***
Сердце девушки замерло в ожидании ответа. Но изменившийся взгляд парня говорил об обратном. — Жень… Понимаешь, мне кажется, что мы спешим, — произнёс Арсений, коря себя за слабость, но он понимал, что всё то, что он сказал — правда. — Всё, больше можешь ничего не говорить, — сказала Евгения, вставая со стула и удаляясь к себе в комнату. — Жень! Ты неправильно меня поняла! — прикрикнул вдогонку Арсений, подбегая к двери, которая в эту же секунду захлопнулась перед ним. Романовской было больно. Ей хотелось кричать. Она знала, что он откажет, но произнесла эти слова. Теперь уже ничего не вернуть. Евгения села под дверь комнаты. Сердце билось в бешеном ритме. А к горлу подступал ком. Весь сегодняшний день ударил чётко под дых; было больно и морально, и физически. Женя не понимала, как за четыре дня её жизнь покатилась ко дну. Хотя девушка знала, на что шла. «Вот я глупая, втрескалась по уши и призналась, наивно думая, что Арсений ответит взаимностью. Хах, думала, в прошлый раз так произошло, но в этот всё будет по-другому? Какая же я дура…» — подумала Евгения, закрывая лицо руками. Попов, между прочим, всё это время пытался докричаться до девушки, но все попытки оказались тщетны. Она не откроет. — Жень… Я неправильно выразился… Прости, пожалуйста. Я тоже влюбился, но боюсь ранить тебя, — произнёс Попов, истерично дёргая ручку двери. Романовская открыла дверь. — Знаешь что, Попов. Катись ты к чёрту. Если бы боялся ранить, то этого всего бы не было! Зачем было находить меня в мессенджерах?! Зачем надо было провожать меня?! Гулять, ухаживать, целовать? Зачем?.. В общем, это всё — завтра я съезжаю. На этом разговор окончен, хороших снов, — выплюнула Женя, закрывая дверь перед самым носом Арсения. Попов шокированно таращился на комнату, пытаясь осознать всё вышесказанное Женей. Его жутко ранили её слова, но он понимал, что ранил точно так же. Им нужно было немного отдохнуть друг от друга, поэтому Арсений не стал больше стучаться в дверь, а просто развернулся и ушёл в свою спальню, откуда ещё запах парфюма Романовской не выветрился, что больше сводило с ума, не давая расслабиться.***
Евгения встала в пять утра, чтобы собраться в университет. Она хотела уехать до того, как встанет Арсений. Каждый раз прокручивая их ночной разговор, Романовская готова была волосы драть и на стену лезть. Ей было противно не от Арсения, а от себя. Она хотела убежать не от него, а от себя. Женя оделась, взяла сумку с тетрадями и убежала из квартиры. Она решила направиться в кофейню; как раз, пока она туда доедет, будет уже половина седьмого. Девушка надела наушники и решила как-то отвлечься от реального мира. На улице было ещё темно, так что атмосфера была необычайно красивая. Зайдя за своим любимым кофе, Евгения решила прогуляться. На улице снова шёл снег, а фонари подсвечивали его, из-за чего снежинки переливались ослепительно-белым цветом. Такая прогулка помогала настроиться на день, либо, наоборот, обдумать что-то. Девушка корила себя за вспыльчивость, но что уже сделано, то сделано. Время не вернёшь. В голове у неё крутилась одна единственная фраза Попова: «Я тоже влюбился в тебя, но боюсь ранить тебя». Она не понимала одного: то ли это была уловка, чтобы не обидеть её, то ли истинные чувства. Неясность давала отвратительное настроение. Хотелось упасть лицом в снег. Но за время мини-прогулки на часах уже было семь тридцать, значит, надо бежать на автобус и ехать до университета. Хоть там девушка отвлечётся от глупых мыслей. Сегодня в университете не было Милены. Подруга написала, что заболела. Но Евгения не расстроилась, так как настроя на разговор не было. Ей хотелось просто учиться на износ, чтобы просто забыться. Поэтому, когда преподаватель объявил, что пара окончена, Романовская расстроенно выдохнула, понимая, что нужно ехать домой. Естественно, она никуда не уедет. Ей попросту некуда. Поэтому сейчас Евгения уходила из здания, стараясь делать это очень медленно. Время было уже шесть вечера, так как Романовская сходила на небольшое дополнительное занятие. Евгения уткнулась носом в шарф и смотрела на свои ботинки, стараясь шагать ещё медленнее. Наушник она надела один, и в нём уже играл джаз. Но тут Романовская врезается в кого-то, чертыхаясь, поднимает голову и начинает шокированно хлопать глазами. Перед ней стоял Попов с букетом ярко-розовых роз. Арсений обнял девушку в качестве приветствия, пока та пыталась осознать происходящее. — Прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть, я просто высказался неправильно. Я подумал и понял, что хочу оберегать тебя, любить, ухаживать и задаривать подарками. Жень, ты будешь моей девушкой? — произнёс Попов, видя, что девушка чуть ли не плачет, но отчего, он пока не знал. Сердце Романовской растопилось. Все обиды ушли на задний план. Евгения радостно закивала болванчиком, обнимая счастливого Арсения, который отдал ей огромный букет роз. — Спасибо, — прошептала девушка, целуя парня в скулу, пока не позволяя себе делать больше — уж теперь спешить им точно некуда. Попов поднял девушку и, прижимая к себе, горячо поцеловал, радуясь тому, что обиды ушли, а вместо них пришла настоящая любовь. — А я приехал на машине, поэтому поехали, куда захочешь, — промолвил Арсений, нехотя отпуская свою девушку из объятий. — Я сегодня немного устала, может, просто поваляемся дома? — предложила Евгения, садясь в тёплый салон автомобиля. Теперь Романовская могла обнимать Арсения когда захочет, могла признаваться в любви хоть каждый день и, не боясь, целоваться. Евгения уснула в машине, так как было тепло, а спокойствие рядом с этим парнем обволакивает до кончиков пальцев. Арсений хотел потянуться к девушке, чтобы разбудить её, но видя, что та сладко спит, решил отнести её на руках домой. «Она и так натерпелась за эти дни», — подумал Попов, кладя Романовскую теперь уже на кровать. Парень аккуратно снял с неё куртку и сапоги, а после накрыл пледом, включая обогреватель на комфортную температуру. Спустя ещё некоторое время Арсений понял, что тоже не прочь поспать часик-два. Поэтому он поставил будильник на полтора часа и улёгся рядом в обнимку с Женей. Той, судя по всему, было хорошо. Сначала она обнимала подушку, на которой обычно спит Попов, но теперь она придвинулась к нему самому. Арсений заснул быстро, а вот Романовская улыбалась сквозь сон, сильнее прижимаясь к своему парню, из-за чего тот рефлекторно обнимал её, прижимая к себе.