Цветок, полный надежды

      Джонхан уже и не помнил о том парне, которого повстречал вчера. Устал — не настолько, но если парень решиться запоминать каждого фаната, то точно умом тронется. Джонхан не хотел бы хвастаться, но точно знал, что только в Корее их тысяч сто, а во всем мире…       И Юн точно не вспомнил бы о пареньке-фанате, если бы его не окликнул на следующий день в коридоре голос. — Господин Джонхан, доброе утро!       Молодой человек оборачивается. Джонхан как раз шел в гримерку, ведь сегодня должны снимать вторую часть шоу, на котором артист должен присутствовать ещё и завтра. Юн окидывает шатена долгим непонимающим взглядом. Смотрел так бы еще с минуту, если бы бодрый и радостный голос Бу не напомнил: — Я вчера попросил у вас автограф. Помощник звукорежиссера. Бу Сынкван, — произносит парень и мгновенно кланяется.       Джонхан от неожиданности расплылся в квадратной улыбке. Кажись вспомнил. — Вы вчера хотели кофе, и я решил принести вам его. — Ты слегка опоздал на часов так… — и блондин демонстративно закатывает рукав рубашки, смотря на серебристый циферблат Cartier, — на девятнадцать.       Сынкван от удивления закусывает нижнюю губу, но все же протягивает, подрагивающей рукой, кумиру стакан с горячим напитком. — Но я все равно рад, — шутливо отзывается Юн и резким движением перехватывает стакан. Паренек еле слышно выдыхает. — Спасибо большое и хорошего дня! — бодро проговаривает Сынкван и, не дождавшись ответа от кумира, спешит вернутся к работе, широко при этом улыбаясь.       Утро началось хорошо для обоих. — Джонхан, — парня опять окликают, но на этот раз артист безошибочно узнает голос Ёнсока, который он слышит каждый день на протяжении уже двух лет. — Да? — Вы знакомы? — менеджер провожает взглядом, спрятавшегося за углом, Сынквана. — Мой фанат, — немедленно отвечает брюнет и открывает тяжелую дверь.       Он еще не подозревает, что уже через два месяца и сам станет главным фанатом Бу Сынквана.

***

      Джонхан открывает глаза. Внутренние часы подсказывают, что пора бы заканчивать с воспоминаниями. Его десять драгоценных минут, которые парень тратил на воспоминания, испарились, как и сам Бу.       Безвозвратно.       И вроде бы должен был парень смириться. Верно, он почти смирился, процентов на семьдесят, но эти привычные десять минут возвращают его в былую жизнь, его снова накрывает боваризм. Джонхан знает, что стоит ему выйти и всё вернется на круги своя. Ёнсок, концерты, фанаты, музыка, церемонии и праздничные посиделки с представителями компании, в которой работал Юн.       Он так хочет вернутся в нормальную жизнь, но не может. Нужно просто подняться с дивана и покинуть полу мрачное помещение, как фрустрация набрасывается на него, будто тысячи чудищ, готовых разорвать парня в одну секунду. Он не понимал, что эти чудища находятся с ним прямо сейчас, в этой комнате, скребут его душу и не желают выпускать. Тянут его на дно, туда, где он был год назад. Где был плюгавым Юн Джонханом.       А вышел ли он из этого состояния на самом деле?       Парень сам боялся своих чувств. Маниакальных, пугающих, жутких. И здесь не поможет алкоголь, которым он упивался по «советам» друзей.       Нет.       Стало только хуже. Сынкван является ему, будто призрак. Сидит, смотрит, как Джонхан пытается убить его. Как душит призрачное воспоминание, цепляется за него длинными тонкими пальцами, что были чересчур белыми, точно прозрачными, как у Сынквана. Юн выбегает из коморки. Быстро, почти со скоростью света, встает и бежит к двери, чтобы с той стороны прислониться к холодному металлу, громко дыша.       Он победил. Смог.       А сейчас, постоит еще несколько секунд и отправиться работать. Отвлечется, забудется. Он жадно вдыхает погустевший воздух, будто не мог насытится. В мозгу пульсирует — знак, что критически мало кислорода. Парень глубоко дышит, а затуманенная голова начинает проясняться.       Он смог. Опять смог вернутся. Самолично вернулся к чудовищу, и выбрался.       Чудовищу? Сынквану?       Нет. Чудовищу — темному кошмару о парне.       Брюнет опирается на стену, удерживая себя одной рукой. Боится отпустить и упасть, но нужно идти дальше.       Шаг, второй, третий…       Парень понемножку приходит в норму. Образ Бу опять тает, ночные монстры потухают, в душе вновь воцаряется гармония…       Он не сразу слышит, как Ёнсок зовет его. Быстро убирает руку, уже уверенно стоя на двух своих, и старается придать лицу бодрый вид.       Получается сразу, как всегда прелестно. — Джонхан, тебя уже ждут фанаты. Выходи, — напоминает ему любезно менеджер, на что артист одобрительно кивает.       Он идет по длинному коридору, предназначенному для артистов и сотрудников. По пути встречается персонал компании, с которыми брюнет обменивается приветствиями и слышит в свой адрес «Удачи». Джонхан довольно кивает всем в ответ, тем самым благодаря. Его ужас поутих, он забывает, каким был еще несколько минут назад. Разбитым, растоптанным и брошенным на растерзание собственным воспоминаниям. Сейчас же от этого чувства ничего не осталось. И так всегда. Но остается вопрос, почему же Юн позволяет себе возвращается в ту прошлую жизнь? В те воспоминания, что были усладой, а стали самым страшным в его жизни кошмаром.       Может это принцип Талиона? Равносильное наказание есть, а преступление? Преступление в том, что он открылся тому парню, впустил его в свою душу. Но разве это преступление? Возможно. Скорее всего. Иначе парень не знал, за что так страдает. Почему его жизнь превратилась в ад за последний год.       Тогда почему он позволяет себе думать о нем? Почему окунается в те воспоминания с головой, чтобы выбираться из них болезненно, как из болота, где при попытке спастись только засасывает сильнее. Потому что он мазохист. Самый, что ни на есть глупый мазохист, который знает, что будет больно, но все равно продолжает. Вот уже трехсотый день. А может и четырехсотый. Он уже сбился со счёта.       Окончательно парень выбирается из темной пелены, когда заходит в большой зал. Ещё за несколько метров от входа можно услышать громкие возгласы толпы, и, входя в помещение, Джонхан начинает сиять, а его глаза горят огнем. Его приходу аккомпанируют громкими аплодисментами и криками фанаты, которые готовы рвать волосы на голове, лишь бы дотронутся до него.       А Сынквану это было дано сделать в любую минуту.       Юн выдыхает. Он здесь, рядом с людьми, которые любят его. Можно сказать, его вторая семья. Парень приветствует присутствующих в зале, садится за длинный стол, и улыбается во все тридцать два. К нему подходит молодежь. Застенчиво здороваются, протягивают подарки. После того, как певец благодарит их, фанаты протягивают блокноты, либо элемент одежды, чтобы артист подписал их. А парень ставит незамысловатый автограф, по желанию добавляя для кого. — Привет, рад тебя сегодня видеть, — приветствует он одну из девушек, и та едва держится на ногах, стараясь не свалиться в обморок. — Здравствуй-те, оппа, — стесняется она, рукой заправляя, уложенные утюжком, пряди за ухо.— Вы такой красивый, — завороженно шепчет фанатка, не в силах оторвать глаз. — Не красивее, чем ты, — делает ответный комплимент Джонхан, наблюдая за покрасневшими щеками девушки. Та закусывает губу и забирает блокнот с красующимся на всю страницы автографом. Притягивает книжечку к себе крепко обнимая. И, кажется, может вдохнуть запах кумира.       Частичка его теперь с ней.       Юн провожает девушку кратким взглядом, а затем быстро возвращается к очереди. Часа два он еще побудет здесь, это точно.       Парень тянется к бутылке с водой, медленно делая несколько глотков. Знал бы он, сколько за это время фанаты успели сделать фотографий… А ведь знал. Ставит бутылку на стол и вот уже готовится услышать очередной комплимент от фанатки, но замирает. Ручка выпадает из рук, глаза широко раскрываются. Джонхан не верит, нет, отказывается верить в то, что сейчас видит. К горлу подступает тошнота, а желудок, кажется, завязывается в тугой узел. У парня сводит челюсть от удивления и чего-то ещё…       Безумия?       В голове творится полнейший сумбур, мысли не свести в кучу. Джонхан даже забывает на секунду как дышать и боится моргать, ведь все может исчезнуть. Юн боится, что эти глаза могут исчезнуть. — Бу… Сы-ынкван, — шепчет он лишь губами и чуть не закрывает рот. — Простите, я вас не понимаю, — отвечает тихо девушка, наблюдая за переменами в состоянии артиста. Глаза у того краснеют от набирающихся слез, а лицо ставится белее загрунтованного холста. — Вам плохо? — Это ведь ты, ты? — Джонхан не сдерживается и притягивает к себе девушку, руками схватив её за лицо. Он касается её лица, смотрит в её глаза и видит Сынквана.       Его Бу Сынквана.