Что скрывают маски.

Открытая и искренняя улыбка хулигана поразила меня. Если бы я уже не любил Рому, то сейчас бы обязательно влюбился. Предчувствие внутри подсказывало, что я первый, кто видит такую улыбку, и от этого на душе становилось тепло и радостно. После магазина мы пошли на заброшку. Покормили котят, которых Пятифан упорно называл «шерстяными колобками». Смешные малыши быстро расправились с угощением и скрылись в своём укрытии. На крышу сегодня подниматься не стали, всё же осенний дождь не лучшая компания. Остались на первом этаже. Ромка, разломав несколько деревянных ящиков, развёл костёр, чтоб было теплее. Домой идти не хотелось. Я знал, что дома, скорее всего наорёт мать за позднее возвращение, но мне было всё равно. Рядом сидел любимый человек, и я наслаждался ощущением спокойствия и уюта. Болтали о надоевшей школе, от души ругая заваливающих домашкой учителей. Ромка вспомнив мою сегодняшнюю стычку с Бабуриным, предупредил быть осторожнее, пояснив, что свинья злопамятный урод и может подкараулить, чтобы отомстить за случившееся унижение. Было приятно, что Рома волнуется за меня. Я пообещал быть настороже. Костёр медленно прогорал. На улице совсем стемнело и мы засобиралась по домам. Покинув заброшку, мы направились к посёлку. На развилке я остановился. Дальше надо было идти в разные стороны. — Пошли, что встал? — спросил Рома. — Так тебе в другую сторону, — с удивлением ответил я. — Я провожу, а то ещё потеряешься сослепу, — в привычной манере подколол гопник. В тишине дошли до калитки. Дом неприветливо встречал тёмными окнами. — Ну давай, зайчик, завтра увидимся. — До завтра, волк, — улыбнулся я прощаясь, — будь осторожнее. — Всегда, — прозвучало в ответ. Ромка молниеносным движением раскрыл нож-бабочку, демонстрируя мне блеснувшее сталью острое лезвие, и улыбнулся. Стараясь не шуметь, я открыл входную дверь, проскальзывая в коридор. Было тихо. Свет нигде горел. Я прошёл на кухню, надеясь чем-нибудь перекусить. На холодильнике, прикреплённая магнитом белела записка: «Антон. Мы с Олей уехали в город на обследование. Вернёмся в воскресенье. Еда в холодильнике. Деньги на продукты на столе. Никаких гостей в доме. Мама.» Так, сегодня среда… Значит целых пять дней свободы! Ура! Я поставил на огонь чайник, достал из холодильника хлеб, сыр, колбасу соорудил пару бутербродов. Налил чай и принёс всё к себе в комнату. Прибавил отопление, чтоб прогнать накопившийся холод. Переоделся. Поужинал и сел делать уроки. Расправившись с письменной домашкой, собрал рюкзак на утро. На часах было начало второго ночи. Надо было ложиться спать. Забравшись под одеяло, закрыл глаза, вспоминая сегодняшний день. В подсознании возник образ Ромы, тот, когда он снял с себя олимпийку, оставшись в облегающей футболке. Красивое спортивное тело с тренированными мышцами, широкие плечи, плоский живот с кубиками пресса. Вспомнилась открытая улыбка, когда я поделился с ним сникерсом. Тело недвусмысленно отреагировало на все эти образы. По телу прошла волна возбуждения. Проведя рукой по груди, я слегка сжал пальцами сосок, мгновенно затвердевший в ответ на моё действие. Рука ласкающими движениями спустилась ниже к животу. Второй рукой я скользнул к паху, провёл по члену и слегка сжал прижавшиеся к стволу яички. Возбуждение достигло крайнего предела, лишая меня возможности рассуждать и думать. Колени непроизвольно разошлись в стороны. Воздух вокруг словно накалился, став тяжёлым. Судорожно вздохнув, я провёл языком по пересохшим губам. Ладонь вернулась на член, обхватывая его. В кулаке быстро заскользила, истекающая смазкой, влажная головка. Живот напрягся. Я начал вскидывать бёдра вверх, сильнее толкаясь в кулак сжимающий член. Пальцы свободной руки сильно вцепились в простынь. — Ромкааа, — простонал я. Тело напряглось, приподнимаясь над кроватью. Из члена вырвалась белёсая струя, растекаясь по животу. Я расслабленно рухнул на матрас, восстанавливая сбившееся дыхание. П*здец. Приплыли. Я только что кончил, думая о самом опасном парне школы, который ненавидит геев. Влюблённость в Ромку набирает всё более опасные обороты. Кое-как дотянувшись до стола, взял влажные салфетки. Вялыми, после пережитого оргазма движениями, протёр с живота сперму, после чего кинул их на пол. Завтра уберу. Глаза слипаются. Тело неумолимо проваливается в сон. Рефлексировать по поводу произошедшего начну с утра, была последняя мелькнувшая в сознании мысль.