Что скрывают маски.

С Тохой на руках, быстро идти не получается. Даже привыкшие к подъёму тяжестей руки, начинают уставать, сцепив зубы продолжаю упорно идти вперёд. Внутри гложет чувство вины, что допустил этот кошмар, и не смог уберечь своего зайца. Дойдя до двери, осторожно ставлю Тоху на землю, придерживая нетвёрдо стоящее на ногах тело, и прошу достать ключи. Зайчик вынимает из кармана связку и протягивает мне. Открываю дверь, и снова поднимаю его на руки, занося в дом. Захлопываю ногой дверь, и не разуваясь, поднимаюсь к нему комнату. Одежда на Тохе вся грязная, и я радуюсь, что утром, он не убрал с пола матрас. Опускаю на него свою ношу. Быстро скидываю с себя куртку и кроссовки, отправляя их в угол комнаты. После чего, со всей осторожностью, снимаю с зайчика грязную куртку и конверсы. На светлой футболке Тохи, в районе пупка, следы крови. Это пугает. Я понимаю, что надо раздеть Антона, чтобы отвести в ванну, а потом обработать синяки и осмотреть на наличие других повреждений. — Тош, тебя придётся раздеть, — смутившись говорю я, потянувшись руками к футболке. Неожиданно Тоха весь сжимается, и испуганно мотает головой, отползая от меня. — Ты чего? — удивившись, спрашиваю я напуганного зайца. — Нет, не надо! Антон вцепляется побелевшими пальцами в край футболки, в панике натягивая её ниже. — Да что с тобой такое? Я не понимаю, что происходит. Тоша боится меня? И что он вцепился в эту чёртову футболку, так, как будто от неё, его жизнь зависит?! — Ты что собрался в шмотках мыться? Пытаюсь успокоить, находящегося на грани истерики, парня. Футболку необходимо снять, меня напрягает пятно крови, непонятно откуда на ней взявшееся. Осторожно расцепляю сжатые пальцы, освобождая из их хватки край злополучной вещи, и тяну его вверх. Антон судорожно всхлипывает, и по щекам начинают катиться слёзы. Всё происходящее начинает напрягать. Я же помочь хочу, какого х*я он меня боится?! Выпутываю очкарика из отвоёванной вещи, отбрасывая её в сторону. Заяц поджимает колени к груди, и обхватывает их руками. В глазах какой-то обречённый страх. Всё тело болит после избиения, но я стараюсь терпеть, и не показывать свою боль. Ромка и так возится со мной, как с маленьким. Дома хулиган относит меня в комнату, помогает снять испачканную куртку и разуться. Волк действует осторожно, стараясь не причинять мне лишней боли. Когда он тянется, чтобы снять с меня футболку, до меня доходит весь ужас ситуации, Ромка сейчас увидит, то, за что изобъёт меня хуже, чем Бабурин. Маленькая серебристого цвета штанга в пупке. Ещё один мой секрет, о котором никто не знает. Пару лет назад, отдыхая летом в другом городе, у каких то дальних родственников отца, я решился сделать себе пирсинг, с тех пор титановое украшение, надёжно скрытое одеждой, стало моим секретом. Рома не должен увидеть его! В голове промелькнули воспоминания о жуткой драке, когда главарь банды вырвал из уха парня серёжку, и меня сковало ужасом. Я сжался в комок, отползая от Пятифана. К глазам подступили слёзы. Увидеть направленные на меня презрение и ненависть в глазах любимого человека, когда он решит, что я п*дор, было страшнее, чем подвергнуться ещё одному избиению. Я сбиваясь просил не снимать футболку, хотя уже понимал, что Ромка настоит на своём, не станет меня слушать. Так и получилось. В итоге футболка была снята и отброшена в сторону. Я подтянул колени к груди, стараясь выиграть себе немного времени, перед приближающимся кошмаром. — Тох, в чём дело? — голос звучал серьёзно, а карие глаза внимательно смотрели на меня. Ну вот и всё. Сейчас начнётся. Из лёгких вырывается всхлип. Я закрываю глаза, и откидываюсь назад на матрас, сдаваясь, и мечтая просто отключиться, чтобы не чувствовать расправы. — Не бей, пожалуйста, — тихо прошу я, не осмеливаясь смотреть на Пятифана. Тоха откидывается на спину, и закрывает глаза. Сначала мне кажется, что заяц отключился, но потом слышу тихий голос. " Не бей.» Он что, головой повредился?! С х*яли я должен его бить?! Смотрю на лежащее передо мной тело, кажущееся ещё более хрупким. На бледной коже уже начинают проявляться синяки. Опускаю взгляд ниже, к тому месту, где на снятой футболке были следы крови. На коже тоже бурые разводы. Присматриваясь внимательнее, нахожу источник. У ботаника проколот пупок. Видимо удар в живот повредил прокол и пошла кровь. Походу придётся вынимать серёжку, и обрабатывать. Получается именно из-за украшения, Тошка, так боялся раздеваться? В голове начинает складываться понимание. Давняя моя драка, свидетелем которой случайно стал зайчик. Вырванная в драке из уха пацана серьга. Ужас в глазах Антона, в тот момент. Он решил, что увидев его пирсинг, я буду п*здить его, когда он еле живой после избиения?! Каким же монстром я тогда стал в его глазах, что он подумал такое?! Х*ёвый расклад. Но сейчас не до оправданий. Да и нечем мне оправдать себя в той драке. Только признать, что поступил как м*дак. Просьба не бить, вырывается из меня непроизвольно, после чего я замираю на матрасе. Но ничего не происходит. Не следует ни оскорблений, ни ударов. Пожалел? Или не захотел пачкать об меня руки? Подождав немного, решаю открыть глаза. Пятифан обнаруживается рядом. Он не злится, только внимательно смотрит. — Ты идиот, — наконец раздаётся в тишине комнаты. Я молчу, не зная, что ответить на это странное обвинение. — Ты идиот, Тоха, если думал, что я ударю тебя. Правда пирсу твою придётся снять. — Я сниму, — тихо соглашаюсь я. Расставаться с пирсингом не хочется, мне он нравится, но спорить с хулиганом в такой момент страшно. — Ну точно идиот. От сложившейся ситуации хочется побиться обо что-то бошкой. — Тебе этот урод походу прокол повредил, когда п*здил. Надо вытащить железку и обработать от крови. Я стараюсь говорить по максимуму спокойно, чтобы не зашугать ещё сильнее, и без того нервного Антона. Повредил прокол? Обработать? Мозг отказывается понимать происходящее. Похоже, заяц в состоянии шока. Ладно. Попробуем по другому. — Тош, я сейчас сниму с тебя пирсу, постарайся не дёргаться. Так, молчание — знак согласия. Пододвигаюсь ближе. Тоха лежит замерев. Не делая резких движений, подцепляю штангу пальцами. Живот зайчика под моими прикосновениями втягивается. — Не дёргайся, — шикаю я на него, — тут всё кровью заляпано. Откручиваю шарик и осторожно вынимаю штангу. Не зная куда её деть, убираю в карман. Потом верну. Руки хулигана, неожиданно сухие и тёплые, действуют очень бережно. От прикосновений к животу бегут мурашки. Освободив меня от украшения, хулиган отстраняется. — Снимай джинсы, отведу до ванны. Раздеваться перед Пятифаном стыдно, но вариантов нет. Стараясь не смотреть на Рому, быстро стягиваю джинсы. Тело отзывается болью, но несмотря на это, лицо опаляет краска стыда. Блин, ситуация на грани абсурда, сижу раздетый, перед человеком, которого люблю, весь избитый и зарёванный, нарочно не придумаешь. Рома помогает мне подняться, и доставив до места, выходит. — Я в комнате подожду, закончишь — зови. Стягиваю с себя трусы и включаю душ. Прохладные струи воды приносят облегчение избитому телу. Смываю с себя всю грязь хренового дня. Закончив с купанием, натягиваю чистое бельё и зову Рому. Пока Антон был в душе, я поправил кровать. Отнёс куртки и обувь в коридор. После чего решил осмотреться в комнате. Внимание привлёк, лежащий на столе альбом с рисунками. Внутри было много набросков. В основном пейзажи и динозавры. Несколько раз на рисунках попадалась светловолосая девочка, похожая на Тоху, только младше. Как я догадался, его сестра. Пролистав альбом фактически до конца, остановился, в удивлении уставившись на раскрытый рисунок, с которого на меня смотрело хорошо знакомое лицо. Моё лицо. Зайчик рисовал меня? В этот момент Тоха позвал , и я закрыв альбом, вернул его на место. Устраивая Антона на кровати, я спросил, где взять аптечку. Достав всё необходимое, начал обрабатывать последствия избиения. Кожа Тохи была нежной, по сравнению с моей. Смазав все синяки, достал перекись, собираясь обработать повреждённое место прокола. Тоха, до этого момента чувствовавший себя спокойно, напрягся. Видеть, как он боится меня, было больно. — Ты боишься меня? Я начал говорить, одновременно наливая перекись на прокол и убирая излишки ватой. — Нет, — голос ботаника прозвучал не слишком убедительно. — Врать не умеешь, Тоха. Боишься. Я знаю, ты видел ту драку. Я заметил тебя тогда. Ты был в ужасе. А я… я был муд*ком. Но поверь, заяц, я никогда тебя не ударю. Слово пацана. Веришь мне, Тох? Слушаю спокойный голос Пятифана, и вспомнаю последнюю неделю в компании Ромки. Хулиган ведь доверился мне. Показал ту сторону себя, которую никто не видел. — Верю, — уверенно поднимаю глаза на главаря банды. Я почувствовал облегчение. Во взгляде больше не было страха. Достаю из кармана штангу пирсинга и протягиваю Антону. — Держи. Вернёшь на место, когда можно будет. — Спасибо. Воображение ярко рисует картинку стройного торса, светлую, почти жемчужную кожу живота, с блестящими шариками штанги в пупке. Это смотрится красиво и выглядит так возбуждающе. — Мне нравится твой пирсинг, Тош. Слова срываются с языка быстрее, чем я успеваю их остановить. Тоха широко распахивает глаза. П*здец. Не придумав ничего лучше, я сваливаю из комнаты, под предлогом притащить пожрать, в надежде на то, что к моему возвращению наверх, опасная фраза будет забыта Антоном.