановить его Виталий. Антон ополаскивает тарелку и ставит в сушку. — Виталий, может я ошибаюсь, но я вроде тут не пленник. А хотите согласовать, Бог вам в помощь, только спросонья Арсений Сергеевич в ужасном расположении духа. — Улыбается Антон и быстро убегает в прихожую, где спустя секунду уже слышится хлопок входной двери. Да, ползать по деревне до которой не доезжал трактор, а своими силами разгребали дорогу лишь парочку домов, была плохая идея. Антон чувствовал себя первооткрывателем земли обетованной. Ноги по колено в снегу, а каждый шаг было делать все труднее, в какой-то момент это ему показалось даже забавным, хорошо, что на улице было достаточно тепло. Облака рассеялись и солнце разыгралось не на шутку, слепя первака со всех сторон. Вдали он увидел копошащуюся старушку с лопатой и подумал, что это его шанс выйти к магазину. — Здравствуйте! Старушка пугается и резко разворачивается на незнакомого парня, выставляя лопату. Антон улыбается и поднимает руки вверх. — Не подскажите, где тут у вас магазин? Старушка подозрительно осматривает его и показывает лопатой вперед вдоль домов. — Спасибо больше, вам может помочь разгрестись? — Не может смотреть он, как сгорбившаяся бабушка, которая ростом была ему по пояс, огромной лопатой ворочает снег. — Ну помоги раз уж хочешь. — Скрипит она и отдает ему лопату. Антон улыбается, расстегивает куртку и начинает быстро расчищать дорогу. — Ты откуда такой пионер? — Да, по дороге заехали, вот магазин ищу. А вы тут что, одна живете? — А тебе зачем знать? Дом мой себе отписать хочешь? Антон смеется и откидывает лопату снега. — Нет, просто, интересно, как вы тут одна справляетесь, это ведь тяжело. — Да не так уж и тяжело, в моем возрасте хоть какая никакая а разминка. Только вот снегу валит с каждым днем все больше, у меня уже спина с ним не справляется. Антон втыкает лопату в сугроб и смотрит на бабушку. — А метелка у вас есть? — А как же нет, в хозяйстве все имеется. Бабушка уходит в старый расшатанный дом, Антон берет лопату и идет за ней. Он попадает в темные сенки, ставит лопату и слышит тихий писк. Он прислушивается и идет на него, ударяясь ногами о коробку, отчего писк прерывается. Глаза первака постепенно привыкают к темноте, он опускается на пол, открывает коробку и находит там маленького котенка, который родился примерно с месяц назад. — Ты чего тут делаешь! — Обрушивается на Антона метелка. — Вы чего… — Прикрывается он от ударов, закрывает коробку обратно и выбегает на улицу. — Ограбить меня вздумал! Ну я тебе покажу! Сейчас солью тебе в жопу как поддам! — Стойте, я, просто, зашел лопату поставить и писк услышал, это ваш котенок? — Прикрываясь руками, оглядывает он запыхавшуюся старушку. — Не мой. Старая моя принесла, выродила где-то, а только сейчас притащила, головная боль с этими кошками! Антон осторожно перехватывает метелку и зачищает плоды своих трудов. — А почему он у вас в коробке, замерзнет ведь. — Туда ему и дорога, сейчас в сугроб прикопаю, по весне сожгу. Антон замирает от таких слов и удивленно поворачивается на бабку, надеясь увидеть хоть один намек на шутку. — Вы его убить хотите? — А что с ними еще делать, покакой он мне?! Я со дня на день помру, и тот следом сдохнет от голода. Антона захлестывают эмоции, он перебирает в голове всевозможные варианты, но понимает, что вариант тут только один. — Дак, отдайте кому-нибудь из соседей. — Им то куда, у них самих каждую весну по десять штук, топить не успевают. Антон морщится от таких слов, не веря, что в двадцать первом веке, когда есть все блага стерилизации, люди до сих пор занимаются подобным зверством. — Отдайте мне. — Твердо заявляет Антон. — Тебе? Да забирай, жалко что ли. Антон отдает бабушке метелку и застегивает куртку. — Я на обратном пути его заберу, занесите в дом, чтобы не замерз. — Пусть так, спасибо, что помог, да не серчай, что я тебя метёлкой приложила. — Да все хорошо, только за котенком присмотрите. — Убегает он вдоль дороги, чтобы поскорее вернуться обратно. Арс просыпается от шума воды и писка, но сон его еще не отпускает, и он обратно проваливается в царство морфея, но уже через час соскакивает в панике, вспоминая про писк, которому неоткуда взяться в этом доме. Он осматривается — Антона в комнате нет, впрочем, как и писка. Он спускается на первый этаж, где находит Виталия. — Доброе утро, вам разогреть завтрак? Арс кивает, проходит на кухню и хмурит брови. — А где Антон? — К вам ушел. — Приготовь завтрак для Татьяны Владимировны. — Хорошо. Арс бредет обратно, залезает на чердак, но и там пусто. Странно. Он возвращается в комнату, скидывает пропахшую гарью толстовку и идет в ванную комнату, где находит на полу испуганного первака, который усиленно что-то прикрывал коленями. — Арс, тут такое дело… — Я вроде эту фразу запатентовал. — Обещай не ругаться. Арс закрывает дверь и подходит ближе. — Не буду. Антон вытягивает вперед ноги, на которых спал, свернувшись клубком, маленький черный котенок. Арс опускается на колени и вплотную придвигается к котенку, осматривая его, а потом переводит вопросительный взгляд на Антона. — Его бабка одна хотела на улицу выкинуть, чтобы он насмерть замерз, а как такого на улицу можно… — Его голос дрожит, а глаза слезятся. — Я не мог не забрать… Арс ложится на колени к Антону, почти носом упираясь в котенка, и осторожно проводит по его мягкой шерстке рукой. Котенок открывает голубые глазки, приподнимает мордочку, обнюхивает нос брюнета и лижет его шершавым языком, на что тот улыбается и почесывает его за ушком. — Мы его оставим? — Тихо спрашивает первак. — Ни человек выбирает кошку, а кошка человека, так что она выбрала тебя. Котенок переползает ближе к Арсу и вжимается в его щеку. — Ты не злишься? — Как на такое чудо можно злиться. Это мой лучший подарок на день рождение, я всегда мечтал о кошке. — Улыбается он Антону, но потом хмурит брови и переводит взгляд на котенка. — А почему он мокрый? А это он или она? А как назовем? А чем его кормить? Он же мелкий совсем. Надо к ветеринару его свозить и в зоомагазин. — Арс резко замолкает и, распираясь от восторга и умиления, смотрит на Антона. — Он тарахтит, как маленький тракторенок. — Тихо шепчет он, чтобы не спугнуть этот волшебный звук. Антон улыбается, поглаживает Арса и котенка и облегченно выдыхает, в очередной раз убеждаясь, что сделал правильный выбор. Паша в панике просыпается от хлопка двери, он отрывает от колен сонные глаза и видит над собой уставшего от его выходок Хирурга. — Извините… — Он осматривает себя и замечает плед. — Спасибо… — Да, что мне с тобой делать, страдалец ты наш? — Тяжело выдыхает врач и помогает Паше подняться. — Неужели ты настолько в меня не веришь? — Верю, очень верю. — А в него? — В него больше чем в вас верю, если честно. — Шепчет он. — А что тебе тогда на диване-то не сидится спокойно, как всем остальным. — Пристыжает его врач. — Не сидится. Как он? — Все также. Но для нас сейчас главное стабильность, а не положительная динамика. — А можно к нему? — Нет. — А через окно посмотреть? — Нет. — Ну пожалуйста. — Поднимает он на Хирурга воспалённые глаза. — Пожалуйста… — Ты ведь тут опять у меня грохнешься. — Не грохнусь, пожалуйста, мне очень надо. — Хватается Паша за его халат, не давая отойти от палаты. Хирург устало выдыхает и стучит в стекло, медсестра приоткрывает шторку, видит врача, кивает и полностью отдёргивает ткань. И правда, все так же. Паша придвигается вплотную к стеклу и пытается, как телепат передать свои мысли. — А вы ему ставили уколы? — Ставили. — В вену попали? — Не без труда, но попали. Паша одобрительно кивает. — А какая у него температура? — Низкая, чуть больше тридцати четырех. — Это плохо. — Бывает и хуже. — А давление? — Низкое. — А когда он сам начнет дышать без вот этой штуки? — Не знаю, сходи спроси, что это он ленится лежит. — Улыбается врач, кивает медсестре, та опускает шторку. — Ты справишься… — Шепчет он одними губами. Хирург берет его за плечи и толкает к лифту. Паша спускается в холл, осматривает спящих на диване Аню, Окси и Гниду, скользит взглядом дальше и останавливается на женщине, которая неподвижно сидела на одном и том же маленьком диванчике у окна, задолго до их приезда сюда. Паша покупает чай и сэндвичи, подсаживается к ней и угощает ее завтраком, но та на него никак не реагирует, лишь пространно смотрит вдаль стеклянным взглядом. — Здравствуйте, меня Паша зовут. Вы давно уже тут сидите, покушайте хоть, составьте мне компанию. — Женщина не отвечает. — Я вот тут друга жду, а вы кого? Тоже кого-то очень любимого? — Делает он глоток чая. — Это хорошо, что ждете, он чувствует вашу поддержку, я не знаю наверняка, но уверен, что чувствует, или я просто хочу в это верить, честно говоря я уже сам ни в чем не уверен. Все это один сплошной кошмар. — Устало выдыхает он, опирает локти на колени и запускает руки в волосы. — Как же я хочу, чтобы он уже закончился. — Кристину… — Тихо выдыхает женщина бледными губами. Паша отрывает голову, думая, что ему показалось. — Я на Новый год к ней прилетела, не хотела, чтобы дочка праздновала тут одна. Она меня встречать побежала, ночью, хотя я говорила, я просила, чтобы не ездила, но она поехала. Дети, такие дети. — Грустно улыбается она. — Я ее ждала, долго ждала, а сердце обмирало. А потом… — Ее голос вздрогнул, Паша осторожно забрал ее ладони в свои, полностью разделяя ее чувства. — Я сюда приехала, а она там уже лежит… — Ручьи слез новым потоком хлынули из ее глаз. — Я тут уже пятый день сижу, а врачи все одно, ждите верьте… А я, а я просила, чтобы она не встречала меня… Кристина, она такая маленькая, такая хрупкая… Я виновата, я во всем виновата, не надо было мне лететь, она бы не побежала меня встречать и не лежала бы сейчас там… Паша пересаживается к ней и обнимает, пытаясь успокоить. — Все будет хорошо, они справятся, они сильные. Женщина кивает, сотрясаясь в его руках. — Это мой лучший торт… — Осматривает Арс масляное безумие перед собой из которого торчала огромная зажжённая белая хозяйственная свечка, как обелиск. — Отчаянные времена требуют отчаянных мер. — Улыбается Антон, держа на руках маленький пушистый комок. — С Днем Рождения, Арсений Сергеевич. — Скупо поздравляет его Виталий, не отводя взгляда от торта, который выглядел, как смертный приговор диабетика. — Загадывай желание и задувай свечку. Арс задумывается, обводит взглядом Антона, котенка, улыбается и задувает. Антон и Виталий хлопают. Первак передает Арсу котенка, занимая его руки, и обхватывает уши. — Раз, два, три… — Нет, пожалуйста, только без этого. — Пытается вырваться Арс. — Десять, одиннадцать, двенадцать… — Можно как-то нежнее. — Кривится он, всматриваясь в горящие зеленые глаза напротив. — Двадцать, двадцать один и двадцать два! — Антон со всех сил тянет вверх, улыбается и отпускает его покрасневшие уши. — С Днем Рождения! Антон тянется, чтобы его поцеловать, но останавливается, кидая смущенный взгляд на Виталия. Арс улыбается и целует его сам, отчего Антон быстро отскакивает в сторону. — В следующий год я такого издевательства не потерплю, да Люциус. — Поглаживает он котенка. — О. представь, что будет в твои шестьдесят. — Злорадно улыбается первак. — Стоп, Люциус? — Да, ну ты посмотри на него, маленький комочек тьмы, Люциус ему идеально подходит. — Пихает он перваку в нос котенка. — Маленький комочек тьмы… Люциус… Хм, и правда подходит. Будешь Люциусом. — Поглаживает Антон котенка, на что тот пищит в знак согласия. Антон нарезает торт и раскладывает каждому по кусочку. — Ну и гадость. — Делает свое заключение первак. — Отчаянные времена требуют отчаянных мер. — Смеется Арс и честно доедает свой кусок. — Так, вы собирайтесь. — Обводит он вилкой Антона и Люциуса. — Я схожу до мамы и поедем. Антон кивает, Арс берет поднос с завтраком, первак всовывает на него кусочек торта, достает из вазы купленный букет цветов и пихает брюнету подмышку. — Это еще зачем? — Хмурит он брови. — Маме твоей, сегодня в первую очередь ее праздник, так что все, иди. — Пихает он капитана в сторону лестницы, пока тот не успел опомниться. Арс осторожно стучит в дверь, поворачивает ключ и заходит в комнату, где на подоконнике сидела Татьяна Владимировна. — Добро утро. — Доброе, Сеня. — Не отрывает она взгляд от солнечной погоды за окном. — Позавтракаешь? — Проходит он и опускает поднос на тумбочку. — Нет, спасибо. Арсений подходит к ней ближе и протягивает букет, которого она точно не ожидала увидеть. — Это тебе от Антона. Спасибо, что родила меня и тому подобное. — Дожидается он, пока Татьяна Владимировна возьмет букет, а после подсаживается к ней на противоположную сторону подоконника. — Спасибо, очень неожиданно. — Втягивает она нежный аромат. Комната погружается в тишину. Они слышат отголоски звона посуды с первого этажа, периодический писк котенка, звуки колесиков чемодана... — Вы уезжаете? — Да. Татьяна Владимировна кивает головой. — Где отец? — Я его убила, когда узнала про то… — Ее голос обрывается. — Про аварию. Арс чувствует отголоски печали где-то в глубине сердца. Пусть он и не любил отца, а скорее даже наоборот, новость о его смерти была неожиданной и в какой-то мере пугающей. — Я поеду. Арс медленно встает и отходит к двери. — Сеня… — Окликает мама его напоследок. Он оборачивается. — Счастья тебе и прости, если сможешь. — Грустно улыбается она. Арсений ничего не отвечает, а лишь молча уходит, ощущая свинцовую тяжесть на сердце. Еще один сэндвич с колой и еще один томительный день ожидания. Паша, Окси и Аня, казалось, вросли в этот диван, а Гнида, которая почти добровольно составляла им компанию уже не знал, чем себя занять. Паша решил отвлечься и полез в интернет читать, как люди восстанавливались после таких аварий и восстанавливались ли вообще. Но лучше бы он этого не делал, потому что к эфемерным переживаниям добавились вполне конкретные. Кома, летальный исход, вегетативное состояние, потеря памяти, дисфункция органов из-за чего человеку пожизненно приходится быть зависимым от аппаратов. Но с Твистом ничего такого не случится… Ведь не случится? — Да, на кладбище веселее, чем у вас тут. — Прерывает угнетающее молчание Гнида. Паша отрывается от телефона, паника и собственная беспомощность захлёстывают его, он вскакивает и хочет идти, но Окси его останавливает. — Пойдешь к нему и уже я попрошу, чтобы тебя удалили отсюда. — Я в туалет. Паша быстро убегает в сторону лифта, поднимается на знакомый до боли этаж и останавливается около нужной палаты, а точнее стекла. — Да приди ты уже в себя! — Гневно рычит он. — Нравится надо мной издеваться, да?! Только попробуй подохнуть, из-под земли достану, маленький дьяволенок! — Ударяет он кулаком в стену, отчего раздается глухой гул. Шторка резко раздергивается и перед Пашей вырастает гневное лицо медсестры, но он лишь пытается рукой смахнуть ее, чтобы она не загораживала обзор на его любимого человека. — Пожалуйста, просыпайся… — Шепчет он, на что медсестра задергивает шторку обратно. Паша разворачивается и сползает по стене. Дверь палаты приоткрывается, но он этого уже не замечает. — Смотреть жалко на тебя. — Фыркает медсестра, на что парень кивает. — Пойдем, пущу тебя на минутку. Паша поднимает на нее глаза полные надежды и медленно привстает. Медсестра быстро заталкивает его в палату. — Ничего не трогай, к нему не подходи, у тебя минута, я за дверью, если что, сразу зови. — Дает указания медсестра и выходит, оставляя Пашу наедине с Твистом. Паша боится не то что шевелиться, а даже дышать, чтобы не навредить ему. Датчики, монотонное пиканье, проспиртованный воздух, стерильный свет, маленькое бледное крохотное тело на большой кровати-каталке. — Я ведь пошутил, когда сказал, что этот Новый год будет для тебя последним. — Вырывается у него истеричный смешок. — Знаешь… — Нервно выдыхает он в потолок. — Я никогда никого не любил за всю свою не такую уж длинную жизнь. У меня не так уж и мало было парней, но кроме как галочки в пунктике, они мне ничего не приносили. Ничего… Я уже стал задумываться, что просто не способен полюбить, так, как пишут об этом в книгах. Глупо правда. Очень глупо. — Паша задыхается и чувствует во рту вкус слез, скольжение которых он уже даже не ощущал на своих щеках. — А ты, ты заставил меня пересмотреть мои взгляды. Дак, пожалуйста, доведи дело до конца, ты всегда доводишь, я знаю это, не оставляй меня… — Его голос дрожит, а ноги подкашиваются. — Я буду ждать столько, сколько тебе нужно, я дождусь, я знаю это. Слышишь, хрен ты от меня куда свалишь! — Ударяет он кулаком о кафель, на что в этот раз он уже разбивается в кровь. — Он таки опять к нему свалил. — Устало тянет Окси и в шоке выставляется на Антона, который садится напротив с кошачьей переноской в руках, а ей на плечи падают руки и заключают ее в объятия. — Где Твист? Окси разворачивается, видит Арса, ее непоколебимая маска строгой уверенности разбивается на миллион осколков, она соскакивает и падает в его объятия, сотрясаясь в истерике. — Арс, ему так плохо, врачи ничего хорошего не говорят, он в себя не приходит! — Она отрывает зареванные глаза и хватают ртом воздух. — Я ничего сделать не смогла. Я с ним говорила, он был так напуган, а я ничего не смогла сделать, я пыталась, а потом этот ужасный звук и тишина, а потом он… он… — Она задыхается и обмякает в его руках. — Тише… Все хорошо… Мы сейчас все решим… Не переживай… Ты молодец… Спасибо… — Я не молодец! Если бы я позвонила раньше, отправила бы больше машин, везла его сразу сюда, все… Он бы сейчас там не лежал… Я ничего не сделала… Арс кидает взгляд на медсестру, которая уже спешила к нему со стаканчиком в руках. Он перехватывает успокоительное, принюхивается, кивает и отрывает от себя Окси. — Выпей. Успокойся. Ты сделала все, что было нужно. — Почти силой вливает он жидкость в дергающиеся губы. — Ты большая молодец. Арс усаживает ее на диван, обводит взглядом собравшихся и отходит к стойке регистратуры. Медсестра с ним о чем-то долго спорит, потом к ним подходит Хирург, и они вместе скрываются за углом. Антон опускает на диван переноску, перебирается к Окси и обнимает ее, а она прижимается к нему. — Вы где так долго были… — Тихо шепчет она. — Арс решал вопросы с мамой. — Я так испугалась… — Мы тоже. — Поглаживает он ее по волосам. — Ну, думаю, мне пора. — Спохватывается Гнида, которая старалась даже не дышать, чтобы не привлекать к себе внимание Арса. Окси отрицательно качает головой, Антон осматривает его и одергивает вниз. Арс и Хирург заворачивают за угол и подходят к палате, а точнее к Паше, который сидел на своем любимом месте на полу. — Арсений, сделай с ним что-нибудь, а то нам такими темпами и уборщится не понадобится, он и так все полы протер. Паша поднимает голову вверх и пронзает Арса гневным взглядом, потому что по сути все это случилось из-за него. — Позже разберемся. Хирург кивает, открывает дверь и пропускает брюнета в палату. Арс видит Твиста, у него подкашиваются ноги, но он успевает ухватиться за стену. — Все хорошо? — Тянется к нему Хирург, но брюнт выставляет руку и отрицательно качает головой. — Все нормально. — Арс долго смотрит на плитку под своими ногами, дожидаясь, пока она перестанет расплываться, и только потом поднимает глаза. Он подходит к Твисту, не обращая внимания на медсестру, пристально осматривает избитое тело и переводит взгляд на датчики. — Какие прогнозы? — Ничего утешительного. — Скупо заключает доктор. — Мы сделали все возможное, дальше все зависит от него. — Хорошо. Арс наклоняется и легко ощутимо целует его в лоб. — Хватит прохлаждаться, авария еще не повод от меня сваливать. — Натягивает он улыбку. Арс выходит из палаты, подходит к Паше, с усилием поднимает и тащит за собой. — Пойдем, у нас много дел. Они спускаются на первый этаж, где Окси уже немного пришла в себя, поглаживая на своих коленях Люциуса. Антон замечает Арса и поднимает на него взволнованные глаза, но тот лишь похлопывает его по голове. Первак переводит внимание на Пашу и ужасается его состоянию. — Паша, ты как? — Жить буду. — Отстраненно отвечает он. — Где Микки? — У него спрашивай. — Кивает Окси на Гниду. — Тебя что сюда принесло? — Я вас искал. Но теперь нашел, так что могу идти со спокойной душой. — Подрывается он, но Арс хватает его за шкирку и впечатывает обратно в диван. — Где Микки? — Цедит он сквозь зубы, наклоняясь над его ухом. — Она от нас ускользнула. — Опасливо отстраняется Гнида. — Пусть тут сидит, позже разберемся. — Выпрямляется Арс. Окси кивает. — Так, Аня, поехали со мной, домой отвезу. — Я тут Микки дождусь. — Дома у себя дождешься, поехали. — Безапелляционно заявляет Арс и кивает в сторону двери. Аня ищет поддержку в Окси, но та лишь кивает его словам. — Ты тоже. — Показывает Арс на Пашу. — Я никуда с тобой не поеду. — Рычит он в ответ. — Мне нужно забрать документы, ты мне покажешь, где Твист остановился. — Выжидающе смотрит он на Пашу, дожидаясь ответного кивка. Паша разворачивается и уходит к гардеробу забирать куртку. — Антон, тут меня подождешь? Парнишка кивает, Аня встает с дивана и все трое уходят. Арсу, когда они еще находились втроем в машине, было не очень-то комфортно из-за ауры убийцы, которую источал Паша, а когда они остались вдвоем, то хоть на полном ходу выпрыгивай. — Спасибо. — Нарушает длительное молчание Арс. — Да пошел ты. — Рычит Паша в ответ. — Свалил хрен пойми куда на месяц, я то одного с полу соскребал, то другого откачивал. Там где ты одни проблемы, а носятся они за тобой, как за святым благодетелем. — Ты прав. — Если он умрет, тебе с этим жить. Арс закусывает губу и выдавливает газ на полную. Ребята заходят в номер отеля и Арс быстро начинает осматриваться. Вещи Паши и Твиста то и дело лежали в разных углах, одна только мысль о том, что эти двое ночевали вместе коробила его и вечно выбивала с заданного курса. — Где сумка от ноутбука? Паша проходит в спальную комнату, достает из-под кровати сумку и кидает Арсу. Тот выуживает из нее голубой файл с какими-то документами и смотрит на разбитого когда-то активиста, который пропал в воспоминаниях, глядя на кровать. — Паша, переоденься и умойся, не хватало еще, чтобы от твоего видка он в кому впал, когда очнется. Парень приходит в себя, подцепляет футболку Твиста и уходит в ванную комнату. Арс продолжает искать, но на этот раз уже жесткий диск, которого нигде не было. Паша выходит, но умывание ему мало чем помогло. — Жесткий диск не видел? — Твист с ним последний раз уезжал. — Хорошо, поехали или ты тут останешься? Паша отрицательно качает головой, берет Мистера Енота Старшего и выходит за Арсом. — Вы меня точно доведете, еще лошадь сюда приведите! — Ругается Хирург, глядя на Люциуса. — Вообще-то многие больницы практикуют кототерапию. — Оправдывается Окси. — Оксана, вот ты взрослый человек… — Ну не такой уж и взрослый. — Раздается сбоку голос Микки. Антон видит ее, соскакивает с дивана и пятится спиной в сторону выхода, пока не врезается в кого-то. — Что происходит? Антон смотрит на Арса, прячется за его спиной и показывает на Микки. — Это она оставила те следы. Микки расплывается в улыбке и меряет взглядом парочку перед собой. — Дак вот чье это тело, а я думала, гадала, что это Твист за него так переживал. — Микки, вот у меня с каждой нашей встречей причин терпеть тебя все меньше. — Он сам меня спровоцировал своим бессознательным состоянием, и если бы не я, даже боюсь представить, что бы с ним сделали, публика в моем клубе весьма и весьма креативная. — Ухмыляется она. Арс поворачивается на Антона, но тот лишь мило улыбается. — А где Аня? — Осматривает она диван. — Я ее домой отвез. Ты где была? — Да так, развлекалась с неопытными преследователями, аж рука устала. — Осматривает она свой острый маникюр. — Еще одним займешься? — Кивает Окси в сторону зашуганного Гниды. — С большим удовольствием. — Окси, я отъеду часа на два и вернусь. — Девушка кивает, Арс с трудом забирает у нее Люциуса, складывает в переноску и уходит вместе с Антоном. Машина тормозит, ребята спешно выходят, Арс долго стоит у двери, пытаясь собраться с мыслями, хочет закурить, но Антон его останавливает. — Люциус замерзнет. — Кивает Антон на переноску. Арс убирает пачку, звонит в домофон, запускает Антона вовнутрь и заходит сам. — Инна Николаевна к вам пришли. — Заглядывает в кабинет секретарша. — Кто? — Отрывает Инна Николаевна строгий взгляд от документов. — Здравствуйте! — Заныривает первым в кабинет Антон, втаскивая за собой Арса. — Здравствуйте. — С улыбкой осматривает она ребят. — Присаживайтесь. — Указывает она на стулья перед ее столом, вытворяя секретаршу. — С Днем Рождения думаю тебя не стоит поздравлять. — Не стоит. — Кивает Арс, осматривая календарь на ее столе. — Как там Твист? — Плохо. Инна Николаевна встает, подходит к Арсу и кладет руки ему на плечи. — Ты только не раскисай, все обойдется. Арс кивает. Она поднимает его и пересаживает на свой стул. — Ну что, готов вскрыть завещание? — Радостно потирает она руки. Арс без особого энтузиазма кивает. Инна Николаевна достает из сейфа запечатанный конверт, который получила сегодня из юридической компании Финляндии. Она кладет его на свой стол перед Арсом и отходит к двери. — Антон, пойдем чай нальем. Антон кивает и выходит вслед за ней, оставляя Арса один на один с письмом. Арс достает из ящика стола нож для конвертов, вскрывает почтовую упаковку, потом крафтовый пакет, потом еще один и наконец-то достает конверт из-за которого было столько шума. Он искренне проклинает и ненавидит его всей душой, но одновременно с этим понимает, что если бы не это гребаное завещание, то навряд ли бы он дожил до своих лет. Арс вскрывает конверт и достает два сложенных листа А4. Первый — документ о передаче всех прав на собственность и активы компании Арсению Сергеевичу Попову. Второй — письмо от дедушки, написанное его почерком. Арс откладывает первый документ в сторону, оставляя в руках только письмо. «Арсений, тебе двадцать два года, ты уже наверное совсем взрослым стал, уже больше не прячешься под моей кроватью, не воруешь книги из моей библиотеки, не просишься спать в ванной и не строишь плот, чтобы переплыть речку. Жаль, что я сейчас не могу тебя увидеть, но знай, я тобой очень горжусь. Я был не лучшим дедушкой, воспитывал, как воспитывали меня, но, надеюсь, я смог заложить в тебе хоть каплю понимания устройства этого мира. Тебе двадцать два года, именно в твоем возрасте я уже стал делать первые шаги по созданию компании. И вот сейчас, я сижу на веранде и с радостью в сердце наблюдаю, как вы с Ваней пытаетесь скрыться в лесу с полной уверенностью, что вас никто не видит. Глядя на ваши беззаботные лица, я понимаю, что столько лет старался не зря. Я смог обеспечить тебе стабильность, финансовое благополучие и возможность свободно выбирать свой дальнейший путь. Да, компания — это моя голубая мечта. Моя мечта. Я страстно жил ею и с гордостью могу передать свое детище в твои руки. Но вот захочешь ли ты его принять? Совсем не обязательно идти по моим стопам, чтобы получить мое одобрение, ведь оно у тебя уже есть и было всегда. Тебе двадцать два, но поверь мне, это еще только начало твоего пути, дак выбирай его тщательно и опираясь только на свое желание. Тебе было не легко последние годы, я знал на кого оставил и на что обрек тебя, надеюсь, ты меня простишь когда-нибудь за это. И Инна, теперь уже я так понимаю, Николаевна тоже, передай ей мою благодарность. Как твой дедушка я хочу одного, чтобы ты был счастлив, и совершенно неважно в чем или в ком ты его найдешь, просто проживи эту жизнь, чтобы в моем возрасте ни о чем не жалеть. Береги себя и всех, кто тебе дорог, не держи зла на своего отца, я вырастил его таким, и это полностью моя вина. И на свою маму тоже, когда я ее первый раз увидел, поверь, она была так добра, чиста и по-детски наивна. Мы все были слабы, а ты, ты сильный, дак не повторяй наших ошибок. Люби, созидай, будь счастлив и делай счастливыми окружающих. Арсений, ты самое дорогое, что было в моей жизни, я люблю тебя, счастливой дороги, надеюсь, еще не скоро увидимся.» Арс сползает со стула, откидывается спиной на стол и прижимает к себе письмо. — Я буду… Я сделаю… Я позабочусь… — Поднимает он слезящиеся глаза вверх. — Я… Я тоже тебя люблю… Арсений улыбается, первый раз в жизни он твердо уверен в своих намерениях, он четко знал, что ему делать, и делал он это с легким сердцем. Антон на кухне сидит на корточках возле Люциуса и кормит его пюре ФрутоНяня со вкусом кролика, а Инна Николаевна наблюдает за этой умилительной картиной попивая кофе. — Он с детства мечтал о котенке, но никогда не мог позволить себе его завести. — Подмечает она. — Видимо вселенная наконец-то услышала его желание. — Улыбается Антон. — Думаю, пора возвращаться. — Смотрит она на часы. — Вы идите, я вас тут подожду. Инна Николаевна кивает и уходит. Ребята возвращаются в больницу, где их ждали Окси и Паша. Арс отправляет подругу домой передохнуть, а сам уходит к Хирургу. Антон падает к Паше и отпускает Люциуса погулять по нему. — Котенок. — Улыбается Паша. — Хоть что-то приятное во всем этом аду. А дальше шла самая тяжелая неделя Хирург сдержал обещание и выдворил дружную компанию из больницы, назначив часы сидения на диванчиках в холле с восьми утра до десяти вечера, но Арс с Пашей упорно раз за разом нарушали это правило, задерживаясь до тех пор, пока не получат нагоняй. Также Хирург разрешил разовое посещение Твиста длительностью не более пяти минут. А Паша даже смог уговорить сурового врача оставить в его палате Мистера Енота Старшего. Но врач ошибочно полагал, что дома Арс и Паша смогут отдохнуть и хотя бы выспаться в кровати, а не сидя на диване или же полу. Паша каждое утро просыпался в холодном поту от звука прерывающегося пиканья аппарата, а ночи становились все мучительнее, ведь их наполняли ужасные образы будущего. Хоть он и пытался настраивать себя на позитивный лад, но держаться молодцом у него день ото дня получалось все хуже. С Арсом картина обстояла не лучше. Он проклинал себя за то, что его лучший друг сейчас лежит на этой мерзкой стерильной койке, из-за чего заснуть он мог только опустошив половину бутылки чего-нибудь горького и крепкого, ведь Паша тогда правду сказал, что если Твист умрет, это будет полностью его вина. Жизнеобеспечение этих двоих, а точнее троих, если брать в расчет Люциуса, легло полностью на плечи Антона, который контролировал их питание в больнице, в общаге и на новой квартире Арса. Сам же Арс не разрешал оставаться Антону у себя на ночь, потому что не хотел, чтобы первак видел, как медленно и методично спивается его капитан, но Антон не тупой и прекрасно все понимал, поэтому стал, пока Арс не видит, разбавлять вскрытые бутылки. Арс и Паша могли плюс минус нормально функционировать только в стенах больницы. Антон усердно готовился к экзаменам, постоянно прося помощи то у одного, то у другого, не давая им гинуть в бездне отчаяния. Арс пытался влиться в управление компанией, но по большей части тупо залипал в ноутбук. Паша же пытался брать пример с Антона и тоже готовился к экзаменам, хотя, после прочтения первого предложения из конспекта он терял концентрацию и отлетал в свои мысли. Люциус же, как приличный кот, переползал с Антона на Арса, а потом обратно и так по кругу. Знаете, когда у вас болит живот или поднимается высоко температура, у вас появляется ощущение, что это никогда не пройдет и не закончится. Вот, у них было точно такое же ощущение, что это гнетущее ожидание никогда не кончится. Пашу запускают в палату, медсестра оставляет его и выходит. Он занимает свое привычное место на стуле у окна рядом с Мистером Енотом Старшим и вслушивается в монотонное пиканье кардиограммы и шумное дыхание аппарата ИВЛ. — Хоть врач и говорит о какой-то положительной динамики, но что-то я ее в упор не замечаю. — Тяжело вздыхает он, осматривая безжизненное тело Твиста. За неделю колоссальных изменений не произошло. Швы подзатянулись, синяки подрассосались, отеки спали и на этом все. Хирург все радуется, что Твист не двигается, потому что так, кости быстрее срастутся, но Паша его восторга не разделял. — Я каждую ночь прокручиваю в голове тот день, когда ты от меня опять свалил на утро! — Улыбается он и опирается локтями в бедра. — Я все думаю с каким настроением ты выбирал ту самую шахматную доску. Мне охота верить, что ты с широкой улыбкой ехал в машине и напевал Jingle Bells, но я на девяносто девять процентов уверен, что ты ехал со своими фирменными сердито сдвинутыми бровями, закусив губу, проклиная людей за то, что они вообще додумались дарить что-то друг другу на Новый год. Да, скорее всего так оно и было. — Выдавливает он из себя смешок. — Это надо же, вломиться ко мне в общагу, прошерстить все магазины, уехать в Выборг… И все, чтобы меня порадовать. Какой же ты глупый мальчик все-таки, неужели ты думал, что моя радость зависит от того глянцевые фигуры будут или матовые, ты моя единственная радость. — Улыбается он, с надеждой смотрит на Твиста и ждет, что тот ему что-нибудь на это ответит, ну хотя бы нахуй пошлет, он и этому будет рад, но ничего, только монотонное пиканье и шум ИВЛ. В дверь раздается стук, который означает, что у Паши осталось меньше минуты. Он встает, подходит к Твисту, осторожно берет его руку, слегка поглаживая, и оставляет поцелуй на лбу. Твист начинает глухо хрипеть, Паша резко отстраняется, трясясь в испуге и волнении, он с секунды стоит на месте, а потом резко выбегает из палаты, зовя медсестру. — С ним что-то не так! Помогите! Быстрей! Медсестра выталкивает его и нажимает кнопку на пульте в своем кармане, спустя пару секунд в палату уже вбегает Хирург, а следом подбегают Арс с Люциусом и Антон. — Не мешайтесь! — Выбегает из палаты медсестра, на что ребята синхронно отступают на пару шагов назад. — Что с ним? — Взволнованно спрашивает Арс. — Он захрипел, я не знаю, что произошло, просто захрипел. Медсестра вбегает обратно, закатывая небольшой столик. Ребята сверлят взглядом палату, дожидаясь Хирурга. Спустя долгие минуты ожиданий он наконец-то выходит, осматривает три одинаково взволнованных лица, одну сонную мордочку, и смеется, на что лица синхронно сменяются на удивленные. — Да успокойтесь, я с хорошими новостями. Пройдемте вниз. Хирург уходит, ребята переглядываются и спешно идут за ним хвостиком. Они спускаются к диванчикам, где их уже ждали Микки и Аня. — Что такое? — Взволнованно привстают девушки. — Все хорошо. — Успокаивает их врач и дожидается, пока все усядутся. — И так, мы отключили Ваню от ИВЛ. — Как отключили… — Замирает сердце у Паши. — Ну как-то так, он ему больше не нужен, потому что Ваня начал дышать сам! Поздравляю! — Радостно заявляет Хирург. Вздох облегчения наполняет холл больницы. — Заебись! — Восклицает Микки. — А можно ему в капельницу винишка подлить, вместе отметим? — Улыбается она и игриво приподнимает бровки на Хирурга. — Так, вас, чтобы я даже близко у палаты не видел. — Обводит он ее ручкой и уходит. Антон вплетает пальчики в руку Арса и улыбается, на что тот утыкается головой ему в плечо и ловит момент небольшого облегчения. Хоть что-то! Хоть какая-то наглядная динамика! Хоть какой-то прогресс! Паша выбегает на улицу, вдыхает морозный воздух и радостно улыбается, запрокидывая голову вверх. — Спасибо… — Да, пожалуйста. — Раздается знакомый голос перед ним. Паша опускает голову и видит перед собой Окси с пакетом в руке. Он радостно накидывается на нее и заключает в объятиях. — Так, что за приливы радости? — Замирает она. — Твист! Он дышит! Сам! Окси улыбается и обнимает его в ответ. — Это очень здорово! Я так рада! Кстати, у меня для тебя есть еще один подарок. — Какой? — Отстраняется он и внимательно меряет ее взглядом. — Я закончила с осмотром машины, ну точнее того, что от нее осталось, вот, думаю ты разберешься, что с этим делать. — Окси отдает ему пакет и проходит вовнутрь. — Не стой тут долго, замерзнешь. Паша заглядывает в пакет и опускается на заснеженные ступеньки больницы. Он выуживает Мистера Енота Младшего, а следом обернутую крафтом доску с надписью с «С Новым годом». Паша прижимает ее к себе и смеется, стараясь сдерживать слезы, потому что он обещал больше не плакать. — Ты его искал? — Протягивает вымотанный активист Арсу жесткий диск. — Да, спасибо. — Осматривает он Пашу, стоящего над ним, подмечает в его руках Мистера Енота Младшего, смотрит на улыбающуюся Окси, сопоставляет эти факты, кивает и принимает из его рук диск. — А где мой любимый мальчик? — Радостно восклицает Окси, на что все парни переводят на нее взгляд. — Да не вы. — Фыркает она и перенимает из рук Антона Люциуса, который под чутким руководством первака уже поднабрал немного веса. — Ну что за прелесть, пойдешь со мной, а то тебе уже надоели эти две кислые мордахи. — Игриво косится она на Арса и Антона. — Верните кота на свое законное место. — Требует Арс и хлопает себя по ногам. — Ну уж нет! — Протестует Окси. — А я думала, ты к Твисту приходишь. — Смеется Микки. — Ну и к нему заодно. — Садится она на диван, опуская Люциуса на колени. Под вечер, когда Арс и Антон, измученные подготовкой к экзаменам, спали в обнимку на диване, а Микки с Аней ушли выгулять Люциуса возле больницы, Паша приметил свою новую знакомую, которая спустилась с палаты своей дочери Кристины и устроилась на диванчике у окна с баночкой колы. Он перемещается к ней, чтобы поделиться радостью. — Добрый Вечер, Ольга Афанасьевна. — Привет Паша. — Улыбается она. С того момента, как они начали общаться, им обоим немного стало легче. Паша понял, что судьбе абсолютно пофиг кого ломать и карма тут совершенно ни при чем. Кристина образец порядочности и здравомыслия с тяжелой судьбой. Ольга Афанасьевна ушла от мужа, когда тот окончательно спился и уже начал продавать вещи дочери, поэтому Кристина, чтобы хоть как-то помочь маме, уже с раннего возраста работала. Она закончила школу с золотой медалью и поступила в Питер на бюджет, она мечтала перевести сюда и маму, но Ольге Афанасьевне дали повышение и назначили главой филиала в Новосибирске, из-за чего они почти полтора года не виделись, только видеосвязь каждый вечер. Поэтому для них двоих было так важно отметить этот Новый год вместе. А для Ольги Афанасьевны Паша стал единственным знакомым человеком в этом чужом Питере, который в данный момент полностью разделял все ее чувства, понимал и поддерживал. Ведь после развода у нее не осталось близких людей кроме Кристины. Ее мать и отец умерли вскоре после ее свадьбы, а родители бывшего мужа прокляли ее после того, как она развелась с их сыном, продала квартиру, подала на элементы и уехала строить для своего ребенка лучшее будущее. — У меня радостная новость! Твиста отключили от ИВЛ. — Улыбается Паша. — Ой, я так за тебя рада! Это ведь очень хорошо, глядишь, так со дня на день и в себя придет! — Да, я бы очень хотел услышать его голос, так странно, вроде прошло совсем немного времени, а мозг уже начал стирать его из памяти, меня это так пугает. — Наш мозг дурачок! У меня Кристина на практику в Крым уезжала, по каким-то лесам там ползали, связи не было. Дак я ее почти месяц не слышала. А потом я на работе сижу, телефон звонит, ну я на автомате и беру, а там привет, скучала? А я понять не могу кто это, еще и номер не определился, только потом дочь признать смогла. Она мне потом еще долго это припоминала. — Смеется Ольга Афанасьевна. — Ну не дурачок ли наш мозг? — Дурачок! — Улыбается Паша. Ольга Афанасьевна и Паша переводят взгляд в окно, где разыгралась настоящая зимняя метель. Казалось, что она отрезала их от всего остального мира. Ты можешь выйти из больницы и пытаться пробраться сквозь белый туман снега, но сколько бы ты не ходил, какие бы направления не выбирал, в конечном итоге все равно вернешься сюда. В этот самый холл на этот самый диван в это самое мучительное ожидание. — Придет, он обязательно придет в себя... — Тихо шепчет Паша. Но Твист не пришел в себя ни через день, ни через пять, ни даже через две недели...