Возможность

Отвязаться от Колина оказалось удивительно просто, достаточно было говорить спокойно, по дружески, но не допускать сокращения дистанции. Вначале пятикурсник напоминал Джинни Уизли в период начала знакомства: краснел, бледнел, терялся в словах и, словно в страхе, прикрывал глаза. Но через полчаса ребята уже вместе смеялись, обсуждая забавные случаи, подстроенные близнецами Уизли. Гарри постарался вскользь намекнуть парню на то, что не заинтересован в нём как в партнёре и тот, казалось, это понял и принял. На завтрак Поттер спускался в компании Гермионы, отправив Криви заниматься своими делами и болтать с младшим братом. В Большом зале молодой человек старался вести себя как обычно, ничем не выдавая своей нервозности, и делая вид, что он ест и пьёт, хотя ни к первому, ни ко второму юноша так и не притронулся. Видимо, теперь ему всё время придётся питаться отдельно. Это напрягало, не столько из-за необходимости просить о помощи эльфа, сколько из-за очередной причины не доверять директору, и опасаться его. Бросив взгляд на стол для преподавателей, Гарри заметил, что Мастер зелий наблюдает за ним, это волновало, пугало и возбуждало одновременно, а ещё говорило о том, что Северус, возможно, в курсе происходящего, и вряд ли желает, чтобы его ученик был опоен. Завтрак, наконец, подошёл к концу, и студенты направились на свои занятия. Весь этот день, а так же и следующий, юноша обдумывал предстоящую встречу с директором. Интуиция говорила, что тот попытается что-нибудь выведать, проверить действие зелья, или покопаться в памяти, в общем — эта встреча не была безопасной для Поттера. Наступила суббота, день для домашних заданий, тренировок по квиддичу, и дополнительных уроков у Дамблдора. Отгоняя всевозможные мысли, способные вогнать его в панику, молодой человек исправно занимался рутиной, надеясь, привести нервы в порядок и успокоиться. Очередная встреча была назначена на восемь тридцать, сразу по окончании ужина. Медленно направляясь к кабинету директора, Поттер старался проверить и укрепить свои ментальные щиты. С тех пор, как его перестали разрывать противоречивые эмоции, не всегда принадлежащие самому юноше, дела с Окклюменцией продвигались вперёд семимильными шагами, он ощущал это, но проверить возможности не было, так как, ни директор, ни Снейп не пытались его «прочесть». Впрочем, Дамблдор гораздо сильнее Северуса, и возможно искуснее в ментальных науках, так что молодой человек допускал и то, что просто не заметил попытки. Однако в отношении своих тайн он был спокоен — если бы Альбус о чём-то узнал, то парень, скорее всего, уже ничего не помнил бы, вновь доверяя директору как когда-то. Горгулья послушно отъехала, давая Поттеру пройти. Директор сидел за своим столом, просматривая какие-то документы, лишь на мгновение отвлекаясь, чтобы пригласить юношу сесть. Ещё полгода назад подобное поведение Дамблдора заставило бы нервничать парня, изнывая от волнения, словно он в чём-то виноват, и заставляя обижаться, будто его в чём-либо обвиняют. Теперь же молодой человек отчётливо видел, что это уловка, с целью заставить его испытывать перечисленные эмоции, открыться, чтобы собеседнику легче было «прочитать» и прочувствовать настроение гриффиндорца, но Гарри решил использовать это время, чтобы в очередной раз очистить сознание, а также проанализировать поведение своего оппонента. Наконец, директор закончил изображать занятость, и внимательно посмотрел на своего визави. «Пристально» — поправил себя мысленно Поттер, ощущая попытку вторжения. Удивлённые голубые глаза были наградой для гриффиндорца. — Молодец, Гарри, — добродушно похвалил юношу Дамблдор. — Когда же ты этому научился? И кто учил тебя? — Летом, профессор, и никто, сам научился. После того, что случилось в прошлом году, я не мог поступить иначе. — Мне жаль, Гарри, что тебе пришлось таким способом прийти к этому решению. — Оставьте, профессор Дамблдор. Этот разговор ни к чему хорошему не приведёт. Могу сказать лишь одно: при помощи профессора Снейпа я никогда не смог бы осилить эту науку. — Профессор Снейп необычайно талантлив, мой мальчик, и он всегда добросовестно выполняет свои обязанности… — Я не говорил, что он плохой учитель, или что-либо ещё в этом роде. Просто наши отношения давали нам возможность работать только в одном направлении: агрессивная атака, и столь же агрессивное сопротивление. Как выяснилось, мне этот путь не подходит, а для других способов обучения необходимо доверие, которого между нами никогда не было. Я довольно много прочёл об Окклюменции этим летом, поэтому смог разобраться в действиях профессора Снейпа, и в собственной болезненной реакции, а также исправить ошибки и заняться самостоятельными тренировками. Как видите, это помогло. — Где же ты взял необходимую литературу? — Как ни странно, оказалось, что книги можно заказывать почтой, достаточно написать письмо в магазин, а после расплатиться с совой. — Но ведь ты же знал, что переписка опасна, Гарри?! — Конечно, профессор, но это не было перепиской с друзьями, и я не посылал Буклю. В первый раз я отправил письмо со школьной совой, а затем поддерживал общение с хозяином магазина через его птиц. Самое интересное состояло в том, что Гарри почти не лгал. Конечно, после смерти Сириуса ему было не до писем, но после ритуала, когда он усиленно занимался в доме Блэков, парень действительно несколько раз связывался с хозяином книжной лавки. Проверить эту информацию не составит труда, а вот адрес, на который высылалась заказанная литература, продавец выдать не сможет — Поттеру пришлось взять с него Клятву, упирая на возвращение Волан-де-Морта. Так что, сидя напротив директора, и рассказывая свою историю, молодой человек был абсолютно спокоен. — Что ж, должен признать, это действительно прекрасный выход из сложившейся ситуации, тем более, что всё закончилось хорошо. Нам нужно продолжить наши уроки, но прежде я хочу тебя спросить, мой мальчик. Что тебя связывает с Драко Малфоем? — Что, простите? — этого вопроса Гарри не ожидал. — Я обратил внимание, что ты часто за ним наблюдаешь во время трапез, особенно после последнего матча. Что-то случилось? В глазах директора было искреннее участие и интерес, словно тот знал что-то, что было важным для гриффиндорца, и это что-то было не слишком положительным, будто бы Поттер влюбился… — Так вот почему Колин, — потрясённо прошептал Гарри, начиная осознавать, как именно Дамблдор видел происходящее. — Гарри? — Профессор, как же вам не стыдно?! Из-за необоснованных предположений вы подставляете ребёнка, неопытного мальчишку. Ну, конечно же, как же я сразу этого не заметил? Оба блондины, хрупкое телосложение, светлые глаза, хотя взгляд абсолютно разный. Боги, вы решили, что мне нравится Малфой. Чтобы развеять ваши подозрения скажу лишь, что Драко в последнее время очень изменился: повзрослел, выглядит болезненным, словно его что-то мучает. Я предполагаю, откуда идут эти изменения, ведь и сам был вынужден перестать быть ребёнком, и могу сказать, что это не было добровольным решением, самостоятельным выбором Малфоя, но мою помощь он не примет, думаю, что и вашу тоже — слишком опасно, учитывая, что этот монстр вполне может шантажировать парня, угрожая его родителям. Поэтому я иногда присматриваю за ним, боюсь его действий, и их последствий. Перепуганный измученный человек способен натворить огромные ошибки, которые и сам себе не простит, и за которые другие могут заплатить жизнями. Я знаю, из-за меня уже погиб близкий мне человек. Впрочем, постоянного наблюдения я не веду, подозревая, что ситуация находится под вашим контролем, просто иногда приглядываюсь, стараюсь понять — что он задумал, справился ли со своей задачей, какой бы она ни была, и кто за это заплатит: он сам, за провал, или кто-то в Хогвартсе, за успех. В любом случае, у меня нет никаких романтических намерений в отношении Малфоя, директор, и я попросил бы вас больше не вмешиваться в мою личную жизнь, стараясь заменить тех, кто меня привлекает, теми, кто сможет быть лучшими партнёрами для Мальчика-который-выжил, с вашей точки зрения. Так или иначе, как показала практика, вы совершенно не в курсе моих предпочтений. — Прости меня, мой мальчик, я действительно был не прав, но уверяю тебя, мистер Криви испытывает к тебе совершенно искреннюю симпатию. — И именно это никогда не позволило бы мне переступить с ним черту, ведь для него всё может быть гораздо серьёзней, чем несколько ни к чему не обязывающих встреч, а к полноценным отношениям я сейчас не готов, профессор. — Ох, Гарри, никогда не стоит упускать возможность любить, и быть любимым. — Конечно, сэр, я хочу успеть испытать истинные чувства, но уверяю вас, навязанные отношения и придуманная любовь не сделают меня счастливым. — Успеть? — Я помню пророчество, профессор Дамблдор, и прекрасно понимаю, что вы хотите дать мне возможность познать как можно больше радостей жизни, словно… компенсируя, верно? Будто пытаетесь воздать на будущее, чтобы я мог сказать, что видел хоть что-то хорошее в жизни, и я благодарен вам за заботу, сэр. Но это не выход. Использовать чувства доверчивого мальчишки, чтобы затем разбить ему сердце… если я не выживу, это убьёт того, кто будет любить меня, и получит мою взаимность, а если выживу и не захочу продолжить отношения, то этот кто-то может решить, что я его просто использовал, за неимением лучшего, и ведь он будет не так уж не прав. Нельзя играть чувствами людей, даже ради всеобщего блага, не говоря уж о благе одного конкретного подростка. — Ты прав, Гарри, ты абсолютно прав. Прости старика. — Вам не у меня нужно просить прощения, в конце концов, к тому, что вы всё время что-то решаете вместо меня, я уже привык, хотя и не согласен с этим. — И вновь ты прав, но я стараюсь заботиться о тебе. — Иногда, нужно дать человеку жить его жизнью, даже если вы его любите, впрочем, не так: тем более, если этот человек вам дорог. Каждый имеет право на собственные ошибки, и на собственные решения, не всегда верные, но позволяющие ему расти, развиваться, учиться на собственном опыте. Я не исключение, сэр, даже если мне не будет дарована длинная жизнь, всё то, что я переживу, я хочу прочувствовать сполна, и быть уверенным, что всё решил сам, что остался личностью, а не превратился в безмолвного жертвенного ягнёнка, понимаете? Не хочу, чтобы в конце я вдруг понял, что жил всегда по указке и умер когда велели. Последние слова юноши заставили директора вздрогнуть, и это не осталось незамеченным гриффиндорцем. Да уж, сны его не обманули, Дамблдор и сам страдал от принятых решений в отношении Поттера, но сворачивать с намеченного пути не собирался. Что ж, Гарри был очень рад, что больше не являлся крестражем, и его делало счастливым осознание того, что он больше не слеп и не глух, и что теперь он может хоть немного понимать Альбуса. — Прошу прощения, профессор, мы слегка задержались, и меня ужасно вымотал наш разговор. Вы не будете возражать, если я попрошу вас перенести наш урок? Я очень устал, сэр. — Конечно, мой мальчик, конечно. Иди, о времени следующего занятия я извещу тебя. Спокойной ночи, Гарри. — Спокойной ночи, директор. Молодой человек встал и направился к двери. Уже выходя, он бросил испытующий взгляд на директора. Тот выглядел очень задумчивым. Возможно, он перестанет так сильно контролировать жизнь своего Героя, дав тому время немного побыть простым смертным.