ты – судья? о, нет!

– Вау, – говорит Тайлер, – Вау. Его голова приминает собой траву на склоне, пока он распахнутыми глазами смотрит в небо. Достаточно отъехать на пару десятков километров, и звезды уже так хорошо видны. Какой же, все-таки получается, их Коламбус крошечный и темный. – Да, чувак, – слышит он замедленную речь Марка рядом, и на секунду начинает думать, что поделился рассуждениями вслух, или, о боже, его мысли теперь транслируются прямо в воздух. Но вовремя вспоминает, что просто сказал “вау”, и нет, госпожа тревога, не тебе меня сегодня танцевать. Учеба окончена, душный летний день – тоже. Компания Тайлера, в основном коллеги и примазавшиеся, позволяет себе небольшой праздник. Переходное звено, после которого потекут дни вечных тусовок, ошиваний в парках, барах и углах, ну, работа. Тайлеру нравится эта их маленькая традиция, собираться вот так. Облюбованный ими склон с запрятанными в кустах мангалами, несколько машин, включая пикап Ника, за подключение к колонкам которого всегда дерутся, с этого года, видимо, еще и наполированная, почти игрушечная машина Брендона, если за год он ее не разъебет, костер, музыка, танцы, разговоры, пиво и ну, все что завалялось по их /грязным/ карманам. Тайлеру нравится притворяться, что все собирающиеся здесь – просто хорошие друзья, познакомившиеся пару лет назад в столовке кампуса, на работе, или у кого-то дома, на вечеринке пока родители уехали к тетке в Миннесоту /и пара людей, например, явно последний случай, да Брендон-любитель-приводить-своих-собутыльников?/, но они, в общем-то, не друзья. Можно ли это считать корпаративом, если, прознав про их встречи, их босс выделял им чуть больше травки из нераспроданных запасов? Тайлер не хочет думать об этом сейчас, но, пожалуй, если он не может заставить себя расслабиться и получить удовольствие, то лучше уж это, чем постоянная тревожно зудящая мысль о парне, которого он видит здесь первый раз. Тайлер не параноик, да и Марк с Ником сказали, что /Джон? Джет? Как его?/ хороший парень, и в конце концов, Брендон постоянно таскает сюда своих друзей, почему бы не разбавить их компанию, ну да, это же всего лишь пикник, где расслабляются мелкие барыги их мелкого городишки, и ну что такое может случиться, о боже мой, подумаешь нужно заставлять себя думать лишний раз, о чем ты говоришь, ты же и так всю жизнь это делаешь, от какого-то татуированного парня вреда не будет. Тайлер не параноик. Когда отлипнув он подходит к переносному холодильнику за следующей банкой пива, он видит запотевшие стекла машины Ури и слышит характерные звуки. Ну, Тайлера больше удивит, если хоть раз этого не произойдет. Он криво и рассеянно улыбается, щелкая язычком банки. – Скромность – украшение юности. Тайлера привычно передергивает, когда его мысли прерывают и он смотрит в сторону вкрадчивого, тихого голоса, какое-то время взгляд липнет на проколотом крыле носа, и только потом он всматривается в лицо в целом. Ирония всегда во вкусе Тайлера, но терпимости к собеседнику не добавляет. Тайлеру вообще не особо заходят новые знакомства, если они не по работе, а тут еще и обстоятельства, и даже то, что парень перед ним крепкие 8 из 10 не пробивает антисоциальную броню его черного худи. – Ты что, блять, к нам прямиком из церковного прихода? – его голос сухой, и это даже не от того, что трава неумолимо сушит его горло. – Воу, нет, – парень поднимает перед собой руки, но смотрит так же мягко и заинтересовано, – Никогда там не бывал, сэр. Он забавно округляет глаза в притворном ужасе и даже мотает головой. Тайлеру кажется, что его собеседник липкий и сладкий, как сахарная вата, размазанная по лицу, и в общем понятно, почему сердце Марка размякло и позволило притащить случайного знакомого сюда, но Тайлеру не нравятся такие /славные/ люди, потому что, ну, блять, обычно под карамельным сиропом оказывается то еще дерьмо. Черт, кажется, ему срочно надо зажевать чего-нибудь сладкого. – Зато я бывал, – хмыкает Тайлер и глотает горькое пиво. Даже если /Джон-Джес-Джимбо-Джет, ай, хуй с ним/ и смутился, то не особо это показывает, только скрещивает руки на груди и опирается боком о машину, звуки из которой нисколько не затихают, он ухмыляется чуть менее дружелюбно. Тайлер ждет пару секунд, ожидая продолжение трепа, но кажется, он все-таки еще способен отбивать желание с собой общаться, не прилагая особых усилий. Настоящий талант. Удовлетворенно отпивая от банки еще раз, он разворачивается на пятках и идет в сторону пикапа. Кажется, он видел, как Ник закидывал пакет со сладостями куда-то в кузов. Время жарить маршмеллоу, они же, блять, на пикнике. Он слышит, как парень тихо следует за ним. Конечно, в его состоянии ему может мерещиться, ему и без “допинга” часто мерещится всякое, и он типа, привык, но, когда он садится к костру, новый знакомый садится рядом, соблюдая, впрочем, тишину и дистанцию. Тайлер решает не обращать внимания. Наверняка чел просто ищет компанию, ведь к этому моменту половина из приехавших уже не совсем здесь, а те из них кто еще может ходить разбредаются от их импровизированного лагеря, кто любоваться природой и вести классические нетрезвые разговоры, а кто… Ну, а кто-то – Брендон. “Да” – злобно думает Тайлер, “Бедолага. Марк Эшельман, мерзавец, завез тебя в лесную глушь, с незнакомыми отбросами штата Огайо, и бросил совсем одного на произвол алкоголя и безнаказанности. Свобода – тяжелое бремя на плечах современной молодежи. ” Парень слева прыскает в кулак смехом, и Тайлер резко поворачивает к нему голову. Вот бля. В этот раз он точно сказал вслух. Это что-то вроде его вредной привычки. Ребята уже не обращают внимания, да и трезвый он это лучше контролирует. Но в такие моменты как сейчас, его сознание раз за разом игнорирует грань между реальностью и пространством его головы. Даром, что язык тяжелее ворочается – не помогает. Нет, он не сказал чего-то стыдного, по его собственному скромному мнению, мысль острая и вполне удачно сформулирована. Просто, он вроде как, не собирался поддерживать светские беседы с раздражающим его тонкую душевную организацию элементом. – Окей, – со смешками в голосе говорит парень, – Теперь я верю, что ты там был. В церковном приходе. Теперь Тайлер неожиданно для себя хихикает. Ничего особенного, просто, в редкие моменты, когда он снимает с разума поводок, как сейчас, он не может перестать играться со словами, и, ну, “церковный приход”, это, наверное, когда тебя нанюхивает сам Господь Бог, и боже, блять, как это сейчас было /богохульно/. Его – теперь, благодаря Тайлеру, – все-еще-собеседник, ворошит пальцами кудрявую челку, и Джозеф лениво отмечает, что волосы красные. Близость костра позволяет увидеть краску на завитках, пока те путаются в пальцах. Тайлер с силой заставляет себя отвести взгляд, потому что залипнуть можно на что-то поприятнее, например, на костер, и ох да, на костре же можно жарить зефир. Он шумно разрывает пакет, концентрируя все внимание в руках, чтобы ничего не рассыпать, и рассеянно оглядывается в поисках палок или чего-то такого, чтобы насадить зефирки. Рука с зажатой тонкой веткой оказывается в поле зрения чуть резче, чем хотелось бы, но Тайлер находит в себе силы забрать ее из руки красноволосого Джимбо Джета, и ставит пакет на землю, между ними. Какое-то время он смотрит на их плавящиеся в костре маршмеллоу, пока парень рядом не пихает его руку: – Блять, чел, он горит! Тайлер тушит маленький зефирный факел резко помахав им в воздухе и дует на почерневшую сладость. А потом говорит: – Так вкуснее. И невозмутимо откусывает, обжигая рот.