Возможность

— Гермиона, о чём ты? — Можно подумать, что ты сам не понимаешь, — возмущённо произнесла девушка. Впрочем, она тут же взяла себя в руки и продолжила: — Ты отдалился от нас, закрылся, что ли, не знаю. С тех пор… с конца прошлого года тебя словно подменили. Гарри, я понимаю, Сириус был тебе очень дорог, но не стоит отталкивать нас, меня, только потому, что тебе больно. Я очень хочу быть рядом, помочь тебе, поддержать, но ты, будто, не пускаешь, воздвигаешь между нами какие-то стены. Я не понимаю, и теряюсь в догадках, чем именно мы с Роном могли так обидеть тебя, понимаешь? И это твоё заявление в Большом зале, ну, о том, что тебе нравятся парни, — она залилась румянцем. — Это словно протест против чего-то, но, возможно, это было немного жестоко, знаешь, для Джинни, даже если она тебе не нравится, может, не стоило это демонстрировать так? — Стоп, стоп, Гермиона. Давай не будем путать разные вещи. Возможно, смерть крёстного действительно на меня повлияла больше, чем мне казалось, хоть я и не заметил между нами какого-либо охлаждения. Но, прости, какое ко всему этому имеет отношение Джинни? И с чего ты взяла, что моё заявление является каким-либо протестом? — Рон. Он в последнее время пытается привлечь твоё внимание к своей сестрёнке, и я думала, что когда он достал тебя окончательно, ты попытался таким способом его заткнуть, разве это не так? — Нет, это абсолютно не так. Рон, конечно, не отличается тактичностью, а его тонкие намёки не заметил бы только совершенно слепой, и одновременно глухой человек, но, сорвавшись, я сказал правду — мне, в самом деле, больше нравятся парни. Правда, я не думаю, что это та тема, которую мы с тобой можем обсуждать. Всё же, это слишком личное, понимаешь? — Конечно, Гарри, ты прав. Но я считаю странным, твоё внезапное открытие, ведь тебе нравились девушки. Чжоу, например, верно? — Только Чжоу и нравилась, — улыбнулся юноша. — Мальчишеская фигурка, приятное, но не слишком миловидное лицо, квиддич, опять же… не думаю, что мне стоит вдаваться в подробности. И насчёт внезапности. Я сделал это открытие летом, наряду с некоторыми другими, и если тебе кажется, что кто-то меня опоил, или околдовал, то можешь выбросить эту мысль из головы. — Просто странно как-то, тем более что ты рос в маггловском мире и не можешь не знать, как там относятся к подобным… склонностям. — Боюсь, Гермиона, это ты безнадёжно отстала. В маггловском мире сейчас к этому более-менее терпимы, есть даже страны, где официально разрешены однополые браки. Думаю, о том, что в Магическом мире к этому относятся ещё терпимее, мне говорить не нужно, ты ведь и сама это знаешь, не так ли? — Знаю, но для меня это немного дико. Впрочем, каждому своё, но откуда ты знаешь, что не подвергся чьему-либо влиянию? Немного подумав, молодой человек решил, что сейчас у него есть замечательная возможность проверить свою подругу. В конце концов, он в любом случае собирался сказать нечто подобное директору, чтобы дать понять, что в нём больше нет частички души Воландеморта, но собирался сделать это в удобное для себя время. Если Гермиона ему верна, как настоящий друг, она никому не расскажет о том, что ей сейчас поведает Поттер, а если нет — то он будет знать, что на неё ни в коем случае нельзя полагаться, и при этом потеряет только преимущество во времени, и ничего более существенного. — Помнишь, в конце прошлого года, после… нашего похода в Министерство, у меня был сильный магический выброс? — гриффиндорка утвердительно кивнула. — Летом у меня были проблемы с контролем над магией, скачки, словно она пыталась прорваться сквозь какую-то помеху. Я решил сходить к гоблинам, чтобы посоветоваться… — Ты выходил из дома? Гарри, разве можно быть таким безответственным? Ты же уже взрослый, ты знаешь, что идёт война, что везде можешь встретить Пожирателей Смерти, как же можно пренебрегать собственной безопасностью?! — Гермиона, прекрати истерику, и не читай мне нотаций, пожалуйста! Да, в чём-то ты права, и действительно идёт война, но есть многие вещи, которые, вне зависимости от моего желания, происходят. Перепады магии — опасная штука, особенно, в маггловском городке, где нет никого, кто смог бы помешать моей магии выйти из-под контроля. Я был осторожен, если это тебя успокоит, никому не попался на глаза, даже тем, кто наблюдал за мной по просьбе директора, но мне необходима была помощь специалистов, и я не знаю никого в волшебном мире, кто лучше осведомлён о разнообразных услугах, чем гоблины. Они банкиры, через них оформляют оплату, и заключают договора. Нотариусы, поверенные и менеджеры в одном флаконе. Мне больше не к кому было обратиться, в конце концов, у кого я мог спросить, что мне делать? — Мы… — Не имели права мне писать, по просьбе директора, и я вам тоже, если помнишь. — А профессору Дамблдору, ему же ты мог написать, рассказать о том, что с тобой происходит? Уверена, ему бы это показалось действительно важным! — Прости, конечно, не уверен, что ты поймёшь, но я был очень зол на него. Я знаю, что сам провалился на уроках по Окклюменции, и не снимаю с себя ответственности, но профессор прекрасно знал о том, что Волан-де-Морт может попытаться заманить меня именно в Министерство. Не спорю, есть вещи, которые не стоит говорить детям, и, безусловно, никто не обязан посвящать нас во все планы Ордена Феникса, но эта информация была важной для меня, для нас всех. На карте стояли жизни, наши жизни. Можно было не сообщать мне суть пророчества, можно было даже не говорить, что оно обо мне или о Волан-де-Морте, плевать мне на этот стеклянный шарик! Директор был обязан предупредить, что ловушка сама по себе возможна, что можно специально посылать видения, что я нужен Тому в Министерстве, и ради этого тот пойдёт на многое, понимаешь? Предупреждён, значит, вооружён. — Гарри, но я же предупреждала о подобной возможности… — Знаешь, в момент, когда я был уверен, что мой крёстный мучается от пыток, я вряд ли мог адекватно воспринимать информацию, а подвоха я не ожидал, ведь до этого всё было правдой: отец Рона, и некоторые собрания Пожирателей, Хвост. В любом случае, что было — то прошло, но летом я был слишком зол, чтобы писать директору. Я попал в Гринготтс, и задал вопросы о перепадах магии, и мне посоветовали провериться у мага, специализирующегося на ритуалах. Оказалось, что на мне был родительский ограничитель, не знаю, в курсе ли ты… — Я знаю, Гарри, читала об этом, но их снимают к семи годам. — И кто, по-твоему, мог этим заняться? Не магглы же, в самом деле? — Я думала… мне казалось, что директор как-то наблюдал за тобой, ведь это он отправил тебя к тёте, разве нет? — Он, конечно, но не думаю, что он помнит о подобных мелочах. Своих детей, насколько я знаю, у него нет. На самом деле, всё не так страшно, это не тот ограничитель, который мог остаться на всю жизнь, и в итоге лишить меня магии, этот спал бы к моему совершеннолетию, но у меня был слишком сильный выброс, и моя магия, почувствовав свободу, больше не желала быть сдерживаемой, и стала прорываться постоянно, но ограничитель мешал… В общем, мне понадобился ритуал, который снимает всё то, что нанесли извне: ограничители, последствия проклятий, если есть, чары и зелья. Абсолютно всё. — Ох, твой шрам, это поэтому он стал таким бледным? Я думала, что это после того, как Тот-кого-нельзя-называть попытался захватить твоё тело, тогда, в Министерстве. — Да, поэтому мой шрам побледнел, вряд ли он исчезнет полностью, но он больше не воспалён, как и тот, что на руке, после отработок у Амбридж, — парень закатил рукав на правой руке, и девушка смогла увидеть побелевшие буквы, складывающиеся во фразу: «Я не должен лгать». — Теперь ты понимаешь? В моём организме не осталось ничего, что было бы привнесено кем-то, только то, что является частью меня: моя магия, мои шрамы, без остатков чужой силы и воли, моё тело, и мои предпочтения. Так что, я действительно гей, и никто меня к этому не подводил. — Ты понял это после ритуала? — Нет, Гермиона, до него, и, пожалуйста, хватит об этом, да и вообще, уже очень поздно, а завтра идти на занятия. Спокойной ночи. — Извини, Гарри, я должна была спросить. Если это твоё собственное желание, то всё в порядке. Спокойной ночи. Поттер поднялся в спальню мальчиков, чтобы быстро принять душ и лечь спать. Разговор с Грейнджер вымотал его окончательно. Впрочем, юноша надеялся, что в ближайшее время сможет выяснить, насколько подруга предана ему. Было сложно рассказать часть правды, повернув её так, что истинная причина ритуала стала иной, нежели это было в действительности. Играть словами, искажать факты — совсем не в натуре гриффиндорца Поттера, и что бы там Шляпа не говорила, но он считал себя истинным львом, правда, возможно, со слегка раздвоенным языком — эта мысль была последней, сон накрыл юного мага, унося туда, где важнее всего были чувства, и царило безграничное доверие к партнёру. Утро наступило непозволительно быстро, вырывая юношу из очередного эротического дурмана, и давая возможность услышать собственный предоргазменный шёпот, зовущий любимого по имени. Заглушающие чары устанавливались Поттером автоматически, он даже перестал задумываться об этом, когда готовился ко сну. Лёжа в уютной кровати, и глядя на её полог, молодой человек всё ещё видел горящие страстью глаза Северуса, и ощущал, как его член стискивают горячие тиски. Сколько он сможет ещё продержаться и не накинуться на Снейпа, например, ночью, когда профессор дежурит? В этот раз Северус поведал ему о том, что Альбус хочет, чтобы Гарри принёс себя в жертву, из-за крестража, а затем зельевар попросил, чтобы парень был ведущим, дал почувствовать, что он здесь, рядом, внутри и снаружи, что он не оставит любимого и любящего его человека. Подросток задыхался от нежности и желания защитить, показать, что он навсегда останется со своим избранником. Сколько раз тот Поттер вспоминал эту встречу? Сколько раз он прокручивал в голове свои действия и слова, свои обещания? Он и представить боялся, что именно чувствовал Снейп, после того, как его любовник лишился об этом памяти. Пообещав себе, что сделает всё, чтобы этого не случилось, парень выскользнул из тёплой постели. С тех пор, как юноша прошёл ритуал, он стал ощущать, что высыпается гораздо лучше, даже если спит меньше, чем это необходимо. Вот и сейчас, у него не осталось и капли от вчерашней усталости, хотя из-за Гермионы он уснул поздно, а проснулся вновь спозаранку. Быстро сполоснувшись, и приведя себя в порядок, Гарри спустился в гостиную. Немного посомневавшись, он решил вызвать Кричера, и позавтракать прямо здесь. Что-то определённо было не так, какое-то предчувствие не оставляло Поттера ни на секунду. Проанализировав всё, что произошло за последние дни, подросток пришёл к выводу, что он боится реакции директора на своё заявление. Да, Джинни тот теперь предлагать не станет — не дай Мерлин, кто-нибудь, по доброте душевной, обратит внимание, что Герой-гей вдруг увлёкся девушкой. Но ведь Уизли — не единственные преданные Дамблдору люди. Что если Альбус решит его свести с «правильным» парнем, на всякий случай? Этого только не хватало. Что ж, придётся внимательно следить за тем, что он ест. Стирать ему память пока не будут, с точки зрения Дамблдора, в голове гриффиндорца нет ничего мешающего исполнению плана, но вот напоить любовным зельем — могут. Интуиция немного успокоилась, намекая на то, что её обладатель прав. Тоже странное явление: раньше у Гарри случались предчувствия, ощущения надвигающейся беды, но только тогда, когда размер угрозы был катастрофическим — поход за Философским камнем, василиск, Турнир и его окончание, прогулка в Министерство магии. Что-то вроде преследования Амбридж, или даже нападение дементоров — не вызывали подобного всплеска. Теперь же молодой маг ощущал опасность, и даже мог предположить откуда она исходит, в менее фатальных случаях. Это было ново, и необычно, но очень приятно, словно его магия, сама сила, старалась уберечь своего носителя. Позавтракав, юноша решил уделить время книге по анимагии. Он мечтал, что в ближайшее время сможет освоить это искусство. Дело даже не в достижениях отца или крёстного, просто было любопытно: в какое животное он сможет превращаться, и, конечно же, это дало бы ему большое преимущество перед любым противником, так как регистрироваться он не собирался абсолютно точно. Через полчаса кто-то спустился в гостиную, и Гарри пришлось оторваться от чтения, чтобы узнать: кто ещё является такой ранней пташкой. — Привет, Гарри, — поздоровался с ним Колин Криви, при этом мальчишка так покраснел, словно он смущён и взволнован. — Как ты, всё хорошо? — Привет, Колин. Всё отлично, спасибо, а у тебя? — Тоже, — Криви залился ещё большим румянцем, а интуиция Поттера завопила благим матом. «Что же вы творите, директор, я ведь и правда, ему нравлюсь, разве можно так издеваться над парнем?» — панически подумал Гарри, даже не отдавая себе отчёта в том, что точно установил источник проблемы.