ты – судья? о, нет!

Тайлер с упоением чувствовал на себе все прелести этой жизни. Он проснулся живым, впервые за долгое время, и он решил отдаться этому. Проснувшись, как всегда, в одиночестве, он решил прокатиться по вечерним улицам. Он наслаждался вкусом дешевой еды, купленной в магазине на самом краю города, где он давно не бывал, смотрел на то, как закат превращает Коламбус в действительно приятное зрелище, и подставлял лицо теплому ветру, когда возвращался домой, надеясь, что Джош тоже скоро вернется. Еще вчера он чувствовал себя наспех набитой в его кости болью, разрушенным зданием и всем в таком роде, медленно подыхая в своей собственной голове, но сегодня он очнулся живым. Как будто тело и разум превысили какую-то отметку боли и напряжения, и вырубили этот спектр ощущений к херам. Диапазон выше человеческого, экстренное отключение системы. Перерыв. Пока он проводил дни в существовании кровавым месивом под колесами жизни, он находил время на то, чтобы задуматься, насколько его личная трагедия незначительна на фоне их конца света местного разлива. Сейчас же, ему кажется неуместным то, насколько он счастлив каждую секунду своего нахождения здесь, но Тайлер утешал себя, что это все лишь его шанс порадоваться жизни, пока она еще есть, и побыть благодарным за все то, что пока еще не разрушено. У него есть еще два дня, он дал их себе, как последний глоток воздуха, прежде чем пол под ногами исчезнет, а веревка натянется. Он надеется, что это останется метафорой, но догадывается, что шансы опасно близки к нулю. И мешает наслаждаться ему только взгляд Джоша, который, вернувшись в этот день пораньше, то и дело смотрит на него с беспокойством. Впервые за долгое время, они валялись в гостиной, залипая в сериал, и это было почти горько, ведь еще недавно это была каждодневная традиция, а теперь это лишь напоминание, насколько быстро жизнь вокруг них стала изувеченной версией себя. И когда Тайлер в очередной раз чувствует на себе чужую обеспокоенность, он лениво вытягивает ногу, и не глядя, скорее гладит, чем пинает сидящего у дивана Джоша. – Что? – мягко откликается Джош. – Это я тебя спрашиваю, – Тайлер смотрит прямо в глаза, и продолжает неосознанно водить ногой по чужому плечу. Джош вздыхает, и этот вздох Тайлеру слишком знаком. Кажется, Дан действительно не любит докапываться до него, и старается давать шансы самому обо всем рассказать, но в редких случаях (ладно, далеко не редких), ему все же приходится выводить его на разговор самостоятельно. Он переползает и оказывается напротив Тайлера, все так же сидя на полу, и Тайлер садится на диване, следя как руки Джоша мягко берут его ладони в свои. – Я рад, что тебе стало лучше, но я не могу не уточнить, – Тайлер отмечает про себя, что то, как Джош смотрит куда-угодно, кроме его лица, когда пытается подобрать слова – очаровательно, – Я немного беспокоюсь, потому что вдруг... Знаешь, иногда, люди, находящиеся в депрессии, в какой-то момент начинают выглядеть счастливее, потому что… Потому что мысль о суициде успокаивает их. Оу. Ну, черт, Тайлер не может злиться на подобные подозрения, потому что он почти прав. Потому что это то, как он когда-то себя вел. Это то, как с ним уже случалось. Это то, что, кажется, происходит сейчас. Нет, разве… Сейчас все по-другому. Это – часть плана. Плана, где конечная цель – не его смерть, а помощь их общему делу, их расследованию. Это не самоубийство, серьезно, это /не/ считается. Это /не то же самое/, что было в прошлом. Смешно, но тогда, когда он был окрылен мыслями о своей смерти, никого не было рядом, чтобы это заметить. Может, если бы Джош был тогда рядом, он бы заметил? Может, этого бы не случилось, если бы… Но Джош здесь /сейчас/, и это, наверное, гораздо важнее. Он сейчас здесь, он с ним. Но Тайлеру нельзя рассказывать о своем плане, иначе Джош не позволит ему этого сделать. Иначе, Джош будет в ужасе. Тайлер не хочет зря трепать его нервы, он и так занимался этим достаточно. – Я в порядке. Тайлер улыбается и сползает с дивана к нему на колени. Прямо в ужасно крепкие объятия. Тайлер скользит руками по спине и оставляет поцелуи на шее Джоша, возвращаясь ладонями выше, путаясь пальцами в волосах на затылке, и уже даже начинает ненавязчиво ерзать на чужих коленях, как Джош мягко его отстраняет и смотрит внимательно, прямо в глаза. – Ты же не пытаешься сейчас соскочить с темы? И Тайлер со всем недовольством закатывает глаза. Да, если бы Джош тогда был рядом, он бы точно был в безопасности, но скорее всего, сошел бы с ума от его настойчивой заботы. – Нет, я не пытаюсь соскочить с этой темы, я хочу ее закрыть. Никаких суицидов Тайлеров Джозефов этим летом. Джош фыркает и шепчет одними губами: “ты ужасен”, и Тайлер ухмыляется, обвивая его плечи руками. – Все хорошо, – он оставляет легкий поцелуй на губах Дана, – Честно, – еще один, – Я просто радуюсь последним свободным денькам, – более настойчивый поцелуй, и он губами чувствует, как помешал Джошу что-то сказать, – Я в порядке. – Хорошо, – уже более хриплым голосом говорит Джош, его руки нежно поглаживают поясницу Тайлера, – Просто, пожалуйста, скажи мне, если… – Я ничего не задумал, – мысленно Тайлер осекается, ведь он, ну, вообще-то, он задумал. Он врет сейчас? Он просто не договаривает. Это /не считается/. Джош разглядывает его лицо еще какое-то время, но в итоге сдается, закрывает глаза и чуть крепче притягивает его к себе, прижимаясь губами к его. И Тайлеру кажется, что он сейчас в центре огромных красных мазков эмоций и чувств, смешивающихся где-то внутри его легких и его живота, и ему так хорошо. Он бы сказал, что его любовь и страсть сейчас темные, влажные и всепоглощающие, но вместо этого, он просто вжимается губами в ответ и пытается выцеловывать эти признания. Он трется об чужой член и чувствует, как голова начинает кружиться от недостатка кислорода и скачущего пульса, и только сильнее сжимает пальцы в кудрявых волосах, и чувствует, как Джош сжимает его задницу через тонкие домашние штаны. – Тайлер… – Джош слегка отстраняется, утыкается в шею и шепчет, прерываясь, покусывая кожу, – Может… Пойдем… В спальню? Тайлер хмыкает и тянется рукой куда-то под диван, нащупывая тюбик смазки (и в этот раз, этого достаточно, ведь Джош однажды попросил его сходить вместе с ним провериться на то, что от его страшного образа жизни не осталось страшных последствий), а потом возвращается на место, в очередной раз сильнее прижимаясь стояком к Джошу, и трагичным голосом шепчет: – Джош, должен признаться, пока ты был на работе, – он драматично вздыхает, – Я дрочил на твоем диване. Джош смеется ему в плечо, и больно прикусывает, и говорит, что он придурок, но потом отстраняется, чтобы снять с него футболку. Тайлер позволяет себе чуть дольше погладить Джоша по груди и животу, а потом, тот подхватывает его и сажает на диван, стягивая вниз штаны вместе с бельем, и облизывает губы. И в который раз Тайлер думает, что кажется, не встречал в своей жизни никого горячее, он успевает подумать об этом, пока ерзает поясницей на подушках дивана, и Джош смотрит ему прямо в глаза, растягивая его и скользя второй рукой по члену, иногда оставляя поцелуи на бедрах. Когда Джош убирает пальцы, Тайлер спускается обратно к нему на колени, снова обхватывая чужие плечи руками, замирая от ощущения, как Джош медленно и аккуратно натягивает его на свой член, и прикусив его шею, Тайлер сам опускается до конца, зажмуриваясь. Когда они заканчивают, Джош почти лежит на нем, они потные, и у Тайлера немного затекает спина, потому что он буквально лопатками держится за подушки дивана, но ему /так хорошо/, что он готов застрять в этом мгновении… Ну, хотя бы на пару часов. Джош тяжело дышит ему в плечо, придерживает за задницу, прижимается влажной горячей кожей, и это так охуенно, и Тайлер надеется, что тот чувствует тоже самое, но голос Джоша такой невероятно, блять, грустный, когда он говорит куда-то в его кожу: – Я люблю тебя. Скоро все изменится, и… Чтобы не случилось, пожалуйста, постарайся помнить, что я люблю тебя. Тайлер выпутывается из объятий, и садится на пол, на колени, мягко удерживая лицо Джоша в руках. Его взгляд мечется от глаз Тайлера в пол и обратно. – Джош, – Тайлер гладит его скулы кончиками пальцев, – Ты заставляешь меня бояться, что ты сам что-то задумал. Тот слабо улыбается, и все-таки останавливает взгляд на глазах Тайлера. И Тайлеру кажется, что таким взглядом можно сжигать гектары леса, но пока что страдает только его сердце. – Все изменится, – повторяет он. – Я знаю, – Тайлер сглатывает и старается чтобы голос не скрипел так сильно, – Я тоже тебя люблю. Джош берет его ладони в свои, убирая от лица, и снова отводит взгляд, теперь уже на их переплетенные пальцы. – Можешь мне кое-что пообещать, если все закончится… Ну, настолько хорошо, насколько может? Тайлер ненавидит давать обещания. Он говорит: – Да. Что? – Пообещай, что обратишься за помощью. Пойдешь на терапию. Пожалуйста. Ауч. Ну, то есть, объективно, у него есть проблемы, но он же справляется, блять, он же не… Но Джош смотрит на него так, что весь поток желчи стихает, еще не дойдя до гортани. – То, что с тобой происходит – опасно. Я хочу, чтобы ты был жив. Жив и счастлив. Пожалуйста. – Эй… Разве это сейчас не звучит как ебанная предсмертная записка, а? – он ничего не может сделать с голосом, тот хрипит против его воли, – Может, это /ты/ что-то задумал? Джош посмеивается, продолжая смотреть в пол, и гладит его колени: – Нет. Конечно, нет, – он поднимает на него взгляд, и кажется, Тайлер начинает понимать, что испытывают люди под гипнозом. – Значит, никто из нас ничего не задумал? – тянет Тайлер, стараясь не задохнуться от ощущения, что они оба что-то /недоговаривают/. – Видимо, так, – Джош улыбается, слегка щурится, – Так ты обещаешь выполнить мою просьбу? Что ж, /если/ все закончится хорошо. /Если/ у него будет возможность. /Если/ его не убьют раньше. Потому что Джош его просит. Потому что он надеется, что Джош будет рядом, и проследит за тем, чтобы Тайлер сдержал слово. – Обещаю.

…

В эту ночь Тайлеру снится кошмар, и он не хочет этого. Он никогда не хочет этого, он устал видеть этот зал, этих /буквально/ безликих присяжных, этого судью, чье лицо всегда в расфокусе, а его скучающий взгляд всегда направлен на стол, где лежит дело Тайлера, или что там у него? Очередной рецепт бананового хлеба? Чертежи машины времени? Сводка новостей Коламбуса за позапрошлый год? Тайлеру надоело, он устал, но это ничего не меняет. Его подсознание опять устроило артхаусную постановку в его психотеатре, и честно, от раза к разу лучше не становится. Не становится даже хуже, и эта монотонность, вот что действительно угнетает. Судья скрипит со своего места: – Вы обвиняетесь в том, что с Вами слишком много проблем. С Вами всегда что-то не так. Вы отвратительный сын. Вы отвратительный брат. Вы отвратительный друг. Вы отвратительный партнер. Он не может разглядеть лицо судьи, никогда, он даже не может напрячь зрение, но он не думает, что у обладателя этого бесцветного, скрежещущего, нудного голоса может быть что-то приятное под его красным капюшоном. – Вы – боль и позор своих родителей. Ваша семья так много сделала, чтобы дать Вам нормальную жизнь, но Вы же просто не в силах быть нормальным. У нас есть свидетели. Я вызываю миссис Джозеф, для дачи показаний. Тайлер впервые чувствует что-то похожее на удивление в этом зале, когда его мать, в своем опрятном костюме для посещения церкви, оказывается на трибуне. Тайлер действительно на секунду пугается, когда она начинает кричать: – ТЫ – НЕВЫНОСИМЫЙ, ТАЙЛЕР! ОТ ТЕБЯ ВСЮ ЖИЗНЬ ТОЛЬКО ПРОБЛЕМЫ. ТЫ МАЛЕНЬКИЙ НЕБЛАГОДАРНЫЙ ПАРАЗИТ. МЫ С ОТЦОМ СТРАЛИСЬ, ВИДИТ БОГ, НО ВСЕ ЧТО ТЫ МОЖЕШЬ – ПРИЧИНЯТЬ БОЛЬ И РАЗРУШАТЬ ВСЕ ХОРОШЕЕ, ЧТО ЛЮДИ К ТЕБЕ ЧУВСТВУЮТ. ТЫ ПЛЮЕШЬ НА НАШУ ЛЮБОВЬ И ЗАБОТУ, ТЫ ТОЛЬКО БЕРЕШЬ, РАЗРУШАЕШЬ, ТЫ – ЖАЛКИЙ МЕРЗКИЙ ПАРАЗИТ, ПСИХОВАННЫЙ НЕБЛАГОДАРНЫЙ УБЛЮДОК! Что ж. Может, ему было бы проще, если бы она и правда выдала что-то такое в реальности. Может, ему бы стало даже чуть легче. Может, это бы добило его окончательно? Она скромно откашливается, и покидает свое место, теряясь где-то на краю его зрения. – Следующий свидетель, мистер Джозеф, – тем временем скрипит судья со своего места. Тайлер ждет, что отец тоже начнет кричать, но он лишь долго и с отвращением смотрит на него, после уступая трибуну Заку, так и не проронив ни звука. – Ты должен был быть нормальным, – морщится Зак, – Старшие братья должны быть примером. Я должен был тобой гордиться. Родители должны были тобой гордиться. – Ты жалкий, – заявляет Джей. – Почему мне вечно приходится присматривать за тобой? – голос Мэдди такой усталый, не по годам взрослый. – Ты свалил и всем стало лучше, – снова тянет Джей. – Мне стыдно, что ты мой брат, – говорит Зак. – От тебя всегда только проблемы. – Ты сумасшедший, да? Как тот наш дядя. – Я надеюсь, что больше мы тебя не увидим. Тайлер, наверное, рассмеялся бы, но он все еще не способен шевелиться. Пожалуй, эта искусственная выдержка у его версии во сне пригодилась бы ему и в реальной жизни, но. – Я вызываю последнего свидетеля, Джошуа-Джима Дана. Джош смотрит на него с такой нежностью, и Тайлеру хочется сблевать прямо себе под ноги. И тут Джош строго и злобно смотрит в сторону судьи. – Тайлер Джозеф – не проблема. Да, ему сложно, /у него/ есть проблемы, но он сам, не смотря на все это, просто сломанный человек, который все же сохранил в себе… И впервые за тысячи и тысячи подобных снов, Тайлер чувствует, что может шевелиться, но он так зол, что не успевает удивиться, он в ярости, он так, блять, зол, и на этой волне злобы он оказывается прямо перед Джошем. Тот, кажется, тоже не был к такому готов, его глаза округляются, но он все так же улыбается ему, и тогда Тайлер буквально вопит, не своим голосом: – Откуда тебе знать?! С чего ты, блять, это взял?! – кажется, судья вторит ему со своего места, и он намертво сжимает пальцы на воротнике рубашки Дана, – Сколько по-твоему ты еще выдержишь со мной возиться?! Ждешь, пока я привыкну?! ЗАЧЕМ ТЫ ПРОДОЛЖАЕШЬ МЕНЯ ОПРАВДЫВАТЬ?! Джош только легко накрывает его ладони, не пытаясь убрать, смеется, и шепчет: – Я люблю тебя. Тайлер просыпается в холодном поту, он задыхается, крик застревает спазмом в горле, и ему кажется, что сердце точно оставит трещины на ребрах. Джош сквозь сон ворочается и прижимает его к себе.