Совсем немного

Сколько же здесь было народу. Ленты и косички. Туфли и сапоги. Просто расшитые рубахи и шитые золотом. Очень много камней – голубых, розовых, жёлтых, всяких разных. А интересно, у Кано есть парадное одеяние? Он-то сюда пришёл в совсем неброском, тёмном. Всё равно был самый красивый. Кано будет играть, только об этом пока никому не говорили. Только королю. Майтимо помнил всю эту историю, они все там побывали не королями, так правителями собственных земель, но это всё было давно. Вот тоже – вроде помнишь что-то, где-то, вроде относится к тебе, а вроде не совсем. Во всяком случае, король Майтимо понравился. Они недавно говорили – Кано и король, то есть, Майтимо так, случайно рядом оказался. Так всё время совпадало, что вокруг шатались, как говорит Айвен, разные примечательные личности. Вот откуда она это взяла, такие слова? Так вот. Король пришёл к ним сам, просто одетый, и ничего там не было сияющего, кроме волос. Ну или будто душа его всё ещё сияла, пусть и неярким светом, зато ровным-ровным. Это как тот миг, когда Кано только начинает петь, или ещё лучше – когда поёт, не замечая; или тот, когда мама подхватывает песню, если она рядом; или когда Кано рассказывает про что-нибудь из старого; или когда Айвен выигрывает, неважно во что; или когда Финдекано говорит – ты же наверняка ещё не знаешь, ну точно ты там не был, да пойдём уже скорее; или когда Элронд просто кладёт руку на плечо, как бы невзначай, и кажется, что всё всегда было в порядке. Этот король был похож на всё хорошее сразу. Ещё и не стал никого звать, а ждал, пока Кано спустится, и Майтимо за ним. Такой, ну, пристальный король. Очень задумчивый. Легко было представить, как он смотрит на водопад и день, и два, и не просто так смотрит, а плодотворно, чтоб потом из этого что-то вышло. У мамы выходили новые работы, у Кано новые мелодии, у самого Майтимо пока только новые мысли. И вот у этого короля как будто тоже мысли. Важные. Начало разговора Майтимо пропустил как-то – пока думал, на что король похож, и предложить ли ему облепихи, или это будет странно. Потом король сказал: – Если ты всё ещё поёшь, Кано, а я знаю, что да, и если ты захочешь – мог бы сделать это и во дворце тоже. Рассказать что-нибудь. Тебя очень долго не было. – А что же, – спросил Кано, – нет рассказчиков? Тут всегда нужно было убедиться – это Кано напрягся, потому что он всегда так, или его и правда кто-то обижает. Ну, пригласили спеть – вроде ничего ужасного? Но он не всегда любил говорить про старое, даже с Майтимо и мамой не любил. А тут петь просят. С другой стороны, король сказал же: «что-нибудь». – Конечно есть, – сказал король, – но ты-то новый. – Хм, – сказал Кано. – А могу ли я спросить совсем о другом? – Ты можешь спрашивать о чём захочешь и когда захочешь. Какой-то ещё они вели разговор: то ли вот этот мысленный, то ли обычный взрослый, когда слова ставят одни, а стелют под них другое. Как вообще взрослые друг друга умудрялись понимать. Ещё король смотрел – как будто бы жалел. Как будто бы у Кано что-нибудь болело. Или у Майтимо. А Кано вообще-то самый сильный, и он только за Майтимо и боялся, ну и за маму ещё. Зачем его жалеть? – Как ты отважился вернуться? Ты знаешь, когда. Я, как видишь, с этим немного затянул. – Всю жизнь откладывал неприятные дела, – король подмигнул, – а тут уж ну такое нежеланное, что или сразу, или никогда. Да не было там никакой отваги, Кано, ты чего. Было трудное дело, за которое чем раньше возьмёшься, тем лучше. И выбирать-то было уже не из чего, пока мы подошли. – Однако же мы выбрали совсем другое. – Верно. Так ты не думал как-нибудь сыграть или спеть? Очень не хочется, чтоб всё застаивалось, а иногда, увы, мне кажется, что так оно и случится. – И что, ты даже не возьмёшь с меня никакого торжественного обещания вести себя хорошо? – Зачем? Разве только тебя это порадует. Да что такое! Ещё с подробностями всегда тоже ерунда: то лезут сами в голову и сердце, то надо, надо – а не вспомнишь. Вот про этого короля было же что-то ещё важное… – Ты тоже приходи, – король взглянул на Майтимо, – если захочешь. Послушаешь брата и других. Как он без тебя? – Это же дядя Арафинвэ, – сказал Кано, когда король потом ушёл, – он всегда такой. Дядя! – Что, мамин брат? – Отцовский. Извини, никак не выучу, что ты чего-то тут можешь не знать. Да можно подумать, это Майтимо тут днями напролёт что-то цитирует! Ну ладно, может быть, немного и цитирует. Но папин брат, как можно было не понять! Хотя они совсем, никак не похожи. И вот теперь Майтимо ждал, и мама ждала. Жалко, она не согласилась прийти с рысью. Крепко держала его за руку почему-то. Своды летящие здесь. Как будто ступишь на балкон или на мостик, а он опадёт, как морская пена. Кано всё спутал. Говорил, что сыграет совсем чуть-чуть, так, безделушка, думать не о чем, да хватит вам всем; и репетировать уходил куда-то, и с собой не звал. Даже просил с ним не ходить, говорил – это нужно совсем одному. А спел всё самое главное. Ну то есть: он спел бескрайнюю землю, отправляйся куда хочешь; спел горы и леса; спел смех товарищей; спел, как нарекали крепости и как их возводили. Спел тёмно-синий и зелёный, жёлтый и рассветный розовый; спел старую надежду. Спел долгие дни, когда они почти все ещё были вместе и всё было впереди. Спел что-то, чему сам Майтимо и названия дать не мог, то самое – простор, ветер в лицо, и свет, и небо, и все, все дни твои. Если долго смотреть на старые карты, то вот так будет, вот такое померещится. Целое небо. Майтимо раньше надышаться не мог этим. *** – Ну что? Кано пробрался к ним с мамой и был какой-то весь взъерошенный. Волосы прилипли ко лбу. – Что, как, не очень плохо? Там был этот переход, когда скала становится аркой, и я не уверен… – Кано, – сказала мама. Она сияла. Встала на цыпочки и поцеловала его в лоб, и всё равно ему пришлось ещё пригнуться. Зал шумел, как лес под ветром. Как водопад. Как ливень, когда только обрушивается. Всё одновременно. – Как это хорошо, – сказала мама и взяла Кано за обе руки. Майтимо даже не сразу понял, как же это всё назвать. Она гордилась. *** – На твоём месте, – сказал Финдарато, и Майтимо удивился, как легко у него это вышло. И не обидно, и не наставительно. Так, слегка задумчиво. – На твоём месте я бы выбрал что-то одно. – Что ты имеешь в виду? Вот хорошо бы получилось так уточнить, как Кано уточняет. Тоже дружелюбно чтобы. На самом деле, это Финдарато предложил сбежать. Так и сказал: – Хочешь, пойдём посмотрим сад? Сбежим от них ото всех. – А разве можно? – А почему должно быть нельзя? Важно ведь, чтоб всем было хорошо. И вот теперь этот Финдарато сидел на бортике фонтана, а Майтимо вообще в нише, рядом с мраморной вазой. Так тут странно, так спокойно. А то от песни Кано у Майтимо даже голова закружилась, а Кано ещё потом сто раз уточнил, хорошо ли всё вышло, получилось ли, а вот там, где водопад, точно ли виден водопад, а не простой ручей. Как будто бы чем лучше он пел, тем больше потом запутывался. Тенистый сад. Какой-то… сразу не найдёшь. В него и выход-то вёл неприметный. А может, Майтимо тут уже даже бывал. Ну, не совсем Майтимо. – Я имею в виду, – пояснил Финдарато и лёг на спину, прямо на бортик. Зачерпнул воды ладонью и брызнул себе на лицо. Смотрел теперь на листья наверху и на небо, а на Майтимо – не смотрел. – Я имею в виду, что, может, проще было бы, если бы ты выбрал: верить тут всему или ещё нет. – Тебе на меня кто-то жаловался? – Да нет, не совсем. Отчего бы вдруг. Просто я долго думал, как бы действовал, если бы всё получилось так, как у тебя. – Ну и как бы? – Так я ведь и рассказываю. Отвлекаюсь, да? Прости. Я думаю вот что: это только кажется, что это проще простого – верить во что-то одно. Вот, скажем, сегодня всё у тебя получалось, и беседа легко лилась, и дорога сама стелилась под ноги. Легко поверить, что всё к лучшему и не зря. Но в другой что-то не получилось, с кем-то поспорил, с кем-то не договорил, и вот уже как будто ничего и не будет как надо. У тебя так бывает? Ну конечно. Или ещё даже – весь день было хорошо, а вечером как подумаешь – а вдруг не навсегда. Вдруг вообще всё не навсегда, и только у него одного. Потому что остальные всё делали по порядку и всегда решали правильно. – А есть что-то, что у тебя сперва не получалось, но вот сейчас выходит замечательно? Да много чего. Плавать. Буквы выводить. Понимать книжки. Шить простое. Доить козу. Но Финдарато Майтимо сказал про книжки всё-таки. – Ну вот. С тем, чтобы верить, это же примерно так же. Мне кажется, что тот, другой ты, которого мы все помним – он знал, что делал, когда соглашался вот так выйти. И ты тоже знал. Ты, вообще-то, очень храбрый, что взял и решился, даже если и не помнишь. Но послушай ещё – ты бы стал причинять зло кому-то, кто тебя младше? – Ты чего! Нет, конечно. – Вот, вот и я о чём. Но и тот ведь, другой ты – зачем бы ему придумывать что-то ужасное? Чтобы что? Для чего? Никто из тех, кто его знал, в это не верит. Значит, всё будет в порядке. Просто, я думаю, очень сложно выбирать мысли о хорошем, когда страшно. Но можно натренироваться. – Правда? Ты точно знаешь? – Я немножко разбираюсь. Он и правда откуда-то всё знал. – Ты так похож на короля. – На отца? Спасибо тебе. А, так вот почему… вечно Майтимо как дурак. Ну не влезают в голову все эти связи, вообще, совсем, никак. А надо, чтобы влезли. – Но если считать, что всё сделано для радости, то почему тогда все остальные так не думают? – О. Ты о братьях, да? – Угу. И об отце. Если можно вот так вот просто взять и выйти, и если это хорошо, что я так сделал, даже если потом что-то изменится, то как же они? Почему они не вышли? В этом саду будто никто, никто тебя не видит. Да и не слышит тоже. И Финдарато с его этим внимательным светом, наверное, тысячу уже задали таких вопросов. – Я бы у мамы спросил, – извинился Майтимо на всякий случай, – но она-то как раз верит в плохое тут. А Кано я не знаю. Вот сейчас Финдарато уронит его в фонтан и будет прав. Потому что во дворце всё ещё праздник! Досюда музыка почти не доносилась, но вообще-то она была. Другая, чем у Кано, для танцев больше, но была ведь. И ещё обещали принести мороженое, дынное даже. А Финдарато из-за Майтимо всё тут сидел. – Ты же не можешь поверить за них, – сказал Финдарато, – и мы все за тебя тоже не можем. – А ты… у тебя тоже, что ли, кто-то там застрял, да? – Как ты хорошо понимаешь важные вещи. – А ты веришь, что выйдет? – В то, что может выйти – да. Но я не могу за него решить. Хочешь узнать другие тайные места или лучше вернуть тебя родным? Майтимо собирался вернуться к своим, но вот на выходе, там такой узкий проход между кипарисами, столкнулся с девушкой. Чёрные волосы перехвачены заколкой, одной-единственной, самой простой. И она была в белой рубахе безо всякой вышивки, и в охотничьих штанах почему-то. И Майтимо сразу представил, как она прыгает с дерева. Перед кем-то на тропу. – Сестрёнка, – улыбнулся Финдарато, – вот уж кого не ожидал увидеть. Как ты? Сестрёнка? Волосы же другие. И вообще она на Финдекано была похожа, если бы тот долго не спал и если бы он решил, что все они тут дураки. – Я тебя тоже не ждала, – сказала девушка, – то есть не ждала тут и сейчас. А это ещё кто? – Майтимо, – сказал Финдарато, – это Ириссэ. Ириссэ, это Майтимо. – Так Финдекано не… ого. Ух ты. Ну, Майтимо тоже про неё подумал «ух ты», так что это было даже и не обидно. – Вот молодец, – она качнула головой, – надо было мне тоже как ты. Жалко, не додумалась. – Как я? – Выйти как ты. И пусть бы все со мной возились, а я бы себе ничего не помнила. – Со мной не возятся, – сказал Майтимо, хотя это была неправда. Все возились ещё как. – Ой, фу, вот я дурная. Финдэ, даже не смотри так. Я не к тому, что это плохо, Майтимо! Я просто теперь завидую. – Мне? – А кому же ещё? Правда, идеальный выход. Есть время ко всему привыкнуть. Поразмяться. Со всеми познакомиться, в конце концов. А так… фу, голова болит. Дайте пройти. – Иди сюда, – сказал Финдарато, – совсем не нужно так страдать, чтобы побыть одной. Майтимо, ты ведь доберёшься один? Доберёшься. Как будто нужно море переплыть. Конечно, да. – Вы так пропустите мороженое, – сказал на всякий случай, а эти двое только рассмеялись. Объяснили – вышло очень похоже на то, как Майтимо говорил раньше. Ну и ладно! Ну и сидите без мороженого. И без котят. Без рыси. Без всего. Если они и раньше так всё пропускали, то как вообще ему было с ними разговаривать?