***
Пак сидел в коридоре верхних этажей, отведенных лишь под многочисленные операционные, и думал лишь о предстоящей выматывающей работе, на которую уйдет не менее четырех часов. Естественно, на неделе наставник предупредил обоих парней о необходимой плановой операции по шунтированию сосудов сердца пациента средних лет, что не так давно обратился в больницу. Они успели изучить историю болезни от и до, а вчера смогли переговорить с Хисыном после смены, который проводил осмотр для подбора анестезии. Ли заверил, что все должно пройти отлично, ведь, несмотря на нарушенный кровоток артерий из-за сужения просвета сосудов, больного было достаточно просто подготавливать. Также результаты исследования в медицинской карте были утешительными и не сулили каких-либо неприятностей или ухудшения состояния ко времени, когда больной уже будет лежать на столе под шустрым скальпелем. Длительная протяженность операции настораживала. И нет, не то, чтобы Пак никогда не участвовал в подобной процедуре — она довольно частая и, можно сказать, базовая для кардиохирургов. Он помогал проводить ее, будучи студентом для сдачи практики, так и пришлось еще пару раз, когда стал членом персонала Асана. Сонхун был полностью подготовлен и для большей уверенности выпил дешевое кофе из автомата перед стерилизацией. Больше он беспокоился о состоянии друга. Сейчас, смотря как рядом сидящий Шим потирает и без того раскрасневшиеся руки в синих перчатках после длительной обработки и использования огромного количества выдавленного мыла, Сонхун осознавал свою неосмотрительность. Да, в связи с новой жизнью и налаживанием общения с самим Джейком, Пак напрочь забыл о первом дне их встречи. Скорее, глупо будет полагаться на удачу, что их просто «пронесет», и с напарником будет все в порядке. Легкомысленный придурок. Ну почему Сонхун решил выяснить правду позже и пока не наседать на Шима? Страх крови — это явно не та вещь, что в принципе должна иметь место быть в жизни хирурга. Пока единственным, что он мог худо-бедно дать Джейку взамен на его помощь, был личный опыт по отключке эмоций. Это, конечно не уничтожило бы корень проблемы, но смогло снизить степень риска возникновения в неподходящее время в неподходящем месте. Главный хирург Чхве четко сказал, что Шим на испытательном сроке, а значит, мужчина будет строго наблюдать и оценивать каждое действие. Джейк, как понял Сонхун, выбрал бороться со страхом в одиночку и всячески избегать разговоров о нем. В жизни тот казался настолько обычным и вполне радостным парнем, что не каждый мог догадаться, что он внутренне с чем-то борется. Если бы Сонхун взял и надавил на него раньше в целях выпытать информацию, это смогло бы изменить хоть что-то? Вполне возможно, что Шим послал бы его после подобных требований. Но Пак хотя бы не сидел в данную секунду с полным непониманием как быть, когда за ними плотно закроется дверь операционной. А для Джейка, возможно, захлопнется в последний раз. — Как думаешь, Хисын действительно прав, что не возникнет неприятностей? — обеспокоенно спрашивает Шим. Этот вопрос можно рассмотреть с разных сторон. Если Джейк имеет в виду особенности организма пациента, то, согласно показаниям, все пройдет на ура — тут Пак был спокоен. Чего нельзя точно сказать о том, если ждать подвоха со стороны морального состояния одного из ассистентов. Как бы ни хотелось верить хену, кажется, они оба все равно понимают, какая задница их может ожидать. Тут любые слова «против» бесполезны. — Давай постараемся, чтобы все прошло гладко, — Сонхун пытается не наводить панику раньше времени, считая, что разбираться с проблемой в пустом коридоре за десять минут до прихода наставника может только все испортить. — Помни, что мы теперь маленькая команда, поэтому не бойся, я смогу подсобить. Ему сильно надоело губить все, к чему он прикоснется, будь то надежды родителей или жизнь Джейка, в которую парень ворвался без спроса со своим клубком проблем. Кажется, самое время начать жизнь с чистого листа и попробовать доказать, что Пак Сонхун способен на большее, чем просто умело падать. Снова кабинет без единого окна, наполненный рассеянным освещением от огромных кольцевых ламп, установленных прямо над столом, где уже лежит человек в состоянии наркоза, закрытый тканью с оставленной прорезью на груди. Главный хирург не разбрасывается любезностями и сразу приступает к делу. Им за предстоящие часы нужно всего лишь «обойти» поврежденный участок, где с помощью обследования было установлено сужение сосуда, нарушающее кровоток артерии сердца, сшив с этой самой артерией другую, расположенную в груди. Детский сад, верно? Не копание скальпелем в желудочках, и на том спасибо. Самое страшное в этом всем скорее то, как хирург Чхве рассекает грудину, а внутри сердце продолжает биться. Да, бесспорно, операции без вынужденной остановки спасают иммунитет пациента и исключает возню с аппаратом искусственного кровообращения, но что, если при ошибке ты собственными глазами будешь лицезреть, как то, что билось многие годы, просто замрет? Свои минусы в кардиохирургии, куда стремятся многие в грезах об огромной зарплате. Никогда не узнаешь, когда это может произойти на операциях, и молча сглотнешь, когда будет сделан последний стежок и придет осознание, что сердце все же продолжает биться. Когда ты просовываешь руки в разрез и накладываешь специальное приспособление-расширитель на область вмешательства, то невольно готовишься к нескольким исходам, продолжая наблюдать каждое новое сокращение. Пак дает Шиму понять, что начнет первым, а тот спешно кивает, не выдавая ни грамма былой неуверенности и уже будучи наготове подавать необходимые инструменты. Наставник приступает к созданию шунта из здоровой грудной артерии, пока Сонхун подчищает нужное место и максимально открывает к ней свободный доступ. Наблюдать за натренированными к приличному возрасту руками воистину завораживает. Уму непостижимо, как человечество в принципе додумалось до подобных методик лечения заболеваний. Немало было неудач, что привели к идеальной схеме процесса, которому нужно было также идеально обучиться. Да, вид этого процесса был не из приятных. Это не прекрасное и загадочное бескрайнее ночное небо с миллионами галактик. Но зачем упиваться небесами, когда жизнь есть здесь. Совсем вот здесь — бьется в груди. Разве не удивительно наблюдать за столь значимой вещью? Все эти часы операции словно перестают иметь значение перед высокой степенью сосредоточенности относительно сердца пациента, лишь напоминая о себе небольшой болью в спине от длительного согнутого положения над операционным столом. Оставшуюся работу главный хирург перекладывает на ассистентов, будучи уверенным в положительном исходе, ведь основную часть работы он уже выполнил. Шунт наготове, остается лишь сшить его концы с сердечной артерией выше поражения и ниже, создавая так называемый «мост», стабилизирующий поступление крови. Перчатки Сонхуна полностью красные после копания в грудной полости. Жидкость перекрыла собой их синий цвет, будто перчаток и не было изначально на руках. Парень переводит взгляд на Джейка, ожидая, когда тот возьмет с операционной тележки одноразовую иглу с запрессованной нитью нужной толщины. — Джеюн, начинай присоединять шунт к аорте, пока Сонхун будет его держать, — отдает указание наставник, отойдя от стола, чтобы освободить место и не создавать лишнюю тень, загораживая собой лампу. Парень выглядит безразлично, но Пак не такой гениальный чтец по лицам, чтобы утверждать наверняка. Все же, за ними пристально наблюдают, а Джейку в спину дышит испытательный срок, который, между прочим, скоро истечет. У Сонхуна не было какого-либо большого страха, о котором он мог заявить, но знал, что преодолевать их очень тяжело, ибо наличие успеха в прямом смысле зависит только от его обладателя. Естественно, когда Шим продевает в плоть артерии тонкую иглу, место прокола начинает кровоточить. Единственное, что Пак может различить в чужой реакции, это нахлынувшее напряжение, охватившее спину и плечи — словно тот самолично поставил проклятую подпись и по собственной воле находится на судебном приговоре, который высасывает последние капли самообладания. Пара внимательных глаз доктора Чхве пристально следит чуть поодаль, и на этот раз уж точно не простит очередного промаха. И ему будет все равно на прекрасные отзывы о Шиме из университета в Австралии. Жизнь такая вещь, что может возникнуть нечто, что с легкостью перекроет все упорным трудом обретенные заслуги. Обидно? Не то слово. Но в мире хирургии выживают лишь лучшие. Металлический запах с новой силой накрывает парней, когда Сонхун приподнимает место вмешательства, открывая больший доступ для действий. Из-за сильной сосредоточенности кажется, что ты не слышишь ни единый посторонний звук за исключением надоедливых и бесконечных сигналов аппарата искусственной вентиляции легких. Такое чувство, будто функции собственного сердцебиения и дыхания выведены за пределы организма и не имеют значения пока длится операция. — Эй, — чуть слышно шепчет Пак, будучи уверенным, что среди пищащей какофонии аппарата его слов не услышит наставник, ведь вообще-то в этой комнате не рекомендуется разговаривать на посторонние темы, не касающиеся процесса. Если честно, в данную секунду Сонхуну глубоко наплевать на это правило, видя, как Джейк завершает аккуратные стежки одного конца и все более тяжело дышит, словно еще немного и он потеряет самообладание. Совсем чуть-чуть и непоправимое вырвется наружу, да еще не забудет испортить жизнь успешному иностранцу. Пак бы в такой ситуации просто обнял Джейка, как сделал однажды, но вот незадача — они всего-то копаются латексными перчатками в груди незнакомца, чье лицо видели лишь на фотографии медицинской карты, и пытаются удержать его сердце таким же бьющимся. — Просто дыши глубже, — Сонхун очень хочет по-дружески зацепиться за плечо напарника, но не может. — Не думай об этой вонючей жидкости. Сосредоточься на металлической игле, на прочной нити, которой ты зашьешь оба конца шунта и навсегда выбросишь. Джейк, еще жалкие пятнадцать минут, и мы начнем зашивать грудь. Залатаешь ее и то, чего ты опасаешься, больше не выйдет наружу. Шим приступает к сшиванию второго конца с аортой под звуки вибрирующего бархатного голоса, что приносит невероятное спокойствие, заглушая шум вентиляции, жужжащей лампы над головой и сигналы ИВЛ. — Вот так, — слегка выдыхает Сонхун, видя, как Джейк не поддается эмоциям и не прогибается под собственным страхом, — ты молодец. Во время приступа обычной реакцией других выступал страх, большая доля жалости и взгляд, говорящий «ты безнадежен». Но, как бы это правильнее назвать…защита?.. Впрочем, неважно, когда сейчас в человеке рядом Джейк чувствует умиротворение, а не все остальные признаки. Словно Шим не какой-то дефектный. Словно это просто легкая простуда, которую можно излечить горячим чаем с медом. И откуда Сонхун достал ключ от запертой двери Джейка? Ему так легко удается сейчас управлять его эмоциями всего парой фраз. Всего лишь словами, что он справится, ведь такой же обычный человек, как и все вокруг. Других мнений не существует. Одно, принадлежащее Сонхуну, затмевает собой остальные. Тихий тембр чужого голоса словно запечатывается на подкорке сознания и позволяет восстановить сбитое дыхание. Джейк делает финальный стежок, наконец вытаскивая окровавленные руки из разреза. Сердце пациента все так же продолжает двигаться в изначальном ритме. А собственное сердце Джейка… Кажется, оно тоже теперь бьется. — Господин, мы закончили, — обращается Пак к наставнику, приподняв уголки губ и будучи полностью довольным работой напарника. — Должен признать, неплохо постарались, — сдержанно хвалит наставник, подойдя к столу и ободрительно кивнув в подтверждение своих же слов. — Что сказать… Видимо, Джеюн, ты прошел свой испытательный срок. Рад вновь приветствовать тебя в строю, — мужчина кладет руку на плечо ассистента. — А теперь я вынужден отлучиться. Закройте разрез и приберите за собой. Завтра чтобы были на дежурстве и успели за ночь хорошо отдохнуть. После ухода главного хирурга парни меняют перчатки на чистые, перед этим обработав антисептиком кожу рук, и в быстром темпе профессионально крепят грудину металлическими скобами, а саму кожу стягивают обыкновенными швами. Да уж, время в операционной действительно будто идет по-другому за счет странной атмосферы, отраженной от светлых стен, и, собственно, сознания, которое испытывает естественный стресс от такой ответственности. — В тебе тоже есть это… — привлекает к себе внимание измотанного парня Сонхун. — Жизнь, я имею в виду. Скажу школьную элементарщину с уроков биологии, но эта самая кровь циркулирует внутри твоего организма, заставляя жить. Она тебе не враг, Джеюн. Она причина, благодаря которой ты все еще можешь просыпаться по утрам.***
Наконец-то долгожданная прохлада свежего воздуха, которая окутывает парней, стоит им покинуть стены больницы. На улице небо уже начинает темнеть, постепенно теряя необычайно нежную голубизну на удивление безоблачного дня. Какая жалость, что выдался такой редкий день, а они провели его в пропахнувшей лекарствами и металлом операционной. — Может, ну его…этот дом? — произносит Джейк, засунув ладони поглубже в карманы. — Мы кисли там все выходные. Давай устроим вечернюю прогулку. После четырех с излишком часов операции Сонхун, признаться честно, хотел лишь вернуться домой и сразу отрубиться. Он и так плохо спал за последнее время, а еще чувствовал небольшую вину, что просыпался от того, как его спешно будил Шим посреди ночи. Снова нескончаемая кинолента кошмаров после того, как попал сюда. Он кричал? Сильно шумел, пока ворочался? Спрашивал у Джейка много раз, но тот не рассказывал, лишь отмахиваясь и советуя не беспокоиться. Чувство…максимально паршивое. Знать, что не даешь жить окружающим спокойно, беспокоя своими кошмарами. Все-таки, Джейк наверняка сам не высыпается, так откуда появилось желание истратить оставшиеся силы на прогулку? Хотя…после сильных впечатлений сегодняшнего дня сменить обстановку не помешало бы. Судя по нахлынувшему воодушевлению со стороны, у парня открылось после стресса второе дыхание, а кто такой Сонхун, чтобы бросить возникшую идею прямо сейчас, когда, честно говоря, уже все равно, чем заниматься. Главное, подальше от этой больницы, крови и отрешенного лица Шима, когда тот снова ведет непрерывную внутреннюю борьбу. — Согласен свалить куда-угодно, лишь бы больше в оставшийся вечер ничем не заниматься, — выдает в конце концов Сонхун, получая в ответ одобрительный кивок головы. Они доезжают на автобусе до парка, хотя Пак до последнего сопротивлялся брать общественный транспорт. Господи, до первой зарплаты он всегда будет чувствовать себя таким нахлебником? Джейк ему даже не старший, который иногда может позволить «побаловать» младшенького. Скажем, как старшие коллеги иногда бесплатно угощали его кофе. Нет. Ни за что. Однако надоедливый австралиец, вообще выросший в другом менталитете, не сбавляет попыток себя возвысить из-за какого-то жалкого месяца. Сонхун, на минуточку, тоже успел навести справки на друга, и их разница в возрасте, если вспомнить… Даже двадцать два дня! Шим лишь в наглую оплатил за два проезда, закатил глаза, закончив издеваться с этой своей ухмылкой на лице, будто не он готов был провалиться в землю от кровоточащих сосудов жалкие пол часа назад, а затем самолично затолкал Сонхуна в переполненный автобус. Почему именно парк и обязательно у реки Хан? А черт знает, зачем Шим захотел приехать сюда. Просто…для чего нужно было проделывать пол часа пути, при этом всеми силами уцепившись за поручень в попытке всего-навсего не вывалиться из общественного транспорта? Нет, серьезно. И вообще, по вечерам на этой территории прогуливаются лишь пожилые, ведущие особо активный образ жизни, и влюбленные парочки. Они с Шимом уж точно не вписываются ни в одну из перечисленных категорий. Все эти отношения, на самом деле, такая сложная штука. Бесцельно идя по каменной дорожке, усыпанной сухими листьями, Сонхун старается просто смотреть прямо и краем уха слушать болтовню Джейка о том, как он обошел здесь все с тех пор, как прибыл из Австралии, чтобы глаза его лишний раз не видели очередных голубков, зажимающихся, сидя на покрывалах на холодной земле. Никакой заботы ни о своих почках, ни об окружающих. Не подумайте, что Пак был против проявлений привязанности на людях, да и в принципе отношений. Просто, по его мнению, отношения частенько заводятся в моменте и преследуют разные цели. Для кого-то это просто секс, желание подняться в глазах знакомых или же использовать друг друга в стремлении утереть нос своим бывшим, вынуждая тех понять, кого они потеряли. Так стоит ли быть наверняка уверенным, что умысла как такового и нет, а это все объясняется таким чистым словом, как «любовь»? Любовь ли это слева от них и чуть дальше по тротуару, или очередное «выбивание» цели? Сонхун не желает узнавать, поэтому продолжает смотреть лишь вперед, а иногда и себе под ноги, не забывая наступить на сухой лист просто чтобы услышать хруст. — Ты когда-нибудь состоял в отношениях? — поступает резкий вопрос от Джейка, и Пак даже не успевает сориентироваться, что обращаются именно к нему. — Зачем тебе это знать? Джейк что, научился слышать мысли? Или Сонхун сам себя снова невольно накручивает, а парень всего-то решил поговорить на тему того, что видел вокруг себя? — Не знаю. За время нашего общения я понял, что ты часто бывал в одиночестве, пока не находился в больнице. Просто думаю, и с трудом верится, что ни одна дама не смогла ухватить такого парня, сбежавшего прямиком из модельного агентства. Или ты айдол под прикрытием, кому нельзя заводить подружку? — Что ты… — нет, у Сонхуна закончились слова на такое неприкрытое издевательство чистой воды. — Ни откуда я не сбегал и никакой я не айдол. — Прискорбно. Индустрия развлечений теряет такие пропорции и лицо, пока прохлаждается и не рассекает по Сеулу в активных поисках подобной кандидатуры. И вообще, что за постоянные шутки с упоминанием внешности? У Шима что ли глаза прикованы к его телу? Придурок и извращенец. — Ты же в курсе, что подобного рода слежка довольно жутко даже звучит? — Весьма, — соглашается Шим. — И все же, ответишь на вопрос? В этом же, наверное, нет ничего такого. Просто еще одна позорная история жизни Пака, к которой он бы не хотел возвращаться. Но, разве Джейк не имеет права знать подобное? Все же они стали друзьями, а еще напарниками в отделе кардиохирургии, так что их связывали отношения гораздо крепче, чем можно было представить. Парню, с которым вступил Сонхун в конфликт еще тогда, он ни за что не открыл бы такое. Но Джейку, которого видит сейчас перед собой, который сам положился на него около операционного стола, он готов открыть свою не такую уж и большую травму. Серьезно, Сонхуну действительно плевать на тот случай, а Джейк его точно не унизит. Поэтому Пак после небольшой затянувшейся паузы с легкостью отбрасывает свои мысли и решает поделиться. Потому что верит. — Вообще я пытался. Это была моя первая влюбленность еще времен старшей школы, но до самого выпуска я был трусом, что не мог признаться. Когда наши с ней пути пересеклись снова, я уже попал на практику в Асан и после решил попробовать еще раз. При чем я видел обратную связь, все эти заигрывания и легкий флирт. И знаешь, что узнал, когда наконец признался? — Сонхун с долей самоиронии пускает смешок. — Узнал, что мной решили всего-навсего попользоваться, чтобы приревновать парня, с которым она, видите ли, взяла тайм-аут. Разве это правда отношений? Не решать трудности с одним и гулять с другим? Манипулировать чужой симпатией ради собственной выгоды, а после разойтись, оставив с мыслью, что ты был не больше, чем игрушка? Я совершенно без понятия, как относиться к отношениям. Понимаешь, не могу позволить себе упасть еще ниже. Лучше уж оставаться одному с холодным рассудком, чем хотя бы еще раз побыть чьей-то куклой с, как ты говоришь, хорошим лицом. — Ты вообще ничего не чувствуешь? — осторожно интересуется Джейк, обрабатывая в голове чужой рассказ, который он уж точно не ожидал услышать от такого светлого человека, как Сонхун. — Я чувствую ложь. Боль. Обиду. И, пожалуй, стыд за такое чувство, как влюбленность в того человека. — Сонхун, спасибо…что поделился. — Как ты говорил, мы друзья, и здесь я смело могу на тебя положиться. — Кстати об этом. Я… — начал было Джейк. — Черт! Дружок, что с тобой не так?! Сонхун сам резко отпрыгивает в сторону, не ожидая, как несущийся по дорожке золотистый ретривер приличных размеров, ничуть не сбавляя своего темпа, влетит прямиком в Джейка, упершись лапами на живот и за малым не повалив на землю. Собака по виду была ухоженной, да и ошейник у нее имелся. Скорее всего просто убежала от хозяев. Шим кое-как отряхнул подол куртки цвета хаки и присел на корточки, поравнявшись головой с псом. — Come here! — постукивает по коленям Джейк, чтобы привлечь внимание резвого пса, который уже собирается рвануть с места, чтобы удрать. Но все-таки не совершает задуманного и поворачивается мордочкой к парню, становясь передними лапами на эти же самые колени. — Who’s a good boy? Who’s such a good boy? — разговаривает с собакой парень, зарывшись руками в шерсть и почесывая за ушками. Перестав стоять статуей, Пак опускается рядом с Джейком, касаясь своим плечом чужого, и тоже не может себя удержать от того, чтобы провести ладонью по шелковистой мягкой спине ретривера, что сразу ластится на прикосновение. — Watch me, — командует собаке Джейк, когда та, обратив внимание на Сонхуна, тычется мокрым носом в его щеку и пытается облизнуть, игнорируя попытки Пака прекратить такую чрезвычайную игривость. На позывы Шима собака реагирует с запозданием, продолжая играться и буйно трясти хвостом, но все же переводит умные глаза-бусинки на него. Признаться честно, Сонхун тоже немного подзавис, услышав английский Джейка с акцентом, сильно отличающимся от американского в сериалах Netflix. Этот звучал более развязно и на каком-то особом вайбе, принадлежащем только австралийцу. Возможно, в Австралии все так говорили, но Пак не вдавался в подробности. Как не интересовался на должном уровне английским в целом, кое-как завершив скудную школьную программу и за свою жизнь нормально выучив лишь дежурные фразы, которые помогли бы в больнице при работе с иностранными пациентами. Но несмотря на собственную слабость в этом языке, Сонхуну грех не отметить, как же в нем был хорош Джейк, и как подобный акцент идеально подходил его глубокому голосу. — Такой забавный, скажи, — произносит Шим. Парень быстро поднимает запястье друга и распрямляет своими пальцами его ладонь под непонимающий взгляд Сонхуна. Пак и не сопротивляется, если честно. — Paw! — продолжая держать в теплой руке тыльную сторону руки Сонхуна, лишь слегка охлаждая ее парочкой серебряных колец, Джейк указывает ретриверу на их замок, и пес, словно полностью понимая речь командующего, дает лапу Сонхуну и мирно стоит, продолжая часто дышать, высунув длинный язык, и вилять хвостом. — Хороший мальчик, — повторяет Пак на корейском и, нехотя убрав ладонь из теплой хватки, поворачивается к Шиму, который сидит так близко с, наверное, самой яркой улыбкой, которую он мог только видеть на чужом лице. — Как думаешь, где его хозяева? Джейк не успевает ответить, как к ним подходит пожилая пара, а ретривер оборачивается и подбегает на своих четырех к седому мужчине. — Ох, мальчики, спасибо огромное, что не дали убежать этому сорванцу. Кажись, он сегодня перегулял, — благодарит обоих милая женщина, а парни сразу выпрямляются, уважительно поклонившись старшим в знак приветствия. — Не за что, — отвечает Шим, пока Пак рассматривал мужа этой женщины, что подождал ее, и они вместе развернулись, направившись в сторону, откуда пришли, с плетущейся позади них собакой. У Сонхуна нет проблем со зрением или что-то около того, но он уже видел их раньше. Это точно было в больнице. А этого мужчину Пак отчетливо помнил, потому что…тот умер прямо перед предстоящей операцией. Обычный инфаркт миокарда. А эту женщину юноша самолично пытался успокоить, пока та проклинала все мироздание и бога, что не смог уберечь любимого. Видеть его еще раз… Сонхун понимает, что это снова проделки заварушки с попаданием в другой мир, но все равно ощущение, будто он только что встретил воскресшего мертвеца. — Знаешь их? — интересуется Шим, проследив за направлением пристального взгляда друга. — Не поверишь, но мужа этой женщины я видел мертвым в своем мире. Не выдержало сердце. Что-то для себя решив, Джейк просто кивает, не решая лезть в подробности такой непростой темы, как смерть человека. Если это так, то пусть покоится с миром и переродится тем, кем хотел. Небо уже окутывается темной синевой, когда парни подходят к небольшой набережной, откуда открывается вид на яркую столицу, постепенно тонущую во мраке. От реки Хан дует ветерок, заставляющий засунуть руки поглубже в карманы курток, но не мешающий им опереться на ограждение и вдыхать воздух полной грудью, слушая лишь шум воды, поздних осенних сверчков и дыхания друг друга, что проникают в холодный воздух видимой дымкой. Кажется, несмотря на адский день и дикую усталость, Сонхуну все же понравилось вот так просто гулять. Он вспоминал такие же спонтанные прогулки с Джеем и чувствовал себя тогда так же комфортно, как и сейчас. Даже уходить отсюда не хочется. — Кстати, Джейк, у тебя есть собака? — спрашивает Сонхун, вспоминая как тот с легкостью обращался с псом, и Шим тут же практически засиял, вытаскивая телефон из кармана, чтобы открыть галерею и ткнуть в одну из миллион похожих в ленте фотографий бордер-колли со светло-песочной шерстью. Пак принимает из рук смартфон новой модели и начинает листать фото, на половине из которых был изображен так же сам Джейк. Такой же радостный и счастливый, каким был совсем недавно. Серьезно, у австралийца было частенько отличное настроение с испусканием множества шуток, и он то усмехался, то улыбался, обнажая ровный ряд зубов. Но чтобы настолько человеку шла такая солнечная улыбка. Невозможно так улыбаться… — Моя самая умная и красивая девочка на свете, — с такой гордостью к питомице заявляет Джейк. — Ее зовут Лейла. — Знаешь, вы подходите друг другу, — в этой наивной и искрящейся мордашке Сонхун невольно замечает удивительное сходство с парнем. Если бы Шим переродился собакой, то бесспорно именно так бы он и выглядел. — Вау. А правда все же, когда говорят, что зачастую питомцы похожи на своих хозяев. — Сочту за комплимент, — усмехается Джейк, забирая телефон, когда Сонхун с особым энтузиазмом долистал все фото в папке. — Она живет с твоими родителями, пока ты в Корее? — Нет. Она жила со мной здесь. Родители даже не были в курсе ее существования. — Постой, — Сонхун пытается понять, что упустил, ведь…это же странно, что ты так сильно любишь своего питомца, а самые родные тебе люди не знают о нем в принципе. Что-то тут не сходилось. Сонхун старается вспомнить, что Джейк когда-либо говорил о своей семье, но мозг не выдает ничего помимо другой страны и города Брисбен. А где сейчас вообще находится собака, когда единственный, кто живет с парнем — он сам? — Жалко, что я не смогу тебя с ней познакомить. Ты бы ей точно приглянулся. Но, понимаешь ли…она умерла, — Шим говорит таким будничным голосом, что никак не сочетается с данными словами, и создается ощущение, словно так он подписывает нерушимый печальный приговор. — Извини, мне очень жаль, — Сонхун чувствует, что не должен был спрашивать о том, что задевает друга за живое. Ну вот, снова Пак все портит. — На самом деле, я сам хотел рассказать. Еще раньше нужно было, — Джейк поглубже вдыхает прохладу позднего вечера, чтобы приготовиться отомкнуть двери души нараспашку, четко зная, что Сонхун точно является нужным обладателем этого ключа. — Помнишь, как я говорил тебе о друге, по которому сильно скучаю? Так вот, это была она. И я продолжаю скучать каждый чертов день своей жизни! — парень пинает кроссовкой какой-то камень на земле, и тот летит прямиком в воду. Где-то у ограды раздается еле слышный всплеск воды, после чего кусок гальки погружается на дно реки. А вместе с камнем тонут буквально все посторонние звуки. Сонхун сам давно хотел завести собаку и уверен, что, если бы ему тогда позволили родители, то он бы любил ее всем сердцем. Однако время — злая штука, и никогда не знаешь, чем может обернуться новый день. Возможно, Пак сейчас поведет себя как идиот, но ему важно, чтобы друг перестал нести на себе весь этот тяжелый груз на душе. У него вроде как получилось что-то исправить в Джейке во время операции, так вдруг получится и в этом вопросе? — Джейк, я могу тебя выслушать. Можешь…рассказать мне, что случилось. — Был период, когда в больнице мои дни были ну очень уж загруженными, поэтому я находился там дни напролет, а возвращался домой очень поздно. Лейла всегда меня ждала у двери и радовалась, хотя я не мог часто водить ее гулять или же играть с ней. Собаки породы бордер-колли очень умные, знаешь ли, поэтому, видя мое состояние, она меня сильно не беспокоила и вела себя тихо. Даже когда ей было физически больно, как я узнал у ветеринара позднее. Тут она оказалась глупышкой, — Джейк сомкнул губы в тонкую нить и на его скулах заиграли желваки. — Когда ей было больно, меня снова не было дома, а самое ироничное в этой ситуации, что у нее случился гребанный сердечный приступ. Собака начинающего кардиохирурга умерла от болезни сердца… Звучит как насмешка судьбы, не так ли? У меня после этого началась нездоровая реакция на кровь, ведь когда я вернулся домой, то нашел ее в ванной, лежащей без сознания от того, что она, пытаясь терпеть боль, вгрызлась себе в лапу. Когда я увидел это, придя чуть меньше месяца назад после смены, то сразу позвонил Джею, а тот какому-то своему знакомому ветеринару, ведь в столь поздний час нас бы никто не принял. Уже на осмотре мы выяснили, что это был обморок от шока и предынфарктное состояние, но далее все произошло слишком быстро… В той клинике моя девочка скончалась. Джей хотел мне чем-то помочь, но я сгоряча послал его куда подальше, а сам поехал домой, оставив ее там на сохранение, чтобы на следующий день забрать и нормально похоронить. Дома…я так злился на все, а больше всего винил себя, пока оттирал кровь с пола, с дверного косяка ванной, с плитки. Эта жидкость — она была везде и сводила с ума. Джей говорил мне тебе рассказать, чтобы ты был в курсе этой фобии. Но, Сонхун, я говорю это тебе не потому, что мы напарники по причине нелепой случайности и надо это разъяснить. Я говорю, потому что доверяю и хочу, чтобы ты…просто знал. Вот же блядство. Джейк затихает, и Сонхун без понятия, как себя вести дальше. Действительно блядство. Черт. Если бы он знал. Господи, да как можно вообразить, что Джейк после такого просто продолжил работать в Асане, а не залез поглубже в собственную раковину, погрязнув в депрессии. Что за выдержка у этого парня? — Похоже, у нас с тобой сегодня день откровений, — как-то обреченно вздыхает Шим и прикрывает глаза, полностью облокотившись спиной на ограду, ощущая, как ветер с воды немного ерошит его волосы. И Сонхун не выдерживает. Он сокращает небольшое расстояние и крепко обнимает парня спереди, устремляясь взглядом на тысячи огней, что в таком же количестве отражались от поверхности темной, как само небо, воды. — Сонхун… — Пожалуйста, заткнись, — не в силах больше заставлять Шима говорить через явно ощутимый ком в горле, останавливает его Пак. — Ты в этом не виноват. — Надо же, — Джейк замирает, не ожидая подобного жеста со стороны. — Почему мы обнимаемся только по грустным поводам, когда тебе нужно меня утешать, как маленького? — Хочу и утешаю. Его спину через пару мгновений так же окольцовывают чужие руки, и Пак принимает это за согласие на столь внезапную близость. — Вспоминая того пожилого мужчину с ретривером, я могу предположить, что раз он мертв в моем мире, то твоя Лейла может все еще жить. Просто…можно побыть сумасшедшим и думать об этом, как о возможной правде. Чтобы знать, что где-то в одной из вероятных параллельных реальностей она уж точно продолжает бегать совершенно здоровой. — Ты не сумасшедший, Сонхун, — опаляет горячим дыханием его шею Джейк. — Сейчас это не важно. — Как раз наоборот, — Джейк поднимает свои ладони на плечи Пака и слегка отстраняет того, чтобы заглянуть своими глазами со спящим на дне янтарем ему в лицо и продолжить. — Это важно. И я считаю, что твоя теория…вполне возможна. — Ты что, правда веришь в мой бредовый рассказ? — удивляется чужим словам Сонхун, все еще не выпуская Джейка из объятий и переместив руки тому на талию, чтобы снова не создавать ненужную пропасть. Потому что да, несмотря на их разговор, когда он только начал жить в квартире Шима, было тяжело осознать, что кто-то может поверить в подобную нелепицу. Пак и сам то, честно говоря, не может себе признать, что это все действительно происходит с ним. Что это не иллюзорная фантазия, а его жизнь. Как бы ему ни хотелось верить в те слова о дружбе, он понимал, что вряд ли кто-то в здравом уме принял бы такую историю, похожую на сценарий к фантастике. Шим мог тогда просто так ответить для галочки, чтобы закрыть этот вопрос, больше к нему не возвращаться и просто забить на чудковатого нового друга. Но сейчас Джейк говорит совершенно обратное, давая Сонхуну понять, что не забыл тот разговор, думал об этом и готов принять его видение ситуации. — Я всегда тебе верил. Что ты не из этого мира. Верю в каждую деталь твоего рассказа. Сколько бы раз он ни пытался разглядеть в глубоких карих глазах намек на фальшь, найти ее так и не удалось. — Спасибо. Емкое слово, в котором нельзя затронуть все, за что именно человек благодарен. Оно просто есть и означает гораздо большее, чем просто благодарность. По крайней мере для Сонхуна. Шим кивает и расцепляет хватку на плечах друга, снова опирается на ограду и поднимает взгляд к мириадам звезд, беспорядочно разбросанных по темной массе неба, удерживающей сегодня особо яркий месяц. Пак также отстраняется и повторяет действия парня, невольно вспоминая о дождливой ночи дня, когда жизнь эгоистично решила развернуться на сто восемьдесят градусов, не спросив разрешения у своего обладателя. — Не думал…с какой целью ты переместился в этот мир? — Без понятия, — Сонхун пытался размышлять об этом, но все попытки придумать более-менее нормальное объяснение провалились с самым громким треском. — Наверное, узнаю, если останусь здесь подольше. Вообще, кто знает? Может, я переместился только для того, чтобы встретить тебя. — Хоть что-то беспощадная судьба сделала толкового, — приподнимает уголки губ Джейк. «Случайность» и «степень возможности наступления событий» навязывают в школе учителя математики, а если идти в институт с направлением данной науки, то студентам и вовсе забивают головы расчетами теории вероятности. Все же учесть всю степень влияния этой теории на изучаемое событие — невозможно. Какой бы сукой ни была судьба, Пак все еще продолжает считать, что все события происходят явно не случайно. И люди приходят в жизнь не просто из-за какого-то там исхода, что из миллиарда прохожих вы однажды столкнетесь. Определенные люди появляются, чтобы что-то в нее определенно принести. Глядя на небо, Сонхун вспоминает, как загадал желание на падающую звезду. Как хотел стать нужным и значимым, а глупое небесное тело лишь посыпало соль на рану и лишило его прежних друзей, которые и помогали оставаться на плаву. Действительно ли ему нужно проходить через еще больший эмоциональный ад, когда он видит этих друзей в другом мире, чтобы он повстречал Джейка? Как определиться — это желание ему что-то дало или отняло? Он хочет в очередной раз выругаться небу и проклясть его за все содеянное. Хочет… И может хоть в эту же секунду закричать на весь парк. Но, видимо, его сердце совершенно не дружит с головой. Голова — она хочет все исправить и вернуть то, как было прежде. А сердце… Этот глупый орган желает остаться здесь. Сонхун бросает взгляд на Джейка, погруженного атмосферой ночи, и уверен, что если бы снова заглянул в бездонные глаза, то увидел бы в них отражение неба со всеми туманностями мира. Такой уставший, эмоционально измотанный, но с такой же легкой улыбкой на пухлых губах, как и всегда. Пак смотрит на нее и тут же забывает все проблемы, словно они не разрывают голову и сердце на идентичные друг другу кусочки. А Джейк… Джейк лишь вновь вспоминает ту звезду, что рассекла над ним небо несколько лет назад.