Обрывки

      Золдики не праздновали Новый год.       То есть, они праздновали его, конечно же, но в феврале, как это принято в Азии. Это стало неприятным сюрпризом для Широнохито Кикио.       «Золдик, – поправила себя девушка. – Теперь я Золдик».       Шел уже восьмой месяц ее жизни в одном из самых безопасных мест в мире. Сильва не соврал: гора Кукуро и огромная территория вокруг нее круглосуточно охранялась. Спальня наследника, которая теперь считалась и её, была спрятала в лабиринте катакомб внутри потухшего вулкана. От остального мира ее отделяли тонны камня, верные семье слуги и огромная стена… но Кикио не чувствовала себя в безопасности.       Она чувствовала себя в ловушке.       О такой ли жизни наемница мечтала, выходя за Золдика?       Кикио едва слышно хмыкнула и облокотилась на спинку кресла, прижимая четырехмесячного сына к себе. Иллуми плохо спал, так что ради крох отдыха Кикио научилась спать с ребенком на руках.       В конце апреля она вошла на территорию семьи убийц высоко подняв голову. Девушка с любопытством оглядывалась и дышала полной грудью. Она с первого взгляда влюбилась в обширные леса у горы Кукуро и шелест листьев на ветру. В пение птиц. В теплые лучи и глубокие тени…       Само же поместье и его жильцы невесту наследника приняли не так радушно, как природа.       Господин и госпожа Золдик невзлюбили невестку сразу. Кикио кожей чувствовала неприязнь и раздражение, но не понимала, чем это вызвано.       Ответ оказался прост.       Об отношениях между наемницей одиночкой и наследником Золдиков злословили на каждом углу. Никто не понимал, что нашел представитель древней династии в тощей снайперше. Да Кикио и сама не понимала что такого интересного рассмотрел в ней Сильва. Ей только и оставалось, что не реагировать на подначки, заводить полезные связи и тренироваться – готовится к тому, что эти неправильные отношения в любой момент могут прекратиться. Наемница опасалась того, что после разрыва с Сильвой только ленивый не попробует ножом пощекотать ей внутренности – статус игрушки Золдика не будет защищать вечно. Девушка знала, что между ними только постель – знала, что где-то там у Сильвы есть невеста и ни на что не претендовала. Роль временого увлечения ее устраивала.       Думала ли она, что Золдик разорвет выгодную помолвку? Думала ли о том, что может забеременеть?       «Я вообще мало о чем думала, – подумала Кикио и посмотрела на сына. – Теперь такой роскоши нет».       В поместье семьи Золдик ей сразу показали место. Показали толстые прутья золотой клетки и длину поводка… Кикио казалось, что госпожа Октавия даже получала удовольствие, открывая ей глаза. Намек тут, давно известный факт там… и вот наемница и сама поверила, что стала лишь разменной монетой в непонятной игре.       Свадьба еще не сыграна. Еще не поздно отказаться…       – Сильва? – девушка со спины подошла к наемнику и обняла. С одной стороны, она любила его – по настоящему любила – но с другой… Какую же он жизнь ей уготовил? Жизнь затворницы? – После свадьбы я смогу свободно покидать поместье? Я смогу продолжать брать заказы?       Мужчина, до этого неспешно поправляющий запонки на рубашке, замер.       – Откуда у тебя такие мысли? – Сильва накрыл ее руки и, разомкнув объятия, повернулся. – Хотя о чем это я… Мама?       Кикио кивнула.       – Это правда?       Наемник скривился.       Гримаса жениха подсказала ответ. Широнахито побледнела и постаралась отступить.       – Отпусти меня, – девушка дернула руками и закачала головой. – Я этого не хочу.       Сильва сильнее сжал ее кисти.       – Ты получишь то, что хотела, – прорычал мужчина. – Защита. Безопасность. Достаток. Разве не этого ты желала?       Бойся своих желаний…       Только тогда Кикио в полной мере осознала смысл крылатой фразы.       Через полчаса после этого короткого разговора у дверей спальни появились два охранника. Мужчины, приставленные Сильвой, выглядели более чем внушительно – девушка оценила уровень подготовки бойцов, прикинула свои шансы против них и, скрипя зубами, улыбалась конвою целый день.       Они сопровождали ее на прогулку. Сопровождали на обед. Сопровождали в библиотеку. Сопровождали обратно в спальню.       Сильва уже был в комнате.       – Может и этих пригласим? – не скупясь на ехидство, спросила Кикио жениха. – Путь караулят…       – В спальне я как-нибудь сам справлюсь, – с ухмылкой парировал Сильва и, опережая едкую оценку своих способностей, указал на деревянную шкатулку. – Взгляни на подарок.       Кикио недоверчиво прищурилась, но подошла к прикроватной тумбочке. Шкатулка и сама по себе была произведением искусства, но внутри себя она скрывала настоящее сокровище.       – Это зачем? – голос наемницы невольно дрогнул при взгляде на гарнитур: ожерелье тонкой работы и длинные изящные серьги.       – Говорю же, подарок, – мужчина подошел и, достав из шкатулки ожерелье, надел на тонкую шею. – Есть традиция одаривать избранницу дарами перед свадьбой.       Украшение неприятно холодило кожу и невольно вызвало ассоциацию с ошейником.       – Умно, – немного хрипло отозвалась Кикио, кончиками пальцев коснувшись шеи. – Невеста-то вместе со всеми подарками придет в семью.       Сильва, не скрывая улыбки, покачал головой и отошел.       – Постой! – окликнула жениха девушка. – До свадьбы более двух месяцев, не рано ли ты начал меня одаривать?       Улыбка мужчины стала шире.       – А тебе еще не сообщили? – синие глаза загорелись самодовольством. – Свадьба назначена на 15 мая.       Через два дня…       Тот удар Кикио приняла очень тяжело. Она-то думала, что у нее ее есть время, чтобы переубедить упрямца, но Сильва в очередной раз все решил сам…       Конвой стал меньшим из проблем наемницы, ведь следующим утром к ней в роли компаньонки приставили Инис, молодую выпускницу школы дворецких. Услужливая девушка бесила одним своим существованием… Хотелось исполосовать нежное личико, но Кикио молча слушала бессмысленное щебетание и завистливые вздохи при виде даров, подгадывая шанс.       Дорогостоящие подарки теперь не вызвали ни восхищения, ни радости – наемница судорожно прикидывала где бы их сбыть и не засветиться. По всему выходило, что после побега придется вернуться в Метеор-Сити и пересидеть там какое-то время… Оттуда ее даже Золдик не сможет вытянуть.       В день свадьбы от волнения она не могла есть. Вкусная и изысканная еда вызывала тошноту и горечь. При взгляде на красный платок, расшитый цветами и летящим драконом, сводило кишки… И Кикио не понимала от страха это, или же от безысходности.       Красный дракон. Кровавый дракон. Так называли Золдиков в Падокии. Насколько Кикио знала, это прозвище получил один из предков Сильвы. Сами Золдики почему-то не сильно любили когда их называли так всуе, но упорно наносили дракона на знаковые для семьи предметы. Врата Испытаний охранялись драконами, в холле главного поместья вошедшего встречали драконы и даже платок невесты был украшен драконом…       Кикио все больше общего находила между мифическим змеем и представителями семьи Золдик. Что те, что те, жили на вершине горы, берегли сокровища и убивали всех, кто посмел покуситься на что-то, принадлежащее монстрам.       Размышляя о драконах, Кикио сидела на постели в спальне наследника семьи и слушала Инис. Дворецкая как раз подготавливала традиционное платье. В Азии его называли ханьфу и состояло оно из двух частей: нижнее платье простое, белое, а второе – красное, украшенное богатой вышивкой.       Именно это богатое платье и красный платок давали ей шанс на побег.       Наемница действовала решительно: оглушила Инис, наспех обрядила ее в свадебный наряд и, прихватив парочку самых незамысловатых подарков, вышла. Для конспирации девушка облачилась в белое одеяние, которое предназначалось для дворецкой. Кикио не совсем понимала с чем это связано, но в день свадьбы многие из слуг носили не строгий форменный костюм, а легкие светлые одежды.       Конвой почти не обратил внимания на очередную дворецкую. Сегодня девушки носились туда-обратно, подготавливая невесту к одному из самых важных дней в ее жизни.       Кикио хмыкнула и поспешила к Вратам Испытаний.       И ведь почти успела! Почти дошла!       Почти…       Впереди маячила вершина стены и драконы на Вратах. Все внимание было сосредоточено на этом, а не на окружении. Ее ошибка. Кикио снесло с ног и с размаху приложило о ствол дерева. Спину прострелило болью, обожгло росчерком лоб, на боках сжались крепкие руки. Девушка сдержала вскрик и исподлобья посмотрела на жениха.       Сильва догнал ее лично. Хмурый. Сосредоточенный. И злой. Наемница видела бушующую ярость в яркой из-за ауры радужке, в пульсирующем тонком зрачке. Чувствовала через чуть подрагивающие пальцы и напряженные плечи.       – Далеко собралась? – улыбка на тонких губах не обещала ей ничего хорошего.       – Далеко! – рыкнула она и ударила мужчину по рукам. По лицу потекла кровь с рассеченного веткой лба. – Отпусти меня!       Куда там… Сильва даже не заметил ударов. Стоял чуть расставив ноги и вглядывался в черты лица.       – Да что тебе надо?! – девушка не выдержала пристального взгляда. – Таких как я миллионы – выбери другую!       – Миллионы, – согласился Золдик. Хватка на боках стала мягче, поза наемника изменилась. Он просто придерживал ее, ласково водя пальцами по выступающему животу. Приятно… но Кикио лишь сильнее напряглась и постаралась избежать прикосновений. – Но мне нет до них дела.       Сильва не дал ей и двинуться. Руки предупреждающе сжались на талии. Ухмыльнувшись, мужчина наклонился к ее лицу. Кикио дернулась, избегая прикосновения губ, но не преуспела. Теплое дыхание жениха коснулось щеки, виска, мочки уха…       – Не считай окружающих идиотами, – тихо сказал он. От рычащего голоса по коже побежали мурашки.       – Я не считаю…       – Считаешь, – со смешком прервал ее Сильва. – Меня ты считаешь идиотом.       Девушка нахмурилась и, прилагая ауру, надавила на его плечи.       – Я никогда не считала так, – она заглянула в лицо жениха.       Белая бровь, рассеченая шрамом, иронично изогнулась.       – Тогда почему ты решила, что я куда-то отпущу тебя с моим ребенком?       Кикио заледенела, испуганно уставившись на жениха. Она не рассказывала ему о беременности. Она планировала скрывать это так долго, как получиться – считала, что так будет правильно.       Девушка сглотнула и кивнула, больше не сопротивляясь.       Похоже, сами Боги желали, чтобы у Иллуми был отец.       К алтарю она шла низко опустив голову и ссутулив плечи. Белое одеяние было испачкано у подола и сильно помято, на вороте появилось пару красных пятен. Волосы растрепаны, по лицу стекает кровь. Сильва крепко держал ее за руку, лишая даже тени надежды на побег. Высокий, сильный, с гривой белых волнистых волос. Кикио не могла не отметить, что традиционная одежда Падокии подчеркнула грубую красоту мужчины. Правда, на жениха Золдик был мало похож – хмурость и напряжение превратили его в готового к бою воина.       Не такое торжество они себе представляли.       Кикио, стараясь подавить расстройство, налегла на еду. Организм, которому и так непросто из-за беременности, нагрузку не выдержал, и вместо брачной ночи молодожены боролись с острым токсикозом.       Замечательное завершение поганого дня…       Сын, будто подслушав ее тревожные мысли, недовольно захныкал, вырывая из воспоминаний.       – Ну-ну, родной мой, – заворковала девушка, ласково поглаживая сына по спине. – Засыпай, на руках у меня засыпай…       Наемница, стараясь не качать ребенка, запела. Песня эта не совсем колыбельная, но Иллуми пока больше реагировал на звук и интонацию, чем на слова.       Взгляд упал на приспособление, ошибочно называемое люлькой.       О такой ли колыбели для сына она мечтала?       Нет.       Впервые увидев это громоздкое, обитое железом сооружение, Кикио потеряла дар речи. Люлька, которую с гордостью внес в их спальню Сильва, крепилась к мощному карабину на потолке четырьмя металлическими тросами.       – Это что? – выдавила из себя девушка, тяжело сползая с постели.       Муж закрепил тросы на карабин и отошел, давая рассмотреть колыбель.       – Люлька, – мужчина остановил слабое покачивание и подал супруге руку. – Наш сын скоро появится на свет, пора уже ее повесить.       Кикио машинально погладила круглый, остро выпирающий вперед живот, и приняла помощь мужа.       – Это не люлька, – девушка замолкла, не в силах подобрать слова. – Это…       – Это люлька, – повторил Сильва, обхватив ее живот со спины. – В ней традиционно спали все наследники семьи.       Кикио скривилась, услышав слово, ставшее ненавистным. После того, как она взяла фамилию мужа, традиции так плотно вошли в ее жизнь, что становилось тошно.       – Тем более пора сменить старье, – мягко возразила девушка. В поместье ее уже научили, что говорить «нет» мужчинам семьи чревато неприятными последствиями. Заметив острый взгляд мужа, Кикио отвела глаза и добавила: – Это мало напоминает милую кроватку, положенную богатому наследнику.       Мужчина поморщился, вздохнул и поцеловал девушку в щеку.       – Это, как ты выразилась, кроватка не для богатого наследника, а для будущего наемника, – руки, дарившие тепло, пропали.       Иллуми протестующе пнул под ребра, отчего Кикио сдавленно охнула и схватилась за живот. Суматоха, вызванная таким повседневным происшествием, улеглась довольно скоро, а люлька так и осталась висеть в спальне.       Если бы наемница тогда знала, для чего именно она предназначена…       –...засыпай под пенье дождя… – девушка опустила глаза на сына и улыбнулась, наткнувшись на не по-детски серьезный взгляд черных глаз.       Иллуми родился очень похожим на мать. Просто маленькая копия: темные волосы, темные глаза, бледная кожа… Интересно, каким он вырастет.       «Особенно в таком окружении», – хмыкнула про себя Кикио, вновь погружаясь в воспоминания.       « »              Она уже не помнила, почему задержалась в тот день. Из-за ерунды какой-то… Снег падал. Тепло… Сильва уже больше месяца не появлялся дома и Кикио с трудом давила в себе тоску по мужу. Забота о сыне помогала. Девушка, возвращаясь в спальню, подумывала выйти с Иллуми погулять, пока на вершине не поднялся промозглый ветер. Шла она неспешно, зная, что сын под приглядном Инис…       Крик.       Заливистый детский крик застал ее в холле.       От страха наемница обомлела на мгновение и побежала. Голос сына уже осип от плача и это лишало ее любых крох здравого смысла, оставляя лишь эмоции и инстинкты.       По катакомбам раздался грохот: будто металлической битой по камню ударили. И вновь крик.       Кикио даже не думала, что может двигаться так быстро.       Она не запомнила, как добежала до спальни. Открыла дверь, едва ли с пинка, за пару секунд оценила обстановку и кинулась к Инис. Она стояла ближе. Просто стояла и смотрела. Сложила руки на груди, рожа постная… а Иллуми захлебывался криком, пока мало знакомый Кикио дворецкий раскачивал люльку, завставляя биться о стены.       Удар в горло, прямолинейный и сильный от охватившей злости, Инис позорно пропустила. Задохнулась, схватилась за шею и начала медленно оседать, не в силах вдохнуть. Дворецкая больше не опасна – если помощь не подоспеет, она умрет от удушья.       Со вторым было сложнее. Ублюдок качнул люльку с трехмесячным сыном наследника в сторону озверевшей женщины. Ему удалось ненадолго отвлечь Кикио, но выигранные секунды не помогли ему избежать подлого удара со спины. Наемница притормозила люльку, не заметив, как кожа на ладони лопнула от трения троса, поднырнула дворецкому под руку, материзовала нож и воткнула в затылок.       Мертвец.       Девушка придержала тело мужчины, не давая ему завалиться на люльку, и потянулась к сыну.       – Ну-ну, хороший мой, не плачь. Мама рядом, – голос дрожал. Окровавленные руки тоже. Кикио прижала покрасневшего от крика младенца к груди. – Все будет хорошо…       Захрипела Инис.       Наемница вскинулась. Злоба исказила ее лицо.       – Кто подослал?! – рыкнула она, скопировав интонацию мужа. – Кто?!       Служанка не могла ответить.       – Тварь! – Кикио пнула Инис, разбив хорошенькое лицо.       Дальше наемница действовала по наитию. Скидала вещи сына в сумку, укутала его потеплей, но не успела даже выйти из спальни.       – Госпожа Кикио, – дворецкий, подчиняющийся Сильве, вошел в комнату и загородил собой дверь. Мужчина был ненамного старше наемницы, но младше Сильвы, и, как и все бойцы мужа, отличался суровостью облика. – Меня зовут Гоуджи, я приставлен господином Сильвой для помощи вам.       – Тогда где ты был раньше? – слова с шипением прорывались сквозь сомкнутые зубы. – Где ты был, когда эти двое издевались над сыном твоего господина?!       – Это не издевательство, – дворецкий окинул безразличным взглядом еще живую Инис. – И я приставлен для помощи вам, а не господину Иллуми. Вас вызывает господин Зено.       Упоминание свекра немного остудило ярость.       Кикио предпочитала не пересекаться с главой семьи, чувствуя, что он винит ее в проблемах с Гильдией убийц.       – Его приказ я не могу игнорировать, – кивнула девушка, сильнее прижав сына к себе.       Гоуджи проводил Кикио к кабинету главы семьи и вошел вместе с ней, застыв рядом. Мужчина представлял собой молчаливую поддержку мужа и напоминал окружающим, что за узкой женской спиной всегда маячит тень наследника.       – Здравствуй, Кикио, – Зено отложил в сторону бумаги и поднял на нее взгляд. – У нас возникло недопонимание…       Взгляда свекра наемница избегала. Темно-серые глаза главы семьи напоминали ей цвет закаленной стали и ассоциировались со смертью.       – Я бы не назвала это недопониманием, – ответила она, опустив глаза на сына.       Ребенок заснул. Краснота все еще не спала с его личика, глаза припухли от слез.       Девушка нахмурилась и подняла голову.       – Кто отдал приказ издеваться над моим ребенком?       – Над Иллуми никто не издевался.       Не издевался…       Девушка хмыкнула, вспоминая разговор со свекром. Зено объяснил, что то, свидетелем чего девушка стала – всего лишь тренировка. Первая. И неважно, что ребенку всего три месяца. Таковы традиции. Иллуми здоров и правильно развивается, так что пора начинать подготавливать нового убийцу. С помощью люльки наследников учили держать баланс и не пугаться громких звуков. Зено заверил, что уже к концу месяца Иллуми перестанет плакать и начнет подстраиваться под бешеную качку.       Что ж… Свекор оказался прав.       – … далеко, там где неба кончается край… – Иллуми не спал, лежал тихо, слушая колыбельную.       Совсем недавно тренировки немного ужесточили: теперь люльку закручивали перед тем как долбануть об стену.       Зено настаивал на том, что Кикио лучше не присутствовать на тренировках. Девушка заботой о своем душевном равновесии не прониклась и отказывалась покидать спальню… Эта пятнадцатиминутная пытка повторялось несколько раз в день. Иллуми все еще иногда плакал. Дворецкие в количестве трех человек контролировали происходящее в комнате, а Кикио стирала эмаль зубов, стараясь удержать задницу в кресле. Удавалось не всегда. К концу первого месяца тренировок в первым двум трупам прибавилось еще двое покалеченных слуг.       – … ты найдешь потерянный рай, – Иллуми заливисто засмеялся. Кикио тоже улыбнулась сыну. – Выспался, да? А вот мама твоя не успела…       Сын зачмокал губами, по подбородку потекли слюнки.       – Голодный? – девушка взяла полотенце, заблаговременно оставленное рядом. – Конечно, голодный.       Она ослабила пояс, распахнула юкату, оголив грудь, и приложила ребенка.       Стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Девушка накинула на сына полотенце, прикрывая ребенка и свою наготу.       – Войдите!       Она не ожидала посетителей.       Особенно она не ожидала, что на пороге окажется свекровушка. Выглядела женщина, как и всегда, великолепно: пышное платье, со вкусом подобранные украшения и аксессуары… Наемница отвела взгляд, чувствуя себя гадким утенком на фоне лебедя.       – Добрый вечер, Кикио.       – Добрый, – не скрывая удивления, ответила она. – Простите, не могу вас приветствовать, как подобает.       Октавия понятливо хмыкнула и вошла.       – Как подобает – это пулей в лоб? – скупо улыбнулась госпожа поместья. – Не утруждайся, я знаю твое ко мне отношение.       – Как и я ваше, – кивнула наемница. – Тем более странно видеть вас здесь в новогоднюю ночь.       Октавия удивленно приподняла брови.       – Разве ты празднуешь новый год?       Кикио нахмурилась, не совсем понимая, что свекровь имеет в виду, но довольно быстро вспомнила, что госпожа Золдик родом из Кука-Нью и праздновала начало года так же, как это принято в Метеор-Сити: с украшенной елью и подарками от пухлощекого дедушки.       – В Метеор-Сити Новый год отмечают так же, как и в Кука-Нью, – сказала наемница, пожав плечами.       Октавия скривилась.       – Только ты могла с таким пренебрежением сравнить свалку с моим домом, – женщина устроилась в кресле напротив, которое обычно занимал Сильва. – И как язык повернулся? Я каталась с отцом с горки, пока слуги накрывают праздничный стол и гуляла ночь напролет по празднично украшенным улицам, среди приветливых и счастливых людей, а ты? Искала подарки и пропитание среди гор мусора?       «И елку собирала из кучи деревянного барахла», – хотела добавить Кикио, но сказала иное:       – В новогоднюю ночь и в Метеор-Сити много приветливых и счастливых лиц.       Иллуми выпустил сосок, давая Кикио повод не продолжать этот бессмысленный диалог.       – Наелся? – девушка скупо улыбнулась и коснулась пухлой щеки пальцем. – Ну тогда сейчас пойдем мыться.       Наемница поправила одежду и, положив полотенце на плечо, прижала сына к себе, чтоб срыгнул.       – Простите, госпожа, но мы сейчас помоемся и ляжем спать.       – Какой сон в новогоднюю ночь? – Октавия намека не поняла и более вальяжно расположилась в кресле. – Займись ребенком.       Кикио сжала челюсти, убрала использованное полотенце в стирку и пошла в ванную.       Здесь не было привычной чаши. Наемница набрала теплую воду в большую бадью, добавила немного пены и посадила Иллуми. Сын любил плескаться. Он замочил ее одежду и волосы, залил пол и пару раз нахлебался водицы сам. Кикио игралась с ним, пока сын не начал зевать, надеясь, что свекровушка все-таки уйдет.       Куда уж там.       Выйдя из ванной, Кикио замерла, невольно разинув рот.       Комната изменилась. В углу появилась пышная ель, с которой еще не стаял снег, гирлянда и сервированный на двоих стол. На столе стояли нехитрые угощения: печеные овощи, свиная рулька, креветочное кольцо с майонезным соусом, вино и морс.       Почти как год назад…       Внутри поселилось чувство дежавю.       Год назад, Кикио, несмотря на три огнестрельных ранения, пошла помыться, а выйдя – ошалела. Сильва достал где-то искусственную ель, мандарины и шампанское. Они сидели у панорамного окна, любовались фейерверком и обнимались. Ту ночь Кикио особенно ревностно хранила в памяти: ведь эти часы были наполнены нежностью, бережной лаской и заботой. И, возможно, именно тогда они зачали Иллуми.       Можно ли это назвать дежавю, если отлично помнишь, какой момент жизни напоминает происходящее?       Пусть вместо любимого мужчины напротив стояла ненавистная свекровь, а на руках заснувший ребенок – пусть – ведь все остальное сходилось. Время. Атмосфера нежданного праздника. И чувство, что не все еще потеряно.       – Чего встала? – одернула ее Октавия, выводя из ступора. – Ложи ребенка и садись.       Кикио послушалась: уложила Иллуми на постель, избегая даже смотреть на люльку, и устроилась в кресле.       – Еда отравлена? – спросила наемница, принимая из рук свекрови тарелку с овощами и мясом.       – Я бы не стала так поступать в праздничную ночь, – улыбнулась Октавия. – Это не по христиански.       Кикио поморщилась.       – Врете.       – Вру, – кивнула хозяйка посместья. – Сильва завтра утром возвращается, а яд так быстро не распадается. Оставлять такие жирные следы не в моих правилах.       – Вновь врете, – Кикио улыбнулась, нанизывая на вилку кусочек картофеля.       Свекровь пожала плечами и наполнила бокалы: себе вином, наемнице – морсом.       – Давай выпьем за Новый год, – предложила она. – Пока не разругались.       Девушка кивнула и приняла бокал. Понюхала…       – Да не отравлен он, – закатила глаза Октавия.       Кикио не стала отвечать и предложила тост:       – За еще один год?       – За еще один год в этих стенах, – кивнула Октавия.       Звон бокалов, минута тишины… Кикио внимательно рассматривала свекровь. Женщина задумчиво смотрела на люльку, побалтывая вино в бокале.       – А знаешь, я ведь однажды утопила ее в мааре, – сказала она, дотронувшись до бедра. – Зено был зол.        Наемница кивнула.       Золдики очень ревностно относились к истории своей семьи и традициям. Мужчины не помнили, как сами болтались в этой люльке, и не учавствовали при первых тренировках – так что для них эта кроватка была не орудием пыток, а заветом предков. Кикио понимала это, но принять не могла.       – Но зато Сильва спал со мной целую неделю, – красивые, четко очерченные губы женщины исказила мрачная улыбка.       – Господин Зено не разрешал вам укладывать сына рядом? – удивилась Кикио. Девушка скосила взгляд на Иллуми, который каждую ночь спал у нее под боком.       Октавия покачала головой.       – Сильва единственный наследник, ему не полагалось поблажек.       «Разве это поблажка?», – чуть не спросила Кикио, но вовремя придержала язык.       – Тебе многое дозволено, – продолжила Октавия. – Потому что от тебя многого ждут.       – Что от меня ждут? – напряглась наемница.       Свекровь посмотрела на постель и едко улыбнулась.       Кикио помрачнела, уловив мысль.       От нее ждут наследников…       – Отлично, – вздохнула наемница и поставила почти полный бокал на стол. – Надену к приезду Сильвы шелковое белье и сделаю макияж – может он не заметит, что я не в состоянии.       Октавия засмеялась.       – Молодец, – женщина поставила опустевший бокал. – Насчет «заметит – не заметит», можешь не переживать – с Сильвой тоже поговорят.       Кикио поморщилась и с трудом натянула улыбку.       Муж придет с задания злой и уставший. Он отчитается главе семьи и будет нуждаться лишь в трех вещах: в душе, в еде и в сне – желательно с женой под боком. И ему будет все равно, в каком она белье… Возня с сыном, тренировки с отцом, секс – для всего этого найдется время чуть позже.       Октавия этого будто не понимала.       Стало обидно и за себя и за мужа…       – А вы бы предпочли видеть на моем месте Акколаду, – сказала Кикио, не успев прикусить язык. – Вести с ней подобные разговоры и направлять на путь истинный.       Октавия поморщилась и налила себе вина.       – Я бы предпочла, чтобы мой сын трахал Акколаду представляя тебя, – бокал скрыл губы госпожи Золдик. – И все бы было так, как я планировала…       Кикио навострила уши, но свекровь больше не сказала ни слова. Она допила вино и, посмотрев на Иллуми, неприязненно поморщилась.       – Акколада была бы защищена договором и мной, – женщины облизала губы и, поправив прическу, поднялась. Девушка не смогла распознать тень опасной эмоции на лице свекрови, но отчетливо поняла – новогоднее чудо закончилось. Начинается суровая действительность. – Ты же будешь рожать, пока не сдохнешь. И будешь наблюдать, как подыхают твои дети.       Женщина вздернула подбородок, посмотрев на невестку сверху вниз.       – Их будут травить, заставляя организм вырабатывать антитела, а ты будешь вытирать кровавую пену с их губ. Их будут оперировать, делая тела совершенными, а ты будешь сидеть у постели и молиться, чтобы они отошли от наркоза. Их будут пытать, тренируя выносливость и силу, а ты будешь рыдать, слушая их крики.       Кикио не сразу переварила сказанное свекровью.       – Они не только мои дети, – хмурясь, ответила девушка. – Они же и ваши внуки.       Звон. Остолки бокала с каплями вина разлетелись по полу.       Наемница тут же посмотрела на сына – он проснулся и захныкал.       – Дети помойной крысы мне не внуки.       Кикио проигнорировала свекровь и поспешила к Иллуми, игнорируя злобные слова. Наемница не знала, чего ожидала от нее Октавия, задерживаясь в спальне. Ответа? Какого? Ножа меж глаз?...       Дверь с грохотом закрылась.       Девушка вздохнула, свернулась калачиком вокруг сына и широко улыбнулась.       – Ты испугался, родной? – проворковала она. – Не бойся. Мама рядом.       Чем ее старалась напугать Октавия? Пытками? Так Кикио сама через них прошла и вряд ли доверит кому-либо ломать кости своего сына. Интоксикации? Кикио жила в месте, где сам воздух пропитан ядом от горящих костров. Операциями?... Это уже интереснее – надо бы узнать, что Золдики делают: может, что-то еще не поздно сделать и ей.       – Все будет хорошо, родной, – девушка втянула запах сына полной грудью и улыбнулась. – Придет время, и она подавится своими словами.