Corda nostra laudus est

Кем этот парень себя возомнил, и какого черта здесь происходит? Пак молча уставился на дверь операционной, которая с треском захлопнулась прямо перед самым носом, оставляя в полном недоумении. Шим Джеюн? Разве такой когда-нибудь был интерном больницы Асан? Сонхун точно знает каждого в этом месте, но более чем уверен, что его он видел впервые. Или это все еще сон? Боги, неужели Пак так сильно напился, что ему снится подобный бред? Опустившись обратно на металлическое кресло, он откинул голову на стену и прикрыл глаза, пытаясь восстановить кусочки пазла. — Если я прав, и это сон, тогда… — Сонхун как можно сильнее щипает себя за руку и тут же кривит лицо от боли, — ладно, этот метод из кино не работает. Разве во сне все не подчиняется собственным правилам? Получается, можно ведь пойти против системы. Рано или поздно он все равно проснется, а эти странности можно и потерпеть одну ночь. Вот до чего доводит непрерывная работа в помещении, пропитанном запахами медикаментов буквально в каждой его точке. Пак решает выйти наконец на улицу и вдохнуть свежего воздуха, чтобы хоть как-то проветрить голову. Свернув на служебную лестничную площадку, Сонхун сталкивается с бегущим по ступенькам парнем в темно-синей униформе, на вид младше, несущим один на одном пластиковые ящики с наборами запечатанных медицинских инструментов и бутылочками химических средств для их стерилизации. Парень проскальзывает через дверь, которую Пак любезно ему придерживает, и оборачивается, остановившись в коридоре и нахмурив брови от увиденного халата. — Извините, вы же интерн? — Сонхун кивает, подтверждая догадку младшего. — Нам очень нужна помощь в операционной, я — единственный свободный медбрат, а ситуация что ни на есть экстренная! Вы можете? — Конечно, — произносит Пак, и ему в руки вручают один ящик, искренне поблагодарив и говоря следовать за собой. А, собственно, почему бы и нет? Пусть даже это все неправда, но Сонхун не собирается даже во сне идти на поводу у какого-то незнакомца, который встал на его место ассистента. И, конечно, как в самых простых сюжетах, медбрат провожает его именно в кабинет к этому парню. Даже немного смешно от того, что воображение Пака не придумало ничего интереснее. Войдя с коробками в небольшое помещение, Сонхун не знал, что делать дальше, ведь столь привычную операционную было не узнать — внутри словно сделали большую перестановку, и медбрат, видя небольшую заминку старшего, подтолкнул его к стене со стеллажами и длинным металлическим столом справа. Казалось, их даже не заметили, либо не подали вида. Но, в конце концов, для Сонхуна это играло на пользу — он совершенно не знал, как себя вести при виде своего наставника, который явно был не в курсе его существования. Сонхун стоял в углу и протирал принесенные инструменты, пока младший метался между ним и операционным столом, собирая медицинские отходы и передавая стерильно чистый инвентарь. Пак иногда отрывался от своего занятия и мельком наблюдал за процессом своей последней проведенной из-за той страшной аварии операции под контролем доктора Чхве, только сейчас так называемый Шим Джеюн сосредоточенно склонялся над пожилой женщиной, которую, как он услышал краем уха в коридоре, хватил удар, будучи в эпицентре ужасной резни из новостей. Пак про себя отметил, что парень явно был примерно того же возраста, что и он сам, и ловко справлялся со своей задачей, четко выполняя все указания главного хирурга. Не сказать, что его одногодки были хуже, но им бы точно не позволили ассистировать главному хирургу. И Сонхуну из-за этого немного досадно, что только во сне он видит напарника, с которым бы и сам поработал, и с которым не нужно было бы выкладываться до изнеможения, зная, что ему есть на кого, кроме себя, положиться в случае чего. Процесс шел гладко, пока на помощника с глухим лопающимся звуком не брызнула струя крови, попав прямо на маску и верх халата, заставив немедленно прекратить все свои действия. Пак сильно напрягся от того, что это шло уж точно не так, как должно быть. — У нее кровотечение, я займусь сам. Джеюн, отойди! — доктор Чхве обходит стол для лучшего доступа к открытому сердцу, подвигая оцепеневшего парня в сторону. — Подай мне скальпель, — произнес он, но, не получив ответа, грозно развернулся. — Живо! Интерн берет с подставки нужный инструмент, но, уже протягивая его врачу, со звоном роняет на серую холодную плитку операционной. Темная струя крови начала вытекать из разреза сразу, как полностью успела пропитать ватную ткань, что главный хирург приложил к области сердца. Сонхун инстинктивно подрывается с места и решает вмешаться, видя отрешенное состояние другого парня. Пройдя мимо Джеюна, он сам подает скальпель, на что получает вопросительный взгляд врача, который, чуть помедлив, все же принимает прибор. На памяти Сонхуна, он еще не встречал столь сильного кровотечения, но все в мире может случиться, поэтому в теории он знал, как именно надо действовать. Став напротив доктора Чхве, Сонхун подлез прямо под его руки и достал обеими руками из разреза комок ткани с удержанной красной жидкостью, тут же выбросив в подставленное медбратом ведро. Затем взял щипцами ватный тампон среднего размера и приложил уже к более суженному участку разрыва. — Мне нужно, чтобы ты теперь аккуратно поднял тампон и нажал вот здесь, — обратился к Сонхуну мужчина, готовясь устранять неполадку. Пак наклоняется над пациенткой, свободной рукой просовывает руку под вату и сразу надавливает на найденную точку в разрезе. Честно признаться, даже перчатка не спасала от ощущения, что Сонхун давит на теплые мягкие внутренности живого человека, пусть даже сердце его было остановлено на время операции, а жизнь поддерживал только аппарат искусственного кровообращения. Кровотечение при помощи совместных усилий и чуткой реакции удалось остановить довольно быстро, и даже после этого главный врач не отпустил Сонхуна, решив завершить операцию самостоятельно и попросив юношу ассистировать до конца. Более-менее расслабившись и уже чисто технически помогая мужчине, Сонхун не мог не почувствовать на себе пронзающий взгляд Шима, на которого он все же взглянул из-под челки. Шим давно отошел подальше к углу, опершись спиной о стену, и судорожно глотал воздух, а точнее резкий металлический запах, который приелся к каждой его молекуле. Отстраненный, сосредоточенный явно на собственных мыслях, парень молча наблюдал за процессом словно в каком-то трансе, с силой сжав одну руку в кулак. Сонхун, увидев, как с виска парня стекает ледяной пот, мог решить, что тот видел перед собой призрака. Но призраков не существует, поэтому Пак не мог понять причину подобного странного поведения. В палате нагнетала напряженная атмосфера — явно не только один Сонхун недоумевал от этой беспечности Шима в критический момент. Нет, правда, какой хирург будет бояться крови? Тем более, раз они примерно одного уровня, то к этому времени можно было сто раз подумать и бросить подобное занятие, не обращая внимания на все проведенные за учебниками по медицине годы. Все-таки от психологических боязней редко избавляются. Да даже если и можно избавиться, то это могло произойти гораздо раньше — все же бесчисленное количество практических занятий никто не отменял. — Джеюн, — словно думая о том же в данную минуту, произносит доктор Чхве, обращаясь к герою мыслей Пака, — мне не нравится твоя несобранность в последнее время. Если ты еще не оправился от личных проблем, то не нужно подставлять других, — мужчина устало вздыхает, переходя на финальную стадию операции и приготавливаясь закрывать грудную клетку с помощью проволоки. — Если ты думаешь, что мое терпение бесконечно, Джеюн, то ты очень ошибаешься. — Извините, этого больше не повторится, — впервые за это время произносит парень, и Сонхун улавливает нотки стыда в голосе за собственную беспомощность. — Знаешь ли ты, что такое эффект бабочки? Согласно нему даже маленькое незначительное дрожание крылышек может принести огромный тайфун. Небольшое лишнее действие и мир меняется, маленькая оплошность на операции, и пациент мертв, Джеюн, — сделав последнюю затяжку проволокой, мужчина наконец поднимает взгляд на юношу. — Я еще могу закрыть глаза на твою несобранность, которой ты стал грешить в последнее время, но сегодняшняя твоя выходка перешла границы. Скажи, почему ты позволил этому случиться в операционной? — Мне…мне жаль. Я неважно себя чувствую. — Это все? Скажи, а ты считаешь я в свои годы полон сил? Став невольным слушателем этого разговора, Сонхуну было не по себе. Он знал, что это не для его ушей, и что таким способом доктор Чхве преподает урок. Пак отчетливо видел обоих участников разговора, как и небольшой грохот у стеллажей — медбрат тоже не мог себя никуда деть, то и дело поглядывая на настенные часы в беззвучной молитве и постоянно поворачивая свою темную макушку в сторону поникшего Шима, который был готов провалиться сквозь землю. — Почему, готовя тебя на свое место, я узнаю, что даже новичок справляется лучше? — врач показал на Сонхуна, который почувствовал еще большую неловкость вместе со всеобщим вниманием к своей персоне. — И дело не в практике и знаниях, а в сосредоточенности. А что мне мешает поменять свое решение и поставить его на место тебя? — Доктор, что вы имеете в виду? — вмешался медбрат, уже не выносивший подобной эмоциональной давки, желая защитить Джеюна. — Сону, я считаю, что, прежде чем спасать чужие жизни, надо сперва разобраться со своей и не переносить ее проблемы в профессию. Особенно, когда дело касается медицины. Вряд ли кто-то желает лечь под руку хирурга, который не в состоянии удержать скальпель, — и добавил, неожиданно для всех обращаясь уже к Сонхуну через плечо, — Закрой разрез нитью и подготовь пациентку к перевозу в палату. И жду тебя завтра у себя в кабинете. Приходи после обеда, не опаздывай. Главный хирург, развернувшись и сняв одну перчатку на ходу, хлопнул Сонхуна несколько раз по плечу, одобрительно кивнув напоследок, и покинул операционную вместе с Шимом, оставив недоумевающего Сонхуна справляться со швом. — Хен не всегда такой. Даже не знаю, что на него нашло, — заговорил парень, которого назвали Сону, предоставляя Сонхуну нити нужных размеров и наконец облегченно выдохнув. Он явно беспокоился о предположении, что словно горело неоновым цветом перед глазами и вытекало само собой, исходя из произошедшего. — Прошу, не рассказывай об этом остальным. Не хочу, чтобы у него были проблемы. — С кем не бывает. Возможно…он переутомился? — Пак не понимал, какие проблемы могли появиться у парня, ведь доктор Чхве был уже в курсе, но ему совершенно незачем обсуждать с кем-либо человека, которого он видит первый раз в жизни. — Поверь, я не собираюсь никому ничего говорить — сказал Сонхун, на что получил слабое подобие улыбки со стороны медбрата, который немного расслабился, видя, как «новенький» не думает плохо о его старшем. Закончив со швом и убрав смоченными раствором ватными шариками остатки засохших красных капель у разреза, Сонхун проверил стабилизацию основных функциональных показателей и наложил стерильную повязку на длинную полосу от ключиц до середины тела пациента. Сону подкатил перевозную койку, и они вдвоем переложили на нее женщину с операционного стола, укрыв простыней с ног до головы. — Ты позовешь анестезиолога? — Я уже сообщил ему, он ждет в коридоре, — произносит Сону и, недолго помолчав, добавляет, — Спасибо, что согласился помочь. Честно, я и не думал, что тебе придется помогать не то, что мне, но даже доктору Чхве. Нам так не хватает квалифицированных интернов…ты же как раз за этим сегодня пришел? Что ему ответить? Что это недоразумение, и Пак с самого начала здесь практиковался? Что он даже не думает о том, чтобы принимать предложение главного хирурга, ведь…он уже его ассистент, а все здесь происходящее не более, чем странный плод воображения? — Можно и так сказать, — многозначно отвечает Сонхун, решая не морочить голову медбрату и остаться при своих мыслях. — Тогда я рад, что тебя одобрил врач, и у хена теперь будет отличный напарник. Ему не помешает помощь, — показывает свои лисьи глаза Сону, ярко одарив Сонхуна улыбкой и оставшись явно довольным неожиданной ситуацией. Оставив операционную за дверью, парни выкатили носилки, и Сонхун передал их на руки Сону и Хисын хена, про себя радостно отметив, что хотя бы кто-то близкий и знакомый фигурирует во сне. Но анестезиолог его не узнал, да и уже было без разницы — главное, поскорее проснуться. На всем этаже никого не было — наверное, все разошлись на поздний перекус, едва наступил спокойный момент. Сонхун бы и сам был не против поесть. Если вспомнить, то он в последний раз обедал еще вчера, до той экстренной ситуации с автобусом и ранеными. Но, как ни странно, сейчас его мутило даже от мысли запихнуть в себя даже простой снек. Какая бы у него ни была психологическая выдержка на операциях, у его аппетита ее явно не было. Пройдя в конец больничного крыла, Сонхун тянет на себя дверь предоперационной, где застает Шима, который согнулся над крайней раковиной, оперевшись одной рукой на мраморную столешницу. В мусорке сверху были брошены маска с шапочкой. Парень давно стянул с себя испачканный кровью халат, половина которого валялась мокрой прямо в раковине. Из крана все еще текла под сильным напором вода, пока он, оставшись в обычных темно-серых джинсах и черном вязанном свитере, умывал правой ладонью лицо, крепко зажмурив глаза. Слыша его тяжелое дыхание, Сонхун мог подумать, что тот может запросто упасть в обморок. Он захотел дотронуться до плеча юноши и отвести в комнату отдыха, позвав кого-нибудь провести осмотр. Но едва Пак собрался осуществить задуманное, как Шим выключил кран и резко отпрянул от раковины. На лице парня смешались растерянность и недоумение, когда он заметил присутствие постороннего человека. — Эй, ты в порядке? — Сонхун поймал себя на мысли, что сам парень задавал ему тот же вопрос, когда они столкнулись перед началом операции. Сегодня явно был не их день. Пак не знал, что творилось внутри парня, но глядя на его побледневшее лицо, усеянное ледяными каплями, заметил, как в темных ореховых глазах, что выглядывали из-под мокрой свисающей челки, начинали разгораться мелкие угольки. — Ты…что…- справляется с дыханием Шим, закатив глаза к белому потолку, догадываясь, что его застали в достаточно личный момент. — И как давно ты здесь торчишь? — Достаточно. Извини, конечно, что лезу не в свое дело, но как давно у тебя подобные приступы от вида крови? Я же прав, что дело в этом? — Ты прав, что это не твое дело, — мгновенно срывается на крик парень, реагируя на столь прямое вторжение в личное пространство. — Тебе заняться больше нечем? — Ты…просто наорал на меня? — Сонхун немного опешил от такой реакции со стороны. Вспыхнувшая вулканом агрессия Шима совершенно не клеилась с его мягкими чертами лица. Как бы Паку ни хотелось очередной головной боли, но, видимо, его прокляла вселенная, не оставив ни малейшего шанса откупиться. — Что дальше, попробуешь ударить за обычную помощь? — А что, я не имею права подпортить красивое личико одному практиканту, из-за которого меня здорово принизили? Понимаю, ты был весьма неплох и даже очень хорош как ассистент, но не думаешь, какой наглостью было вот так врываться в больницу и вмешиваться в операцию? — Ах, прошу прощения, — едко бросает Сонхун, — мне надо было молча стоять у дальней стены и наблюдать за полным бездействием с твоей стороны, когда ты застыл во время обильного кровотечения. И Пак по секундной заминке напротив понимает, что попал. По больной точке. — Ты прикалываешься? Да кем ты себя вообще возомнил?! Думаешь, мне легко справляться с этим каждый день…- вырывается из Шима, сжимающего руки в кулаки и чувствующего, как ногти впиваются в кожу ладоней, оставляя подтеки-полумесяцы. Ослабив контроль над эмоциями, интерн разом замолкает, чувствуя, что переступил грань и сболтнул лишнего. Не сейчас. Не для него. Все как-то слишком ярко переходило черту обычного сновидения. Пак точно не мог такого нафантазировать. Единственное, что могло подействовать катализатором пробуждения…это было максимально спонтанно, но: — Ударь меня. — Совсем больной? — в замешательстве спросил Джеюн. Признаться честно, ему хотелось это сделать, но не так же. — У тебя совсем плохо с инстинктом самосохранения? — Пожалуйста, если это не сон…дай мне сразу по лицу, — Сонхун сделал несколько уверенных шагов навстречу и взял руку Шима, подняв ее на уровне лица. Ловя на собственном лице бегающий изучающий взгляд, Пак уловил, как гнев парня почти сошел на «нет», сменившись озадаченностью. В таком положении и застал их Джей, который буквально влетел в маленькую комнату предоперационной, ожидая увидеть большую драку как минимум из пятерых, судя по крикам, доносившимся из помещения, но никак не своего напряженного друга в компании незнакомца. Появление фельдшера заставило Шима включить голову и вырвать свою руку, при этом грубо отпихнув от себя Сонхуна. — Джейк, что здесь происходит, — Джей оглядывает обоих в поисках рассеченной губы или ссадины на лице, а затем останавливает внимание полностью на Сонхуне, — и кто этот парень? — Что ты имеешь в виду, Джей? — произносит Пак, не давая другому шанса ответить на предоставленный вопрос. — Я твой лучший друг, а кто он — уже другой вопрос. Ты его знаешь? Вновь посмотрев на Джейка и не получив ничего, кроме пожимания плечами и склоненной набок головы, Джей догадался, что разбираться с этим придется им обоим. — Слушай, без понятия, что за шутку ты затеял, но у тебя явно хромает чувство юмора. Я вижу тебя впервые в своей жизни и откровенно не пойму, что за театр ты устраиваешь и зачем достаешь моего лучшего друга. — Ты хочешь сказать, что ты…и он… — Именно. Может ты меня спутал с кем-то? — Джей сам слабо верил в подобную версию, ведь его имя не было сильно распространено на Корею, да и американские корни во внешности были явно не у каждого встречного, но у странного паренька точно сорвалась и поехала крыша. — Да нет же, — возразил Сонхун, думая, что над ним решили поиздеваться. А ведь сегодня даже не первое апреля. — Ты шутишь? Все детство, проведенное бок о бок, дружба наших родителей, учеба, поступление в мед — кончай уже притворяться. Больше я не буду вестись на твои уговоры выпить вместе. Ты знаешь, что из этого выходит. Давай лучше решим, почему этот парень, — указывает он на Шима, — ассистирует на моем месте, а все вокруг притворяются, что не знают кто я. Словно меня никогда не существовало, — Сонхун отчаянно ищет взглядом поддержки Джея, пытаясь разобраться во всей этой неразберихе, но не находит в его глазах совершенно никакого проблеска. — А не убраться ли тебе? — недовольно предложил Джейк, фыркнув и сложив руки на груди. — Отоспишься нормально, придешь в себя. А если не поможет, то я могу порекомендовать хорошую психушку. — Джейк, — предупреждающе вставляет Джей, видя, как друг переходит на издевку. — Что? Ты его вообще слышал? Пусть сходит — может, найдет себе таких же товарищей, как и сам. Он что, правда настолько сошел с ума, что даже лучший друг ему не верит. Нет. Не он. Этого не может… — Приятель, тебе, правда, лучше уйти, — не найдя лучшего разрешения ситуации, выдает Джей. Все же, ему нужно разбираться не только с незнакомцем, но и с другом, а состояние Джейка в данную секунду было точно важнее. — Погуляй, поспи…не знаю. Ему надо уйти. Ничего, кроме этой фразы Пак больше и не слышал. Он словно нырнул в воду, где было слышно сразу все, и одновременно ничего. Сонхун остался стоять, даже когда оба парня, прихватив забрызганный халат с раковины, вышли из помещения, захлопнув скрипнувшую дверь. Остался дальше тонуть. Еще глубже погружался в беспроглядную ледяную бездну.

***

— Нет, ну ты слышал этого ненормального? — продолжал возмущаться Джейк, сидя на просторном диване в огромной квартире друга стиля лофт, в ожидании, когда тот подберет нужную одежду. — А ты все не успокаиваешься? — бросает Джей через плечо, снимая с вешалки атласную серую и хлопковую голубую рубашки. — Правда, этот шизанутый сначала взялся из ниоткуда, а после вообще вообразил себя мной. — Этот, как ты говоришь, шизанутый здорово тебе сегодня помог. А ведь мы не знаем, чем бы все обернулось, не будь его рядом, — Джей был явно прав, но пережитые эмоции продолжали глушить любой здравый смысл. — Меня отстранили, — понизил голос Шим. — Почти на два месяца. — Я бы тоже так сделал. — Эй. — А чего ты хотел добиться своей манией непрерывно работать и избеганием советов психолога? — продолжил Чонсон, получив в ответ полный нескрываемого презрения взгляд. — Джейк, сколько времени прошло? Всего неделя. В подобных ситуациях люди, как правило, не могут себя контролировать полностью. Или ты не человек, раз готов бесконечно пахать и изматывать себя? — Это мой способ отвлечься. — Этот способ не делает никому лучше, — возразил Джей, как делал почти каждый день. Он уже неделю пытается донести мысль до приятеля, который постоянно, словно выпуская иголки, не желает даже слушать. — Я готов поспорить, кто тут еще шизанутый. Шим снова делает как всегда, а именно сцепляет руки на груди и показательно отворачивает голову, замыкаясь и давая понять, что не настроен дальше продолжать беседу. Глядя на друга, такого отстраненного, смотрящего задумчиво в панорамное окно с видом на ночной Сеул, поджав губы, Чонсон видит что-то неправильное и искренне надеется, что время расставит все по местам, а задор юноши, как и мягкая улыбка рано или поздно вернутся. Просто…нужно больше времени. — Скажи, какой цвет будет смотреться лучше? — Джей меняет тему, чтобы вернуться к цели посещения квартиры, попеременно прислоняя к себе рубашки разных цветов. Но только пока. У него осталось много возможностей выбить всю дурь из головы Шима. — Дай подумать, — Джейк показушно надувает губы и подпирает рукой подбородок. — Надень желтую. Будешь похож на кукурузу. — Ты решил поиздеваться? — Вообще-то я стараюсь как лучше, — обиженно отвечает Джейк. — Представь ситуацию, Чонвон начинает с тобой встречаться, видя тебя всего такого из себя брутального парня, сошедшего с подиума, а затем узнает о твоих кукурузных пристрастиях. Дружище, лучше он бросит тебя на первом свидании, чем потом узнает твои сюрпризы. Я бы точно бросил. — Ну спасибо, — Джей кидает обе рубашки в лицо Джейку и падает рядом на диван. — Посмотрим еще как твоя половинка отнесется к тому, что ты питаешься только раменом. Какое будет отношение к такому сюрпризу? Вряд ли я бы хотел получить гастрит, живя с тобой под одной крышей. — Поэтому ты со мной и не живешь, — ехидно улыбнулся Джейк и пихнул приятеля в бок. Стрелка часов переваливает за десять вечера, а до сеанса кино остается еще около часа. Значит Шим наконец-то поедет домой, оставляя Чонсона покорять новые повороты жизни. Джейк давно замечал заинтересованность Ян Чонвона в своем друге, но не думал, что младший окажется таким смелым и сам предложит попробовать. Джей рассказал ему это, стоило им только выйти из больницы, умоляя помочь решить, что делать дальше. Сегодня довольно насыщенный день, и Джейк, откровенно говоря, из-за своих проблем и выплесков эмоций, чувствовал себя виноватым. И то, что в такой день, когда Чонсон был в растерянности от факта, что его коллега по скорой неровно к нему дышал, он позволил перетянуть внимание на себя… Это довольно паршиво. — Я…- начинает Джей, глядя в высокий потолок бетонного оттенка. — Может вообще не идти? Я имею в виду…господи, чем я занимаюсь, — он запускает руку в волосы и сжимает у корней. — Чего это ты удумал? Струсил? — Джейк поворачивается к другу и поднимает ноги на диван. — Просто все так неожиданно. А может и нет… И это я настолько слепой, что даже не видел никаких намеков. Я не имею ничего против отношений между парнями и не то, чтобы мне не нравился Чонвон, но…он был для меня, как младший брат, понимаешь? Я никогда не думал о нем в большем плане. — Ты переживаешь о том, что подумают остальные коллеги? — Да черт с ними с остальными и с работой, я не хочу вступать в игру, не питая чувств. Не хочу использовать его чувства ко мне, зная, что может не получиться отдать свои взамен. — Джей, мне кажется, ты себя явно накручиваешь. Да, ты волнуешься, но это нормально. Скажи, если бы тебе было все равно, стал бы ты так готовиться к встрече? — Наверное, не стал… — Голубая, — говорит Джейк после повисшего молчания, протягивая рубашку и заставляя Джея взглянуть на него. — Надень голубую. — Ты уверен, что стоит? — Да. Хотя бы попытайся. Тебя никто не заставит после одного свидания клясться в любви на крови. И Джей принимает рубашку, произнеся самое обычное, но действительно значащее для него «спасибо».

***

Дыхание? Обычное. Частота сердцебиения? Обычная. Ну не наркотики же он принимал вчера вечером? Как бы ни хотелось этого признавать, но все происходящее не выглядело сном. Единственная догадка, не считая мысли о приходах из-за подмешанных таблеток, была связана с теорией относительности, согласно которой, одного и того же мгновения для всего мира не может быть — оно просто не способно охватить всю Вселенную. В мире нет единственного «сейчас», разделяющего все прошлые события и события будущего. Каждая система имеет своё «сейчас», своё прошлое и будущее. Когда-то на паре по философии Сонхун услышал, что каждый человек рождается с определенной временной точкой. Это что-то по типу генного кода. Казалось, его точка каким-то образом слилась и проскользнула в такую же, но другую. Звучит как полный бред, но эти странные совпадения… Те же люди, тот же год, работа, чуть искривленные события. Только его самого здесь не знают. Чувство, будто Паку неправильно находиться в этом «сейчас». Может, он правда сошел с ума. Сонхун снова вернулся в тот бар, адрес которого был последним, что отражалось в памяти, чтобы подтвердить свою догадку. Пак пытался выяснить у бармена, не было ли вчера никаких инцидентов, на что получил отрицательный ответ. Пока мужчина отошел к другому концу длинной стойки, чтобы обслужить непрекращающийся поток клиентов, Сонхун нашел глазами прибор, проверяющий удостоверение личности. Достав и вставив наполовину ID карту, он приложил большой палец к считывателю отпечатков и увидел красный огонек. — Не может… — Сонхун убирает палец и трет его о джинсы, в душе надеясь, что теперь получится. Снова красный сигнал, означающий, что такой личности, как Пак Сонхун не существует. Замечая, как бармен возвращается обратно, он быстро забирает карту и начинает с притворным интересом рассматривать меню бара, стоящее на поставке рядом. А чтобы и вовсе не казаться подозрительным, демонстративно подзывает сотрудника и делает заказ. Пак сейчас не может даже нормально мыслить, периодически зависая в одной точке, так пусть все будут считать, что это все от алкоголя, а не от душевнобольного состояния. И не важно, что остальным шумным посетителям в зале буквально плевать на него. Ему просто нужно принять действительность, просто сесть и хорошо подумать. В данный момент даже глупое предложение Шима насчет телефона психиатра уже не кажется таковым. Бармен наливает Сонхуну стакан янтарного виски, а он, еще немного подумав, достает из кармана несколько купюр и заказывает еще два стакана. Взяв небольшой деревянный поднос, Сонхун примечает в углу маленький пустующий столик с полукруглым синим диваном, и опускается на него, освободив руки, и наконец снимает куртку, явно лишнюю для этого душного помещения. Ему повезло занять место вдали от танцпола, где людей скопилось так много, что они давили друг другу ноги, а те, кто были совсем в хлам, затевали из-за этого драки, не заботясь об остальном обществе, замахиваясь руками. Сонхун расположился так, что на него не попадали яркие лучи, отраженные от диско-шара, но диван приглушенно освещался малиновым цветом, исходящим из вип зала напротив, отделенным от обычного аркой с закругленными углами. Юноша опрокинул первый стакан быстро, обжигая свое горло, заставив каждую клеточку внутри воспламениться жарким огнем, от чего уголки глаз немного заслезились. Сонхуну нравилось, как от противной горечи свело язык, как голова стала легче, как молния раскрывшегося вкуса прошибла дно организма, оставляя тлеющий сгусток полного расслабления. На губах испаряется алкоголь, музыка полутемного помещения постепенно заглушается, оставляя только какие-то непонятные обрывки слов из различных песен. Можно сказать, что он опять погрузился с головой в воду, но теперь это не пугает, а расслабляет, стирая границы того стремительного потока мыслей, который мучал его целый день. Каждый маленький глоток — и он снова тонет в моменте ушедшего…Всего. Становится еще жарче, когда парень берет следующий стакан и неспеша «катает» алкоголь во рту, ощущая нотки мускатного ореха, корицы и черного перца. Сонхун закатывает до локтей рукава серой кофты, чтобы дать витающему воздуху хоть немного остудить приятно покалывающую кожу.

***

Когда Джейк, выходя из вип зала, окидывает взглядом помещение перед уходом и замечает знакомую макушку буквально спящего на столе придурка из больницы, то первым делом чувствует поднимающуюся волну злости. Сначала Джей тащит к себе домой, а после вспоминает, что забыл отдать Хисыну пару бумажек с последнего вызова скорой и отвозит его к хену в бар, где тот отмечал встречу выпускников школы. Потом, мало того, что ему пришлось чувствовать себя неловко в большой компании, когда Ли попросил немного посидеть с ними, так еще и теперь, когда уже почти удалось улизнуть из этого места, он видит этого сумасшедшего. В прошлый раз Джей его остановил, но теперь друг мирно смотрит кино за несколько километров отсюда, и никто не помешает ему разобраться наконец, в чем дело. Как его вообще зовут? Джейк пытается вспомнить, называл ли парень свое имя, но не может. Он отодвигает пустые стаканы на край стола, чтобы ненароком не разбить — еще не хватало платить за порчу посуды, и, положив руку на спину мирно спящему, пытается разбудить. Пак на это действие только поворачивает голову, ложась щекой на холодную столешницу. Потеряв смысл дальнейшего ожидания какого-либо еще шевеления со стороны, Джейк касается рукой пряди челки парня и откидывает с лица, покрытого россыпью нескольких родинок. Юноша примерно его возраста, как думает Шим, тихо сопел и немного подрагивал, сильно поджав губы и сведя аккуратные темные брови. Гнев Шима сошел на нет, сменившись легкой заинтересованностью. Было интересно, как такой, не постесняется он заметить, красивый парень мог вести себя как самый отбитый человек, который ему встречался. И…все же, как бы он его не подставил сегодня, Джейк не мог позволить себе продолжать злиться. Что-то заставляло поверить, что подобное поведение было явно вынужденным. И Джейк это знает. Как и знал в глубине сознания, когда Пак пытался помочь ему самому в предоперационной, как взглядом искал поддержки Джея, как, не находя ее повысил громкость голоса, бившись в отчаянных попытках отстоять свое мнение. Конечно, был вариант, что он просто передышал чем-то в приемном отделении и ему мерещилось всякое. Ведь как можно так уверенно доказывать, что ты здесь стажируешься, если тебя никто никогда не видел? Более того, Шима смущало отношение парня к Джею… Было видно, что он видел в нем единственную поддержку и надежду. Таким взглядом посмотрят на очень близкого человека, но никак не на незнакомца. Джейк собирался бесцеремонно уйти, хотел вернуться поскорее домой и лечь наконец спать. Но…он не может вот так просто бросить этого парня оставаться в отключке за столом в не совсем уютном помещении, куда люди точно не пришли читать книжки за чашкой чая. Так можно проснуться с синяками по всему телу и разбитым лицом. Шим еще точно пожалеет об этом. Хватаясь за широкие плечи, Джейк откидывает неподвижное тело на диван, замечая красное пятно на щеке от длительного лежания, и легко похлопывает лицо по другой, заставляя парня невольно сморщиться, тихо застонать, но все же приоткрыть глаза. — Ты должен помочь мне и попытаться встать, — он поднимает его, закидывая руку себе через плечо и поддерживая за талию, чтобы повести к выходу. — Почему мы уже уходим? — произносит Сонхун, стоит им выйти за дверь на свежий воздух, пробившись через не менее трезвую толпу. — Я еще могу пить. — Ты себя видел? Да ты же в срань. Совсем плевать на организм? — серьезно, Джейк бы с радостью наслаждался ночной свежестью во время прогулки до дома, если бы сбоку на него не дышали убитым перегаром. Держать Сонхуна оказалось более тяжело, чем Шим себе представлял. Парень был ненамного выше, но он не думал, что это доставит особой проблемы. — Давай, я вызову тебе такси. — Никакого такси, я остаюсь, — у Сонхуна земля расплывается под ногами, но он отчетливо слышит каждое слово, что раздается прямо у самого уха. Как и чувствует боль в боку, когда, снова пошатнувшись, чья-то рука с силой резко сжимает его даже через куртку. — Если ты не отпустишь меня сейчас, то я клянусь, что отрежу тебе руки. — Поверь, ты не первый, кто мне это обещает за сегодня, — отвечает на смешную в данной ситуации угрозу Джеюн, вспоминая, как доктор Чхве часто угрожал ему. Но теперь…вовсе отстранил от должности. — Не боишься упасть? — Я умею падать. На катке и этому меня хорошо научили. — Значит, еще и спортсмен, — слабо улыбается Шим на детское недовольство бывшего фигуриста, которого явно задел его вопрос. — Черт, больно, — шипит Джейк, когда парень, оступившись о бордюр, покрепче обвивает руку вокруг шеи, сильно зажимая суставы. — Да можешь стоять на своих двоих! — Голова…все вокруг кружится. — Ты помнишь свой адрес? — останавливается Шим и открывает приложение для вызова такси. — Каннам-гу, улица Гэпо 23, дом 5. — Повтори, — по коже Джейка пробегают мурашки, когда незнакомец вновь пытается внятно выговорить свой адрес и называет его собственный. Мышцы во всем теле напрягаются, и Джейк пытается рассмотреть на лице парня признак банальной издевки, но в пустых темных глазах напротив тяжело вообще хоть что-то различить. Первое, что приходит в голову — вызвать полицию и сдать этого психа от греха подальше. Джейку и самому пора обратиться в психушку, ведь нет ничего глупее, чем вызвать такси на свой адрес и привезти возможного сталкера к себе в дом. Но у него морально нет сил ни с чем сейчас разбираться, поэтому, когда машина подъезжает, он усаживает потенциальную опасность рядом с собой на заднее сиденье. — Гадство, что за гадство! — бормочет Сонхун, сгибаясь пополам в салоне такси от стреляющего головокружения и от ощущения, что желудок стал в два раза меньше. — Потише, — Джейк поднимает парня за плечи, но тот, вместо того чтобы облокотиться на спинку сиденья, бессильно обмякнув, падает головой к нему на колени. Ему уже настолько плевать на странный взгляд от водителя через зеркало салона. Главное, чтобы парня не вывернуло прямо здесь. Тогда Джейк клянется, что точно придушит его, невзирая на убитое состояние. Расплатившись за такси, Шим более-менее успокоился, ведь остальную часть пути недоразумение, за которое он решил взять ответственность, мирно дремало и, к счастью, не вызывало дополнительных проблем. На улице никого не было — оно и неудивительно в три ночи для его дома в закутке улицы. — Вот же придурок! — уже более четко произнес Сонхун, когда Джейк, проклиная лестницу с улицы к входной двери, тяжело поднялся и стал рыться по всем карманам куртки в поиске ключей, чтобы еще ненароком не отпустить надоедливый груз. — И Джей придурок. Все годы дружбы насмарку. Шиму удается вытащить ключи и, провернув их в дверной скважине, открыть дверь. — Эй, — Джейк, закрыв квартиру, резко поворачивается от полученного толчка острым локтем в бок. — Какого хрена?! — Откуда у тебя ключи от моей квартиры? Я даже Джею их не давал… А-а-а, — словно что-то сообразив, протягивает Сонхун, более ясно различив при свете фонаря у входа того, кто ему помог. — Это еще один фокус этого мира. Теперь я не только без друга и работы, но и без дома остался. Не слишком ли жестоко, что ты один все забрал без остатка? На этот вопрос Пак не получает никакого ответа. Без разницы, пусть молчит. Он просто хочет домой. К себе домой. — Почему так темно? — жалуется Сонхун, чувствуя новый прилив мигрени и не видя даже, куда ступать непослушными ногами. — Здесь порог, аккуратно перешагивай, — говорит Джейк, заводя парня в свою спальню, что слабо освещается луной из окна справа. — Да знаю я, что здесь порог! — шипит он в ответ. — Я уже понял. Вот она — широкая кровать, в которую Шим мечтал завалиться сразу после рабочей смены, но, вместо этого сегодня поспит на диване от страха, что его гость просто-напросто расшибет себе что-нибудь, упав со столь узкой поверхности. Он хотел кинуть его и сразу уйти принять теплый душ, чтобы смыть наконец пелену усталости, но юноша заплетается в своих длинных ногах, а Джейк просто не был готов к тому, что в самом конце пути все же упадет вместе с ним и сам окажется зажатым между кроватью и этим придурком. Мир вновь покачнулся, а в глазах Сонхуна потемнело на пару секунд. Ему вовремя удалось упереться руками в постель, замерев в каких-то сантиметрах от чужого лица и, к счастью, не ушибившись. Красивое лицо Джеюна на мгновение напряглось, а кадык нервно дернулся, заставляя Сонхуна застыть и перестать дышать. Пронзительные глаза напротив пристально смотрели на него, а собственные руки словно онемели, не позволяя элементарно подняться и нарушить всю эту неловкость, намертво повисшую в воздухе. Легкий древесный шлейф с пряными сладкими нотками, исходящий от Джейка, казалось, опьянял еще больше. Признаться честно, внутренний голос Пака даже не сопротивлялся, ведь за весь вечер он почувствовал хоть какой-то приятный запах помимо крови, больницы, духоты бара и алкоголя. — Голова…кругом. Так кружится, — Сонхун опустил макушку и потряс из стороны в сторону в попытке снять с себя туманную пелену. — Говорю же, надо меньше пить. — Меня сейчас стошнит, — честно признается Пак, чувствуя подступающий к горлу ком. Это становится красным предупреждающим сигналом для Джейка, заставляющим в миг опомниться и выбраться из-под Сонхуна, который после все же позволил себе ослабить руки и повалиться на простыни. — Постой. Черт. Подожди. Сейчас принесу воды, — Джейк оставляет парня и бежит на кухню. Взяв на столе графин, Шим наливает стакан воды и, порывшись в медикаментах, достает нужную таблетку. Возвращаясь обратно в комнату, он думал над тем, с какого перепуга парень мог довести себя до такого состояния, ведь тот был в баре в совершенном одиночестве. Не было никаких алкогольных игр «на слабо» и какой-либо компании, которая могла подбить выпить. Вроде не подросток, у которого срывает голову от запретного алкоголя, стоит только увильнуть на тусовку от родителей. — Так плохо. Я сейчас умру, — стонет Сонхун, заслышав вновь приближающиеся шаги. — Давай, приподнимись, — Джейк протягивает полусонному Паку таблетку. — Выпей. — Это вода? — Да. Других жидкостей с тебя на сегодня достаточно. Сонхун принимает стакан и запивает таблетку, чувствуя, как несколько прохладных капель стекают по подбородку и шее от слабости элементарно плотно обхватить губами стенки. Организм настолько иссушился, что приятная вода кажется самым райским напитком из всех возможных. Протерев капли рукавом кофты, он возвращает пустой стакан и падает обратно на мягкий матрас. — Спасибо, — тихо протягивает Сонхун, прежде чем проваливается в безмятежный сон. Джейк, доставая из шкафа напротив пару своих вещей, чтобы переодеться, повернулся и хотел что-то ответить, как увидел, что его слова все равно уже никто и не ждет услышать. Он снова подходит к кровати и забирает одну подушку, прежде чем уйти. Эта ночь будет одной из длинных.